 |
Доверяя самому небычному дроу 9 глава
|
|
|
|
Хафлинг выпрямился и застонал, так что некоторые заметили его.
Их глаза округлились, и все же едва ли были больше, чем улыбка хафлинга.
Но довольное выражение быстро покинуло лицо Реджиса, когда стена копий устремилась к нему.
Кэтти-бри ударила рукой по воде, нарушая неподвижность её глади. Разочарование девушки росло. Она прекрасно создала бассейн для прорицаний, и все же её заклинания не показывали ей ничего, кроме собственного отражения.
Она снова услышала голос Госпожи Авельер, звучащий в голове. Наставница ругала девушку за её упорное внимание к битвам и взрывам тогда, когда информация была ключом к истинному успеху.
Со вздохом, женщина отошла от озера прорицаний, отталкивая занавес и падая в удобное кресло перед горящим очагом.
Так много мыслей кружилось в её голове. Она знала, что Дзирт и Бренор действительно отправятся в метель. И тем не менее она не могла воспользоваться своими чарами, чтобы направить или предостеречь друзей.
Она чувствовала себя беспомощной. Она чувствовала себя бесполезной.
Что она сделала не так? Она ощущала, как магия прорицания все еще горит внутри неё, и все же она не могла проникнуть в залы Цитадели Адбар или заглянуть в белизну зимы на поверхности. И даже увидеть тронный зал Фелбарра, который знала достаточно хорошо.
Она снова представила его перед своим мысленным взором, вспоминая свой последний визит туда. Она думала о Эмерусе, Рваном Дайне и Парсоне Глейве.
Она глядела в очаг, в огонь. Даже не осознавая этого, женщина сжала руку на мощном кольце, данном ей Дзиртом.
Хрупкое спокойствие захлестнуло её, девушка почувствовала, что огонь в очаге, все огни, были чем-то единым, уходившим с Материального Плана на План Огня. Все они были связаны…
|
|
|
Картина тронного зала Фелбарра предстала перед ней, но как-то отстранено, туманно, вырисовываясь в пламени очага.
Кэтти-бри вдохнула и наклонилась ближе, глядя и слушая. Она была там, в пламени огня, горящего в очаге короля Эмеруса. Женщина видела старого дворфского короля и его советников.
— Я боюсь, мы вынуждены потерять его, — услышала она голос Эмеруса.
— Он молод и безрассуден, — согласился кто-то — Кэтти-бри решила, что это был Парсон Глейв. Однако, она не могла разглядеть говорившего и не слишком хорошо знала жреца, чтобы быть уверенной точно.
— Молод и разбит смертью своего близнеца, вы хотели сказать, — сказал Рваный Дайн, сидевший рядом с Эмерусом.
— И отчаявшийся, — согласился Эмерус. — Адбар голодает гораздо сильнее, чем мы, но в Фелбарре тоже вынуждены затянуть ремни. Не выстоять. Ни им, ни нам.
— Хаммер едва кончился, — посетовал Рваный Дайн, покачав головой. — А Альтурак только начался. Мы так и не достали еды…
— Мы выйдем, — решительно сказал король Эмерус, но Кэтти-бри почувствовала дрожь в его голосе, и в этой дрожи, в этой горечи, в её сознании мелькнул образ битвы посреди метели. Дворфы Фелбарра стояли против огромного орочьего войска, а вокруг них бушевала страшная снежная буря.
Это воспоминание? Предчувствие?
Попытка понять вернула Кэтти-бри назад, и она не смогла вернуться в зал. Она отбросила в сторону свой гнев — разве блуждание среди полуправды, символов и искаженного времени не было основной особенностью магии прорицаний? — и упорно задержала оставшиеся крупицы волшебства. Она смотрела на факел, а потом мимо пламени факела, на один из дворфских залов.
Это был Фелбарр? Адбар? Может быть даже нижние туннели Митрил-Халла?
