Учитель — настоятельная необходимость 3 глава

Запомните это. Вы можете еще взывать к Иисусу, вы можете еще взывать к Кришне. Между мной и ними нет состязания. На самом деле все мои усилия здесь направлены к тому, чтобы сделать вас способными взывать к ним более интенсивно. Когда вы взываете к Иисусу, вы, в действительности, взываете ко мне; когда вы взываете ко мне, вы, в действительности, взываете к Иисусу. Это просто имена. Иисус — это пустота, пустота, о которой мы говорили как раз вчера. Все его сердце — все семь отверстий его сердца — открыты. Он — это дверь. То же и Будда, и Кришна. Какое различие вы можете сделать между двумя пустотами? Можете ли вы?

 

Я слышал... Маленький мальчик играл в саду, когда его отец пришел домой из учреждения, усталый. Мальчик возликовал и спросил отца: «Что ты делаешь в учреждении целый день?»

Отец так устал, что не проявил интереса к вопросу ребенка, и поэтому сказал: «Ничего». Мальчик остановился, озадаченный на мгновение, и потом сказал: «Но как ты узнаешь, когда ты кончил делать это?»

 

Если вы ничего не делаете, то как вы узнаете, что это закончилось? Если вы делаете что-то, вы знаете, когда это закончилось, поскольку здесь есть определение. Но «ничего» не имеет определения.

Если Иисус — это ничто, и Будда — ничто, и я — ничто, то как вы различаете нас? Как вы отмечаете, где кончается ваш Учитель и начинается Иисус? Между мной и Иисусом нет забора, поэтому, если вы входите в меня, тем самым вы входите в Иисуса, Будду, Кришну, Лао-цзы — вы входите во всех. Если вы входите в Иисуса, то вы входите в меня. Так что отбросьте ваши глупые идеи.

Но вам определенно легче связываться со мной. Я здесь, живой, присутствую, а Иисуса нет здесь уже две тысячи лет. Все, что вы знаете об Иисусе, это не об Иисусе, а о людях, которые говорили что-то об Иисусе. Все, что вы знаете об Иисусе, не является прямым, не является непосредственным. Две тысячи лет искажения, две тысячи лет разрушения, две тысячи лет интерпретации изменили много. Смысл выбора живого Учителя в том, что вы можете узнать и мертвых Учителей тоже. Иисуса нельзя узнать напрямую — между ним и вами стоят две тысячи лет, миллионы защитных экранов, много дыма. Все, что вы знаете об Иисусе, сомнительно, неопределенно. Это не может быть определенным. Даже когда вы стоите лицом к лицу со мной, все, что вы знаете обо мне, сомнительно, что же говорить об Иисусе и что же говорить о Кришне — через пять тысяч лет?

А Кришна искажен еще больше, чем Иисус, поскольку индуисты — великие ученые. Последователи Иисуса были очень простыми людьми — рыбак, крестьянин, дровосек. Даже если бы они захотели исказить Иисуса, они не смогли бы. Они не имели достаточно способностей. Они не были знающими людьми. Но среди индуистов — брамины и ученые. Участь Кришны была гораздо хуже из-за всех этих браминов, и комментаторов, и интерпретаторов — и пяти тысяч лет ком­ментариев.

Библия не имеет ни единого комментария, Гита имеет тысячу комментариев. Если вы сейчас захотите узнать, что сказал Кришна, то это почти невозможно. Вы сойдете с ума, если пройдете через всю эту тысячу комментариев. И это только самые знаменитые, я не говорю обо всех комментариях. Если подсчитать все комментарии, их будут тысячи и тысячи. Если вы пройдете через все эти комментарии, вы просто сойдете с ума, потому что они говорят такие разные вещи, вещи, диаметрально противоположные друг другу. Как вы можете связаться с Кришной?

Единственный способ создать такую связь — это найти живущего Учителя, которому вы можете отдаться: живого Учителя, который еще в теле, чья пустота еще окутана и благоговейно хранится телом и умом, чье внутреннее про­странство еще существует внутри плоти. Через него вы ощути­те вкус пустоты и через этот вкус узнаете всех людей, которые когда-либо существовали на земле, ведь это и есть вкус пустоты.

