 |
Десять нравственных заповедей, представленных в законах Ману 7 глава
|
|
|
|
Глава 3 Буддизм
Никогда в этом мире ненависть не прекращается ненавистью, но отсутствием ненависти прекращается она.
Будда (Дхам. 1; 5)
Основоположник
Я не философ, я врач. Я не даю вам доктрин, я вас лечу.
Я не даю вам теорий, я просто даю вам лекарство.
Я не говорю о том, что такое свет, я просто помогаю открыть глаза, чтобы вы сами его увидели.
Будда (Алмазная сутра, 11; 225, с. 168)
Буддизм возник в Индостане. Основоположник этой религии Сиддхартха Гаутама родился в городе Капилавасту в предгорьях Гималаев в 563 г. до н. э. в семье главы племени из касты кшатриев (воинов), от прямого потомка основателя Солнечной династии Шуддходана.
Предвестники. Предание гласит, что мать царевича, жена правителя, в период беременности однажды увидела во сне, как ей в бок вошел белый слон. Спустя положенное время она родила младенца, который появился на свет необычным образом – через бок. (Обратите внимание на предвестники и нестандартные роды, которые значимы, поскольку в Индии распространено убеждение, что обычные роды, когда новорожденный двигается через влагалище, – стирают его память о предыдущих жизнях.) Мать царевича – царица Майя, скончалась на седьмой день после родов, и сестра его матери Праджапати стала второй женой его отца. (В истории она известна как первая ученица Будды, основательница и настоятельница первой женской буддийской общины.)
Новорожденный Гаутама имел желтый цвет кожи, поэтому впоследствии многие буддисты сомневались в принадлежности Будды к арийской расе и приписывали ему предков с желтой кожей. На этом основании они полагали, что и грядущий преемник Будды – Майтрейя – будет выходцем из Северной Азии. Легенды о детстве. Будучи мальчиком, Гаутама любил предаваться грезам и мечтам и нередко погружался в глубокое созерцание. Об отроке Гаутаме рассказывают, что как-то раз по случаю праздника родители потеряли его и после долгих поисков отец нашел его в кругу святых мужей погруженным в благочестивую беседу. Когда отец стал ему выговаривать, то услышал из уст сына изумивший его совет – больше размышлять о чем-либо возвышенном. (Сравните с аналогичной историей из жизни отрока Иисуса.)
|
|
|
При рождении мудрецы, изучив особые признаки тела новорожденного, напророчили, что Гаутама спасет род людской, если сможет познать четыре вещи: старость, болезнь, смерть и аскетизм. Отца Сиддхартхи это предсказание насторожило, поскольку шло вразрез с традиционным путем члена касты воинов. Поэтому он сделал все возможное, чтобы Сиддхартха по мере сил развивал в себе знания и умения, полезные для правления и воинских доблестей, считая, что не дело воина задумываться, как именно надо жить, это дело брахманов; а воину нужно только верить и исполнять обязанности своей касты. С этой целью он окружил любимого сына роскошью и устранил из его жизни все печали. Для него во дворце были устроены пруды, где цвели в изобилии водяные лилии, водяные розы и белые лотосы. Он носил благовонные одежды из тонкой ткани. Днем и ночью слуги осеняли его зонтиком из опасения, как бы прохлада, или зной, или пылинка, или капля росы не коснулись его. И было у него три дворца: один для зимнего житья, другой – для летнего и третий для дождливого времени года, в котором он безвыходно пребывал четыре дождливых месяца, окруженный женщинами – певицами и музыкантшами (цит. по: 14, с. 51).
Когда принц повзрослел, он женился. Ему в это время было 16 лет. Его жена Яшодхара была его кузиной. Женился Гаутама на любимой женщине после того, как долго добивался благосклонности красавицы, победив силой и ловкостью на турнире (в стрельбе из лука, плавании, верховой езде и гимнастических упражнениях) всех прочих претендентов, в том числе своего будущего ученика Дэвадатту. Вскоре у Гаутамы родился сын Рагула. Кроме Яшодхары у Сиддхартхи было еще две жены. Вторая жена, Гопа, была из касты шудр, так как ее отец был брадобреем. Он выбрал ее из касты ниже своей, отдав предпочтение умной жене.
