 |
Глава 40. Маленькая часть большого мира. 33 глава
|
|
|
|
Хор уверений в порядочности братьев Рона был не менее искренним, чем лица говоривших.
— Но все-таки ты мне ее принеси, прежде чем надевать, — с улыбкой предложила Гермиона.
Гарри с Невиллом рассмеялись. Рон расплылся в довольной улыбке. Жалуясь, он надеялся именно на такой исход, потому что не хотелось предстать перед собственной девушкой издающим неприличные звуки или раз в пять минут оказывающимся неодетым. Слишком хорошо он знал собственных братьев.
По дороге на завтрак Невилл чуть отстал, потянув Гермиону с собой. Девушка сбавила шаг, глядя в спину Гарри и думая о том, что у того из-под воротника свитера торчит ярлычок. Нужно заправить.
— Гермиона. Я насчет бала. Ты уже решила, с кем пойдешь?
Девушка обернулась к Невиллу. Из нескладного упитанного мальчишки он превратился в приятного юношу. Самое главное, он пока не понимал, насколько симпатичным стал. В нем по-прежнему чувствовались стеснение и неуверенность, и это позволяло многим девчонкам с младших курсов считать его особенно милым. Гермиона улыбнулась.
— Я пойду с тобой.
— Правда? — в улыбке Невилла сквозило явное облегчение. — Здорово. Спасибо. Даже не надеялся, что самая симпатичная девушка факультета примет мое приглашение.
Щеки Гермионы порозовели. Она всегда тепло относилась к Невиллу. Он не был настолько близок, как Гарри или Рон, и это возводило его в статус просто милого паренька. Оттого его безыскусный комплимент заставил покраснеть. Никто не говорил ей, что она симпатичная, кроме мамы. Но ведь мама не может быть объективна. Ни Гарри, ни Рон никогда не озвучивали это, хотя, возможно, так и считали. Но важно ведь услышать!
— Спасибо за комплимент, — смущенно улыбнулась Гермиона.
|
|
|
— Ну что ты.
Неловкость момента разбил Рон, крикнув:
— Ну, куда вы потерялись?
Пришлось догонять и радоваться тому, что неловкий разговор так удачно прервался.
Гермиона думала о том, что она некрасиво поступает, соглашаясь на предложение Невилла и понимая, что сделает все, чтобы уйти с бала с другим человеком. Но воспоминания о вихре в серых глазах заглушали голос совести. Она ничего не обещала Невиллу. Никогда. Они просто приятели. И он поймет. Он славный.
А Невилл думал о том, насколько все изменилось за прошедшие годы. На четвертом курсе Гермиона ответила «нет». Вежливо, даже как-то необидно. Но это был отказ. Тогда Невилл в душе немножко радовался тому, что она предпочла мировую знаменитость. Проиграть такому сопернику было не стыдно. Но ведь все равно это было поражение. И вот сегодня она согласилась. Не то что бы Невилл ожидал чего-то особенного от этого вечера. Просто... он был рад.
В обеденном зале, едва заняв свое место, Гермиона бросила взгляд на слизеринский стол. Ожидала увидеть знакомую полуулыбку и увериться в своей правоте, но его не было. Его место пустовало, впрочем, как и место Блез Забини. От этого стало немного тревожно. Может быть, она переоценила свои силы?
Гермиона вздохнула и принялась ковырять вилкой запеканку, стараясь, чтобы никто не заметил ее волнения.
* * *
Драко Малфой проснулся рано. Признаться, можно было и вовсе не ложиться, потому что разговор со Снейпом не выходил из головы всю ночь. А еще мысли о ее пальчиках на его спине... Воспоминание об этом, в общем-то, невинном действии не давало покоя. Сердце вздрагивало, и внутри что-то сжималось. А еще вспоминался разговор родителей…
— Он не оружие. Не смей так говорить!