Подумайте об этом на своем пути. Когда вы идете во дворец, стены из мрамора, но когда вы идете в домик бедного человека, в хижину, стены другие. Они могут быть сложены только из кирпича, а может быть, просто из листьев и бамбука. Но внутреннее пространство дворца и хижины — одно и то же. Стены разные — во дворце стены из мрамора, очень дорогие, а у хижины бедного человека стены из бамбука, — но пустота, которую окружают стены дворца и стены хижины, одна и та же.

Пространство одинаково. Кришна говорит на одном язы­ке, Будда на другом, Иисус еще на одном, но медитация, внутреннее переживание — одно и то же.

Если вы выбрали меня — позвольте мне сказать вам это — если вы выбрали меня, то вы выбрали всех. Через меня вы сможете понять всех, кто жил до сих пор, и всех, кто будет жить после. Я могу даже дать обещание на будущее, поскольку вкус пустоты никогда не будет другим. Много больше просветленных людей придет на землю — завтра, послезавтра, столетие за столетием. Мы не знаем их имена, но это не имеет значения, поскольку, когда бы ни появился на земле просветленный человек, вкус будет тем же самым. А вы постарайтесь ощутить мой вкус. Этот вкус так ясен — это вкус горячего перца, вы не сможете пропустить его!

Иисус, Будда, Т.Д.Судзуки были моими Учителями в течение последних пяти лет. Хорошо, они подготовили вас к приходу ко мне, иначе вас не было бы здесь. Почувствуйте благодарность, почувствуйте признательность. И всегда оставайтесь благодарными им, потому что без них вас не было бы здесь. Они подготовили путь. Могло бы так случиться, что если бы вы пришли ко мне на пять лет раньше, то вы не поняли бы ни слова. Вас подготовил Судзуки. Вам помог Кришнамурти. Они дали вам направление, теперь вы лучше поймете меня.

Позвольте мне рассказать вам одну очень красивую историю.

Учитель Теннен Танка, великий Учитель дзэна, однажды посетил храм и остановился там на ночь. Настоятель храма был очень счастлив, поскольку Теннен Танка был очень знаменитым Учителем, и большим благословением храму было то, что он пришел сюда. Но ночью Теннен сделал нечто такое, что было невероятно для настоятеля храма. Ночь была холодная, и Теннен сжег деревянного Будду, чтобы развести огонь. Настоятель храма был шокирован. Когда он увидел огонь в храме, он ворвался туда и нашел, что одна из великих статуй Будды отсутствует, а голова её обгорела наполовину. Он закричал: «Что вы сделали? Вы сумасшедший? Вы сожгли моего Будду!»

Теннен засмеялся и помешал пепел своим посохом. Настоятель спросил: «Что вы теперь делаете, вы, сумасшедший?» Теннен сказал: «Я пытаюсь найти останки Будды», — кости, то, что индуисты называют цветами.

Настала очередь смеяться настоятелю. Он сказал: «Вы определенно сумасшедший. Деревянный Будда не имеет останков». Теннен спросил: «Вы уверены?» Настоятель сказал: «Да, я уверен. Как может деревянный Будда иметь останки?» Тогда Теннен сказал: «Принесите и других Будд тоже. В вашем Храме их много, так много вам не нужно. Ночь холодная, и я Дрожу. Посмотрите, живой Будда дрожит, а деревянные Будды сидят на своих пьедесталах. Принесите их».

Настоятель не мог этого сделать, но Теннен принес еще двух Будд и бросил их в огонь. В этот момент настоятель начал немного сомневаться в своих собственных словах о том, что у деревянного Будды нет останков. Теперь он начал чувствовать свою вину. Если бы он не сказал этого, то, по крайней мере, два Будды были бы спасены. Теперь он виноват. Этот человек сумасшедший, но что он делает здесь и почему он не остановит его? Но он не мог. Он сам сказал, что деревянный Будда не имеет останков, как же он мог остановить Теннена?

