Рорайма Последнее оставшееся великое приключение 5 глава

Рорайма, вид из Венесуэлы

 

На встрече с президентом Гайаны

 

 

Готовятся страницы будущей книги

Джо отдыхает

Дон умеет сохранять спички сухими

 

 

Нил всегда устремлен вперед

 

Мо на стене Майк Эзерли решил потренироваться

 

 

Адриан и Айзек Джерри

 

Дон и Джо на Варуме

 

Наш агент по рекламе

 

Перед отплытием

 

Рорайма, вид из лагеря Эль-Дорадо

 

Странные стволы бывают у деревьев

 

Еще лесная диковинка

 

Строительство лагеря

 

 

В лагере 3

 

Филлип плетет вариши

 

Джо у дерева с корнями-ходулями

 

Дон и Джо в лагере 5

 

 

Мой паук

 

Дон на пути в лагерь 6

 

Вид на Великий нос из лагеря 6

 

Морис, Дон, Майк Томпсон и Джо в лагере 7

 

 

Чтобы напиться, надо ждать дождя

 

По лесу идти нелегко

 

Передышка

 

 

Грязновато

 

В болоте Эль-Дорадо

 

Алмазный водопад

 

Путь наверх

 

 

 

Вид с Эль-Дорадо

 

Иной раз висеть на веревке приходится долго

 

Дон перед стартом с Тарантуловой террасы

 

В лагере 8

 

Последние метры

 

Мо на Африканской корке

 

Мо на стене

Вид сверху на Капустную грядку

 

 

Мо на вершине Великого Носа

 

Вот оно, загадочное плато!

 

Кувшиночка Вид на Алмазный водопад сверху

 

 

«Шлемы» на плато Рорайма

 

 

 

Глава шестая

Погружаясь то по пояс,

То до самых мышек в воду,

С криком стал нырять он в воду,

Поднимать со дна коряги,

Вверх кидать песок руками,

А ногами — ил и травы.

Лонгфелло. Песнь о Гайавате

 

Мы все еще могли пользоваться подвесными моторами, следя за тем, чтобы не столкнуться с затонувшими ство­лами, принесенными сверху паводком. Со вчерашнего дня уровень воды понизился на полметра. Айзек заметил, что это совсем некстати: сократится расстояние, которое мы сможем пройти вверх по Варуме, намного уступающей Како глубиной.

— Боюсь, дальше лагеря одни не пройдем, — хмуро заключил он.

Мы еще не успели по-настоящему познакомиться с остальными членами отряда. Джонатан носился как угоре­лый, непрестанно щелкая своим «Никоном» (пленку он раздобыл сам). «Шпион» Морис выполнял поручение гайанских властей снимать экспедицию на кинопленку, и, так как он впервые работал с «Болексом», Алекс терпе­ливо помогал ему.

Адриан и Айзек, с беспокойством смотрели на гору снаряжения наших кинооператоров. Особенно тревожила их судьба звукозаписывающей аппаратуры Гордона, вклю­чая длинный неуклюжий микрофон; они были убеждены, что этим предметам суждена недолгая жизнь. Однако они недооценили Гордона — микрофон вернулся в целости и сохранности на студию Би-би-си в Глазго; Гордон обра­щался с ним, как с бутылкой нитроглицерина...

Снаряжение, которое предполагалось забрасывать к болоту Эль-Дорадо вертолетом, мы сложили на досках внутри нашей хижины. Бобби оставался в Маиурапаи и знал, в какой последовательности отгружать эти вещи. Адриан сообщил нам, что вертолет вскоре начнет опери­ровать в этом районе, совершая отдельные вылеты по заданию одной горнорудной компании. Поэтому пилот согласен, если мы обеспечим его продуктами, дежурить вместе с Бобби, ожидая наших радиокоманд.

Учитывая это, мы оставили в Маиурапаи большую часть снаряжения, взяв с собой лишь самое необходимое для перехода через влажный лес. Алекс захватил только одну камеру, а именно «Эклер», оставив большой «БЛ», боль­шинство сменных объективов и малую кинокамеру; все это лежало в ящиках, куда были напиханы мешочки с силикагелью для поглощения влаги. Мы оставили также продукты для Бобби и вертолетчика; военного радиста снабжала база в Камаранге.