|
|
|
Именно на таком безоблачном фоне у царевича возник душевный кризис. Существует предание о том, как это произошло. Однажды, когда ему было 29 лет, царевич, гуляя со своим возницей Чанной, неожиданно увидел дряхлого старика и, пораженный его видом, стал расспрашивать слугу о старости. Он был потрясен, узнав, что это общий удел всех людей. Еще более глубокое впечатление произвели на него встречи с больным, изуродованным проказой, и с погребальной процессией. Все это послужило толчком к душевному перевороту. Для него эти встречи оказались ударными психическими нагрузками, поскольку то, к чему люди привыкли (болезни, старость и смерть), было для него внове. Ведь с раннего детства царевича тщательно оберегали от всех тягот реальной жизни. Результатом этих встреч явилось потрясение от осознания обилия переживаемых человеком страданий.
...
Пока я рассуждал об этом, полностью исчезла во мне радость бытия, свойственная живущим.
Maдж. Никая, 36
Углублявшийся душевный кризис привел к тому, что Гаутама утратил смысл существования. Не в силах продолжать безоблачную и бесцельную жизнь, в возрасте 29 лет он расстался со всеми благами и соблазнами роскошной жизни, оставил молодую жену с новорожденным сыном. Выслушав весть о рождении сына, он подумал, что сын привяжет его к прежнему образу жизни, и воскликнул: «Цепи накинуты». Поэтому сына назвали – Рагула (цепь). Он идет в покои своей жены и видит ее спящей с сыном на руках. Принц собирается поцеловать ее, но понимает, что если поцелует, то не сможет уйти, и покидает свой дом. (Впоследствии его сын Рагула стал членом его духовной общины и неоднократно получал наставления от отца, пока не достиг степени архата – «совершенного».) В сопровождении верного слуги Шанна он уходит из города, отойдя достаточно далеко, отсылает слугу и коня обратно и пускается в путь один. Достигнув лесов Урвелла, он начинает вести жизнь отшельника. О том времени сам он рассказывал так:
|
|
|
...
И вот, еще в расцвете сил, еще с блестящими темными волосами, еще среди наслаждений счастливой юности, еще в первую пору мужественного возраста, вопреки желанию моих плачущих и стенающих родителей, обривши голову и бороду, покинул я родной дом свой ради бесприютности и стал странником, взыскующим истинного блага на несравненном пути высшего мира.
Махап. сутра, 5; 62
Портрет Сиддартхи в юности. Его рисуют в этот период жизни стройным, худощавым человеком с яркими глазами, кротким и ясным выражением лица и необычайно мелодичным голосом. Многие отмечали, что тихим совершеннейшим бесстрастием сияло его непроницаемое лицо, а глаза обычно смотрели в землю. Он обращался к другим с полуулыбкой, ясностью и приветливостью во взоре.
В лесах Урвеллы он прожил долгих 12 лет, подвергая себя самоистязаниям. Постигая приемы аскезы, он учился у многих йогических учителей. Наконец он присоединился к группе из пяти странствующих монахов и двигался по стране вместе с ними. Даже они были удивлены, с какой необыкновенной настойчивостью он стремился к духовному развитию, подвергая себя истязаниям, умерщвляя плоть и медитируя. Под влиянием этих чрезмерных нагрузок тело Гаутамы обезобразилось. В таком состоянии его нашли люди, посланные его отцом на поиски сына. Они умоляли его вернуться домой, но он был непоколебим и продолжал идти своим путем.
Гаутама родился в лоне индуизма, хорошо знал и разделял положения этого учения. И на первой стадии своей жизни в доме отца принц Гаутама долго жил в полном согласии со своим окружением, и на второй стадии жизни он несколько лет не выходил за рамки традиционного поведения аскетов. Однако при тесном знакомстве оказалось, что высшие цели индуизма, наиболее отчетливо выявившиеся для него в период отшельнической жизни, его не вполне удовлетворяли. Его не устраивали скромные и неокончательные достижения, он не мог понять, почему индуисты стремятся не к полной свободе от страданий, а только к страданию меньшему – лучшему возрождению или к блаженству среди небожителей. Это привело к наступлению очередного духовного кризиса – он решил следовать своим путем. Дважды Будда прекращал жить в согласии со своим окружением: когда ушел из дворца, порвав родовые узы, связывавшие его с кастой воинов и правителей – кшатриями, и стал аскетом и когда бросил вызов окружавшим его аскетам и нашел «срединный путь». Для такой независимости требовалось большое мужество. Само прозвище Гаутамы Будды – «лев» и его призывы идти через все препятствия, как носороги и слоны, показывают глубину его бесстрашия.