Дворфы, дрожащие и худые, с мрачными выражениями на лицах, прошли мимо, когда образ Нижнего Города перед глазами Кэтти-бри прояснился. Это был не Митрил-Халл, и это совершенно не было похоже на Фелбарр, по-крайней мере, на его наземную часть.
|
|
|
— Адбар, — решила женщина.
Она услышала стоны за дверьми и окнами. Девушка чувствовала гнев, разочарование, беспомощность и чувство голода.
И острее всего было чувство голода.
Город голодал. Она видела груду тел дворфов, старых и молодых, сваленных на городской площади.
Эта куча трупов перед ней стала иллюзорной и исчезла, но ощущение, произведенное ими, осталось.
Она заметила бредущую пару дворфов, шатавшихся и согнувшихся, совсем ослабевших от голода.
Кэтти-бри упала на спинку стула, давая заклинанию покинуть её. Магия все равно рассеивалась, сказала она себе, хотя, в глубине души женщина знала истину — она просто не могла больше видеть все это.
Волшебница долго сидела на месте — потеряв чувство времени — пытаясь осознать все то, что она только что увидела, чтобы расставить события по порядку, отделить воспоминания от предчувствий, и все вместе — от настоящего.
Она услышала, как открылась дверь комнаты, и почувствовала присутствие Дзирта.
— Нам нужно найти выход наружу, — сказала она прежде, чем муж добрался до неё.
Испуганный и смущенный, Реджис нырнул на дно реки. Он заскребся, пытаясь найти камень или хоть что, то, способное защитить его, а затем повернул туда, где потолок туннеля становился низким, и копья не могли достать его.
Но почему они напали? Все это не имело никакого смысла.
Копье, словно нож, вошло в дно реки непосредственно перед ним, заставляя его развернуться и поспешить.
Что он сделал? Почему они атакуют голого хафлинга?
А потом он вспомнил, что не слишком похож на хафлинга. По крайней мере, внешне.
Реджис стянул берет, возвращаясь к своему нормальному виду. Он начал выкрикивать правду, еще не успев всплыть, выпуская струйку пузырьков и странные хрюкающие звуки, не поддающиеся никакой расшифровке. Хафлинг вынырнул на поверхность, судорожно размахивая руками и крича:
— Подождите! Подождите!
Дубинка уже неслась к нему по воздуху, с силой ударяя Реджиса и почти лишая сознания, когда он отлетел назад в воду. Он почувствовал, как безвольно плывет по реке, а потом чья-то сильная рука грубо схватила его за правую руку — и потянула наверх, прочь из реки, чтобы жестко и бесцеремонно водрузить хафлинга на берег.
|
|
|
Он тяжело опустился на землю, с трудом находясь в сознании после удара по голове, и едва не падая в обморок. Толчки подвинули этот чертов наконечник в груди, посылая волны боли сквозь маленькое тело.
— Подождите… подождите, — умолял он.
Он слышал, как кто-то перемещается рядом с ним, слышал голоса, казавшиеся очень далекими.
Один голос возвысился над бормотанием, заглушая шум, и вскоре после этого до хафлинга долетел второй голос, поющий песню.
Реджис почувствовал тепло магического исцеления, разлившееся по его телу и возвращавшее его назад, в царство живых. Дышать стало легче, волны боли отступили, головокружение прошло и ему, наконец, удалось открыть глаза.
Он снова втянул воздух, чувствуя кончик меча на своем горле. Его взгляд пробежал по лезвию, сверкавшему серебром в свете факелов. Оно было так близко и готово убить его в любой момент. Взгляд хафлинга остановился на хозяине оружия.
Или хозяйке, понял он, когда она предстала перед ним во всей красе — с её длинными темными волосами, большими, блестящими карими глазами и телом, излучавшим силу и здоровье.
— Тебе стоит представиться, хафлинг, — сказала она ему. — Или гоблин.
— Хафлинг, — пискнул он.