Великое сомнение возникло в нем, и поэтому, как говорит история, настоятель опустился в ад.

Но не Теннен. Он сжег Будду, но он никогда не опускался ни в какой ад — он достиг нирваны.

Странная история, очень нелогичная. Если Теннен сошел бы в седьмой ад, мы бы поняли. Это было бы по заслугам. Но Теннен в нирване, сидит с самим Буддой, может быть, принимает чашечку чая, беседует. А настоятель страдает в седьмом аду. Эти люди дзэна — странные. Что за истории они создают?

Но в ней есть логика, великая логика. Логика в том, что, когда Теннен сжег Будду, в его уме не было сомнения, ни единого сомнения. На самом деле это был не Будда вовсе, это было просто дерево. Что за чушь называть дерево Буддой. Лишь то, что вы вырезали в нем форму, не делает из него Будду. Поскольку оп был так уверен, он мог принести две другие статуи и радоваться огню — ночь, определенно, была холодная.

Я полностью одобряю то, что сделал Теннен. Он делал правильно. И Будда, должно быть, наслаждался этим в нирване! Сидя там в своей мокше, он должен был наслаждаться этим. Этот человек поступал правильно, совершенно правильно. Это было то, чему он учил всю свою жизнь: не ищи бесформенного в форме, не ищи послания в слове. Иди глубже. Входи в бесформенное. Не ищи душу в теле. Иди глубже. Достигни внутренней пустоты.

Таннен так и сделал. Когда он помешивал своим посохом в пепле, что он говорил этим? Он говорил, что это просто деревянное тело, в нем даже нет костей. Что же говорить о душе? Это просто дерево, мертвое дерево. Он был абсолютно уверен; его уверенность была предельно абсолютна.

Но настоятель сомневался. Он стал немного сомневаться: «Что я сказал? Не совершил ли я преступления?» Он должен был испытывать трепет в позвоночнике. Он должен был дрожать. Этот страх, это сомнение, эта дрожь бросили его в ад.

Если вы действительно пришли ко мне, вопрос о том, что делать с Иисусом, что делать с Кришнамурти, что делать с Судзуки, никогда не возникнет. Если возникает сомнение, то это просто показывает, что вы еще на пути — вы еще не достигли. Вы как раз посередине, в преддверии, между прошлым и настоящим.

Если вы приходите ко мне, вы увидите все лица, любимые вами. Иногда мое лицо будет как у Кришнамурти. Те, кто близко, знают это. Иногда мое лицо будет как у Кришны. Те, кто любит меня, знают это. Иногда мое лицо будет как у Будды. Те, кто действительно отдались, видели это.

Вы еще немного в отдалении, вы еще колеблетесь. Прошлое тянет вас назад. Вы не можете идти безудержно вперед. Если вы подойдете по-настоящему близко, вопрос исчезнет сам по себе, и вам ничего не надо будет делать с Иисусом, или Буддой, или Судзуки, или Кришнамурти. И помните, они подготовили вас.

В этой истории о Теннене есть и другая часть. Я хотел бы рассказать её вам тоже.

Говорят, что когда Теннен сам был ищущим, он пришел к великому Учителю по имени Матвеи. Матвеи посмотрел ему в глаза, пожал ему руку и сказал: «Нет, нет, я не ваш Учитель — по крайней мере, не сейчас. Идите к Сакито». Сакито тоже был Учителем, и он был противником Матвеи. Его монастырь располагался на соседнем холме. Матвеи сказал: «Нет, нет, я не ваш Учитель — ке сейчас. Идите к Сакито. Он есть ваш Учитель». Он не сказал «он будет», он сказал «он есть».

Поэтому Теннен пошел к Сакито.

Теперь почувствуйте деликатный и тонкий вкус этого. Ведь Теннен воспринял Матвеи как своего Учителя, он должен был следовать его совету. Он не мог сказать: «Я не пойду. Вы есть мой Учитель». Это было бы глупо, это было бы непослушанием. Он сказал: «Хорошо, Учитель, если вы говорите так, я могу пойти куда угодно. Сакито — мой Учитель».