Звенящий голос матери разорвал в тот день нити паутины, которыми было опутано его сознание, и весь его мир перевернулся. Первый шаг против Люциуса. И вот сегодня… второй. Драко вздохнул. Не было человека, способного подсказать ему, прав ли он. Может быть, он делает самую большую ошибку в своей жизни? А может, самый верный поступок.
|
|
|
Юноша отбросил одеяло и на миг прижал ладонь к груди. Медальон был непривычно теплым. Возможно, это одна из причин, по которой он проснулся в такую рань? Драко задумчиво провел пальцами по рельефному контуру маленького дракона и потер лицо. Казалось, что-то важное рядом, но он никак не мог ухватиться за это ощущение. Однако юноша не чувствовал дискомфорта или тревоги, поэтому просто не стал цепляться за ускользающие видения.
Откуда ему было знать, что в эту ночь вся магическая сила волшебницы, создавшей этот оберег, противостояла древнему заклятию, наложенному на фамильный перстень? Переплетенные нити древних заклятий, прочные, неразрывные... Одна ветвь вековой магии против другой. И все же одна из них оказалась чуть сильнее. Почему? Быть может, потому, что творилась не ненавистью, а любовью?
Юноша вышел из комнаты. Он решился. Дальше будь, что будет.
Несмотря на ранний час в гостиной находились несколько человек. Три ученицы третьего курса о чем-то возбужденно переговаривались. Драко пришло в голову, что присутствовать на балу позволялось с четвертого курса, но любой ученик мог пригласить пару с курса помладше. Видимо, кому-то из этих девчонок повезло. Или же всем троим. Хотя вряд ли. Судя по взглядам, полным зависти, счастливица здесь лишь одна. «Не судьба, девочки. Что же делать?»
Два шестикурсника играли в шахматы в дальнем углу гостиной, и… Блез Забини листала журнал в кресле у камина. Она-то ему и нужна.
Юноша не спеша приблизился к Блез, остановившись в паре шагов. Девушка его не видела, склонившись над страницами. Ее волосы были забраны вверх и сколоты красивой заколкой. Она любила собирать волосы в причудливые прически, а он любил, когда они были распущены. Рыжий вьющийся локон струился по ее шее, будто случайно выбившись из прически. Взгляд Драко сам собой прирос к непослушному завитку. Драко прекрасно понимал, что для этого тот и «выбился» из общей картины. В этом была вся Блез. Вид ее беззащитной шеи с россыпью мелких веснушек, искусно скрытых магией, сделавшей их почти незаметными, заставил его сглотнуть. Блез прятала от посторонних глаз такие мелочи, как веснушки, маленький шрам за ушком. Драко удалось увидеть их лишь пару раз: действие магии порой заканчивалось к утру. Его влекли эти естественные мелочи, Блез же стремилась быть идеальной.
|
|
|
Как же сказать ей? Да, он хочет ее уберечь, но совесть-то знала, что это — не основная причина. Хорошо, пусть основная. Но ведь была еще другая причина, мысли о которой не давали покоя.
Наконец девушка почувствовала его взгляд. Пальцы, теребившие сережку, замерли, и она медленно повернулась.
— Привет, — Драко постарался улыбнуться.
— Привет, — ее улыбка была такой же скованной. — Тебя выписали вчера… Мадам Помфри сказала, когда я пришла в лазарет. Я ждала тебя до двенадцати. Она предупредила, что тебе нужен покой, — я посчитала, что ты придешь к себе.
— Я… был у Снейпа почти до часу.
— У Снейпа? Почему?
— Разговаривали…
— О Брэнде?
— В том числе.
Он присел в противоположное кресло и окинул ее взглядом. Черные брюки, черная рубашка. Видимо, ее сегодняшнее настроение не отличалось радужными красками.
— Как ты себя чувствуешь?
— Получше. Спасибо. Как Брэнд?
— Нормально. Я вчера с ним общалась. Ничего не помнит. Весел и счастлив.
Драко потер мочку уха.
— Блез, я хотел поговорить.
— Да? — ее тон был совершенно спокойным, но что-то во взгляде зеленых глаз заставило юношу приготовиться к худшему.