— Гоблин, когда он вынырнул впервые, — сказал другой человек.
— Маскировка, — прошептал Реджис и ему удалось дотянуться рукой до голубого берета. — Волшебная шляпа.
— Докажи, — потребовала мечница.
Реджис медленно поднял руку вверх и надел берет, снова превращаясь в гоблина. Женщина подавила вздох — все они подавили, некоторые даже зарычали. Реджис быстро стащил шляпу с головы, возвращаясь к нормальному виду.
— Меня зовут Реджис, — тихо сказал хафлинг. — Я друг короля Бре… короля Коннерада. И Дзирта До’Урдена.
— Друг дроу! — услышал он чей-то выкрик, и несколько человек сплюнули.
— Нет, — выпалил Реджис. — Я воевал в Несме. Воевал против дроу. И орков. И…
Женщина убрала меч и помогла ему сесть. Хафлинг до сих пор морщился, не смотря на то, что жрец помог ему. Наконечник копья все еще торчал из его плеча.
|
|
|
— Как ты сюда попал? — спросила она.
— Мы пошли в Митрил-Халл, чтобы привести подкрепление в Несме, — пояснил он. — Но мы не сделали этого. Путь к Митрил-Халлу был закрыт. Мы попытались добраться в Фелбарр.
— Вы далековато от Фелбарра, — заметила женщина.
— Я понятия не имею, где сейчас нахожусь, — признался Реджис.
— Если ты тот, за кого себя выдаешь, то знай, что ты среди друзей, — сказала воительница, убирая меч в ножны.
— Я не ожидал найти тут что-либо.
— Мы все, кто остался от Сандабора, — объяснила женщина. — Я — Капитан Рыцарей Алейна Яркое Копье из Сильверимуна. Хотя при осаде Сандабора я служила королю Файрхельму и была там, когда город пал. Мы бежали через зернохранилища к пещерам Эверфайра, и остались тут, в темных коридорах Подземья.
— Сандабор пал, — пробормотал Реджис, кивая. — Да, мы слышали об этом. Именно поэтому мы пытались попасть в Митрил-Халл. Мы понимали, что Несме не мог устоять. — Он сделал паузу и с любопытством посмотрел на женщину. — Но это было несколько месяцев назад.
Алейна мрачно кивнула.
— У моего друга есть целительные заклинания, — сказала она. — Дай ему залечить свои раны…
Реджис было закивал, но остановился и поднял руку, хватая жреца и останавливая его заклинание.
— Мой друг… — пояснил он. — Ему твоя магия будет нужнее.
— Друг? — спросил жрец, поворачиваясь к реке.
— Через туннель, вниз по течению, — объяснил Реджис. — Я скрыл его камнями. Мне нужно вернуться к нему, — хафлинг начал подниматься, но Алейна положила руку ему на плечо.
— Ты оставил друга в конце этого туннеля? — спросила она, с любопытством глядя на жреца.
— Нужно долго плыть, — подтвердил он.
— И как ты прошел через это? — спросила она Реджиса. — Тем более, по течению. Что за магия припасена у тебя с собой, Реджис из Несме?
— Никакой! — выпалил он. — Ну, особенно никакой. Я из Агларонда, из города Делфинтла, стоящего на берегу моря Падающих Звезд. Зарабатывал тем, что нырял под воду — искал устрицы и жемчуг. Здесь не так уж много надо плыть для меня.
Сомнение застыло на лицах окружающих.
— Сколько твоих друзей находятся по ту сторону? — спросила наконец Алейна.
— Только один. Нам надо поспешить, прошу!
Алейна бросила взгляд на жреца, а потом кивнула.
— Сколько?
Жрец отошел и подозвал нескольких человек. Через пару мгновений он вернулся и сообщил:
— У нас есть пять заклинаний, которые мы можем наложить сейчас.
