Глава 20. Предсвадебный подарок.

 

Я плачу за былое счастье

Слез невыплаканных капелью,

Нерастраченной жгучей страстью,

Нелюбимым мужчиной в постели.

Я плачу одинокою болью,

Той, которой не знала прежде.

Я плачу убитой Любовью

И разорванной в клочья Надеждой.

Я плачу бессонной молитвой

В пустоте полутемного зала.

Жизнь, когда же мы будем квиты?!

Неужели и этого мало?

Все решилось, но тяжелый камень не спешил оставлять ее сердце.

Он ушел. Он просто ушел…

 

* * *

Сириус Блэк резко выскочил из-за угла. У него внутри все клокотало. Еще минуту назад она была в его объятиях. Он чувствовал запах ее во­лос, тепло ее тела, легкое дыхание. Черт! Он в ярости запустил обе руки в волосы и резко остановился. Зачем он ушел? Ну и что, что сказала Лили. Пусть. Она же была рядом… Ее нежные пальчики касались его щеки. Сколько времени потеряно зря? Нужно вернуться, и черт с ним, с Люциусом, и с грохочущими доспехами. Она сказала, что не хочет? Ерунда! Она просто старается отдалиться, потому что думает, что ни­чего нельзя изменить. Черта с два! Он здесь, и он все изменит. Ерунда, что говорит Лили, к черту Люпина с его советами.

Сириус резко опустил руки и уже собрался бежать обратно, когда его взгляд привлекли доспехи, которым положено было стоять в этой части коридора. Сейчас они беспорядочно валялись на каменном полу. Значит, от них был этот грохот. Странно… Обычно сами собой доспехи не падают.

— Пивз? — громко позвал Сириус.

— Это не Пивз, Блэк.

От сумрака стены отделилась высокая фигура.

Сириус поднял голову и встретился взглядом с охотником сборной Слизерина. Именно в этой ипостаси он был знаком с Фредом Забини. Ибо не было другой силы, кроме квиддича, способной свести вместе студентов разных курсов разных факультетов. Сириус мало что о нем знал. Пожалуй, лишь то, что Фред был однокурсником Люциуса и клас­сным игроком. Немного жестким, на взгляд Сириуса, но тот и сам осо­бой мягкостью в игре не отличался. Так что... Пожалуй, и все. Ах, да! У Фреда еще была сестра-близнец, староста Когтеврана, с таким интерес­ным именем… Сириус правда его не помнил. Познания были невелики, и сейчас юноша ломал голову, зачем Забини окликнул его.

Сириус вопросительно приподнял бровь.

— Нам нужно поговорить, — уверенно сказал Забини.

Что-то в его голосе заставило гриффиндорца подумать, что разго­вор вряд ли будет приятным. Что ж, не Снейп, но все же слизеринец. Сириуса охватило приятное предчувствие заварушки. Он был зол на весь мир. Растерянность Нарциссы и ее нежелание что-то менять еще больно резали душу. Сириуса не смутил тот факт, что Забини старше и явно крупнее. Его никогда не смущали такие мелочи. Поэтому он лишь задорно вскинул голову и сказал:

— Ну, давай поговорим.

Забини кивнул в сторону приоткрытого кабинета Флитвика:

— Не возражаешь?

— Нет, — равнодушно откликнулся гриффиндорец. Ему было правда все равно, где ввязываться в драку, которую так просила душа.

Забини открыл дверь и скрылся внутри. Сириус двинулся следом. У него даже не возникло мысли, что там может быть половина факультета в зеленой форме. Сейчас ему было море по колено.

В кабинете оказалось пусто. Забини прошел вдоль парт и сел на стол Флитвика.

Сириус подошел ближе и присел на противоположную парту:

— Ну?

— Не поверишь: видел пять минут назад презабавную вещь, — конфи­денциальным тоном начал Фред Забини. — В соседнем коридоре некий гриффиндорец обнимался с невестой Люциуса Малфоя.

Сириус оставил выпад без внимания. Он ждал продолжения. Забини выдержал паузу и продолжил:

— Не знаешь, что бы это могло означать?

— А тебе что за дело? — с вызовом бросил Сириус.

— Блэк, ты чего-то недопонял, по-видимому. Задавать вопросы здесь буду я, а тебе настойчиво советую не дерзить.

— С чего ты взял, что вправе задавать вопросы и что-то советовать? — опасным голосом спросил Сириус.

— С того, что я пока единственный, кто видел эту сцену, за исклю­чением этой, как ее… Ну, с Поттером все время ходит. Но она вряд ли кому-то скажет. А я, например, могу поделиться наблюдением с Люци­усом.

— Валяй. Я не боюсь Люциуса Малфоя. Я с огромным удовольствием с ним «пообщаюсь».

— Эх, — с притворным сочувствием вздохнул Фред Забини, — а я по­чему-то думал, что ты умнее, Блэк. Неужели в твою гриффиндорскую башку не приходит мысль, что ты-то, может, и сможешь за себя посто­ять, а вот Нарцисса...