|
|
|
Итак, второй кризис произошел, когда Гаутама понял, что обе крайности – и жизнь, полная удовольствий на фоне чужих страданий, и жизнь, исполненная добровольной аскезы, равно далеки от правильной дороги. Он начал поиск новых идеалов и постепенно пришел к пониманию того, что болезненное состояние плоти отшельника не приведет его никуда, не сможет помочь ему в открытии истины. Тем не менее он долго упорствовал, надеясь добиться просветления с помощью аскезы, но оно все не приходило к нему. Однажды после многочасовой неподвижности он потерял сознание, с трудом вышел из глубокого обморока и был на грани смерти. После такого великого аскетического искуса предельно истощенный Гаутама, придя в себя, окончательно осознал, что аскетизм не откроет ему истины. Чтобы восстановить потерянные силы, он съел чашу риса, полученную из рук сельской девушки. Подкрепившись, он продолжил свои странствия в поисках истинного пути.
Он перестал вести жизнь аскета, начал нормально есть и восстановил свои силы. Увидев такую перемену в его жизни, пять монахов, странствовавших вместе с ним, сурово осудили его за отступничество. С насмешками они покинули его, оставили одного и ушли в город Бенарес. В одиночестве он предавался размышлениям, во время которых его стали одолевать искушения. В оживающем организме начали бушевать все задавленные страсти. Перед ним возникали пленительные видения: то это были роскошные пиршественные столы и сидевшие за ними звали его к себе, то представал сонм грациозных и соблазняющих его красавиц. Гаутама был уверен, что сам царь зла и смерти демон Мара хочет помешать ему двигаться избранным путем. Однако он преодолел первый натиск искушения.
Как-то, сидя под деревом Бодхи, Гаутама пережил ряд длительных экстазов (в течение трех стражей ночи) и овладел тем, к чему так страстно стремился, – ему открылся источник всех страданий мира и путь к их уничтожению. (Существует предание, что во время этой продолжительной медитации под деревом Бодхи все животные хранили молчание, стараясь не мешать ему, а улитки охлаждали его обнаженную голову.) Безудержная радость открытия охватила его. Он понял, что достиг священного знания – стал просветленным Буддой. («Будда» означает «прозревший от сна заблуждения, просветленный высшим дыханием, осененный истиной»). Он перестал принимать иллюзии за реальность и считать, что жажда бытия может быть когда-либо удовлетворена. Напомним, что когда он обрел просветление и стал проповедовать, ему было 40 лет. После этого, перед тем как принять решение о выступлении с проповедью открывшегося для него учения, Будда постился вблизи дерева познания (4 раза по 7 дней). Со времени просветления Будды дерево Бодхи считается священным. Впоследствии из ветви этого дерева вырастили другое, и в 288 г. до н. э. оно было пересажено на остров Цейлон, где и растет до сих пор.
|
|
|
Несколько недель после просветления провел Будда в лесу. Ему не хотелось нарушать свое уединение. Он опасался, что достигнутое им понимание очень сложно, его трудно усвоить, и никому из существ, склонных к удовольствиям, такой истины не понять. Потом оглядел Будда просветленным оком мир и нашел, что все же есть кому проповедовать, мир не без умных людей, стремящихся к истине. Тогда его мысли обрели конкретность и начали опираться на различия способностей людей (69, с. 419). Отчетливо понимая, что поскольку сам он просветлен, то может уйти в нирвану, навсегда избавившись от страданий, он превозмог и это второе искушение – соблазн оставить истину неизвестной другим. Он принимает решение возвестить миру, погруженному во тьму, свое учение.
С целью обнародовать свое открытие Будда направился в Бенарес, где в Оленьем парке произнес свою первую проповедь перед теми пятью аскетами, которые покинули его ранее. И теперь еще они смотрели на Будду с глубоким недоверием. Однако его проповедь настолько потрясла их, что они стали его первыми последователями. Здесь же его слушали и стали его преданными учениками многие другие. С проповеди в Бенаресе начинается проповедническая деятельность Будды, или, как стали говорить впоследствии, тогда он «покатил колесо своего учения». Этот момент получил название «поворот колеса учения».