— Тогда ты и я, — сказала Алейна и начала стягивать одежду. — Один для хафлинга…
— Что за заклинания? — спросил Реджис.
— Чтобы дышать под водой, — объяснил жрец.
|
|
|
— Мне не нужно. А вот другу — потребуется.
— Это длинный путь по реке, — напомнила ему Алейна.
— Я уже проделал его только что, и двигался не слишком быстро.
— Тогда Торвач, — сказала Алейна, указывая на большого человека, стоявшего рядом, и он тоже начал снимать одежду.
— Может быть, вам не стоит идти, капитан, — предложил жрец. — Это может быть ловушка.
— Если так и случится, вы будете рады, что я с вами, — ответила женщина. Теперь она была одета лишь в легкую сорочку, но все еще подпоясана своим мечом.
Через некоторое время группа вошла в реку, связанная между собой длинным тросом. Жрец провел небольшим кинжалом, который вспыхнул магическим светом. Двигаясь по течению, они вскоре оказались в небольшой пещере, и Реджис выбрался на берег, бросаясь в туннель. Остальные, достав булавы и мечи, шли следом, держась рядом с хафлингом.
Когда они приблизились к насыпи, которую выстроил Реджис, чтобы защитить Вульфгара, надежда покинула хафлинга. Камни были отброшены в сторону, раскрывая вход…
— Вульфгар, — выдохнул он, а затем начал кричать. Но Алейна похлопала Реджиса по плечу, прося его замолчать.
— Он был тут! — настаивал Реджис.
— Он все еще здесь, — раздался голос впереди, и Вульфгар вышел в туннель, держа в руке могучий Клык Защитника. Он выбрался на свет, и Реджис скривился при виде друга. Высокий мужчина был измазан грязью и покрыт запекшейся кровью, его плащ из волчьей шкуры был порванным и свалявшимся. Новая ссадина появилась на лбу там, где он ударился о каменный карниз.
— Немного тревожно проснуться в могиле, — сказал варвар другу. Он не смотрел на Реджиса, разглядывая других, особенно — женщину.
— Я не хотел, чтобы они нашли тебя, — ответил Реджис.
— Они? — спросил Вульфгар, все еще глядя на женщину.
— Дроу и орки, — сказал хафлинг, поворачиваясь к Алейне. — Не они.
Он попытался поймать взгляд Вульфгара снова и пояснил:
— Беженцы из Сандабора…
Его голос затих, когда он понял, что Вульфгар даже не слушает его, глядя прямо на Алейну. Хафлинг оглядел её и понял интерес друга. Стройная женщина была едва одета, мокрая сорочка облегала её фигуру, выделяя каждый изгиб тела. Её каштановые волосы были спутаны, но это лишь делало большие карие глаза женщины еще прекраснее.
Несмотря на все испытания, перенесенные в Подземье в эти месяцы, Алейна Яркое Копье излучала уверенность и здоровье.
— Для этого у нас будет время позже. Давайте уйдем отсюда, — сказала женщина, замечая взгляд Вульфгара. Их глаза встретились. Алейна махнула жрецу, и тот направился к варвару, начиная читать заклинание.
— Чтобы дышать под водой, — пояснил Реджис. — Тебе это пригодится.
ГЛАВА 7
ПЕРЕДВИГАЮЩИЕСЯ ЦЕЛИ
Более двух сотен собралось, поднимаясь по зову Синафейн. Предводительница эльфов оглядела поляну, располагавшуюся в центре Сверкающего Леса с удовлетворением и гордостью.
Когда грянула война, и границы леса стали кишеть ордами орков, эльфы покинули свои деревни, переходя в состояние обороны, которое они совершенствовали веками. Они называли такое поведение халлавал планета, или “блуждающий воин”. Народ вел кочевой образ жизни, постоянно передвигаясь по земле, которую они так хорошо знали. Большую часть года, после падения Бромма, а быть может даже до того рокового дня, они провели, передвигаясь небольшими группами, часто скрываясь от других представителей своей расы. Границы Сверкающего Леса были завалены гниющими трупами орков, сбитых эльфийским патрулями, тем не менее, за это время лишь несколько эльфов было ранено и ни один не пал в бою.