Я уже переговорил с Айзеком о возможности найма гонцов для доставки в Джорджтаун статей для «Обсервера» и заброски в наш лагерь проявленного Би-би-си текущего материала, и он заверил меня, что с этим делом не будет никаких трудностей: все, что надо будет сделать, будет сделано.

Основное организационное бремя на первых порах легло на плечи Адриана и Айзека; от нас было мало проку, поскольку мы не были знакомы с порядком работы таких экспедиций. Однако мы уже чувствовали, что не все будет идти гладко. Нам явно не хватало продоволь­ствия и носильщиков; один мини-кризис следовал за дру­гим. Нил первым стал давать выход беспокойству, которое испытывали мы все.

Мы проследовали мимо неприметного устья реки Паиквы. Британская экспедиция 1971 года разведала ниж­нее течение Паиквы и наметила возможный путь следо­вания до Рораймы, однако в конечном счете отдала предпочтение Варуме, несмотря на четыре ряда порогов, за которыми эта река становилась вовсе не проходимой для лодок.

Переход по Како и Варуме не причинил нам никаких неприятностей. Из-за упомянутой выше суматохи наша лодка ушла первой, несмотря на мольбы Нила, и в нижнем течении Варумы обошлось без съемок. Да и пороги ока­зались не такими уж страшными. Даже при моем недо­верчивом отношении к воде я не особенно переживал. Правда, на одном участке с быстрым течением и обилием топляка мотор начал задевать дно, и лодку развернуло кругом; только свисающее над рекой дерево уберегло нас от опрокидывания.

Природа наводила на мысль о записках полковника Фосетта; свисающие с деревьев мора лианы так и про­сились в какой-нибудь фильм о Тарзане. Я рассказал нашему рыболову Джо, что местные жители травят рыбу ядом из щепок мора. Быстро и хорошо, не то что с удочкой возиться.

— Зато спортом это не назовешь, согласен? — ответил он.

Вообще-то индейцы предпочитают травить рыбу ядом из корней и стеблей лианы лонхокарпус. Растение измель­чают колотушкой, получая неприятно пахнущие светло-желтые волокна; корзину с этими волокнами опускают в воду, кругом растекается сок молочного цвета, и рыба задыхается.

Перед вереницей опасных порогов индейцы предложи­ли нам выйти на берег и снова присоединиться к ним выше по течению. Рулевой умело подвел лодку к пова­ленному дереву, Дон вытянул руку, чтобы взяться за сук, и обнаружил, что в нескольких сантиметрах от руки, зловеще уставившись на него, сидит здоровенный — санти­метров двенадцать в длину — паук.

— Ничего себе, радушно здесь принимают гос­тей, — сухо заметил Дон.

Один индеец сошел на берег вместе с нами и быстро двинулся вперед сквозь прибрежные заросли. Путь был не особенно сложным, если не считать, что приходилось то и дело пересекать ручьи — иногда по природному мосту в виде поваленного дерева.

—Где пожар? — донесся откуда-то сзади голос Дона. Он вообще не любитель быстрой ходьбы, а тут еще его тормозила раненая нога. Но темп задавал не Джо, а наш проводник-индеец, который тенью скользил через заросли. Давно известно, что европейцу трудновато поспевать за индейцем, странствующим в родной среде. Ничего не ска­жешь, индейцы ходят и бегают достаточно быстро. Мы убедились в этом, когда экспедиция возвращалась от Рораймы и наши носильщики, каждый с грузом около 50 килограммов, передвигались бегом, так что нам стоило великого труда не отставать от них, хотя мы почти ничего не несли на себе.

Выше порогов река вела себя относительно смирно, мы снова сели в лодку и стали пробиваться вверх.