Портрет Будды в момент Бенаресской проповеди. Его внешний вид описывают так: он в цвете сил и мужественной красоты. Волосы ярко-черные, такие же глаза, золотистый оттенок кожи, широкие круглые плечи, длинные пальцы и изящные руки. Глаза выражают ясность души и безграничную доброту сердца. Бесстрастное, слегка улыбающееся лицо, полузакрытые глаза, отрешенно взирающие на суету бренного мира. В Будде не чувствовалось никаких исканий, от него веяло кроткой, неувядаемой безмятежностью, неугасаемым светом, нерушимым покоем.
После просветления к Будде приходит понимание, что путь наслаждений (который он изведал в доме отца) и путь подвижничества (аскезы) по своим результатам одинаково неэффективны, поскольку ведут к прекращению умственной активности. При этом падает наблюдательность, отзывчивость, желание понимать окружающую жизнь и улучшать ее. В этих условиях человек либо отказывается от всякой борьбы с тяготами жизни, либо подчиняется им, чтобы не уменьшить своих наслаждений, либо просто скрывается, прячется в аскезе. И то и другое – малодушие, унижающее человеческое достоинство. Это пути нравственного самоуничтожения, унизительные для самого человека и бесполезные для других. Ведь самые жестокие самоистязания отшельника не помогут другому человеку переносить жизненные невзгоды. Правильный путь проходит где-то посередине. Для иллюстрации приведем отрывок из Бенаресской проповеди (69, c. 445):
...
Раскройте уши, монахи, бессмертие выиграно мною. О братья! В две крайности не должен впадать вступивший на Путь! В какие же две? Одна из них в страстях, соединенных с наслаждениями, – низкая, грубая, свойственная человеку непросвещенному. Другая, соединена с самоистязанием, скорбная, не святая и связана со тщетою. Совершенный, обойдя обе эти крайности, уразумел Срединный путь, дающий прозрение, знание и ведущий к успокоению, высшему уразумению, нирване. Для следования Срединным путем надо освободиться от двух крайностей: как от инертности земных привязанностей, отвечающих на зов плоти, так и от инерции аскетизма, борющейся с плотью, до полного ее умерщвления.
В дальнейшем Будда в своих проповедях многократно, путем разных аналогий, старался прояснить существо Срединного пути. Один из его учеников, Шравана, стал вести особо аскетический образ жизни – ходил голым, ел через день, медитировал не в тени, а на солнце. Будда спросил его: «Что будет с музыкальным инструментом, если его струны будут натянуты слабо или слишком сильно? Струны должны быть натянуты в меру – иначе нет музыки. Итак, Шравана, найди меру скромности жизни – посередине. Крайности захватывают, как маятник в крайнем положении накапливает энергию для следующего качания. Когда человек говорит: “Я никогда больше не сделаю этого”, – он чувствует себя раскаявшимся. Тогда он опять хороший человек и, чувствуя облегчение, забывает “это” и сердится, делая нечто вновь. И это качание повторяется бесконечно. Любовь и ненависть – это тоже крайние состояния маятника».
Краеугольные положения его учения были развернуты и в двух следующих проповедях. Во второй из них говорится, что любое материальное бытие должно восприниматься правильно, в его естественных реалиях: «Это не мое, это не я, моей души не существует». Слово «Я» остается у вас на всю жизнь, но его содержание изменяется. Оно начинается в ребенке вместе с развитием его сознательности и отмечает сначала мальчика, потом юношу, потом взрослого человека и, наконец, впавшего в детство старика. Слово то же самое, но суть, которую оно обозначает, меняется. А потому и то самое, что говорит о себе «Я» – не вечно, не божественно (48, с. 203).
Человек, имеющий обычное сознание «Я», оценивает окружающий мир через призму эгоцентризма. Он думает: «мое – не мое», «для меня пригодно – непригодно» и т. п. Его сознание реагирует только на ценности, обусловленные отношением к его «Я». Это могут быть: родственники, дети, женщины, скот, украшения, деньги. Они опутывают человека паутиной привязанностей. В отличие от этого, последователь Будды становится независимым от этих обусловленных реальностей – скандх – и внутренне освобождается. Тогда его осеняет знание: «Я свободен». Он понимает, что привязанность к новому возрождению окончена, он счастлив, поскольку делает то, что должен делать, и для него невозможно вернуться к прежнему состоянию.