Орки не могли убить то, что не могли поймать.
Орки и сейчас не нападали на Сверкающий Лес — даже ледяные гиганты не смели заходить слишком далеко в эльфийские владения. Из всех королевств Луруара у них, клана эльфов Лунного Леса, дела обстояли лучше всего. Даже лучше, чем у Эверлунда, стены которого еще не дрогнули под тяжестью гигантских метательных снарядов. Эльфам не нужна была торговля с другими городами. Сверкающий Лес давал им все, в чем они нуждались, и даже более того.
— Я рад видеть тебя снова, моя Госпожа Синафейн, — сказал высокий воин по имени Винсинт. — В эти дни наша жизнь проходит в маленьких группах… мы не знаем, как живут другие. — Он покачал головой. — Это боль странствующего воина. Ты должен доверять друзьям и пускай они будут потеряны для тебя, когда придут опасные времена.
— Тем не менее, все группы отлично действовали, — ответила Синафейн, и Винсинт кивнул.
— А теперь ты хочешь прекратить это, — сказал он. — Зачем?
— И правда, почему? — спросил смертоносный лучник по имени Аллафель, брат Тарафиэль, убитой столетие назад первым королем Обальдом. — Что ты знаешь?
— То, что все королевства остро нуждаются в нашей помощи, — ответила Синафейн. — Сандабар пал, Несме постигла та же участь. Сильверимун терпит жестокую осаду, — она двинулась в центр поляны, говоря достаточно громко, чтобы все присутствующие могли услышать её. — Я знаю, что дворфы попали в ловушку в своих норах, всех трех цитаделях, и их отчаяние растет от голода. Они пытались вырваться. Из Митрил-Халла. Из Фелбарра. Но быстро были загнаны назад.
Она остановилась, подходя к угрюмому Аллафелю.
— Они оставили свои безопасные цитадели, чтобы сразиться с огромными силами. Непобедимыми, я бы сказала.
— Это говорит об их отчаянии, — заметил Аллафель.
— Без сомнения, это относится и к Цитадели Адбар, — добавил Винсинт. — Мы с товарищами не так давно исследовали этот северо-восточный регион. Там идет много битв. Дворфы безжалостны в своих попытках прорвать осаду орков.
— Безжалостны и бессмысленны, — отметил какой-то эльф.
— Ты созвала нас сюда, потому что мы можем помочь дворфам, — рассуждал Аллафель, и в его голосе послышались обвиняющие нотки, хотя тон эльфа не был лишен сочувствия, что с надеждой заметила Синафейн.
— Если мы не сделаем этого, то все, кого мы знали, как соседей и союзников, скорее всего погибнут, — бросила она. — Останутся только орки.
— Не все дворфы были нам приятными соседями, Госпожа, — напомнил ей Аллафель, и Синафейн сразу вспомнила инцидент, на который, вероятно, намекал эльф, неприятный спор с дворфами Адбара, которые “приходили, как орки, и вырубали деревья в северо-восточной части леса”, как утверждали отчеты. Дворфы находились под давлением Сандабора, который требовал больших поставок оружия. Поэтому бородатому народцу не хватало топлива для их жаровен, и они сбежались к Сверкающему Лесу, надеясь прихватить несколько вагонов дров.
Аллафель и некоторые другие встретили их и прогнали прочь, но встреча не прошла без небольшого кровопролития с обеих сторон.
— В эти смутные времена они все равно были бы лучше орков, — заметил Винсинт прежде, чем Синафейн придумала ответ, и, к её облегчению, Аллафель с поклоном признал эту точку зрения.
— Что вы предлагаете, Госпожа? — спросил кто-то из эльфов, стоявший позади.
— Подданные Многих Стрел собрались в больших лагерях, — напомнил ей еще один голос. — Мы будем вынуждены вырубить половину Сверкающего Леса, если хотим иметь достаточно стрел, чтобы нанести весомый удар по их рядам.
— И как только мы сильно ужалим их, они, конечно же, придут к нам, — сказал Винсинт.
— С огнем, — добавил Аллафель.
— И вы считаете, что они не сделают этого в любом случае? — спросил кто-то, и Синафейн улыбнулась, когда увидела Мириэль, вставшую перед Аллафелем. — Когда они разберутся с городами на юге, когда дворфы умрут в своих цитаделях… когда Адбар падет, и они завладеют его кузницами. Как думаешь, они захотят утащить всего несколько вагонов твоих деревьев, мастер Аллафель? Они без оглядки будут рвать землю, утоляя свою жажду крови.
— Пришло время прекратить халлавал планета, — сказала Синафейн. — Пришло время сосредоточить и скоординировать действия наших воинов, чтобы с силой ударить по оркам, в надежде, что хотя бы одна из дворфских крепостей прорвет осаду, и они, в свою очередь, смогут присоединиться к нам, чтобы поддержать своих сородичей.
— Нас мало, а врагов много, — напомнил Винсинт. — Что нам делать?
У Синафейн не было ответа на правдивые слова Винсинта. Он не пытался подорвать её авторитет или сыграть негативную роль в переговорах. Он просто был честен.
Она попыталась рассмотреть все варианты, найдя самый оптимальный способ сделать эльфов полезными, несмотря на то, что самый маленький из виденных ею лагерей орков превосходил все силы Сверкающего Леса с перевесом сто к одному. Наступило долгое и неловкое молчание.
— Что мы можем сделать, Госпожа? — повторил Аллафель.
— Мы можем попытаться, — было единственным ответом, который Синафейн смогла предложить своим сородичам.
К её удивлению, этого им было достаточно.
— Они рубят, — пришло известие, спустя несколько дней. Группа орков приблизилась к краю леса, чтобы взять древесины для своих костров. Вероятнее всего, такое происходило теперь постоянно, но вдали от северо-восточной границы Сверкающего Леса. Сконцентрировав свои силы, эльфы, без сомнения, оставили большие участки своей территории открытыми для оркских вылазок за дровами.
Но теперь монстры наконец пришли в часть леса, находившуюся в пределах досягаемости эльфов.
Сотни эльфов, тихие, как тени, невидимые в своем лесном доме, даже посреди зимы, когда большинство деревьев вокруг стояли голыми, вышли против врагов. Опытные и собранные, они распались на мелкие отряды, занимая свои позиции и образуя полукруг около орков.
Около шестидесяти уродливых созданий работали своими топорами. Ледяные гиганты стояли на страже, столпившись за краем леса. Рядом с ними лежала приготовленная груда камней.
Послышался птичий свист, вот только это была не птица.
На звук ответили. Второй, третий, четвертый раз, как только эльфы занимали свои позиции.
Некоторые орки с любопытством посмотрели вокруг, возможно будучи не такими глупыми, как представляли себе эльфы.
Но это не имело значения, так как с помощью этой переклички эльфийские группы определили свои цели, и стоило пятому свистку прорезать воздух, как более двухсот стрел взлетело в небо, направляясь в сторону ледяных гигантов. Чудовища зашатались и споткнулись под тяжестью выстрелов, ведь не так много стрел в тот день не достигло своей цели. Более пятидесяти эльфийских снарядов вошли в плоть гигантов, вызывая серьезные ранения и ужасную агонию.
К тому времени, как стрелы долетели до противников, искусные эльфы уже перезарядили свои луки, и смертельный дождь обрушился на орков, решительно перекрывая им путь к отступлению.
Как они заметались!
Некоторые схватили топоры и бросились в лес, но упали, пронзенные стрелами, не успев сделать и пары шагов. Большинство отступали, перебегая от пня к пню, минуя поляну и улепетывая со всех ног. Стрелы продолжали сыпаться за их спинами. Двое гигантов на краю леса все еще стояли, один из них только дрожал, используя всю свою силу, чтобы не провалиться в темноту, а второй упорно пытался поднять камень.
Пять коротких свистков прорезали воздух, снова заставляя взвиться вверх рой жгучих стрел, и гиганты перестали быть проблемой для нападающих.
Теперь эльфы снова могли сосредоточиться на убегающих орках, и один за другим монстры попадали на землю.
За несколько ударов сердца четверо гигантов и пятьдесят орков лежали мертвыми или умирали у края Сверкающего Леса. Лишь нескольким удалось добраться обратно в лагерь. Еще нескольким, возможно, удалось скрыться, но преимущество было явным, и им не нужно было рисковать, выходя и обнажая мечи, чтобы прикончить раненных или спрятавшихся.
И конечно же, эти приказы оказались как нельзя кстати, когда лагерь орков снялся с места и двинулся к лесу, словно большое черное облако саранчи.
Тогда прозвучала команда рассеяться, и эльфы организованно исчезли в лесу заранее определенными пятью отрядами.
Орки без сопротивления пронеслись по Сверкающему Лесу.
Многие деревья пали от их топоров, когда разочарованные существа вымещали свой гнев на живых целях, которые едва ли смогли бы убежать.
Потому что они не нашли ни единого эльфа.
Некоторые группы орков пустились в глупую погоню, забираясь глубже в лес, и каждый был вынужден повернуть назад. Половина из них умерло, другая, спотыкаясь, вернулась к основным силам.
— Они лучше подготовятся, когда придут собрать дрова в следующий раз, — сказал Аллафель Синафейн, когда орки, наконец, прекратили охоту и вернулись в свои лагеря.
— Мы убили больше шестидесяти штук, и горстку гигантов, — напомнил Винсинт, с некоторым удовлетворением в голосе.
— Примерно столько они теряют каждый день, но их число все равно продолжает расти, — заметил Аллафель.
— Раньше они чувствовали себя лучше — указал Винсинт, одаривая несогласного Аллафеля лучезарной улыбкой.
— Они вернутся более подготовленными, и без сомнения, слава о нашей засаде распространится по всем оркским лагерям вокруг нашего дома, — согласилась Синафейн. — Среди чудищ на севере, осаждающих Сандабор, и среди тех, кто угнездился за рекой, удерживая дворфов Митрил-Халла.
— Так что же мы на самом деле можем противопоставить им? — спросил Аллафель.
— И правда, Госпожа, — добавила Мюриэль.
Синафейн посмотрела на свою молодую протеже и почувствовала боль Мюриэль, которую та чувствовала, задавая этот отчаянный вопрос, но Синафейн понимала, что девушка была честна.
— Будет ли шестьдесят мертвых орков и несколько гигантов большой помощью королю Эмерусу, если он снова решит прорываться? — спросила их Синафейн.
— Не знаю, но едва ли, — призналась она прежде, чем кто-либо из них смог ответить. — Вероятнее всего, нет, — хмуро повторила она. — Нам нужно рассмотреть больше вариантов ударов по монстрам.
— Но, вероятно, мы не будем снова использовать эту тактику, — прервал её Аллафель.
Синафейн кивнула, соглашаясь с ним.
— Мы будем искать орочьи патрули и убивать их, — сказала она своим людям. — Мы найдем оркских разведчиков, бродящих вдали от своих союзников, и убьем их. Возможно, эта гигантская орда немного поредеет без пары сотен своих воинов, когда король Эмерус снова выйдет наружу. Пожалуй, даже без одной сотни. Но это на одну сотню противников меньше для дворфов.
— Но есть ли какая-то разница? — спросил Винсинт.