— То, что произошло у стены… В общем, они узнают, что это я снял заклятие.
— Остаточный след от наложенного заклятия, — Блез словно процитировала учебник.
— Да. И в связи с этим я хотел… В общем, нам нужно убедить их, что ты в этом не участвовала. Когда ты получала последнее письмо из дома?
— До случая с Брэндом.
— Отлично. Я тоже. Значит, они не знают, что между нами происходит. А теперь слушай: нам нужно убедить всех в том, что мы поссорились. Словно это было уже давно, но нужно разыграть сцену серьезной ссоры при свидетелях. Тогда с тебя будут сняты подозрения в истории с Брэндом. А я… что-нибудь придумаю.
На его взгляд, идея была здравой. В свете слов Снейпа о собственном странном даре, непонятно как обретенном, он может сказать, что просто снял заклятие. Ведь он может противостоять большинству заклятий. Так сказал Снейп? А значит, он может спокойно убедить их в непричастности Блез. Или же, на худой конец, сойдет история с империо. Да, в Хогвартсе — датчики, но есть Хогсмит… Да что угодно можно придумать. Есть зелье подавления воли, например. У него будет завтрашний день, чтобы все подготовить. А потом он превратится в единственный объект всеобщего внимания, и выяснять причастность девушки к этому вопросу уже никто не станет. В их мире женщина была лишь фоном. Бывали исключения вроде фанатичной Беллатрикс, но это исключения. Большинство же женщин служили средством для поддержания имиджа семьи. Благотворительность, светская жизнь... Все на виду, все благопристойно и прозрачно. Так что его план был неплох. А Блез, как разумная девушка, должна согласиться, не раздумывая. Существовали опасения, что из-за глупых женских сантиментов «нет, я разделю вину с тобой, не хочу подвергать тебя опасности» она может заупрямиться. Но не должна. Или… Драко смотрел на знакомое лицо и не видел признаков одобрения его плана. Блез слегка прищурилась и изучала его, будто диковинного зверька.
|
|
|
— Что?
— Что «что»?
— Почему ты молчишь? План не кажется тебе разумным?
— Кажется, — медленно проговорила Блез, однако весь ее вид свидетельствовал об обратном.
— Громкая ссора при свидетелях… обрубить все концы… Разумно… Очень разумно… Только какого черта?! — ее голос сорвался на крик. Драко подскочил от неожиданности.
Она что, решила воспринять его слова буквально? Нет, он — за. Только ссориться на людях прямо сейчас он не готов. Он вообще не любил этого официоза, да и бессонная ночь…
— Блез? В чем дело?
Девушка внезапно расхохоталась. Однако если в этом смехе было веселье, то шляпа ошиблась — место Драко в Пуффендуе. Девушка перестала смеяться так же внезапно, как и начала, и закусила губу в попытке сдержать смех. Так показалось Драко.
А Блез Забини просто старалась не заплакать. Кошмар всех последних месяцев: его отлучки, запах незнакомых духов, который она ненавидела, его рассеянность и отстраненные ласки… Все это вылилось в короткий разговор субботнего утра в окружении привычных вещей, уютного потрескивания дров в камине и завывания метели за окном. Оказывается, конец всего наступает под привычные звуки, в знакомой обстановке, воплощаемый в жизнь его негромким голосом. И в серых глазах нет сожаления, нет осознания этого самого конца. Есть легкая растерянность от ее неожиданной реакции. Возможно, волнение — чуть подрагивают пальцы, сжимающие подлокотник кресла, и есть уверенность в правильности страшных слов. Она много раз представляла себе этот разговор. Старалась к нему подготовиться. Какие-то легкие фразы. Или же страстный поцелуй, который должен прервать его сбивчивую речь и заставить понять, что он может потерять. Или слезы и его жалость. И беспощадный конец испугается жалости, разобьется об нее. Плевать, что она почти не плачет. Плевать, что это слабость. Может быть, он может бросить лишь сильную Блез, а слабую — нет. И плевать, что его поцелуи будут лишь подаянием. На все плевать.
|
|
|
У нее была масса вариантов. Но все они были подготовлены для уединенной комнаты с горящими свечами. Для момента, когда она будет готова к разговору. Когда будет неотразима и опасна для любого нормального мужчины. Некоторым древним заклятиям еще никому не удавалось противостоять. Но ни один из сценариев не подходил под обычное субботнее утро.
