 |
Целовала его, ее голые ноги при этом елозили по его ногам, тело тоже непрестанно
|
|
|
|
Двигалось. Каждая пора его кожи жадно впитывала ее запах, каждый нерв трепетал при ее
Прикосновении, каждый мускул жаждал обхватить ее целиком и застыть в таком положении
Навечно.
Хелена вскрикнула, когда он проник в нее еще глубже; извиваясь всем телом, она
Стремилась прижаться к нему как можно теснее. Нестерпимый огонь пробежал по ней,
Пожирая ее и исторгнув у нее душераздирающий вопль. Ее сверкающая кожа излучала
Сладостный всепоглощающий жар. С каждым вдохом пламя внутри нее разгоралось все
Сильнее. Задыхаясь, цепляясь за Виски всеми своими клеточками, ее тело молило об
Освобождении и наконец, изогнувшись дугой, сотрясаясь в конвульсиях, взорвалось волной
Оргазма.
Сентября 1968 года
Сны
Сны – радостные и печальные, страшные, странные,
Черно-белые, разноцветные, запоминающиеся надолго или сразу
Стирающиеся из памяти – всегда отражают состояние ума, в
Котором мы пребываем. И еще одно соображение относительно
Снов. Бытует мнение, что в снах передается вся гамма мыслей и
Чувств человека, его надежды и мечты, и потому они могут
Служить ключом к его душе. Эта, с позволения сказать,
Псевдотеория вот уже много лет используется лжецами в белых
Халатах в качестве универсального объяснения всех психических
Отклонений от нормы. На самом деле, это – чушь собачья, детский
Лепет, дичь, бред, безответственная наукообразная болтовня,
Галиматья и околесица. А между тем некоторые готовы платить
Деньги за то, чтобы послушать ее. Хотя, кто его знает, может, во
Всем этом что-то и есть – ни в чем нельзя быть уверенным до конца.
|
|
|
Меня и самого мучают ночные кошмары – не меньше, чем моего
Драгоценного папочку.
– Ты кричишь во сне, – донесся с постели голос Хелены.
Виски вот уже два часа как встал, позавтракал и теперь сидел на диване в гостиной с
Большим стаканом виски, на полу перед ним была расстелена утренняя газета.
Рядом стоял пес Джаспер, недоумевая, чего ради его заставляют читать газету с самого
Утра.
– Что я делаю?
– Кричишь. Не очень громко. Все тело у тебя напрягается, глаза прямо вылезают на
Лоб, ты на что-то таращишься. По-видимому, на что-то ужасное. И при этом орешь. Правда,
Тихо так, приглушенно – будто тебя душат и крикнуть как следует ты не можешь.
– Вот хрен, – отозвался Виски, сворачивая газету.
Он залпом выпил скотч, сто пятьдесят граммов приятно обожгли горло.
– Не хочешь обсудить проблему со мной? – сочувственно спросила Хелена.
– Скотина, – пробормотал Виски сквозь зубы.
– Что? Я тебя не слышу.
– О господи, я думал, что покончил с этой тварью.
– С какой тварью? – спросила Хелена и, подойдя к нему, обняла сзади, пристроив
Голову у него на плече.
– Да так, с одним уродом из семейных преданий.
– Ах-ах. Таинственный мистер Уокер. Расскажи мне.
– Ты действительно хочешь услышать эту историю?
– А конец у нее счастливый?
– Не знаю. Она еще не закончилась.
– Тогда давай.
– Ну, хорошо. Когда я был маленьким – лет шести-семи, – отец как-то решил съездить
Всей семьей в Дулин. И как только мы туда приехали, он бросился с обрыва. С тех пор мне и
Снятся кошмары – не каждую ночь, но довольно часто. Понимаешь, перед тем, как покончить
С собой, отец рассказал мне историю о морском чудовище, которое живет на краю земли и
Питается мертвыми душами. Сейчас, спустя столько лет, я, конечно, не помню всех
|
|
|
Подробностей, и, возможно, я уже тогда кое-что присочинил от себя. Но во сне я вижу, как
Отец падает в море, а чудовище набрасывается на него. На вид оно – типичный монстр из
Детских кошмаров: острые как иглы зубы, глаза злобные, кожа вся в бородавках и
Пупырышках. Куда бы оно ни двинулось, оно сеет вокруг себя зло. Я вижу, как оно хватает
Отца и проглатывает его, а я становлюсь в этот момент отцом и знаю все его мысли, все
Ошибки; я барахтаюсь в море и вижу сквозь волны своего сна, что на краю обрыва стоит мой
Сын. Он смотрит на меня и плачет, и единственное, чего я хочу, – это снова оказаться рядом с
Ним и помочь ему прожить долгую и счастливую жизнь.
– Господи! Неудивительно, что тебе снятся кошмары.
– Да уж, бывают в жизни огорчения.
Сентября 1968 года
Дом
Дом, милый дом, родительский кров, семейный очаг, тихая
Гавань, приют блудного сына, домашние заготовки, домашнее тепло,
Домашний уют. Алекс Уокер. – «Основы жизни». Часть 3. Ничто не
Оказывает такого влияния на личность, как среда, в которой она
Формируется. Это аксиома. Хотите примеры? Пожалуйста. А. У
Крепкой, любящей семейной пары, живущей в нормальном
Стандартном доме с крепкими стенами, вырастет крепкий,
Нормальный, приспособленный к жизни, стандартный ребенок. Б.
Когда дело берут в свои руки лунатики, от ребенка, выращенного
Ими, ничего хорошего ждать не приходится. Моему отцу,
Беспечному бродяге и неисправимому романтику, даже и в голову не
Могло прийти хоть чуточку позаботиться о моем будущем, когда он,
В ту далекую пору, вздумал объявиться в доме эксцентричных
Родственников Хелены.
Пару дней спустя Хелена вернулась в Дублин вместе с Виски. Его фургон протарахтел
Через всю страну, стряхивая с кузова ржавую пыль и кусочки отслоившейся краски. Они
Коротали время за болтовней, а пес Джаспер, от нечего делать, подпрыгивал на сиденье
Между ними.
К дому на склоне холма они подъехали в восемь утра, усталые и голодные. Ведя
Машину по широкой, заваленной сухими листьями дороге, серпантином взбиравшейся на
|
|
|
Холм, Виски все больше чувствовал себя не в своей тарелке. Этот невообразимый огромный
Дом стоил, похоже, уйму денег. Ему, обитателю трехкомнатной квартирки с отстающими
Обоями в районе Крысиной штольни, такое жилье казалось чем-то запредельным.
– Я, пожалуй, высажу тебя у дверей и поеду.
– Это еще почему? Ты что, даже не хочешь зайти?
– Боюсь, я без галстука.
– Не валяй дурака. Никто не обратит на это ни малейшего внимания.
– Ну, не знаю…
Виски остановил «фольксваген» у ступеней парадного подъезда. Дом был огромен, как
На картинке из глянцевого журнала. Окаменевшее порождение безумной фантазии
Обкурившегося архитектора соединяло в себе старомодную вычурность с бредовым
Сюрреализмом.
Пока они выгружали свои пожитки, за ними наблюдал, прислонившись к дверному
Косяку, мужчина в голубой полосатой пижаме и шлепанцах Али-Бабы с золотым шитьем и
Загнутыми вверх носками. Он держал под мышкой сложенную газету и шумно пыхтел
Трубкой с длинным чубуком.
Муж Хелены, слабоумный Винсент. Его силуэт четко вырисовывался на фоне
Освещенной прихожей.
– Хелена, – произнес, досадливо морщась, Виски и махнул рукой в сторону мужчины, –
Только не говори мне, что это то, что я думаю.
– Этот идиот – Винсент, мой муж. Не обращай на него внимания.
– Ты могла бы, черт возьми, предупредить меня заранее.
– Мы женаты уже шесть лет, у нас две дочери, Ребекка и Виктория, близнецы. Мы
Живем вместе с моими родителями. Но почему надо рассказывать об этом именно сейчас?
Так ты зайдешь?
– Почему бы и нет? Мне интересно, какую роль ты отвела мне в своем спектакле.
Тогда вперед. Познакомься с моей компанией.
|
|
|