«Впередсмотрящий» на носу громким возгласом преду­преждал о топляке на нашем пути; когда же снова шла чистая вода, мы лихорадочно работали веслами. Постепен­но русло расширилось, и «впередсмотрящий» показал на высокий берег с подобием расчистки. Срубленные деревья лежали вперемешку, точно рассыпанные спички.

—Лагерь один, начальник.

Здесь в свое время помещался один из лагерей П. Бэйли из Геологического управления Британской Гвинеи. Соответственно характеру работы геологов ла­геря располагались довольно близко друг от друга. Но теперь от них остались только зарастающие расчистки.

Лодку привязали за бревно, мы поднялись по крутому илистому откосу и приступили к разгрузке. Нам помо­гали прибывшие сюда раньше индейцы. Яркие солнечные лучи, пробиваясь сквозь лесной полог за расчисткой, освещали хаотическую картину, напоминающую сцену землетрясения, как ее изображают в театре.

Лагерь был оборудован просто: несколько деревянных каркасов из совершенно прямых молодых стволов, свя­занных вместе лубом какараллиса. Накрыл такой каркас брезентом — лучшего убежища в лесу и не надо. Гамаки подвешивают между двумя боковыми балками «хижины», на высоте около двух метров над землей.

Индейцы в два счета распаковали наши ярко-желтые тенты и натянули их на коньковую и боковые балки. В кольца по краям брезента продели прочно вбитые в землю тонкие жерди. Лубяные оттяжки соединяли верх­ние концы жердей с окружающими деревцами на расчист­ке. Теперь никакой ливень не мог проникнуть внутрь, разве что с торцовой стороны.

— Кто это там свистел? — внезапно спросил Дон.

— Не знаю, — отозвался я. — Похоже на свисток судьи после первого тайма.

— «Двенадцатичасовая пчела»*, — заметил один из индейцев, ухмыляясь.

При желании этот свист вполне можно было принять за сигнал на перерыв.

— Нет, вы этого послушайте, — вмешался Джо. — Слов­но пилит бревно ржавой пилой.

Пожалуй, больше всего в дебрях влажного леса нас поразили именно эти диковинные звучания. Право же, что-то удивительное! Нам рассказывали и про других «музыкантов», но жук-пильщик понравился мне больше всех. Зацепится за ветку толщиной до четырех сантимет­ров и крутится вокруг нее, пока не перепилит совсем. Обычно жук падает на землю вместе с отпиленным облом­ком, и его можно найти под деревом. Но никто не мог нам объяснить, для чего ему это надо.

Членам отряда, поднимавшимся по реке следом за на­ми, досталось хуже нашего. Алексу, Гордону и Нилу, которые шли вместе с Морисом и Майком на лодке побольше, пришлось несколько раз вылезать в воду и волочить лодку через пороги. Глубина местами была по грудь, ноги цеплялись за утонувшие бревна и сучья. Нил (из всей этой пятерки он находился, пожалуй, в наихудшей физической форме) добрался до лагеря 1 совершенно измотанный; тем не менее по дороге он подмечал отличные возможности для съемок и несколько дней после того все твердил, что на обратном пути непременно надо будет снять пороги.

— Точно, как пойдем вниз, так и снимешь свои кад­ры, — подхватил Дон. — Какая разница? Зритель все равно не разберет!

Нил озадаченно поглядел на него, соображая, прини­мать ли всерьез этого циника.

Замыкающие прибыли уже под вечер. В последней лодке сидели Адриан и Джерри вместе с Джонатаном и двумя-тремя индейцами. Майк Тамессар приковылял в лагерь пешком, громогласно сетуя:

— Проклятые индейцы! Господи, до чего же я вымо­тался! А они ушли вперед и бросили нас. Счастье, что я вообще сюда добрался... Рагу идет где-то сзади. На что я нетренирован, но он совсем скис...

До этого раза мне еще не доводилось разговаривать с Майком, и меня удивила столь бурная вспышка в самом начале экспедиции, тем более что он производил на меня впечатление весьма спокойного человека. Впрочем, у него была уважительная причина горячиться, потому что гагу и впрямь потерялся.