И это был крах. Крах всего.
— Да нет. Все в порядке. Я просто немного не ожидала твоего… здравого предложения.
— Но ты согласна?
— Конечно! Я всегда с тобой согласна.
— Почему ирония в голосе?
— Ирония? Тебе послышалось. Так что там насчет ссоры? Ах да. С ней мы все решили. А что с помолвкой?
Сделать самое невинное выражение лица. Преувеличенно-бодрое. Чтобы, услышав эти страшные слова, и бровью не повести. Это — лишь игра.
— Я думаю, в свете сложившихся обстоятельств... — он развел руками.
Как мы любим обличать подлые поступки в красивые слова. Или же в эти чертовы недомолвки, многоточия, неопределенные взмахи руками. Почему бы просто не сказать?
— То есть помолвки не будет? Я правильно поняла? — ее голос все-таки сорвался. Но ведь сейчас зима — простуды подстерегают на каждом шагу. Вот отсюда и хрипотца. Это не слезы. Ведь и ему тоже удобней так думать.
— Блез, ты же сама все понимаешь.
— Тогда скажи это! — она все-таки выкрикнула.
Студенты, коих успело заметно прибавиться в ожидании завтрака, стали оборачиваться в их сторону.
— Блез…
— Знаешь что? Делай, как считаешь нужным. Мне плевать!
— Блез…
— Только… посмотри мне в глаза и скажи, что беспокоишься исключительно о моем благополучии. Ну же!
Девушка соскочила с кресла и склонилась над юношей, опершись о подлокотники его кресла и приблизив свое лицо почти вплотную к его.
— Скажи это!
Драко опустил глаза. Она схватила его за подбородок и дернула.
— Скажи, и я поверю.
Что-то в душе молило: «Соври! Скажи, что нет никого другого, и моя безопасность — самое главное для тебя. Что в этом все дело. Соври, иначе…».
— Блез, мне нечего добавить.
В серых глазах — отблески пламени. Вина? Сожаление? В зеленых же… боль… злость… ярость… ненависть. Как ненавидела Блез в эту минуту его, себя, а больше всего эту… даже названия которой не могла подобрать.
— Ты эгоистичный, самовлюбленный… Хотя нет! — перебила она сама себя и продолжила почти ласково: — Ты жертвенный влюбленный… Мерлин! И это… ты? Ты выбрал чертовски удачное время для ссоры на людях.
— Я... не думал, что она будет прямо сейчас.
— Да? А о чем же ты думал? О сексе напоследок?
— Нет!
Блез внезапно замолчала и выпрямилась, прикрыв глаза рукой.
— Извини. Я… Ты прав. Ты, как всегда, прав, Драко Малфой. Вот только… Я не хочу тебя больше видеть! — это уже громко, на всю гостиную. — Ни видеть, ни слышать, ни знать о тебе ничего не хочу.
Драко смотрел на нее снизу вверх, сжавшись в кресле. Он уже не понимал, где здесь игра, а где настоящая ненависть. В знакомых глазах полыхала обжигающая ярость. Блез часто злилась на него, но ее злость всегда была окрашена в мягкие тона. Это было… привычно. А вот сейчас… как-то уж слишком по-настоящему. И ко всем прелестям добавлялся внутренний голос, твердивший об истинных причинах его поступка.
Блез развернулась на каблуках и выскочила из гостиной в сторону комнат.
Драко закрыл глаза. Он не хотел видеть лица всех присутствующих.
— В чем дело? — раздался над головой голос Гойла.
Только его не хватало. Драко выпрямился, посмотрел на сокурсника.