Третья проповедь включает разъяснение механизма «колеса жизни». Оно приводится в движение неведением, затемняющим истинный разум человека. В результате неведения возникают аморальные и безнравственные действия, формирующие обыденное сознание, ориентированное на традиционные ценности и установки. Обыденное сознание выделяет в окружающий мир наименования, воспринимаемые как формы, которые становятся объектами для органов чувств: глаз, ушей, носа, языка, тела, мысли. В результате контакта с формами появляются чувства, а они порождают желания – причину жадности. Она в свою очередь приводит к жажде – желанию вечной жизни, то есть ведет к новому рождению. Неизбежным результатом каждого рождения являются старость и смерть. Однако и смерть не становится освобождением от круговорота перевоплощений – «колесо жизни» продолжает вращаться. Поэтому необходимо вообще упразднить будущее как многократное, принудительное возвращение. (Образ колеса символизирует главную идею Будды – спасительное движение идет от тревоги (во внешней периферии колеса) к успокоению в середине колеса, у его оси, где всякое движение обращается в покой.)
Суть учения Будды выглядит следующим образом: жизнь есть страдание. Рождение, старость, смерть, разлука, недостигнутая цель, неудовлетворенное желание – все это страдания. При этом исполнение одних желаний пробуждает другие. Страдание происходит от жажды бытия, жажды наслаждения, созидания, власти. Причина страданий – в суете смены желаний. Страстность это источник вечного круговорота. Отрешиться от земной суетности, уничтожить эту ненасытную жажду – вот путь к уничтожению страдания. Новый, истинный путь подходит для людей, ошибочно полагающих, что они счастливы. Этот путь позволяет им увидеть опасности жизни и ее ловушки. Когда рыба видит крючок с приманкой, она думает, что счастлива, но сразу увидит свое несчастье, как только почувствует острие у себя во рту.
Если человек изменит себя, пробудив в себе определенные качества, то с их помощью сможет дойти до цели; эти качества – вера, решимость, слово, дело, образ жизни, сосредоточение и созерцание. Лишь на пути выработки этих качеств можно достигнуть избавления от страданий, приблизиться к покою, познанию и просветлению, то есть к нирване. Поскольку одни и те же поступки могут быть обусловлены разными мотивами, то соблюдение моральных заповедей само по себе не ведет к нирване и потому не имеет абсолютной ценности. Они лишь помогают человеку развивать силы, необходимые для приближения к следующей ступени, на которой уже будет господствовать полное самообладание, когда ни любовь, ни ненависть не смогут смутить внутренний покой.
Для продвижения к нирване человек должен научиться правильно совершать поступки. Те, что совершаются под влиянием любви, ненависти, ослепления, усиливают жажду жизни, привязанность к ней и порождают семена кармы, следовательно ведут к новому перерождению. Лишь те поступки, которые совершаются с пониманием истинной сущности бытия, лишенные привязанности, не ведут к перерождению.
Итак, ядро учения Будды составляли четыре благородные истины: теория причинности, непостоянство элементов, Срединный путь и его восьмеричность. Разъясняя центральное понятие учения – нирвану, Будда использует ряд аналогий. Иногда он сравнивает ее с погасшим огнем светильника, в котором выгорело все масло. Тогда нирвана предстает как состояние без ощущений, без представлений, без сомнений. Освобождение человека через нирвану – это не достижение счастливой жизни (как в других мировых религиях), а освобождение от всякой жизни, поскольку нирвана отрицает и вечную жизнь, и вечную смерть – в этом и состоит Срединный путь. Учение Будды – не абстрактная схема, а некое практическое наставление. Его цель – принести пользу конкретному человеку. Следуя этому учению, то есть действуя в соответствии с предложенными правилами, можно достичь избавления от тягот повседневного существования – «освобождения».