Майк продолжал изливать свою тревогу, но Адриан и Айзек не проявляли особого беспокойства.

— Выше порогов даже ребенок не заблудится, — гово­рил Адриан, — тропа хорошая.

Но, как бы ни хороша она была, одного члена экспедиции недоставало, и даже мы, новички, понимали, на­сколько опасно заблудиться в таком лесу. Эту истину мы прочно усвоили. Даже индейцам случается заблудиться, и некоторые пропадают навсегда. Индейцы ориентируются по срубленным вдоль тропы молодым деревцам; левши здесь редки, так что по этим меткам легко определить, куда шел направляющий. Еще они обламывают ветки для ориентировки. Но Рагу не доводилось прежде ходить в гайанских дебрях, и он ничего об этом не знал. Да если бы и знал, это его не выручило бы: позднее наши проводники-индейцы тоже сбились с пути на этом участке, и мы тщетно искали тропу или иные следы предшествующих отрядов. Айзек подошел ко мне:

—Мистер Хеймиш, можно одолжить ваш фонарик?

—Конечно, Айзек, держи.

Я подал ему большой водонепроницаемый фонарик.

— Пойду поищу Рагу, — коротко сообщил он.

—Удачи тебе, приятель, — сказал Нил, раскуривая сига­ру, полученную от Джо.

Индейцы поддерживают контакт в лесу, аукаясь или стуча по стволам рукояткой мачете. С приходом суме­рек лесные твари принялись на тысячи ладов передраз­нивать их голоса; между стволами метались светлячки, словно крохотные плавучие маяки. Никто, кроме Майка, не выражал вслух своей тревоги за потерявшегося Рагу, но каждый понимал, что грозит бедняге.

— Если он выдержит ночь, не ударится в панику, — сказал я Нилу, — все будет в порядке.

— Да, не завидую я ему, дружище, — отозвался Нил. — Не дай бог ночевать в дождевом лесу без снаряжения и продуктов — как бы самому не оказаться чьим-то завтраком!

Голоса индейцев пропали вдалеке, и теперь мы слы­шали только таинственные звуки ближнего леса. Примерно через час индейцы вернулись, так и не обнаружив Рагу.

— Как только рассветет, возобновим поиск, — объявил Адриан.

Ложась спать, мы укрылись кисеей от комаров. Шел сильный дождь; можно было подумать, что с макушек деревьев льют ведрами воду на наш брезент или же кто-то пропорол бурдюки господа бога как раз над нашим лагерем. А светлячков дождь нисколько не пугал.

Рокот подвесного мотора возвестил о наступлении утра. Выглянув из-под кисеи, я увидел уходящую вниз по тече­нию лодку. Одновременно несколько индейцев вышли на поиски пешком. Было решено, что после завтрака весь наш отряд присоединится к поискам, если Рагу до тех пор не найдется. Мы еще не управились с рисом и чаем, когда возвратилась лодка с пропавшим, гагу вошел в лагерь, с трудом переставляя ноги, заметно потрясенный пережитым. Кто-то подал ему кружку с горячим чаем.

—Спасибо, мэн, — вымолвил он, жадно глотая чай. Рагу выглядел еще неряшливее, чем обычно. Весь в грязи, длинные черные волосы прилипли к голове, словно он только вышел из-под душа. Вообще же он вполне благополучно перенес ночь под дождем, даже не очень озяб, поскольку в лесу было достаточно тепло.

—Мэн, эти чертовы индейцы умотали вперед и бро­сили меня,— возмущался он. — И всего-то на минуту остановился, чтобы переобуться, а их и след простыл, так-перетак.

—И что ты тогда сделал? — спросил Нил, спеша из­влечь максимум из драматического эпизода для буду­щего фильма.

Пока Нил задавал вопросы, Алекс вовсю орудовал камерой.

— Остался на том же месте, мэн, никуда больше не пошел. Нашел себе большое дерево с контрфорсами и просидел под ним всю ночь. И натерпелся же я страху, скажу тебе!..

На рассвете Рагу услышал рокот лодочного мотора, доковылял до берега, и тут его подобрали.