— Мы поссорились с Блез.
— Вы с Блез?
— Мы с Блез.
Гойл присвистнул. Потом помолчал и осторожно проговорил:
— Ну, ничего — помиритесь. Сегодня же праздник. Да и завтра…
— Угу.
Не объяснять же ему, что помолвки не будет. Не хватало еще, чтобы совы полетели к родителям с потрясающей новостью. А так ссора всплывет завтра, когда он не явится в поместье на торжество. Драко посмотрел на морозные узоры на стекле, переливающиеся в отблесках пламени. Утро. Дай Мерлин, чтобы не последнее в жизни. Юноша откинулся на спинку кресла и закрыл глаза, давая Гойлу понять, что разговора не будет.
* * *
Блез Забини распахнула дверь спальни. Дверь отлетела к стене, стукнулась, отскочила обратно. Блез остановила ее ногой и захлопнула с таким грохотом, что подсвечники на стенах задрожали. Милисента Булстроуд испуганно выглянула из ванной, но, увидев, что это всего лишь Блез в отвратительном расположении духа, вздохнула с облегчением, однако поспешила скрыться обратно. С Блез в подобном настроении лучше было не связываться — себе дороже.
Пэнси поставила на полку книжку, которую листала, и молча посмотрела на подругу. Она знала, что произошло. Это назревало давно, но время так и не дало ответа, как сейчас себя вести.
— Он меня бросил, — голос Блез звучал подозрительно спокойно. — Он. Меня. Бросил.
Девушка прошлась по комнате, щелкая пальцами. Пэнси прислонилась к книжным полкам и осторожно спросила:
— Что сказал?
Блез остановилась, словно лишь сейчас увидела подругу. Окинула взглядом.
— У тебя новая прическа?
— Немножко укоротила волосы, — откликнулась Пэнси.
— Стало лучше.
— Спасибо.
— Не за что.
Блез вновь зашагала по ковру.
— Он сказал, что, в свете событий с Брэндом, хочет уберечь меня от… В общем, далее следовала до оскомины логичная речь!
— Ну, в этом есть смысл.
— Смысл? Пэнси! В этом был бы смысл, если бы это была единственная причина. Он даже не захотел соврать.
Девушка села на кровать и сжала виски руками.
— Почему он не врет? Ведь это так просто... Мне не нужна его правда. Мне нужно лишь поверить. А он молчит.
Пэнси приблизилась к подруге и присела рядом. Обняла за плечи.
— Милая, все образуется.
— Как?
— Не знаю. Но... как-нибудь.
— Скажи, он любит меня?
Блез отклонилась и заглянула в глаза подруги. Пэнси усмехнулась:
— Ты хочешь правды или хочешь поверить?
— Иди к черту!
Блез встала и подошла к окну. Завтра вместо этого кольца на пальце должен был появиться перстень его семьи. Девушка задумчиво повертела фамильный перстень.
— Он сказал, что помолвки не будет? — нарушила молчание Пэнси, вглядываясь в лицо подруги.
— Нет! Он ни черта не сказал. Он промычал что-то о «свете сложившихся обстоятельств». А у них нет никакого света. Только темнота и грязь.
— Блез, возьми себя в руки. Ведь жизнь на этом не закончилась.
Девушка у окна резко обернулась, намереваясь ответить что-то резкое.
— Ну да, знаю: ты сейчас скажешь, что мне легко говорить, — опередила ее Пэнси. — Но мне не легко. Я сегодня чуть ли не в последний раз проведу время с Брэдом. А потом все — официальное представление и кандалы.
— У тебя хотя бы есть определенность. А у меня? Я представить не могу, как отреагируют его родители… А Лорд? — негромко произнесла Блез.
— Ох, не знаю. Ну, хотя бы Фред с Алин всегда на твоей стороне.
— А что будет с ним?
— Ты же злишься — тебя не должно это беспокоить.
— Знаю. Но беспокоит.
— Не знаю, Блез. Я даже боюсь предположить, чем все закончится. Что будешь делать с балом?
— Я? Развлекаться! Я девушка свободная, и мне плевать на все!
— И… с кем?
— Сейчас узнаем.
С этим оптимистичным заявлением Блез вышла из комнаты. Пэнси, что-то пробормотав, бросилась следом.
Блез спускалась по ступеням в гостиную, всеми силами заставляя сердце стучать ровнее. Да, он там. Ну и что? Ее это больше не волнует. Совсем не волнует. Ей плевать. Он бросил. Он вытер об нее ноги! Здравый смысл подсказывал, что он никогда ничего не обещал. Но кто его слушал, этот здравый смысл?
Он, конечно же, находился здесь. Сидел в том же кресле в компании Гойла. Отлично. Так даже лучше. Блез направилась к ним. При ее приближении Драко выпрямился и с опаской посмотрел в ее лицо.
Блез бросила на него мимолетный взгляд и обернулась к Гойлу. Но сейчас, глядя в растерянные глаза Грегори Гойла, она мысленно видела пристальный взгляд серых глаз. Сожаление, немножко вины и уверенность.
— Грег, ты с кем идешь на бал? — решительно спросила Блез.
— Я? — растерянно откликнулся Гойл.
Блез понимала, что поступает некрасиво, она знала о симпатии Гойла. Но почему другие могут поступать некрасиво с ней, а она с другими — нет?
— Я… еще не думал… — выдавил Гойл, слегка покраснев.
— Тебе повезло, я подумала за тебя.
— В смысле?
Блез чувствовала, что взгляд серых глаз жжет спину. Плевать!
— Ты идешь со мной.
— Я? С тобой?
Грегори бросил быстрый взгляд в сторону Драко Малфоя.
— Блез, — прозвучал сзади негромкий голос.
Главное сейчас — не обернуться.
— Ты против? — спросила Блез, неотрывно глядя в карие глаза. — Мне поискать другого кандидата?
Девушка демонстративно оглядела гостиную.
— Грег, все в порядке. Ты можешь идти, если хочешь. Я не в обиде, — раздалось за спиной.
Блез резко обернулась, так что локоны больно хлестнули по щекам.
— Ты разрешаешь? Мерлин! Какая прелесть!
В серых глазах появилось предупреждение.
«Плевать, милый. Ты мне больше никто. И я намерена веселиться».
— Ну, так что?
— Блез, ты ставишь меня в неловкое положение, — Гойл покраснел и опустил глаза.
— Отлично. Пойду ставить в неловкое положение кого-нибудь другого.
Девушка круто развернулась. Выругалась про себя, потому что Пэнси стояла в проходе между креслами и, судя по лицу, уходить не собиралась, и почувствовала теплую руку на запястье.
— Не уходи. Я пойду с тобой на бал.
Блез на секунду зажмурилась. Как хотела она услышать эти же слова, только сказанные другим человеком. За «не уходи» в исполнении Драко Малфоя она готова была свернуть горы… вчера. Разве только вчера?
— Спасибо, Грег, — Блез быстро поцеловала опешившего парня в щеку и ушла, не ломая голову над причинами его согласия. Она же не видела, какими взглядами тот обменялся с Малфоем.
Прочь, с высоко поднятой головой. Все это вчера. Завтра будет по-другому. Но, выходя из гостиной, Блез Забини знала, что завтра все будет так же, только во сто крат больней, и послезавтра ничто не изменится. Больно. Плохо. Холодно.
Девушка остановилась напротив гобелена, у которого она однажды уже стояла. Стая гончих псов застыла перед последним прыжком. Последним — для красавца оленя. Злость, которая жгла Блез, заставила проговорить:
— Да прыгнете же вы когда-нибудь или нет?!
Девичий голос отразился эхом от холодных каменных стен. Жестокие слова потерялись в сводах коридора. Ей вдруг стало страшно, потому что они прыгнут, непременно прыгнут. Завтра, послезавтра или через год. Это же очевидно.
* * *
— Драко, зачем ты это сделал? — Гойл задал этот вопрос, глядя в пол.
— Потому что она сейчас обижена, и лучше ей провести время с тобой, чем с чужим человеком. Она может натворить глупостей.
— Как ты можешь вот так просто отдавать ее?
— Грег, мы поссорились, и все.
— Это не очень похоже на обычную ссору.
— У тебя есть возражения?
— Кроме того, что я запасной вариант?
— Ты можешь пойти к ней и отказаться.
— Нечего было в меня глазами стрелять, пока она говорила!
Гойл хлопнул по подлокотнику, встал и, ничего не добавив, ушел прочь.
Драко Малфой поднял взгляд на Пэнси Паркинсон, по-прежнему стоявшую в проходе между креслами. То, что она выпустила Блез и Грегори, говорило лишь о том, что сама захотела остаться. Весело начинается день.
— Добавишь что-нибудь от себя? — вежливо поинтересовался юноша.
Пэнси молча помотала головой и села в опустевшее кресло. Драко стало неуютно от ее взгляда. В этом взгляде не было осуждения, злости или раздражения, не было непонимания. Все это осталось во взглядах двоих, только что покинувших гостиную. Пэнси же смотрела просто грустно.
— Почему ты так на меня смотришь?
— Не знаю, — она пожала плечами. — Думаю: понимаешь ли ты, что делаешь?
— Мерлин! За последние несколько часов я слышу этот вопрос в сотый раз.
— Значит, ты уже должен знать на него ответ.
— Я не знаю ответа.
— На тебя следовало бы разозлиться. Но не получается.
— Спасибо и на этом.
— Пэнси, ты идешь завтракать? — Милисента Булстроуд возникла рядом с ними.
— Нет, мне не хочется. Хотя, пожалуй, прогуляюсь до главного зала. Драко, идешь?
— Нет, я сегодня сыт разговорами.
— Ну, как знаешь.
Девушки ушли, а он остался наедине со своей совестью, чувством вины и злостью. Оказывается, принимать решения трудно и неприятно.
* * *
Гермиона тоскливо посмотрела на свой наряд. Она покупала его еще на летних каникулах и не придала тогда особенного значения своему выбору. Всего лишь наряд. Ей не перед кем было красоваться. А вот сегодня ей решительно не нравился синий цвет. Был он слишком небрежным и уверенным. Совсем не под ее настроение.
Но что же делать? Купить новое платье она уже не успеет, а сделать что-то с этим — страшно. Как известно: лучшее — враг хорошего. Глядишь, потом и вовсе нечего надеть будет. Девушка вздохнула и заправила волосы за ухо. Кстати, о волосах. Еще и прическу сделать нужно. Вот, например, на четвертом курсе она сделала прическу с легкостью и над платьем не сильно задумывалась, а в итоге выглядела так, что девчонки потом все уши прожужжали на тему «почему же в обычные дни она такая серая и неприметная?». Впрочем, ворчание за чистую монету Гермиона не принимала. Кто же из девочек захочет видеть рядом с собой красивую соперницу? Ни одна. Вот и воспринимала их слова, как утешение. Мол, хоть раз, но на тебя можно было посмотреть.
А вот сегодня все валилось из рук. И волшебный бальзам для волос пах слишком резко, и сам цвет волос не шел к платью, и…
— Ты еще не готова? — Джинни заглянула в комнату.
— Нет, у меня мандраж, и мне не нравится платье.
— Ну-ка покажи.
Гермиона в отчаянии оглянулась на подругу и замерла. Если бы умела — присвистнула.
— Ну все, Джинн, все кавалеры — твои.
— Правда?
Джинни улыбнулась и покружилась по комнате. Светло-коричневое платье при движении отливало золотом, что удивительно гармонировало с рыжими волосами. Да еще оказалось, что спина у Джинни почти полностью открыта, а некогда по-мальчишески торчавшие лопатки вдруг приобрели мягкую женственность. Гермиона улыбнулась. Близнецы знали, какой эффект произведет их сестра. Только бы Рон это пережил… Тот, как известно, очень ревностно относился к вниманию, которым не была обделена младшая сестренка.
— Фред с Джорджем — волшебники. Они выбирали это без тебя?
— Со мной. Просто мнения разделились, но потом все решили остановиться на этом платье.
— Поразительно. Ты мне показывала его летом. Оно показалось красивым, но не настолько.
— Признаться, мне и самой оно сегодня больше понравилось, чем в день, когда я его мерила. Ну ладно, хватит обо мне. Что с твоим нарядом?
— Вот, — Гермиона грустно кивнула на платье, разложенное на кровати.
— Мерлин, какой красивый цвет! — Джинни восхищенно подняла платье на вытянутых руках. — И? Что именно тебе не нравится?
— Э-э-э… Цвет.
— Гермиона! — Джинни схватила подругу за плечи и, притянув к зеркалу, приложила к ней платье. — Посмотри, как тебе идет синий цвет.
— Не знаю. Я не уверена…
— Вот именно! Ты просто не уверена в себе, а не в платье. Хватит. Давай переодевайся.
— Думаешь, стоит?
— Ну, начнем с того, что вариантов у нас нет. Так что… да, стоит!
Гермиона со вздохом подхватила платье и направилась в ванную.
Она одевалась, стараясь не смотреть на себя в зеркало. Мерлин! А вдруг Джинни говорит это, чтобы подбодрить или еще хуже... Но, выйдя из ванной и увидев улыбку Джинни, Гермиона устыдилась собственных мыслей.
— Я только застегнуть его не смогла, — жалобно проговорила она.
— Давай я.
Джинни начала застегивать ряд мелких крючков на спине.
— Оно правда тебе идет. Сейчас мы еще прическу сделаем, и ты будешь самая красивая.
— Да уж.
— Все. Готово. Ну а расстегивать… придется кому-то другому.
— Джинн!
Гермиона возмущенно обернулась к подруге, но улыбнулась, увидев блеск ее глаз.
— Ему понравится. Не сомневайся. Тем более, ему ведь дорога ты сама, а не то, во что ты одета. Сегодняшний вечер будет для него ударом.
Джинни расхохоталась.
— Ты о ком?
— Я? О таинственном мистере Х, который занимает твои мысли.
Гермиона возвела глаза к потолку.
— Так. Где наше средство для волос? — приступила к делу Джинни.
— На комоде. Но мне не нравится, как оно воняет.
— Так измени запах. Ты же волшебница!
Они рассмеялись. Двадцать минут сопения, споров и выкриков «ой! ай!», уверений, что красота требует жертв, и, наконец, довольный голос Джинни:
— Все. Готово.
Гермиона, зажмурившись, повернулась к зеркалу. Приоткрыла один глаз и тут же распахнула второй.
Вот Джинни действительно оказалась волшебницей. Непослушные пряди были уложены в затейливую прическу, и при этом не создавалось впечатления строгости или напыщенности. Прическа была легкой и даже несколько легкомысленной. Локоны не были уложены намертво, как когда-то на четвертом курсе, а свободно спадали и переливались в отблеске камина.
— Нравится? — нетерпеливо спросила Джинни.
Гермиона смогла лишь кивнуть.
— Спасибо. Что бы я без тебя делала?
— На здоровье.
Джинни на миг обняла подругу.
— Когда сможешь, расскажешь о нем?
Гермиона набрала в грудь воздуха.
— Не сейчас, — предвосхитила Джинни. — Хотя мне и жутко любопытно. Потом, когда сама захочешь.
— Гермиона! — в дверь громко постучали. — Можно?
— Да, Рон, входи!
— Близнецы прислали мантию, — Рон появился на пороге со свертком в руках. — Я, памятуя о твоем предложении… Здорово выглядишь. Цвет тебе очень идет. Да и вообще… Джинн! Что на тебя надето?
— Платье, Рональд.
— Повернись! — уши Рона порозовели.
|
|
|