— Что Нарцисса? — насторожился Блэк

— Знаешь, — доверительно сообщил Забини, — я знаком с Люциусом не первый год. Со стороны он производит впечатление не слишком приятного и часто жестокого человека. Так вот, скажу тебе по секрету, это впечатление совершенно верное. Нарцисса по твоей вине может по­пасть в прескверную ситуацию. Люциус вряд ли простит своей невесте измену.

— Она еще не его невеста, — сквозь зубы процедил Сириус, — и если я узнаю, что с головы Нарциссы упадет хоть один волосок…

— Да? И что же ты сделаешь? Хотя для начала тебе нужно подумать, как ты это узнаешь? Люциус вряд ли будет поощрять ваше общение в Хогвартсе. Что же касается момента, когда она переедет в Имение… Тут тебе останется лишь созерцать ее детские колдографии.

Сириус соскочил с парты.

— Чего ты хочешь?

Его начал раздражать этот бессмысленный разговор. А особенно — правота Забини. Сириус действительно вряд ли сможет помочь Нар­циссе, находясь далеко.

— Я хочу, чтобы ты оставил Нарциссу Блэк в покое и ни под каким предлогом не приближался к ней более чем на десять футов. Никаких общений наедине, никаких, упаси Мерлин, объятий. Я ясно изъясня­юсь? — Забини тоже соскочил с парты и шагнул к Сириусу.

— Что-то ты слишком настойчив для незаинтересованного лица, — проговорил Сириус, — похоже, Малфою нужно и тебя опасаться…

— Я не собираюсь объяснять тебе мотивы своих поступков. Просто довожу до твоего сведения, что если еще раз увижу тебя рядом с Нар­циссой, ей будет очень плохо. Не нужно превращать ее жизнь в ад. Она ведь такая милая и очаровательная девушка, не делай ей хуже.

— Я убью Малфоя, если он ее обидит, — упрямо пообещал Сириус.

— Блэк, — Забини повысил голос, — сделаю вид, что я этого не слы­шал. Не будь идиотом! Сегодня я промолчу, но будут еще дни. И… я тебя предупредил. Нарцисса не из тех, кто побежит жаловаться. Так что ты заведомо ее обрекаешь.

С этими словами Забини покинул кабинет, оставив Сириуса Блэка на растерзание всех демонов этого мира. Юноша с размаху ударил кулаком в крышку парты. Раз, другой. На полированной поверхности появилась кровь. Сириус не обратил на нее никакого внимания. Он проклинал день, когда Люциус Малфой появился на свет. Что делать?

Забини прав. Сириус ничем не сможет помочь Нарциссе. Она ос­танется совсем одна с этим извергом. И жаловаться она, черт побери, действительно не станет. Один выход: оставить ее в покое. Не видеть, не слышать, не думать. Как легко это сказать… Сириус устало закрыл глаза. Она не хочет ничего менять… А он, получается, не может. Ту­пик! Сириус опустил взгляд на разбитые костяшки пальцев. Кровь была цвета гриффиндорского флага. Сириуса разозлила эта ассоциация. Он резко оттолкнулся от парты и выбежал из кабинета Флитвика. Вместо того чтобы отправиться на поиски Нарциссы, он бросился в сторону гриффиндорской башни. Он сам не знал, чего сейчас хочет. Поддержки? Совета?

 

* * *

Нарцисса Блэк продолжала смотреть в заснеженное окно.

«Оставь Сириуса в покое… Помоги ему, не зови за собой…» — гулко звучал в голове голос Люпина. Нарцисса зажмурилась и прижала ла­дони к ушам. Голос продолжал звенеть. Только теперь он принадлежал Лили Эванс: «На Рождество она станет официальной невестой Люциу­са Малфоя!». Фраза разрывала барабанные перепонки. Нарцисса отвер­нулась от окна и медленно сползла по стене, присев на корточки. Голоса в голове жужжали, наставляли, советовали.

Нарцисса без сил села на пол и уткнулась лбом в колени. Нет! Слез не было. Была горькая уверенность в своем выборе. Сириус хотел все изменить… Смешно. Появилось стойкое понимание того, что ничего не изменится. Девушка отняла ладони от головы и обхватила колени. Сколько она так просидела?

— Привет, — голос заставил ее вздрогнуть.

Напротив нее присел Фред Забини. Нарцисса удивленно посмотрела на него и выпрямилась. Они мало пересекались раньше. Он был при­ятелем Люциуса и братом Фриды Забини. Больше Нарцисса про него ничего не знала. Они едва перекинулись парой слов в общей гостиной за пять с половиной лет обучения. Как-то он приглашал ее на Рож­дественский бал. Но тогда Сириус находился в больничном крыле со страшной, непонятно как полученной раной плеча. Таким он вернулся после ночной прогулки. Поэтому Нарциссе было не до праздника, и она вежливо, но твердо отказалась. Это было год назад. Больше они не об­щались. Если Фрида еще и играла с ней в детстве, то Фреда Нарцисса совсем не помнила. А вот теперь он присел напротив и пытливо вгля­дывается в ее лицо.