—Хороший материалец вышел, дружище, — сообщил мне потом Нил. — Как раз то, что нужно зрителю. Не сентиментальщина какая-нибудь, а по-настоящему инте­ресные кадры. Но ты скажи мне, не слишком ли много кутерьмы у нас в этой экспедиции? Ты раньше стал­кивался с чем-нибудь подобным?

—Бывало и похуже, — ответил я уклончиво. — А вооб­ще ты прав, дела идут не слишком гладко. Ну ничего, будем надеяться, что теперь, когда мы опять все вмес­те, дальше все наладится.

Еще накануне я приметил подобие туннеля, ухо­дящего в лес по соседству с кухонькой, поместившейся на краю расчистки. Здесь начинался наш пеший марш­рут, но, поскольку Рагу был основательно измотан после ночного приключения, Адриан решил отложить выход на следующее утро. В этот день мы просушива­ли свое личное имущество, когда выглядывало солнце, а Джо даже ухитрился поймать несколько рыб.

Индейцы заняли свободное время плетением корзин партии, служащих для переноски грузов. Эти вариши могут быть замечательно красивыми. Корзину попроще сплетают за несколько часов, но Айзек трудился над своим изделием почти две недели. Сырья для вариши в лесу сколько угодно, а скрепляют конструкцию лубом какараллиса.

Дон все еще жаловался на боль в ноге, поэтому Адриан предложил ему сесть в лодку, которую индейцы хотели попытаться провести вверх по реке с грузом сумок. Такой вариант был вызван нехваткой носиль­щиков. Дон дохромал до берега; тем временем мы с Джоном зашагали по тропе. Вместе с нами шли Алекс, Гордон и Нил, надеясь поснимать нас по пути к ла­герю 2.

Экспедиция 1971 года обнаружила следы тропы, впервые проложенной упомянутым выше П. Бейли, а в прошлом году здесь проходили Джон Стритли, Адриан Томпсон и Бев Кларк. Тропа тянулась парал­лельно Варуме, не особенно удаляясь от нее. Мы ша­гали в окружении древесных великанов. Могучие стволы с контрфорсами вздымались к зеленому пологу, простершемуся в тридцати с лишним метрах над нами. Поражало разнообразие пород; их в здешних лесах насчитывается около четырехсот. Особенно живописно выглядели маддабури со столбовидными корнями, на­поминающими попугаичьи клетки. Корни достигают в высоту пяти метров, а над «клеткой» торчит ствол, украшенный симметричными розетками из остроконеч­ных листьев. Мы с Джоном задержались около еще одного замечательного экземпляра: ствол метровой тол­щины как будто состоял из сваренных вместе труб и уходил в лиственный полог вверху наподобие мно­гожильного кабеля.

Показался Айзек. С тяжелым грузом на спине он переходил вброд очередной ручей.

—Эй, Айзек! — крикнул я, показывая на трубчатое диво. — Что это за дерево?

Он поднял голову и прищурился.

— Это весельное дерево, мистер Хеймиш. Мы дела­ем из него весла и топорища.

Некоторые деревья с контрфорсами достигали поразительных размеров. Правда, они не шли в срав­нение с исполинскими секвойями, какие мы с Джо видели в Калифорнии, однако производили достаточно внушительное впечатление. Корни-контрфорсы образо­вали нечто вроде треугольной паутины, отстоящей на шесть и более метров от ствола. Ни дать ни взять ракета «Сатурн» на стартовой площадке!

Притоки Варумы, которые нам приходилось пере­секать, были подчас перекрыты мостами в виде длинных и прямых поваленных стволов. Эти скользкие мосты здесь называют «такуба». Впоследствии, пока мы поднимались на Великий Нос, индейцы чуть ли не каждый день ходили по этой тропе, и они снабдили мосты перилами, укрепленными на рогулях.

Время от времени сверху доносились голоса ара. Пересекая маленькую расчистку, я даже уловил взгля­дом красно-синее облачко там, где по воздуху пронес­лись попугаи. Словом, не переход, а сплошная идиллия.