Практическая ориентация Будды предопределила его нежелание обсуждать метафизические проблемы. Он уклонялся от дискуссий на тему об абсолютном, о боге и душе, поступая так не потому, что считал эти темы недостойными или не знал ответов, а потому что цель его учения была иная. Он не стремился решать подобные вопросы, так как понимал, что истин так много, как листьев в лесу. Поэтому устранял из своего учения все непостижимое и был решительным противником демонстрации всяких чудес. Такую его позицию отчетливо поясняет притча, рассказанная самим Буддой. Она касалась раненого воина, который, вместо того чтобы попросить быстрее освободить его от отравленной стрелы, стал расспрашивать – кто его ранил, из какого он рода и т. д. (Так и Будду не следует расспрашивать, что такое нирвана, нужно лишь стремиться к ее достижению.)
Будда был прекрасным проповедником. Он использовал простой язык, доступный людям улицы. Предания свидетельствуют, что его проповеди были понятны не только всем разноязыким, но всем, у кого «две ноги, четыре ноги, много ног или нет их вовсе» – настолько универсальным свойством отличался его «единый голос». С философами он говорил возвышенно и проникновенно. К людям, знающим мало, не привыкшим думать отвлеченно, он обращался с притчами, общепонятными и занимательными. Поскольку во время своих экстазов Будда сумел восстановить нить, связывающую все свои прошлые 550 существований, то часто рассказывал истории из прежних своих перерождений – джатаки. На примере своих ошибок и правильных поступков в прошлых рождениях он показывал возможные решения проблем. Тем более что в его прошлых историях имелось большое разнообразие жизненных ситуаций. Из 550 своих перерождений четыре раза он являлся в виде мага Брамы и 20 раз – в виде духа Секры. Он много раз рождался отшельником, царем, рабом, горшечником, игроком, лекарем змеиных укусов, обезьяной, слоном, быком, змеей, бекасом, рыбой, лягушкой и древесным духом. Для последнего рождения он избрал царскую семью. На своем опыте он показывал, как жить и избегать зла, чтобы найти путь к спасению. С этой целью он использовал приемы, вовлекающие аудиторию в сопереживание. Это и прямое общение, и риторические вопросы, и притчевая форма, позволяющая каждому додумать содержание на свой манер и тем самым сделать его лично значимым.
Иногда для пояснения своей мысли он прибегал к эффектным, запоминающимся символам. Так, однажды к нему пришла убитая горем женщина с мертвым ребенком на руках. Обезумев от горя, она уверяла, что ребенок только заболел, и просила Будду дать ему лекарство. Он согласился, но сказал, что для изготовления лекарства потребуется зерно, взятое в доме, где никто никогда не умирал. Несчастная мать немедленно стала обходить все дома селения. Двигаясь от дома к дому, она просила невозможного. Наконец, отчаявшись, она вернулась к Будде. Тот сказал ей: «Ты видишь, что весь мир полон плача. Утешься, ибо все, кто рождаются, обречены на страдание и смерть». Так «он бросил в ее сердце семена своего учения» (321, с. 38).
Брахманы, недовольные появлением нового учения, вызвали Будду на публичную дискуссию в присутствии царя Празенаджита, которая продолжалась восемь дней. Каждый день Будда все больше и больше убеждал присутствующих в истинности своего учения кротостью и пламенным красноречием. В результате царь признал победу за Буддой и вместе со своим народом принял его учение. (Вспомним аналогичный эпизод из жизни Зороастра.)
Изредка, с целью обращения неофитов, он использовал свои сверхъестественные способности. Например, так Будда обратил в свою веру жену раджи. Для пробуждения в ней сознания непрочности счастья он создал фантом – прекрасную женщину, которая пошла ей навстречу и у нее на глазах с непостижимой быстротой прошла все возрастные ступени жизни, превратившись в конце концов в морщинистую старуху. Эта наглядная проповедь так поразила жену раджи, так ярко показала ей невозможность удержать все, чем человек дорожит в жизни, что она стала верной последовательницей его учения.
Будда мог творить чудеса, но (так же как Иисус Христос) не злоупотреблял этим. Чудеса казались ему варварским зрелищем. Это можно проиллюстрировать следующей историей.
Один купец приказал вырезать из сандалового дерева шарик. Он положил его на очень высокую намыленную бамбуковую палку и сказал, что отдаст шарик тому, кто сумеет его достать. Никто не сумел. Тогда к купцу подошел младший ученик Будды, поднялся в воздух, шесть раз облетел шарик, снял его и вручил купцу. Когда Будда узнал об этом, то за такую профанацию изгнал ученика из общины (42, с. 367).