— Ты в порядке? — спросил он, не дождавшись ответа.

— Да, в полном, — Нарцисса встала с пола и повернулась к подокон­нику за рюкзаком.

— Нарцисса, я видел вас с Сириусом, — прозвучало за ее спиной.

В голове зашумело, и сердце пропустило пару ударов, но девушка лишь равнодушно пожала плечами и повернулась к нему лицом.

— И?

Его поразило ее спокойствие. По ее лицу невозможно было сказать, что она напугана, растеряна. Нет! Его встретил прямой взгляд.

— Я ничего не скажу Люциусу, — проговорил Забини.

Нарцисса пожала плечами:

— Тогда зачем ты мне это говоришь?

— Нарцисса, неужели тебе все равно? Ты понимаешь, что сделает Люциус, если узнает? Я ничего не скажу ему… пока.

— Да? И что же ты попросишь за свою услугу? — голос Нарциссы был подобен ледяным иголкам.

Фред растерялся, а потом понял, что Нарцисса имеет в виду. Естест­венно, так непохоже на слизеринца заниматься благотворительностью, ничего не прося взамен. Он усмехнулся:

— Я попрошу, — он сделал эффектную паузу, но не дождавшись ответ­ной реакции, продолжил, — чтобы ты не встречалась с Сириусом Блэ­ком.

Глаза Нарциссы расширились. Она ожидала предложения провести вечер вместе взамен на молчание или еще чего-нибудь из этой серии. А тут такое!

— Не поняла, — проговорила девушка, — тебе это зачем?

— Нарцисса, Люциус сложный человек. Я просто не хочу, чтобы у тебя были неприятности. Ты мне симпатична, если так тебе будет по­нятней. Да к тому же я думаю, ты не захочешь причинять вред Блэку.

— А при чем здесь это?

— Да при том, что Люциус смешает его с землей, если узнает о том, что Блэк притрагивался к его невесте.

— Я еще не его собственность! — с вызовом бросила Нарцисса.

— Уже да. Только, на свою беду, пока этого не понимаешь. Подумай об опасности, которой подвергаешь себя и Блэка.

Фред повернулся уйти.

— Фрида ведь любит его? — произнесла Нарцисса, глядя в его спину.

Фред резко обернулся:

— Откуда ты знаешь?

— Я не слепа, Фред!

— Да уж. Не беспокойся об этом. Фрида никогда не станет его любов­ницей. Эта история скоро закончится.

— Ты так уверен, что она его разлюбит?

Он горько усмехнулся и удивительно напомнил свою сестру. Те же темные волосы, те же черты лица. Вот только глаза Фреда были темно-карими. Нарцисса тоже усмехнулась:

— У моей сестры презабавный вкус, не находишь?

— Ты не очень-то лестно отзываешься о юноше в присутствии его невесты, — Нарцисса улыбнулась.

— Да нет! — он тоже улыбнулся. — Я к нему неплохо отношусь, вот только жалко мне вас. Фриду, потому что сама выбрала, а тебя… На тебя не слишком удачно пал выбор. Так ведь?

Нарцисса вздохнула.

— Нет, Фред. Все в порядке. Я не жалуюсь. Правда. Фриде гораздо хуже.

Он кивнул:

— Я все равно не скажу Люциусу.

— Спасибо.

— Но на счет Сириуса я серьезно. Не нужно играть с огнем.

— Не буду, — пообещала Нарцисса.

Фред улыбнулся и уже собирался уходить, но потом оглянулся, слов­но что-то вспомнив. Он внимательно оглядел Нарциссу с ног до головы и внезапно спросил:

— Ты в шахматы играешь?

— Да так, — растерялась Нарцисса. — Не особенно хорошо.

— Хочешь, научу?

Нарцисса оглянулась по сторонам и, решившись, кивнула. Они вмес­те направились в сторону слизеринской гостиной. Это было странным. Это было правильным. А то, что произошло в коридоре полчаса назад, было неверным от первого до последнего слова и жеста. Нарцисса это понимала. Вот только глупая душа никак не хотела с этим мириться. Но она должна. Она не может подвергать опасности Сириуса. Фред прав. Люциус страшный человек. От него можно ожидать чего угодно.

 

* * *

А страшный человек не спеша выходил из больничного крыла. Он шел медленно, прислушиваясь к звуку своих шагов, эхом отражавше­муся от каменных стен пустынного коридора. Странное это было ощу­щение. Ничего нельзя было изменить, но что-то подспудно точило из­нутри, словно говоря: «Ты мог! Ты мог! Все было в твоих силах! Ты не должен быть таким слабаком». Люциус остановился. Он не хотел признаваться себе в том, что слишком поздно понял всю серьезность ситуации. Через неделю в Хогвартсе состоится Рождественский бал. А после этого он отправится домой. В поместье Блэков состоится эта чер­това помолвка. Люциус усмехнулся. Два выхода: принять или бороться. Как ни больно было сознавать, ему ближе первый. Юноша засунул руки в карманы и направился в сторону гостиной Слизерина.