—А что, неплохо тут, — сказал я Нилу.

—Какие же это первобытные дебри, Хеймиш? — простонал он. — Уж больно слащавая красота! Словно на берегах Лох-Ломонда! Из живых тварей я пока вижу впереди только Алекса — ломится сквозь заросли что твой тапир. Хоть бы одна обезьяна или змея.

—Ладно, уж я постараюсь тебе угодить, — пробурчал Алекс.

—Еще насмотришься на них до конца экспеди­ции, — бодро сказал я. — Когда мы поднимались на лод­ках, кто-то видел трехпалого ленивца.

—Кто-то, да не мы,— с досадой отозвался Нил.

Мы вышли на расчистку поблизости от реки. Окру­женный густой зеленью, среди поваленных деревьев стоял каркас хижины, напоминая четвероногий скелет. Здесь помещался лагерь 2, но мы не собирались им воспользоваться — у нас было задумано пройти в этот день подальше, до лагеря 3 или даже 4, если хватит сил. Сбросив свою ношу, чтобы передохнуть, и сидя на поваленном стволе, я восхищенно смотрел на поедающих листву крупных зонтичных муравьев. Эти листорезы выгрызают аккуратные зеленые кружочки и волокут их в огромные подземные камеры, где на удобряемых перегноем «грядках» выращивают особую грибницу.

Фантастическое зрелище являли собой широкие петли переплетающихся лиан; в наиболее густых за­рослях над нашими головами простиралось кружево вьюнков, и каждый стебель тянулся вверх, к солнцу
над лесным пологом. Самые крупные лианы достигали в толщину двадцати пяти и более сантиметров. Я по­думал, что среди них, наверно, есть и баухинии, чей сок входит в состав яда кураре. На высоких ветвях
прилепились другие растения — эпифиты, вроде бромелий и орхидеи, живущие за счет солнечных лучей, влажного воздуха и перегноя вокруг собственных кор­ней.

—Поспорим, кто больше пройдет с сухими ногами, Джо?

—Давай, — согласился он, перескакивая через широ­кую ямину. — Буду меньше думать о нехватке еды.

—Да уж,— отозвался я. — Хорошее начало у нашей экспедиции... На обратном пути мы до того отощаем, что будем парить через лес, словно сильфы.

Но пока мы отнюдь не парили... Не желая мочить ноги, мы в поисках такуб отклонялись далеко в чащу леса, чтобы не переходить ручьи вброд. Так продол­жалось, пока мы не вышли к обширному заболочен­ному участку, обойти который не представлялось ни­какой возможности, и, смеясь, побрели по колено в во­де.

Было еще довольна рано, когда мы достигли лаге­ря 3. Прорвавшись сквозь бамбуковую завесу, мы уви­дели сидящих вокруг костра Дона и индейцев. Тут были и опередившие нас носильщики, и те, что под­нимались по реке на лодке.

—Привет, — сказал Дон. — Хорошо прогулялись?

—Ничего, — отозвался я.

—Привет и вам! — удивленно воскликнул Джо, обра­щаясь к сидевшим на бревне Мо и Майку.

Редко мне доводилось видеть более грязных стран­ников. Одетый в полосатые рейтузы и горные ботинки, мокрый насквозь, Мо выглядел предельно усталым. У Майка был такой вид, будто его протащили через дренажную трубу, которая не только оставила на нем чуть ли не весь свой ил, но и основательно порвала его одежду. Некогда нарядная цветная рубаха теперь больше всего походила на мятую промокашку. Картину довершала древняя шляпа, а по застарелой щетине на скулах можно было предположить, что этот человек всю жизнь провел в первобытном лесу.

Потом Мо сказал мне, что был потрясен числен­ностью нашего отряда. Как и все мы, он предпочитал небольшие сплоченные экспедиции, и процессия, ко­торая теперь ступила на расчистку, показалась ему бесконечной.

Мо и Майк решили встретить нас, чтобы помочь на следующих этапах, и, не теряя времени, поведали, какие «прелести» ожидают нас в слизистом лесу впе­реди.