Синафейн посмотрела на него, стараясь сохранить хоть немного оптимизма в выражении своего лица и тоне голоса. Они только что выиграли большое и внезапное сражение, сейчас все они были здесь, но их настроение напоминало темное небо над их головами.
— Я не знаю, возможно, разницы нет, — снова призналась она.
— Но нам стоит попробовать, — сказал Аллафель, и она оценила его поддержку.
— Пусть мы не сможем сделать ничего больше, — сказала Синафейн. — Чем мы в действительности можем поразить наших уродливых врагов?
Конечно, это был риторический вопрос. Они долго обсуждали эту проблему, но к удивлению Синафейн, к удивлению Аллафеля, к удивлению всех эльфов, теперь ответ пришел из довольно неожиданного места.
— О, да, но теперь, раз мы здесь, то можем помочь вам, — сказала женщина дворф, державшая на плече массивную булаву. Рядом с ней стоял человек в простой, свободно облегающей его тело коричневой мантии — одеянии монаха, как могло показаться.
Сотня луков поднялось вверх, поворачиваясь в сторону чужаков. Эльфы взволновано и сбивчиво перешептывались, обсуждая, как эти двое незамеченными прошли мимо их часовых.
— Вы кто? — резко спросил Аллафель, держа в руке меч. Стоявшие вокруг также достали оружие.
— Меня зовут Амбер, — сказала дворфа. — Амбер Гристл О’Мал, из Адбарских О’Малов. А это мой друг Афафренфер — если вы не сможете выговорить его имя, просто чихните, и он вам ответит! Ха!
Другие эльфы — часовые — остановились позади пары, держа в руках луки и испытывая нескрываемое смущение. Они тоже не имели ни малейшего понятия о том, как эти двое смогли пройти сюда. Они, как и все остальные, не понимали силы магического зачаровывания, которое было наложено на эту невиданную пару еще более невиданной парой.
— Теперь перейдем к тому, что вы можете сделать, — продолжила дворфа. — У нас тут есть парочка друзей неподалеку, и они могли бы подкинуть вам несколько идей и оказать помощь в решении этого нелегкого вопроса, — закончила она с широкой, уверенной улыбкой и преувеличено подмигнула.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
БОГ В ТВОЕМ СЕРДЦЕ
«Я не смелый гоблин. Я предпочитаю жить, хотя часто мне становится интересно, чего же действительно стоит моя жизнь».
Эти слова не дают мне покоя.
В свете откровений, ниспосланных моей богиней, Миликки, Кэтти-бри, все гоблинойды - неисправимое зло, которое должно быть вырезано мечом. И эти слова не дают мне покоя.
Они были сказаны мне гоблином, которого звали Нойхейм, сосредоточием интеллекта и остроумия. Для меня он был чем-то из ряда вон выходящим, ведь я никогда раньше не говорил с гоблином так открыто и честно. Он называл себя трусом, так как не смог подняться против людей, захвативших, бивших и поработивших его. Он задумался о ценности своей жизни, потому что был рабом.
Они пришли к Нойхейму, поймали его, и это навеки стало моим позором. Я не смог помочь гоблину, и в следующий раз увидел друга повешенным за шею его мучителями. Пошатываясь, я побрел прочь, и в ту же ночь написал: “Есть события, которые навсегда застывают в памяти, чувства, которые несут в себе нечто совершенное, оставляющее в наших душах яркий и неизгладимый след”. Я помню ветер, дувший в тот ужасный момент. Небо в этот день было укутано низкими облаками, но погода стояла необычно теплая, однако внезапные порывы несли с собой сковывающие укусы холода, спустившегося с высоких гор и таящего в себе морозную свежесть глубоких снегов. Этот ветер налетал сзади, бросая на лицо мои длинные белые волосы, заставляя плотно прилегать к спине плащ, пока я сидел, погруженный в свое горе, и беспомощно смотрел на высокую поперечную балку.
|
|
|