Другие присутствовавшие подумали: «Бедный парень, куда он идет? Он должен был настоять на том, чтобы остаться. Он должен был заставить себя. Он должен был ждать в дверях, запереть их и настаивать на том, что Матвеи — его Учитель и что он останется с ним. Бедный парень. Куда он идет?» Но Теннен был действительно чист. Он сказал: «Хорошо, если вы говорите так, я могу пойти, куда угодно. Если вы пошлете меня в ад, я пойду и туда».

Он пошел к Сакито. В течение трех лет он служил Учителю — медитировал, служил, медитировал, служил. Через три года Учитель сказал: «Теперь вы готовы. Я собираюсь посвятить вас в санньясу». Теннен подошел, поклонился ему в ноги и сказал: «Да, Учитель, посвятите меня». Ни единого сомнения не возникло в его уме: «Что происходит сейчас? Если он инициирует меня, то что же тогда мой Учитель, Матеси? На самом деле я его ученик. Он послал меня сюда, и теперь во мне возникает беспокойство. Этот человек говорит, что инициирует меня». Сакито обрил ему голову, поскольку буддийские бхикшу должны быть обриты, и велел ему повторять клятву буддийского бхикшу. Он сказал: «Повторяйте все, что я скажу». Но когда Теннен услышал первое предложение, он закрыл оба своих уха и выбежал прочь, смеясь.

Буддийский монах должен принять клятву, традиционную клятву: «Я никогда не совершу никакого преступления, я никогда не совершу ничего незаконного, я не украду, я не убью, я не буду делать то и это» — тысяча и одна вещь, длинный список. В тот момент, когда Сакито сказал ему: «Примите эту клятву», Теннен закрыл свои уши руками так, что не мог слышать, рассмеялся и убежал. Ученики Сакито сказали: «Мы всегда думали, что он немного сумасшедший».

Кто-то последовал за ним, схватил его за пределами ашрама и спросил: «В чем дело?» Он сказал: «Я никогда не совершал никакого греха. Как может человек совершить грех? Все учение Будды в таком случае ложно, иллюзорно. Я никогда не совершал ничего неправильного, как я могу совершить это в будущем? Что за чушь эта клятва? Я иду к моему Учителю и собираюсь сильно ударить его. Почему он послал меня к такому дураку?»

Он бросился в монастырь своего старого Учителя, но его не было там. Когда он вошел в храм, только статуя Будды восседала в нем. Он вспрыгнул на плечи Будды и уселся на нем. И он был так безумен, что несколько учеников Матеси вошли, посмотрели со стороны и сказали: «Он кажется сумасшедшим. Сидит на Будде!» Они бросились к Учителю и сказали ему: «Пришел странный монах и уселся на плечи деревянного Будды. Что нам делать?»

Матеси сам пошел посмотреть. Он узнал молодого ищущего и понял, что тот пробудился. Он сказал: «Ты так невинен. Ты — сама природа, само Дао. Теннен означает природа, Дао, невинность. И теперь я — твой Учитель, а ты мой ученик».

Теннен сошел вниз с деревянной статуи, пал к ногам Учителя Матеси и сказал: «Я благодарен вам зато, что вы дали мне мое монашеское имя».

И Учитель сказал: «Теперь я твой Учитель, а ты мой ученик. Эти три года с Сакито были нужны. Эти три года были настоятельной необходимостью».

Итак, пребывание со мной должно сделать вас благодарными всем тем, с кем вы были прежде. И я не говорю это только о Кришнамурти, Иисусе, Судзуки и людях, подобных им, я говорю это даже об обыкновенных людях, с которыми вы жили: о родителях, у которых вы родились, о ваших друзьях и врагах, о преподавателях, учивших вас в школе, колледже, университете. Они все были частью вашего роста. Если забыть хотя бы одного, вы не были бы здесь.

Поэтому почувствуйте благодарность к своим родителям, к своим друзьям, к своим врагам, к своим Учителям, к своим преподавателям; почувствуйте благодарность ко всем своим связям, бывшим в прошлом, ведь то, что есть здесь, — это кульминация всего того, что было.

И не задавайте такого вопроса: «Теперь вы мой Учитель. Что делать мне с остальными?» Нет, это плохой вкус. Поклоняйтесь им. Продолжайте поклоняться им, продолжайте быть им благодарными.

Иисус говорит, что человек может служить только одному Учителю. Вы неправильно поняли Иисуса. Он не говорит здесь, что двум просветленным Учителям вы служить не можете. Он не сравнивает двух просветленных Учителей; он не говорит, что вы можете служить только Иисусу, или Будде, или Кришне, — он не говорит этого. Христиане интерпретировали это таким образом — вы, якобы, можете служить только одному Учителю, и если вы верите в Иисуса, то должны верить в Иисуса абсолютно, должны верить, что Иисус — это единственная дверь, единственный рожденный сын. Другие, может быть, хорошие, святые люди, но не настоящие просветленные Учителя.

Это абсолютно неправильная интерпретация слов Иисуса. Когда Иисус говорит, что вы можете служить одному Учителю, вглядитесь в контекст (английское master — учитель, хозяин). Он говорит о служении деньгам или Богу. Вот какой контекст. Или вы служите миру, мирским желаниям: алчности, амбициям, политике, — или вы служите Богу, и это предполагает медитацию, отсутствие желаний, покой, тишину. Вы не можете служить двум хозяевам. Вот в чем его различие. Вы не Можете служить сразу мамоне и Богу.

Человек не может быть одновременно религиозным и политическим, даже такой человек, как Махатма Ганди. Никто не может быть политическим и религиозным одновременно. Если вы по-настоящему политический, то религия забыли, — но вы впитали это, вы насытились этим. Это скажется на вашей жизни, хотя это может не сказаться на вашем знании. Для вас может оказаться невозможным вести беседы обо мне, но это преобразует вашу жизнь некоторым тонким образом. В следующий раз, когда вы будете в гневе, внезапно вы обнаружите, что это свойство изменилось. В следующий раз, когда вы будете заниматься любовью с вашей женщиной или вашим мужчиной, вы обнаружите, что это свойство стало более медитативным, менее сексуальным. В следующий раз, когда кто-то оскорбит вас, внезапно вы обнаружите, что вас ничто не беспокоит, что вы не задеты этим, это не затронуло никакой раны. В следующий раз, когда вы будете стоять перед зеркалом, вы рассмеетесь над самим собой.

Вы смеялись над другими, но это насилие. Когда начинаешь смеяться над собой, то становишься немного мудрее. Тогда узнаешь свою смехотворность, свою собственную глупость. А когда человек начинает смеяться над собой, он становится менее смехотворным, он становится более и более осознающим, бдительным, — поэтому он и может смеяться. Он видит свою собственную глупость. А когда вы можете видеть свою собственную глупость, вы становитесь более мудрым. Только дураки не осознают, что они дураки; мудрые люди всегда осознают, что есть тысяча и одна глупость. Чем более мудрым вы становитесь, тем более осознающим вы являетесь — осознающим во всем.

Слушайте меня медитативно и любите меня медитативно, тогда моя любовь не отвлечет вас от Иисуса, Кришны, Будды. Тогда моя любовь обогатит другие ваши любови, моя любовь обогатит вашу жизнь. Я здесь, чтобы обогатить вас, а не обеднить вас. Без Иисуса вы будете немного беднее, определенно, немного беднее. Такой красивый человек, как Иисус, не должен быть забыт, не должен быть брошен в забвение. И такой красивый человек, как Будда...

Человечество очень сильно пострадало из-за своего моногамного ума. Буддисты совсем не думают об Иисусе, христиане не думают о Будде. Какое бедствие! Какое несчастье! Если христианин сможет также любить Будду, его христианство пойдет очень глубоко, и если буддист сможет также понять Иисуса, он будет гораздо больше, гораздо лучше понимать Будду. И если вы сможете понять Махавиру, и Мухаммеда, н Заратустру, и Лао-цзы, всех вместе, и сможете любить их всех вместе, как различные выражения одного и того же божественного, то, определенно, ваша жизнь будет жизнью императора. Прямо сейчас это жизнь нищего. Христианин — нищий, индуист — нищий, мусульманин — нищий. Я хочу, чтобы вы стали королями, королями королей.

Все эти люди пели одну и ту же песнь, песнь всех песней. Языки различны, выражения различны, жесты различны, но содержание одно и то же.

 

Второй вопрос:

Есть ли такая возможность, сэр, чтобы, люди неправильно понимали вас?

 

Вы говорите о возможности? Все возможности, сэр! В лучшем случае они не поймут меня, в худшем — поймут меня неправильно. Это происходит каждодневно.

Как раз на днях я говорил о том, чтобы быть естественными и подлинными в ваших взаимоотношениях. Так один санньясин вне лагеря кинулся на другого санньясина, и они начали бить друг друга. Они думали, что это я сказал так: я сказал быть естественными. Они, должно быть, чувствовали гнев, они, должно быть, чувствовали антагонизм друг к другу — они, должно быть, носили в себе это.

Я сказал быть естественными, я сказал не беспокоиться о последствиях — вот они и дрались из-за женщины и держали друг друга за горло. А эта женщина сидела и наблюдала все это дело. Она, кажется, поняла лучше.

Есть все возможности к тому, что меня поймут неправильно. Эти слова опасны. То, что я говорю, подобно острому мечу. Если вы не будете очень бдительными, осознающими, вы отрежете голову себе или кому-нибудь еще. Это всегда было так. Иисус, и Лин-чи, и Бодхидхарма — все были поняты неправильно.

На самом деле дзэн стал привлекать такое внимание на Западе не потому, что люди поняли его, но потому, что он обладает величайшей возможностью к тому, чтобы быть понятым неправильно. Никакая другая религия не имеет такой большой возможности к этому. Дзэн имеет самые большие возможности. Вы можете очень легко понять дзэн неправильно, для этого не требуется большой разумности. Чтобы неправильно понять индуизм, будет нужна небольшая разумность; чтобы неправильно понять буддизм, потребуется немного большее понимание; чтобы неправильно понять джайнизм, вам действительно нужно будет быть очень разумными- Но неправильно понять дзэн ничего не стоит. Каждый способен неправильно понять его.

Лин-чи, основатель риндзай дзэна в Японии, говорит: «Никакого усилия не требуется, не делайте ничего особого. Просто испражняйтесь, мочитесь, одевайте свою одежду, ешьте свою еду, а когда устанете, пойдите и лягте. Глупый может смеяться, но мудрый человек поймет. Тот, кто напрягает себя, определенно дурак». Сейчас поколение битников поняло это очень хорошо — все эти хиппи, йиппи и тому подобные. Они говорят, что занимаются своим делом, и Лин-чи говорит, что это способ.

Но вы не слышали другого высказывания Лин-чи, и это удача, что хиппи не знают его, иначе это было бы очень опасно. Другое высказывание таково: «На своем пути убей всякого, кого встретишь, убей Будду, убей своего Учителя, убей своих родителей и родственников. Только тогда освободишься». Это, определенно, открытое разрешение на убийство! Это большая удача, что хиппи не слышали об этом, ведь очень просто неправильно понять такое великое высказывание.

«Убей все, что встретишь на пути». Путь — это путь медитации. Когда вы вступаете на него и медитируете, убейте все, что выходит на этот путь. Не уклоняйтесь от этого. Ведь все, чему вы разрешите быть на пути, станет препятствием, помехой. Вы ищете пустоты, вы ищете состояния не-ума — а все, что разрешено, будет частью ума. Когда буддист сидит, Будда присутствует — Лин-чи был буддистом и поэтому знает. Если вы буддист и сидите в медитации, тогда все исчезает, за исключением Будды. Все уходит. А он остается в потрясающей славе, в великом свете, но и он также должен быть отброшен прочь с дороги. Иначе будет мешать на пути.