— На кустах прямо сопли висят, Хеймиш, — упивался
подробностями Майк. — Длинные такие, просто чудо.

В одном месте они потеряли тропу и очутились на каменном выступе посреди скальной стены высотой около ста метров. Здесь выяснилось, что у индейцев совсем не лежит душа к веревочным лестницам. Они отказались карабкаться с ношей по круче, и пришлось Мо и Майку поднимать их вариши.

—И далеко вы прошли?— спросил деловитый Дон.

—До самого болота Эль-Дорадо,— ответил Майк, принимая кружку чая из рук индейца Мориса, кото­рого выделил им в помощь Айзек.

Майк и Мо хорошо поладили с Морисом, даже привязались к нему. Мы убедились, что он кое в чем отличается от своих соплеменников. Морис угадывал, что нас интересует в здешних лесах, и охотно давал объяснения, тогда как остальные носильщики обычно отвечали смехом на наши вопросы. Мы оценили его светлый ум. У него были миндалевидные глаза; тело стройное и гибкое, как лиана. Густая челка с светлой прядью то и дело свешивалась на правый глаз Мори­са, он терпеливо убирал ее, но она упорно возвраща­лась на место. Сейчас Морис наливал всем нам чай.

В это время наше внимание привлекло появление на расчистке Нила с его двумя верными спутниками. Нил являл собой воплощение изможденного странника или живой фабрики по производству пота. Рубашка— мокрая насквозь, брюки от ширинки вниз — тоже, как будто он обмочился.

— Привет, ребята, — пробурчал Нил, втыкая в землю свой полутораметровый антизмеиный посох и сбрасы­вая с плеч огромный рюкзак. — Хоть бы чаю кто дал, что ли!

Он с завистью смотрел на наши кружки, и я усту­пил ему свою, одновременно представляя Нила Майку и Мо.

—Я уже думал, вы где-нибудь посерёдке Великого Носа,— сказал он.— Правда, боялся, что вы рванули со старта и махнули рукой на фильм.

—Да нет, мы подумали и решили, что будет не­ красиво, если мы спустимся с вершины в тот момент, когда вы только выйдете к подножию, — отбрил его Мо.

Пока Джо из своих личных запасов угощал желаю­щих роскошными сигарами в металлических футлярах, мы бомбили членов передового отряда вопросами о маршруте и уписывали плесневелые лепешки. Индейцы готовят лепешки каждое утро, когда есть мука. Заме­шанное на воде тесто жарят в растительном масле; вся процедура занимает около часа. Едят лепешки и горячими, и холодными.

—Как там впереди с продуктами? — спросил я, бес­покоясь, что нам придется подтянуть ремешки.

Всего-то несколько дней, как покинули цивилизацию, а уже кое в чем ощущалась нехватка. Айзек на наши вопросы отвечал однообразно: «Чай и сахар должны быть где-то здесь, вот только никак не найдем...». «Консервы? Как же, они лежат в сумках, которые по­несли три дня назад в лагерь пять».

—Горы еды в лагере шесть, — бодро доложил Мо по тому же образцу. — Мы доставили из Джорджтауна восемнадцать сумок на двадцать четыре человеко-дня каждая.

Мы должны были нести с собой пятнадцать таких сумок. Во всяком случае, столько мы с Доном и Джо упаковали на ферме Адриана. Однако у нас не было уверенности, что каждая из них содержит двадцать четыре полных пайка. Мы ведь подчас совали что попадало под руку, не зная толком, в чем будет нужда. А потому остался излишек неупакованного шоколада и леденцов, которых нам теперь так недоставало. Верно отметил Дон: кутерьмы в этой экспедиции было предо­статочно. Ко всему прибавилось беспокойство Нила за судьбу фильма. Света было так мало, что Алекс почти не мог снимать, да еще Нил постоянно сетовал на слащавость обстановки. Ему не терпелось видеть нас по шею в болоте, отбивающимися от анаконд и хищ­ных муравьев мунири.

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: