О вольномъ обиранью вряду земъского, судий, подъсудъков и писаров в кождой земли и поветЪ.

Што продокъ нашъ славное памети король его м[и]л[о]сть и великий князь литовъский Жикгимонтъ Августъ, выдаючи ку вжыванью обывателемъ того паньства, великого князства литовского, сесь статутъ права посполитого земъского, черезъ них же самых зъ старого ихъ статуту и зь иншихъ розныхъ правъ хрестиянскихъ поправены [так!], межы инъшими волъностями, свободами и порядками, в немъ описаными, еще ку розширенью большое волности и осягненъю прудъшое справедливости рачилъ имъ за сполною на то всихъ становъ згодою и призволеньемъ, яко вернымъ подданымъ своимъ а людемъ здавна вольнымъ, зацнымъ и учъстивымъ, того узычити и позволити, абы для шафунку и отправованья справедливости людъское на местъце г[о]с[по]д[а]ръское суд[ь]и земъские, то естъ судья, подсудокъ и писаръ в кождой земли и повете водле розграниченья, розъписанья и порадку, около того вделаного, были вольне обираны, которые бы всякие справы, тому суду земскому прислухаючые, отправовали, яко то им привильями его королевское м[и]л[о]сти, у Бельску и у Вильни на тотъ статутъ выдаными, достаточне естъ обваровано и утвержоно и в семъ статуте описано, гдЪ жъ и мы, Стефанъ, бож[ъ]ю м[и]л[о]стью король польский, великий княз[ь] литовский, приходячи на панованье того великого князства литовского, подъ тымъ то статутомъ и в томъ же помененомъ порадъку судовъ обывателей здешнего панства знашли и застали, и тепер они того уживають. А ижъбы то им и на потомные вечные часы непорушне трвало, яко то собе привильями и тымъ же статутомъ и первей обваровано мели, такъ и теперъ хочемъ то мети и уставуемъ, ижъ кгды бы который з врядниковъ тыхъ земъскихъ, судья, подсудокъ або писаръ умеръ, тогды другие врядники, живо позосталые, мають нам, г[о]с[по]д[а]ру, о томъ через листъ свой знати дати то, кгды быхмо были в здешнемъ паньстве нашомъ, великомъ князстве литовъскомъ. А гдЪ бы се то трафило в небытности нашой в томъ паньстве, тогды о томъ мають дати ведати воеводе, а в земли Жомоитъской - старосте жомоитъскому, а в небытности воеводы або старосты, ино кашталяномъ оное земли. А за таким даньем знать маемъ мы, г[о]с[по]д[а]ръ, через листъ нашъ безъ жадное проволоки, а в небытности нашой маеть воевода або кашталянъ через листы свои старосте поветовому, врядникомъ земъскимъ и шляхте того повету, а староста жомоитъский або тежъ кашталянъ - тивуномъ, шляхте и всякого стану оное земли Жомоитъское обывателемъ также через листъ свой часъ ку зъехан[ь]ю зложити, приславшы такий листъ в тотъ поветъ до вряду кгродского передъ часом, на то зложонымъ, за чотыри недели. И тот листъ маеть быти везде в томъ повете обволанъ и объголошонъ тымъ обычаемъ, яко и о иншихъ листехъ наших соймовыхъ або военъных естъ вышей описано в розделе третемъ. На которий рокъ зъехавшисе вси обыватели оного повету от вышъшого до низшого стану до замку албо двору нашого, и тамъ тые, которие се до того обранья на день зложоный зъедуть, колько ихъ будеть, вжо инъших неприбылых не ждучи, мають на местъцо того змерълого врядника спосродку себе чотырох особъ шляхътичовъ, людей добрыхъ, побожныхъ, цнотливых, годныхъ, в праве умеетныхъ, писати умеючых, родичовъ того паньства, великого князства, и в томъ повете не ново, не змышлене оселых обрати и намъ, г[о]с[по]д[а]ру, имена тыхъ особъ обраных на писме за печатьми своими ознаймити. А мы с тыхъ чотырохъ одного, который се намъ видети и подобати будеть, выбравши, на местъцо того змерълого врядника неотволочне установити и привильемъ нашимъ на тотъ вряд до живота его альбо до вывышенья з ласки нашое на инший який вышъшый вряд або достоеньство утвердити его маемъ. А гдЪ бы на судство подъсудъка або писара, або по зештью подсудъка на подсудъство писара обрали, тогды ку подъсудку або писару вжо инших елеитовъ [так!] не потреба будет прикладати, только на местъце подсудково або писарово мают тамъ же заразомъ на ономъ зъезде таковыхъ же, яко вышей описано, особъ чотырохъ обрати и намъ имена их на писме за печатьми своими подати, а мы промежку нихъ одного которого тымъ же обычаемъ, яко верху доложоно, на такий врядъ подадимъ и ствердимъ. А кому с тых обраныхъ тые вряды земъские дадимъ, тые врядники потомъ на перъших рокохь судовыхъ будуть повинъни наперъвей тамъ на местъцу судовомъ передъ воеводою або кашталяномъ, а гдЪ воеводы и кашталяна нетъ, ино передъ старостою судовымъ и маршалкомъ оного повету при собранью шляхты, а гдЪ бы воевода, ани кашталянъ, ани староста, ани маръшалокъ не прибылъ, тогды при инъшыхъ врядникох земъскихъ и при собранью шляхты, которые в онъ часъ н[а] тыхъ рокохъ будуть, присягу на тые вряды свои учинити, то ж потомъ вряды своими владнути и шафовати. И такъ мають вжо вечными часы в поветехъ около обиранья предъречоных врядниковъ справоватисе и заховати. А присега суд[ь]и и подъсудку мает быти тыми словы: "Я, н.[айме], присегаю пану богу вшехмокгонцому, в тройцы едыному, ижъ в томъ повете (н.[айме]) водле бога справедливе и водле права статуту сего, даного великому князству литовъскому, водлугъ жалобы и отпору сторонъ, а не водлугъ ведомости своее, ничого не прикладаючи, ани уймуючы, буду судити, сознан[ь]я и записы приймовати, не фолькгуючы высокимъ и подлымъ станомъ, на достойностях и врядехъ седячих, на богатого и на вбогого, на приятеля кровного заховалаго, ани на неприятеля, на тутошънего, ани на гостя не смотречы, не с приязни, не з вазни, не з боязни, не за посулы и дары, ани сподеваючисе напотомъ даровъ и якого нагороженья и не радечы стороне, ани боячисе казни, помъсты и погрозокъ, але самого бога и его светую справедливость и право посполитое и сумненье свое передъ очима маючи, тежъ роковъ николи не омешкиваючи, кром великое, правдивое зложное хоробы. А якъ на томъ справедливе присегаю - такъ ми, боже, поможи, а естли бы не справедливе - боже, мя убий". А писаръ земъский маеть по-руску литерами и словы рускими вси листы, выписы и позвы писати, а не иншимъ езыкомъ и словы. А присягнути маеть на врядъ свой писарский тыми словы: "Я, н.[айме], присегаю пану богу, в тройцы единому на томъ, ижъ справедливе водъле бога и того права писаного и водлугъ мовенья и споровъ сторонъ, ничого не прикладаючи, ани уймуючы, буду записывати и радити суд[ь]и и подсудку веръне и справедъливе, подле сознанья сторонъ и споровъ на судехъ, осветченья и оповеданья судового, и сказанья судовные буду вписывати а пильновати и догледати, абы водле сее присеги моее справедливе были вписованы. А книгъ первъшихъ, кгды хто выписовъ альбо видимусов якихъ потребовати будеть, тежъ ихъ справедливе и верне, яко в книгахъ записано будеть, з ведомостью суд[ь]и и подсудъка выдавати буду, не маючи баченья на высокие и подлые станы, на достойностяхъ седячихъ, богатого, на въбогого, на приятеля кровного и заховалого, ани на неприятеля, на тутошнего, ани на гостя, не с приязни, не з вазни, не з боязни, не за посулы и дары, ани боячисе казни, помъсты и погрозокъ, не ждучи нагороженья, але самого бога и его светую справедливость и право посполитое передъ очима маючи и сумненье свое добре, побожне справуючи - такъ ми, боже, поможы. А естли не справедъливе - боже, ме убий".

Артыкулъ 2.