Войдя в гостиную, он первым делом увидел странную картину. В дальнем конце комнаты перед камином сидела интересная пара. Нар­цисса Блэк, подперев щечку рукой, сосредоточенно изучала шахматную доску. Напротив, на полу, с довольным видом расположился Фред. Даже не глядя на доску, Люциус понял, что Фред выигрывает. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы сделать такой вывод. Просто Фред выигрывал у всех, даже у самого Люциуса, неплохо разбирающегося в тонкостях этой старинной игры. Люциус медленно направился к играющим, по пути рассеянно кивая на приветствия некоторых учеников. Он очень надеялся, что они играют не на раздевание. Водилась за Фредом та­кая привычка в игре против девушек. Люциус отчетливо понял, что не станет с кем-то делить Нарциссу, даже мысленно. Судьба распоряди­лась. Нарцисса теперь его. Он задержался взглядом на ее напряженно склоненной головке. Словно почувствовав его взгляд, девушка подняла голову:

— Привет. Тебя уже выписали?

Люциус кивнул и присел рядом с ней на диван. Она чуть отодвину­лась, и ему это не понравилось. Он перевел взгляд на доску:

— Твоя ситуация безнадежна, — авторитетно заявил он девушке, оце­нив расстановку фигур.

Нарцисса промолчала, продолжая изучать шахматную доску. Его фраза прозвучала слишком по ситуации.

Повисла напряженная тишина. Через миг ее нарушил бодрый голос Фреда.

— Люциус прав, — он весело улыбнулся и повернулся к одногруппни­ку, — твоя невеста упорно не желает признавать поражение уже минут десять.

— Глупо, — пожал плечами Люциус. Он правой рукой по-хозяйски обнял девушку за талию, отчего та напряглась, как струна. — Вовремя не признать свое поражение и не смириться — только оттягивать агонию. Ты об этом не думала, милая?

Он заглянул в лицо девушки.

— Нет, нужно будет подумать на досуге, — посмотрев в его глаза, от­ветила Нарцисса и сделала еще один ход.

— Шах и мат.

Тут же откликнулся Фред Забини и добавил:

— Спасибо за игру. Бывает.

Нарцисса улыбнулась и перевела взгляд на Люциуса, который еще продолжал ее обнимать. Что-то в его глазах насторожило девушку. И точно. Люциус поднялся с дивана, потянув девушку за собой.

— Пошли?

— Куда? — затаив дыхание, спросила Нарцисса.

— Ко мне, конечно.

Нарцисса застыла и прямо кожей почувствовала десятки глаз, жгу­щих спину. Гостиная замерла, наблюдая эту сцену. И что было делать? Вырываться, пытаться возражать? Девушка позволила себя увести. Почему-то невысокая лестница, ведущая в комнату старосты юношей, показалась ей бесконечным путем на эшафот. Нарцисса не знала, чего ожидать. Ей было очень неспокойно. Все предыдущее общение с Лю­циусом Малфоем наводило на мысль, что бы он не предложил, вряд ли ей это понравится.

Люциус произнес заклинание и распахнул дверь, пропуская девушку вперед. С тяжелым сердцем Нарцисса шагнула в комнату и огляделась. В комнате Люциуса царил идеальный порядок. Даже какой-то нежи­вой, по мнению Нарциссы. Она тут же вспомнила комнату Сириуса и едва не усмехнулась. У того вечно все стояло вверх дном. Передвигаясь по его комнате, всегда рисковал споткнуться обо что-то на полу или снести себе голову чем-то, свисающим с многочисленных полок. Нар­цисса, помнится, всегда сердилась на Сириуса, и в редкие посещения его обители пыталась навести там порядок. А сейчас… Она поймала себя на мысли, что идеально убранная комната Люциуса нравилась ей гораздо меньше живого беспорядка драгоценного братца. За спиной за­хлопнулась дверь, заставив девушку подскочить. Послышался смешок Люциуса:

— Чего ты испугалась?

— Я не испугалась. Просто... не ожидала.

Нарцисса повернулась к Люциусу и встретила его внимательный взгляд.

— Через неделю ты станешь моей невестой, — словно она могла об этом забыть!

Нарцисса кивнула.

— Я тут подумал. Мне не хочется выставлять свою семью в идиот­ском свете, да и твою тоже, — он протянул руку и коснулся волос де­вушки. Нарцисса приложила все силы, чтобы не отпрянуть. — Поэтому после нашей помолвки я не буду встречаться с другими девушками в Хогвартсе.

Он медленно переместил свои пальцы на ее подбородок. Девушка, не отрываясь, смотрела в эти глаза. Что она могла сделать? Поднять шум и опозорить обе семьи? Начать сопротивляться? Ха! Да она в два раза меньше его, а волшебная палочка осталась в рюкзаке, который пре­спокойно валяется на ее кровати.