Индуист знает. Когда все остальное уже ушло, Кришна все еще присутствует, играя на своей флейте.

Рамакришна знал это хорошо. Когда все уходило и его ум становился почти — я говорю почти — пустым, Кали оставалась там. Он полюбил идею Кали так сильно, что ему было трудно оттолкнуть Кали прочь, невозможно. Даже думать об этом казалось кощунством. Оттолкнуть Кали прочь? Нет. Но это было препятствие. Когда он учился последнему шагу медитации у Тотапури, Тотапури сказал: «Ты должен убить эту Кали. Без этого не пойдет. Эта женщина — слишком большая помеха. Наберись смелости».

И Рамакришна закрыл глаза. Он хотел убить её, поскольку хорошо знал, что это единственное оставшееся препятствие. Но когда он закрыл свои глаза, он забыл. Женщина эта была так прекрасна — мать всей вселенной — она была так очаровательна. Он полностью забыл о Тотапури и о всей той чепухе, которую тот говорил. А Тотапури сидел перед ним и знал, что он забыл, потому что его глаза наполнились слезами и он начал покачиваться и пританцовывать. И Тотапури сказал: «Стоп! Снова и снова ты делаешь то же самое!» И Рамакришна открыл глаза и сказал: «Это трудно, Учитель. Это очень трудно, это невозможно. Я могу убить свою мать, я могу убить своего отца, я могу убить свою жену, я могу убить себя, я могу убить вас — но Мать Кали? Сама эта идея просто исчезает, когда я закрываю глаза, и она здесь в свете, во всей своей славе. Сама идея исчезает. Я забываю снова и снова, простите меня».

Тогда Тотапури сказал: «Это последний раз, потому что я не могу оставаться здесь больше. Достаточно твоей глупости и твоей Кали». Он ринулся прочь. На улице он нашел кусок стекла и принес его обратно. И сказал: «Теперь закрой глаза. В тот момент, когда я почувствую, что у тебя появляются слезы и пришла Кали, я глубоко порежу тебе лоб этим куском стекла. Потечет кровь. Когда я разрежу твой лоб, вспомни, что ты должен разрубить Кали надвое». Рамакришна сказал: «Но как я разрежу её и чем?» Тотапури сказал: «Как ты разрежешь её и чем? Как ты создал Кали. Воображением. Если ты смог создать Кали своим воображением, то своим воображением создай меч. Или возьми тот меч, который несет Кали в свое руке. Позаимствуй и убей её!»

Учитель был тверд и грозил, что немедленно уйдет, если Рамакришна не последует его напутствию. Поэтому Рамакришна закрыл глаза и начал покачиваться. Тотапури разрезал его лоб так сильно, что шрам остался на всю его жизнь. Когда его лоб был разрезан, он вспомнил. В единственный момент смелости он взял меч из рук Кали и разрубил её надвое. Она распалась, одна часть в одну сторону, другая часть — в другую, и между ними двумя открылась пустота.

В течение шести дней Рамакришна был в самадхи. Когда после шести дней он открыл глаза, первыми словами, которые он произнес, были: «Последнее препятствие пало».

Вот о чем говорит Лин-чи — последнее препятствие. Поэтому он говорит: «На своем пути убей все, что встретишь. Убей Будду, убей своего Учителя, убей своих родителей и родственников, только тогда будешь свободен».

Но вы можете стать убийцами. Пожалуйста, не убивайте никого в воротах. Вы можете вынашивать эту идею много дней.

То, что я говорю здесь, нужно понять очень, очень деликатно, мягко. Вам не следует привносить в это свою глупость. В противном случае это не только не поможет вам, но разрушит вас. Истина опасна. Если вы не можете принять от нее помощь, она разрушает вас. Истина опасна, потому что она — потенция, она — энергия, она — огонь. Когда вы подходите близко к истине, вы играете с огнем. Если вы не будете бдительны, вы сгорите. Маленькая ошибка — и вы сгорите.

Когда Моисей увидел Бога на горе Синай, он совершил небольшую ошибку. Когда он увидел Бога, он, естественно, кинулся к нему. Но Бог закричал: «Подожди! Сбрось прочь свои башмаки. Это святая земля». Моисей забыл сбросить свои башмаки.

Теперь это просто символ. Евреи никогда не могли понять его смысл. Башмаки защищают ноги. Ваш ум — это башмак вашей души. Как башмаки защищают тело, так и ум защищает вашу душу. Евреи думали, что Бог беспокоится о башмаках. Какая чепуха! Вся земля — святая, потому что все наполнено Богом. Нет, он говорил не о башмаках; на самом деле он безразличен к башмакам. Вот почему мы не можем указать, где Бог, — куда указывать? Он повсюду. Даже если я укажу своим пальцем: вот Бог, — он также и в моем пальце.

Вы не можете указать, где Бог, нет. Башмаки — это символ. Как башмаки защищают тело, так и душа защищена умом. «Сбрось прочь свои башмаки» означает: «Сбрось прочь свой ум, Моисей. Не кидайся ко мне через ум, иначе ты сгоришь». Если вы кидаетесь к Богу через ум, это означает, что вы будете интерпретировать, вы будете вносить свои предубеждения, свои мысли. Естественно, вы промахнетесь.

Тогда Бог сказал: «Иди назад и скажи своим людям, что никто не смеет всходить на гору, пока я здесь. И скажи это особенно священникам, поскольку они могут попытаться прийти». Моисей спросил: «Но почему?» Бог ответил: «Если они придут, они сгорят, они сгорят полностью. Иди вниз и расскажи своим людям, что никто не смеет прийти. И особенно расскажи священникам, что им запрещено, поскольку они — самые нерелигиозные люди. Они притворщики. Они могут подумать, что, поскольку они священники, они могут быть необходимы, что, когда Бог здесь, они должны прийти, но они не могут видеть меня».

В старом Тибете есть высказывание, что, если вы видите Бога неподготовленными, вы умираете. Истина опасна. А то, что я даю вам здесь, — это истина, голая истина, обнаженная истина. Я не одеваю её никоим образом. Поэтому вы должны быть очень, очень осторожными. Ваша ответственность огромна. Если вы не можете понять, что я говорю, тогда, пожалуйста, знайте, что не понимаете; не интерпретируйте это по-своему. Держите свои башмаки снятыми, иначе очень возможно, что вы поймете неправильно, вы будете неправильно интерпретировать. Тогда вся ваша жизнь пойдет в неправильном направлении.

Идите очень осторожно и предусмотрительно. Вы на святой земле.

 

Третий вопрос:

Я хотел бы, чтобы вы ответили мне, рассказали мне что-нибудь, но я не знаю, о чем спросить.

 

Даже если вы знаете вопрос, ответ не может быть дан вам. А когда вы даже не знаете вопроса, это становится еще более невозможным.

На какой вопрос может быть дан ответ? Если бы ответов было достаточно, то все вопросы исчезли бы давным-давно. Но не исчез ни единый вопрос. На самом деле каждый ответ создает еще вопросы. Нет ответа, способного рассеять вопросы; каждый ответ создает еще десять вопросов. У человечества сейчас больше вопросов, чем когда бы то ни было; пять тысяч лет раздумий создали миллионы вопросов, и ни единая проблема не разрешена. Вот вся история философии.

Бертран Рассел написал в своих мемуарах: «Когда я был молодым и ходил в университет, я начал изучать философию с мыслью, что она ответит на мои вопросы. Но когда я вышел из университета, я начал смеяться над всей нелепостью этого — ведь все мои старые вопросы остались теми же самыми. Они стали более сложными, это правда, но они остались теми же самыми. И из университета я вынес на миллион больше вопросов. Ни на один вопрос не было ответа, но появился миллион новых».

⇐ Предыдущая10111213141516171819Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: