Регулирование имущественных отношений. Право собственности на землю

В Салической правде, как и вообще в древнегерманском праве, отсутствует четкое понятие собственности. К движимому имуществу, уже перешедшему в собственность отдельных лиц, применяется термин suus («свой»), в отличии от alienus («чужой»). Главным мерилом богат­ства считался скот, охране которого, как уже говори­лось, посвящена значительная часть статей этого право­вого документа.

Студенту необходимо обратить внимание на особое отношение франков к земле. В специальной литературе нет единого мнения по поводу характера земельной соб­ственности у франков. Сторонники одной точки зрения признавали у варваров наличие стройной системы общинных отношений, где коллективным субъектом права собственности на землю выступала община-марка, определяющая порядок землевладения и землепользо­вания для своих членов. Однако исторические источни­ки, в том числе и Салическая правда, не упоминают о существовании у франков общины-марки. В то же время трудно безоговорочно согласиться и со сторонниками другой точки зрения (Фюстель де Куланж, Допш, Д. М. Петрушевский и др.), настаивающими на суще­ствовании у варваров частной собственности на землю.

Современные данные, подтверждающиеся положени­ями Салической правды, свидетельствуют о том, что ос­новной формой поселения франков были небольшие усадьбы, относительно изолированные поселения хутор­ского типа. Так, титулы II и III дают сведения лишь о небольших стадах крупного рогатого скота и свиней, которые могли принадлежать небольшому поселению (villa), а владельцами которых могли быть представите­ли трех-четырех небольших дворов. Франки, селясь на территории Северной Галлии, не испытывали недостат­ка в свободных землях, что способствовало распростра­нению не общинно-территориальных поселений, а ос­нованных на семейном землевладении отдельных домохозяйств (домовых общин).

Домохозяйство (домовая община), состоящее из трех поколений сородичей, представляло собой сложный организм во главе с патриархом. Оно включало в себя не только родственников, но и различные категории зависимых людей — литов, рабов, которые рассматривались как младшие члены семьи, и пр. Члены домохозяйства были тесно связаны не только священными узами родства, но и общим владением землей и другим имуществом.

Франкское поселение включало в себя усадьбу, поля и пашни небольшой площади, сады; далее следовали луга — место выпаса скота. Границу поселения составлял лес — место охоты, за которым начинался дикий лес. Каждая часть поселения обладала своим правовым статусом.

Центральное место занимала собственно усадьба, являвшаяся наиболее окультуренной и освоенной частью владения свободного франка, ассоциировавшаяся в тра­диционном сознании с центром мироздания, противо­поставленного внешнему миру хаоса. Усадьба в Саличес­кой правде обозначается, как правило, термином villa (для названия самого жилища франка чаще употребля­ется термин casa). Она включала в себя дом, где прожи­вали члены домовой общины, и различные хозяйствен­ные постройки; весь ансамбль усадьбы был окружен частоколом (§ 2—4 титула XVI). Согласно данным Салической правды именно усадьба являлась хозяйственным центром земельного владения, где франк проводил большую часть своего времени. Усадьба была и местом совершения различного рода сделок, других юридических актов, таких как вызов в суд и пр. Неприкосновенность дома и усадьбы защищалась наибольшими штра­фами, о чем свидетельствуют § 5 титула XVI, приб. 8 титула XXVII, приб. 1 § 1 титула XXXIV, § 3 титула L, титул LII и др.

Нужно отметить, что особое значение при определении штрафа в случае кражи Салическая правда придавала месту ее совершения. За кражу в доме виновный yплачивал больший штраф, чем за кражу вне дома (§ 3—5 титула XI и § 1—2 титула XI). Проникновение в дом чужака без разрешения хозяина также наказывалось штрафом (§ 6 титула XI). Существенно увеличивались штрафы в случае разбойного нападения на усадьбу и причинения ущерба имуществу и людям (приб. 1 титула XIV, § 5 титула XLII), поджога, в результате которого «потерпевший не будет иметь места, куда поместить спа­сенные от огня вещи» (приб. 1 титула XVI). Даже при выплате вергельда большую роль играло место совершения убийства: в случае убийства вне дома платился про­стой вергельд в 200 солидов, за убийство в доме — 600 солидов. Нереальность выплаты подобного рода влекла за собой смертную казнь.

Следует отметить, что Салическая правда не упоми­нает возможность отчуждения усадьбы (дарения, прода­жи), что свидетельствует о ее священном статусе, не­разрывной связи с личностью свободного франка. Изве­стна лишь одна форма передачи земли — наследование, причем в строгой очередности по мужской линии.

Неприкосновенность поля и пашни защищалась у франков так же строго, как и сама усадьба, что студент может уяснить из анализа положений § 15, 24, 25 титула XXVII; § 2, 3 титула XXXIV; § 4 титула IX. Штрафами карались все виды нанесения вреда чужому полю (сбор чужой жатвы, проезд по чужому взошедшему полю на телеге, потрава чужой нивы, даже простое пересечение границ чужого поля без разрешения хозяев).

В противоположность пашне и саду пересечение чу­жого луга, находящегося в пользовании отдельного до­мохозяйства, не влекло за собой наказания. Луга вос­принимались как данность природы, не требующая тру­довых затрат. Нарушитель, скосивший чужой луг, должен был потерять свой труд (§ 10 титула XXVII) без допол­нительных штрафных взысканий.

В представлениях древних германцев сама земля как элемент первозданной природы не рассматривалась в качестве самостоятельной ценности, считалась ничей­ным пространством, на которое все имели неограниченные права. Земля приобретала ценность в силу при­ложения к ней труда (пашня). Она сохраняла ее, пока действенны были результаты вложенного труда, что само по себе исключало право частной собственности на зем­лю. Правонарушением в чужом лесу Салическая правда считала только кражу или порчу заготовленного там материала, но не кражу деревьев, стоящих на корню (§ 16-18 титула XXVII).

Характеризуя право земельной собственности во франкском обществе, студенту надлежит обратить вни­мание на институт аллода, под которым понимается пе­редаваемое по мужской линии земельное владение (в первую очередь пахотные земли)[14]. Вопрос о проис­хождении этого института остается дискуссионным.

В традиционном германском обществе господствовали два способа приобретения имущества. Первый — вложе­ние труда; в случае земельного владения это могла быть отвоеванная у леса заимка с усадьбой и пашней. Другой, который, возможно, и был связан с происхождением ал­лода, — завладение землей в результате завоевания. Тра­диционные обычаи войны гласили, что завоеванная тер­ритория распределялась военным вождем путем эпизоди­ческого раздела захваченных угодий. Франкские короли, реализуя исключительные права раздела земли, оставля­ли в своем распоряжении земли императорского фиска, превращая их в источник доходов и земельных пожалова­ний. Низшей территориально-политической единицей расселения франков являлась сотня. Принадлежащая ей земля находилась под контролем короля, который имел право селить на ней людей по своему усмотрению (§ 4 титула XLV «О переселенцах»).

Положения § 5 титула LIX Салической правды ука­зывают на исключение женщин из числа наследников аллода. Позднее на основании этой статьи во Франции женщины исключались и из числа претендентов на престолонаследие. Судя по другим источникам, обычаи германцев свидетельствуют о равноправии жен­щин в получении наследства. Положение об устране­нии женщин от наследования аллода скорее всего было связано с усилением значения воинской службы во Франкском государстве. Франкские короли, присваи­вая земли императорского фиска, распределяли и зак­репляли их за франками, как способными нести воин­скую службу.

Лишь через некоторое время германская традиция о праве наследования аллода женщинами была вновь вос­становлена эдиктом Хильперика (561—584 гг.). Этот до­кумент традиционно сопровождает большинство спис­ков Салической правды.

При интерпретации упомянутого титула XLV «О пе­реселенцах» следует учитывать его «военную» специ­фику.

В отечественной науке укоренилась точка зрения, со­гласно которой в этом титуле речь идет об особой охра­не франкской общины, общинной собственности, в том числе земель и окрестных угодий, используемых общиной. Данная трактовка аргументируется правом даже одного члена общины высказывать протест по поводу переселения на территорию общины чужаков, в результате которого переселенец (мигранс) должен был покинуть общину. Но такой протест являлся нич­тожным, как указывалось в том же титуле Салической правды, если переселение осуществлялось на основа­нии грамоты короля.

Этот факт скорее подтверждает контрольные преро­гативы короля при осуществлении им своего права «вер­ховного собственника» на землю.

Следует отметить, что, несмотря на укрепление вла­сти короля, у франков сохранялись и постепенно разла­гающиеся родовые связи, которые, согласно титулу LX «О желающем отказаться от родства», можно было ра­зорвать только посредством особой символической про­цедуры («Hrenekruda»), совершаемой в судебном заседа­нии перед тунгином и означающей «отказ от родства», освобождение от обязанности уплаты вергельда, соприсяжничества, иных обязанностей по отношению к сво­им сородичам, а также права наследования прав после них.

Своеобразным институтом германского права, регу­лирующим имущественные отношения, являлся и ин­ститут аффатомии (титул XLVI «О передаче имуще­ства»), представлявший собой публичный акт передачи собственником в сотенном собрании под председатель­ством тунгина имущества доверенному лицу (нерод­ственнику), с обязанностью поверенного передать ука­занное имущество наследнику через год. Это говорит о слабом развитии имущественных сделок, института на­следования, вообще товарно-денежных отношений у франков. Об этом же свидетельствует и весьма скромное освещение в Салической правде договорных отношений, которые в основном регулировались обычным правом. Исключения касаются только договора займа. Сведения о том, как защищались права кредитора и должника, студент может почерпнуть из анализа титула LII «О зай­ме». При этом необходимо отметить, что конфискация имущества должника с помощью графа (должностного лица) без соблюдения обязательной «административ­ной» или судебной процедуры влекла как для кредито­ра, так и для должностного лица штрафные санкции.

Преступления и наказания

Большая часть титулов Салической правды посвящена преступлениям (с учетом условности этого понятия применительно к Салической правде, в которой не проводилось четкого различия между преступлением и деликтом), а также наказаниям за них. Под преступлением у франков (да и вообще у варваров) понимались обида, вред, причиняемый личности или имуществу другого человека, и нарушение «королевского мира». Такая трактовка соответственно определяла и понятие наказания, рассматриваемого как возмещение (композиция) за на­несенную обиду или причиненный вред (например, уп­лата вергельда за убитого). Композиция служила предотвращению кровной мести, формой примирения и установления мира между враждующими группами родственников. Она, как правило, и предназначалась только семье потерпевшего. Лишь в некоторых случаях, требовавших вмешательства королевской администрации, часть композиции передавалась королевскому чиновнику (графу).

Как распределялся вергельд между родственниками убитого и королем, студент может выяснить из анализа титула LXII «О вергельде».

Салическая правда рассматривает и ряд правонарушений, которые можно характеризовать как преступле­ния в современном смысле этого слова, влекущие за собой государственную кару в виде смертной казни и пр. К ним относились в первую очередь должностные и во­инские преступления, лжесвидетельство (§ 6 титула ХХХ, титул XLVIII, § 2 титула LI).

Студенту следует обратить внимание на отсутствие у франков достаточно четких представлений об общих принципах, или институтах так называемой «Общей ча­сти», современного уголовного права. Из анализа ряда конкретных составов преступлений можно сделать вы­вод, что франки уже видели различие между умыслом и неосторожностью, совершением преступления и поку­шением на него, знали институт соучастия, обстоятель­ства, смягчающие и отягчающие преступление.

Тяжесть наказания по Салической правде определялась, прежде всего, социальным положением преступни­ка и потерпевшего, а также тяжестью совершенного пра­вонарушения в понимании франков. Соответствующие примеры студент может привести, сделав самостоятель­ный анализ ряда статей Салической правды.

В Салической правде прослеживается общая тенден­ция замены старых наказаний родового общества (кровомщение, самосуд и пр.) различными штрафами и пре­сечения случаев самовольной расправы (титулы IX, XXVII и пр.).