— Надеюсь, тебе не нужно объяснять очевидные вещи. Например, что я жду от жены послушания и уважения. Полагаю, твои родители подготовили тебя к верным поступкам.

Он поднял подбородок девушки и пристально посмотрел в ее глаза:

-Ты моя, Нарцисса. И я не позволю никому даже приблизиться к тебе. Я ясно выражаюсь?

На миг Нарциссе показалось, что Люциус как-то узнал о случив­шемся. Но нет! Почему-то думалось, что тогда разговор проходил бы в совсем другом ключе. Сейчас он просто предупреждал, да так, что не понять было равносильно самоубийству.

— Я все поняла, Люциус, — девушка попыталась сделать шаг назад.

— Нарцисса, — в голосе Люциуса появились предупреждающие нот­ки.

— Помолвка состоится только через неделю, — тихо сказала девушка.

Люциус выпустил ее подбородок и рассмеялся:

— Зачем тебе эта неделя, Нарцисса? Не собираешься же ты закрутить роман напоследок. Пожалей парня, — в его глазах блеснули стальные искры. Ох, как прав был Фред Забини.

— Конечно, не собираюсь, — попыталась улыбнуться девушка, — я просто прошу эту неделю. Для тебя это не играет никакой роли, а мне… нужно привыкнуть.

— К чему, милая? У тебя было три месяца…

— Люциус, — Нарцисса посмотрела ему прямо в глаза, — я прошу…

— Нарцисса Блэк умеет просить. Это новость. Раньше я что-то о по­добном не слышал.

Он замолчал и принялся оглядывать девушку с ног до головы. На­рочито медленно и лениво. Если бы у нее было чуть поменьше само­обладания, она бы уже с воплями убежала из этой давящей комнаты. Но нет. Запуганная шестнадцатилетняя девочка даже не покраснела под взглядом своего палача.

Люциус, похоже, оценил ее выдержку, потому что улыбнулся.

— Хорошо, но учти — в следующий раз это не пройдет. Я не буду исполнять все твои просьбы и пожелания. Вначале ты должна это за­служить.

Нарцисса кивнула и чуть не подлетела до потолка от облегчения. Все эти угрозы были чем-то далеким и пока нереальным. А впереди была неделя, и Нарцисса для себя кое-что решила.

— Через неделю ты станешь моей женщиной. Только моей! С Рож­дества тебе будут заказаны даже взгляды и тайные мысли о любом дру­гом мужчине. Понятно? Надеюсь, ты проявишь себя достойной моей фамилии.

Нарцисса вновь кивнула. Сил говорить не было. Люциус отвернулся и направился к письменному столу. Нарцисса развернулась к двери и уже собиралась ее открыть, как вдруг:

— Ты далеко, милая? — такой участливый тон.

Девушка растерянно оглянулась.

— Ну, мы же только что решили…

— Нарцисса, — Люциус направился к ней, — ты все еще чего-то недо­понимаешь. Я подарил тебе неделю, но это не значит, что все должны видеть, что у нас что-то не так. Мы уединились, и ты пулей вылетаешь из комнаты через пять минут. Издеваешься? Или ты хочешь, чтобы вся гостиная видела, как мы быстро насладились обществом друг друга?

— Прости, — проговорила девушка, — я не подумала.

— Учти, в обязанности миссис Малфой будет входить продумывание всех мелочей, связанных с имиджем семьи.

Нарцисса вздохнула и устало спросила:

— И что же мы будем делать?

Спросила и пожалела. С Люциуса станется и передумать. Словно прочитав ее мысли, он усмехнулся. Девушка внутренне подобралась.

— У тебя есть недоделанное задание?

Вопрос застал врасплох. Нарцисса ожидала чего угодно, но не бес­покойства о ее домашней работе.

— Эссе по Зельям, — неуверенно ответила девушка.

— Отлично, — весело отозвался Малфой. — Где оно у тебя?

— В рюкзаке в комнате, но палочка тоже там.

— Акцио, рюкзак, — продекламировал Люциус в открытое окно и че­рез минуту ловко поймал небольшой кожаный рюкзачок.

— Держи, — он протянул его Нарциссе, — можешь занять мой пись­менный стол.

— Спасибо.

Нарцисса в состоянии легкого шока от столь внезапного превраще­ния тирана в заботливого юношу поплелась к столу. Она автоматически отодвинула стул, опустилась на него и стала выкладывать пергамент с недописанным эссе, книгу, с которой работала, связку перьев…

Люциус тем временем сообщил:

— Я — в душ.

Он скрылся за дверью в дальнем конце комнаты. У старост была от­дельная ванная с бассейном: удобная, комфортабельная, только идти к ней было далеко. Поэтому большинство предпочитали пользоваться ду­шем в комнате. Люциус, видимо, принадлежал к большинству.