Слава Будды быстро распространилась. Когда минуло пять лет его проповедничества и уже многие чтили его как пророка, он решил повидаться с родными. Престарелый раджа был рад увидеться с сыном и готовил пышную встречу. Однако Будда со свитой монахов не пришел в дом, а расположился в роще. Там и увидел отец Будду – в нищенском желтом балахоне и с обритой головой. Видя, что его облик смутил царя, Будда у него на глазах проявил свое могущество. Он поднялся в воздух, лицо его стало поразительным образом меняться, из груди вырывалось пламя, а потом потекла вода. Присутствующие онемели от изумления. Но ледяная стена между отцом и сыном не растаяла. Они сдержанно поговорили, и Будда с монахами остался ночевать в роще, а утром пошел собирать милостыню. Отец был смущен и, сказав: «В нашем роду не было нищих!» – попросил сына принять помощь для монахов. Но сын невозмутимо ответил, что он более ценит не кровное, а духовное родство и его великие предшественники – предыдущие будды – тоже странствовали, живя подаянием.
Вместе с тем он согласился вступить под отчий кров. Здесь он встретился с рыдающей женой Яшодхарой. Он утешал жену и рассказывал об их прошлых воплощениях, поясняя этим смысл своей и ее судьбы (14, с. 207). Затем перед ним предстал его сын Рагула. Будда был приятно поражен его поведением и стал описывать сыну прелести жизни странника, убеждая отправиться с ним, и тот с радостью согласился. Так впервые в общину вступил ребенок (179, с. 156). Побывав дома, Будда вернулся к своей обычной жизни в монашеской общине – сингхе. Кроме сына из своих родных Будда обратил в новую веру и старшего из двоюродных братьев – Ананду. (Последний стал его любимым учеником, взял на себя заботу о повседневных нуждах Будды и не покинул его до самой смерти.)
Прекрасная версия глубинного изменения существа Гаутамы после просветления и его встреча с родными описана в поэме Р. Тагора:
«Настал день после просветления, когда Гаутама вспомнил, что он должен вернуться домой и сообщить радостную весть отцу и жене. Он вернулся. Его отец был сердит, как все отцы. Он не мог разглядеть, кем стал его сын, так как был почти слеп, и все еще думал о нем с точки зрения той его личности, которой уже не было, от которой Гаутама отказался в день, когда покинул дворец. Он сказал сыну: “Я твой отец и люблю тебя. Ты глубоко меня обидел. Я старик и для меня были мучением эти 12 лет. Я старался дожить до твоего возвращения, чтобы ты смог принять царство. Хоть ты и совершил против меня грех, отнесся ко мне почти убийственно, но прощаю тебя и двери мои все еще открыты для тебя”».
Будда засмеялся: «Сударь, постарайтесь хоть чуточку осознать, с кем вы разговариваете. Человека, покинувшего дворец, больше нет. Я нечто другое. Взгляните на меня». Его отец рассердился еще больше. Он сказал: «Ты хочешь обмануть меня? Я не знаю тебя? Я твой отец, я дал тебе рождение, в твоей крови течет моя кровь. Я знаю тебя лучше, чем ты сам знаешь себя». Будда сказал: «Все же прошу, сударь, взгляните. Вы дали мне рождение, я появился через вас, это правда, но вы явились только средством. Тот факт, что кто-то приехал на лошади, еще не значит, что лошадь знает седока». Но старик, полный радости и гнева, не смог увидеть, что произошло с Буддой. Что за вздор он несет? Что он умер и возродился? Что он совсем другой человек, что он больше не та личность, что теперь он индивидуальность? Тогда Будда пришел к жене. Она была сердита еще больше. Она задала ему только один, но значительный вопрос: «Нельзя ли было здесь, во дворце достичь всего, что ты достиг в лесу? Разве бог находится в лесу, а здесь его нет?» Будда ответил: «Да, истины здесь столько же, сколько и там. Но узнать об этом здесь было бы значительно труднее для меня, потому что здесь я затерялся бы: в личности принца, личности сына, личности отца. Я хотел встретить себя, чтобы никто не напоминал мне, кто я такой» (265, с. 315).
|
|
|
