После Октябрьской революции

От конца ХVIII века и до Октября 1917 года русская/российская интеллигенция проделала интересный, но в общем-то прямолинейный идейный и психологический путь. А вот после того как её вековая мечта – свержение власти и сокрушение государства в России – реализовалась, нашу интеллигенцию стало бросать из стороны в сторону. Постепенно она освободилась от трёх первых своих основных качеств – в последние годы даже и от необходимости быть образованной. Возможно, потому, что советская власть слишком уж увлеклась образованием населения страны, лишив тем самым тех, кто считал себя интеллигенцией, одной из козырных карт – превосходства перед «народом» в уровне знаний и, соответственно, привилегии думать как угодно и свободно рассуждать о чём угодно.

Но, между прочим, большевики больше всего сделали для русской интеллигенции. Во всяком случае, именно во времена СССР интеллигенции стало столько, что её мнение и умонастроения уже нельзя было игнорировать.

Появление миллионов людей, которых во времена СССР совершенно справедливо стали называть работниками умственного труда, видимо, окончательно превратило собственно интеллигенцию из отдельного социального слоя в социальную секту, структурированную и сплочённую по клановым основаниям: столичная интеллигенция, отдельно – московская и отдельно ленинградская (питерская) интеллигенция, национальная (в союзных республиках), провинциальная, сельская, творческая, научно-техническая, «шестидесятники», либеральная (80-е годы и доныне) и т.д.

Сложные процессы (но в направлении примитивизации) шли и внутри каждого слоя-клана когда-то славной и бескорыстной русской (российской, советской) интеллигенции.

Творческая интеллигенция ещё в советское время постепенно вырождалась в богему и к нашему времени окончательно мутировала в телесериально-эст­радную тусовку. Научно-техническая, наиболее последовательная и целеустремлённая, в 70-е годы ХХ возроптала из-за недооценки её труда и материальных неурядиц. И её можно понять. Наука и техника становились реальными производительными силами. Достижения страны, бесспорно, были следствием талантов и усилий именно образованного класса. И для нашей интеллигенции стало крайне унизительным как то, что уровень её жизни был (или казался) ниже, чем в странах Запада, так и то, что он немногим отличался от уровня жизни большинства населения СССР.

В 70-е годы московская интеллигенция стала называть народ вполне марксистским, но в её устах абсолютно презрительным словом «гегемон». Кстати, помните, какие слова профессора Преображенского из «Собачьего сердца» стали одними из самых любимых среди образованной публики после выхода на экраны соответствующего фильма? Да, эти: «Нет, я не люблю пролетариат!»

Конечно, советская власть обманула российскую интеллигенцию. Коммунизм в 1980 году не построила, Запад по уровню потребления не обогнала, автомобилей и дач всем интеллигентам не раздала, зарплатами, как шахтёров, не баловала, свободно за рубеж выезжать не позволяла, а всё гоняла по родной стране, по не всегда ухоженным провинциям, по комсомольским стройкам и сельским домам культуры. Устала советская интеллигенция от материальных неурядиц и от чрезмерной близости к народу.

В марксизме-ленинизме наша интеллигенция полностью и окончательно разочаровалась именно в 70-е годы. И чему же ей тогда оставалось поклоняться? Только Западу и буквально любым идущим оттуда идеям.

Но лишь немногие, в основном в столицах, увлекались Западом как «политической идеей». Победила мещанская интерпретация нашего отставания: не обязательно быть первыми в космосе, если мы отстаём в чистоте подъездов и в разнообразии продуктов, одежды и автомобилей. Даже наоборот: целесообразно отказаться от космоса, если это поможет приблизиться к западному потребительскому стандарту. Да и вообще, зачем эта пресловутая социальная справедливость? Уравниловка какая-то… Несправедливость справедливее!

И тут пришла перестройка

О ней можно говорить что угодно – от восхваления до хулы. Но точно одно: советскую интеллигенцию, в массе своей ставшую её движителем и восторженным участником, эта перестройка уничтожила окончательно. Во-вторых, разбила на враждующие друг с другом «национальные интеллигенции». Ну а, во-первых, дав ей политическую власть (а это то, что никогда и ни при каких условиях нельзя давать интеллигенции, ибо управляет государством интеллигенция ещё хуже, чем кухарка), которую у интеллигенции тут же отобрали в лучшем случае «деловые люди», а в худшем – безыдейные проходимцы или просто уголовники. В результате интеллигенция впала в нищету и безысходность 90-х, где полностью и люмпенизировалась.

Строго говоря, к настоящим русским интеллигентам в 70–80-е годы ХХ века можно отнести только тех, кто духовно, идейно и организационно группировался вокруг так называемых писателей-деревенщиков, но перестройка и 90-е годы оттеснили их на обочину политического и медийного (что стало очень важным) поля. А основная часть тех, кто продолжал называть себя интеллигентами, полностью отдалась либерализму, что фактически уравняло два далеко не во всём сов­падающих понятия «русский интеллигент» и «либерал» (западного розлива).

Более того, ненависть к России и к народу (русскому в первую очередь), поклонение «Европе» расцвели в рядах ещё трепыхавшейся на поверхности публичной жизни интеллигенции в 90-е годы махровым цветом. Всё это раньше и жёстче других описал ещё в ХIХ веке Достоевский. Но в годы перестройки и особенно после 1991 года эти ненависть и лакейство превзошли все мыслимые пределы и окончательно похоронили русскую интеллигенцию как особый и особо благородный духовно общественный слой России, «как класс».

Всё сказанное, разумеется, не означает, что в России не осталось тех, кого по отдельности можно называть интеллигентными людьми. Но русская интеллигенция в целом безропотно и бесславно сошла с исторической арены.

Некоторые утверждают, что классическая русская интеллигенция возрождается сегодня. Лично я оснований для такого вывода не вижу. Однако как мещанин, удостоенный дворянского звания, по натуре своей остаётся мещанином (Мольер), так и нынешний обыватель, хоть из «высшего света», хоть из «креативного класса», всё равно остаётся «мещанином в интеллигенции».