Нарцисса невидящим взглядом уставилась на ровные строчки испи­санного пергамента. Неделя… Так мало и так много. Через семь дней она станет фактически собственностью Люциуса Малфоя. Будет прина­длежать этому надменному человеку. Он ясно дал понять, что не будет встречаться с другими, значит… ей придется исправно исполнять роль будущей жены. С этим уже нельзя ничего поделать. Но можно успеть что-то еще. Ведь она всегда знала, что первым в чем-то самом главном и самом сокровенном у нее станет совсем другой человек. Она решилась на сумасшедший шаг. Ей бы никогда не пришло это в голову, если бы не сегодняшнее заявление Люциуса. Нарцисса улыбнулась. Неделя. Время еще есть.

Распахнулась дверь ванной комнаты, впустив клубы пара и Люциуса Малфоя с одним полотенцем на бедрах. Нарцисса в очередной раз поб­лагодарила свое хладнокровие, не позволившее покраснеть. Он дейс­твительно был потрясающе сложен: высокий, стройный, мускулистый. Красивое тело, красивое лицо, жестокая душа. Парадокс. Нарцисса вер­нула свое внимание пергаменту.

Люциус прошел к шкафу и, нисколько не смущаясь, стал одевать­ся, швырнув полотенце на кровать. Нарцисса не отрывала взгляда от предложения, на котором закончила, пока скрип пружин не возвестил о том, что Люциус завершил процесс одевания и устроился на кровати с книгой в руках.

— Иди сюда, — позвал он.

Нарцисса подняла голову и увидела, что Люциус, облаченный в чер­ную футболку и такие же брюки, полулежит на кровати и показывает рукой на место рядом с собой.

Девушка поднялась и приблизилась. Люциус чуть отодвинулся, предлагая присесть. Нарцисса опустилась на краешек кровати:

— Смотри, ты когда-нибудь знала, что зелье Любви и зелье Ненавис­ти имеют очень схожий состав.

— Нет, мы этого еще не проходили, — Нарцисса только сейчас замети­ла, что он держал в руках учебник по зельеварению.

— Как думаешь, о чем это говорит? — спросил Люциус.

— Наверное, о том, что эти чувства очень схожи.

— Да, — Люциус посмотрел куда-то в пространство, — здесь написано, что сопротивление этим зельям приводит к гибели организма. Так что если случайно глотнешь, отдайся на волю победителя, — взглянув на девушку, закончил он.

— Надеюсь, ты не собираешься на мне их испытывать?

— Ну что ты! Они порабощают волю и разум, а мне нужна дееспо­собная жена. Да и сказал я это больше к тому, что и сами эти чувства могут убить.

— Ты любишь Фриду? — зачем-то спросила Нарцисса.

Его взгляд сразу стал колючим.

— Нарцисса, давай сразу решим, что если я захочу с тобой поделиться какими-то мыслями, я тебе сам об этом скажу.

Девушка пожала плечами и хотела встать, но Люциус протянул руку и поймал ее косичку. Жест получился на удивление нежным. Он осто­рожно развязал зеленую ленточку и расплел серебристые волосы. Нар­цисса замерла, не зная, чего ожидать. Люциус же не спеша проделал то же со второй косичкой. Когда мягкие серебристые волосы волной рассыпались по плечам, он поднял взгляд на Нарциссу:

— Так наше уединение будет выглядеть правдоподобней.

Девушка кивнула. Он больше не удерживал, сама же она не стре­милась сидеть так близко. Нарцисса тихо встала и вернулась к столу: к недописанному эссе и к сумасшедшим планам, на осуществление которых понадобится все ее мужество или безрассудство. Тут уж как посмотреть.

Тишину в комнате нарушал только тихий шелест страниц, да тиканье старинных часов на камине.

02.02.2011

 

Глава 21. Друг или Враг?

 

Одна! Лишь треск огня в камине...

Лишь холод мыслей и огонь желаний.

Как можно сделать выбор между ними

И не нарушить хрупкость мирозданья?

Нужна! Двум так до боли непохожим,

Двум очень разным и таким неповторимым.

На удивленье, оказался выбор сложным.

Друг или Враг?.. Любимый.

Тишину в комнате нарушал только тихий шелест страниц, да тика­нье старинных часов на камине.

С момента ухода Дамблдора и Малфоя прошло больше двух часов. Сначала Гермиона без сил сидела в кресле и про себя молилась всем известным Богам, чтобы все поскорее закончилось, и все вернулись живыми и невредимыми. Через полчаса она поняла, что умрет от без­действия, и принялась расхаживать по кабинету директора, рассматри­вая портреты, стеллажи, сувениры, узор на ковре… Когда стало оче­видным, что с такими темпами она скоро протрет этот самый ковер вместе с его узором до неэстетичных дыр, остановилась и взяла с полки первую попавшуюся книгу. Если быть честной, то самую толстую кни­гу, чтобы было чем себя занять. Книга оказалась выпускным альбомом школы Чародейства и Волшебства с самого ее основания. Изучив ее, Гермиона заметила, что первые листы совсем пожелтели, а последние выглядят новенькими. С каждым годом альбом становился все толще и толще. Страницы выглядели интересно: лист был разделен на четыре части, на каждой из которых располагался герб факультета. В центре, затрагивая все четыре эмблемы, был обозначен год выпуска. Немного помучавшись, Гермиона поняла, что если дотронуться до какой-то од­ной эмблемы, всю страницу тут же займут улыбающиеся и машущие руками выпускники. Времени на разгадку головоломки ушло до обид­ного мало, и Гермиона вот уже минут тридцать скользила взглядом по десяткам поколений гриффиндорцев, начиная с самого первого выпус­ка, чуть больше тысячи лет назад. Если поначалу занятие и увлекало, то, выяснив, что фасон мантий кардинально изменился за прошедшие века, а Уизли не всегда были рыжими (где-то века до восемнадцатого они были преимущественно брюнетами), Гермиона снова начала подда­ваться непрошеным мыслям. Перед ее взором снова и снова проносил­ся счастливый Гарри, карета с ненавистным гербом, Люциус Малфой, бьющий сына, странный разговор двух таких похожих людей, полет, Дамблдор. Калейдоскоп образов и мыслей грозил вот-вот окунуть в пу­чину жгучего отчаяния.

Чтобы как-то отвлечься, Гермиона открыла книгу на самой послед­ней странице и коснулась волшебной палочкой золотого льва. Понятное дело, ее больше интересовали гриффиндорцы. Кэти Белл весело пома­хала ей рукой. Гермиона перевернула страницу назад и проделала то же самое. Веселые лица, смущенные улыбки. Девушка так хорошо знала их всех. Листая историю своей учебы в Хогвартсе в обратном поряд­ке, Гермиона снова и снова вспоминала эти знакомые лица. Близнецы Уизли, которые так и не закончили школу, но все же заслужили себе место рядом с задорно подмигивающим Ли Джорданом. Девушка улыб­нулась, вспомнив посещение их магазина неделю назад. Нет. Все-таки эта парочка очень тепло относилась к подруге младшего братца. Боль­ше ничем другим Гермиона не могла объяснить себе тот факт, что все же вышла живой из их дурацкого магазина. Правда, потом вздрагивала в течение часа от любых резких звуков. Но это ведь ерунда.

Еще страница. Надменное лицо Перси Уизли. Девушка, сморщив носик, перевела взгляд на Оливера Вуда и улыбнулась. Ей всегда нра­вился Вуд. Веселый, симпатичный и фанатичный. Гермиона искренне восхищалась людьми, настолько преданными любимому делу. Кажет­ся, Рон говорил, что Оливер неплохо зарекомендовал себя в команде и уже играет основным вратарем. Гермиона не любила квиддич, но была от души рада за Оливера. Страница, еще одна… Дальше пошли незна­комые лица, и Гермионе вновь расхотелось смотреть альбом. Девушка подняла голову и взглянула на часы. Пять двадцать. Когда же закончит­ся эта безумная ночь? Не верилось, что прошел всего один день, что вчера в это же время она еще сладко спала и думать не думала, во что выльется предпоследний день летних каникул.

Мысли вернулись к Гарри.

— Гарри.

Гермиона вслух произнесла такое знакомое имя. Этим летом она много думала. В сентябре ей исполнится семнадцать. Семнадцать лет. Некоторые в это время уже в невестах ходят. Гермиона с неприязнью вспомнила хозяйский вид Блез Забини в спальне Малфоя. Ей не было дела до этого, но все-таки.

Гермионе тоже почти семнадцать, но у нее никогда не было парня. Так получилось. Последние шесть лет своей жизни девушка провела, заботясь о своих нерадивых друзья. Рон всегда проявлял к ней некий интерес, который Гермиона стала замечать курса с четвертого… Пона­чалу, она и сама думала, что влюблена в Рона. Было такое. Беда в том, что слишком быстро девушка поняла, что Рон для нее всегда останется только любимым братом. Просто... Девушка сама не могла себе объяс­нить почему. Наверное, дело в том, что слишком близко они общались эти годы, и Гермиона видела Рона во всех его проявлениях. Некоторые из них не просто не нравились девушке, они бесили. Рон был замеча­тельным другом, готовым сорваться по первому зову. Он был надеж­ным, как скала, и уютным, как домашний очаг. Вот только… Гермионе было с ним скучно. Нет! Втроем было весело и здорово. А вот когда они болтали наедине, оказывалось, что говорить не о чем. За исключением извечной темы «Гарри Поттер». Гермиона была слишком умна, чтобы не понять, что с Роном ее связывает Гарри. Гарри… Гарри...

Девушка тяжело вздохнула. Гарри не был похож на Рона. Он был бо­лее чутким, более ранимым, более… Девушка не могла подобрать нуж­ных слов. Шесть лет назад она увидела в поезде маленького черноволо­сого мальчишку, отчаянно боящегося своего появления в школе. Потом оказалось, что за внешней уязвимостью и трогательностью скрывается сильный характер и стальная воля. Гарри Поттер действительно был избранным. Мало кому выпало испытать то, что довелось ему. Гарри выстоял. Более того, он сохранил в себе что-то важное. Умение жить, несмотря ни на что, радоваться за друзей, заботиться о них. Шесть лет жизни Гермиона провела, наблюдая за ним, беспокоясь о нем, обере­гая его. Он стал частью жизни. Очень большой и важной частью. Все прошедшее лето не было дня без мысли о нем. Сложилось так, что у Гермионы Грейнджер не было подруг. Дружба — это доверие. В магглов­ском мире она была заранее обречена на ложь. Что же касается магичес­кого… Ее сверстницы, Парвати и Лаванда, всегда были как-то далеки, что ли. Может, дело в том, что Гермиона не наладила с ними контакта с первого года учебы. Тогда появились Рон и Гарри, и ей вполне хватало. В последние годы Гермиона жалела об этом. Не то чтобы они не обща­лись. Нет! Девчонки были милыми и вежливыми. Вот только общих тем не находилось, и регулярно возникала какая-то неловкость при попытке близкого общения. Гермиона давно смирилась. Тем более, у нее была своя комната, и ей все реже приходилось с ними пересекаться. Была еще Джинни. Но, как выяснилось, между ними стояла стена с самого нача­ла: Джинни всегда жутко ревновала Гермиону к Гарри. Ведь ее не брали в их компанию. Шли годы, великая любовь Вирджинии Уизли, может, закончилась, а может, девушка осознала всю безнадежность ситуации и устала бороться. Гермиона наверняка не знала. Вот только исчезнове­ние причины для ревности не сделало девушек ближе. Они общались. Постоянно оказывались в общей компании, проводили много времени вместе. Вот только душевного тепла не было. Были милые, возможно, даже дружеские отношения. Только в понятие «дружба» девушки вкла­дывали разный смысл. Джинни делилась секретами и просила совета в выборе очередного кавалера, а Гермиона принималась занудствовать и советы давала на редкость дурацкие. Не могла же она признаться, что завидует Джинни. Ее красоте, ее легкости в общении с ребятами. Сама Гермиона так не могла. С самого первого курса к ней прочно прицепил­ся ярлык зубрилы и правильной девочки. Так все и текло до сих пор. Девушка не хватала звезды с небес. Она не считала себя красивой. Ум­ной — да! И то, бывали моменты, когда она вела себя по-идиотски. Взять хотя бы весь сегодняшний день от начала и до конца.

Вот и получалось, что у нее не было никого ближе Гарри и Рона. И если с Роном было все понятно. То вот с Гарри… Была ли это Любовь? Гермиона не знала. С мамой делиться она не стремилась. Просто с тех пор, как она поняла, что отличается от родителей, в душе поселилось чувство, что ее не поймут. Почему-то казалось, что даже юношеские переживания волшебников чем-то отличаются. Ей было невдомек, что каждый подросток заранее ощущает себя непонятым. Гермиона списы­вала это на волшебство. Что же делать?! Пресловутый переходный воз­раст. А откуда еще узнать про Любовь? Из любовных романов, которых девушка за лето перечитала множество? Зачем и сама не понимала. Мо­жет, хотела пережить красивую историю хотя бы в мыслях? Но там все было нудно и смешно. Дрожь в коленях, колотящееся сердце, мороз по коже. Да еще губы произносят всегда не то, что собираешься сказать. И это Любовь? Девушка усмехнулась. Все эти выдуманные симптомы она перенесла сегодня в присутствии Малфоя. Так что врут все в книгах. Выдумка! Фарс! С Гарри все не так. Просто и тепло. Она всегда знает, как он себя поведет, что скажет, как посмотрит. Она видит его насквозь, и он ее не злит так часто, как Рон. Да, он стал скрытным в последнее время, но это пройдет, девушка верила. Гарри не сможет долго сторо­ниться всех. Он нужен. Он справится. А она ему поможет. Ведь она так привыкла к заботе о нем. Может, это и есть Любовь?

Ох! Девушка почувствовала, что запуталась. В голову настойчиво лезли непрошеные мысли. Отблески камина прыгают по лицу и обна­женным плечам светловолосого юноши. В этих мыслях даже как-то за­бывалось: кто он. Прямой взгляд, резкий голос. Он был просто человек. Странно…

Щеки начали гореть, и Гермиона вернула свое внимание толстой книге. Нужно отвлечься. Девушка наугад открыла страницу и косну­лась палочкой гриффиндорской эмблемы. Хорошо, что сидела, пото­му что с колдографии ей помахал рукой Гарри Поттер. Лишь секунду спустя Гермиона поняла, что слухи о сходстве Гарри с его отцом были не преувеличены. Гермиона усмехнулась и внимательно всмотрелась в лицо семнадцатилетнего Джеймса Поттера. Взлохмаченная шевелю­ра, задорная улыбка. Точная копия. Только в карих глазах не было той затаенной грусти, которую Гермиона всегда видела у Гарри. Девушка перевела взгляд на соседнюю колдографию и увидела Ремуса Люпина. Симпа<

⇐ Предыдущая891011121314151617Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: