 |
Приложения
|
|
|
|
Приложение 1
«Спиритуализм»
[Boris de Zirkoff. H. P. В. and the term «Spiritualism»// HPB CW, I. ]
Много недопониманий относительно связи Е. П. Б. с современным спиритуализмом возникает из-за того, что она сама и некоторые исследователи ее работ употребляют термин «спиритуализм» более, чем в одном значении.
Всегда, когда Е. П. Б. говорит, что она спиритуалистка, что ранние годы ее жизни были посвящены защите дела спиритуализма, или же использует другие подобные и родственные выражения, она не имеет в виду убеждения обычных медиумов или же тех из их многочисленных последователей, которые их разделяют. Очень важно не упускать из виду тот факт, что признание Е. П. Б. подлинности некоторых медиумических феноменов – которые она сама могла воспроизводить по желанию и в полном сознании – никогда не означало, что она верит в манифестации так называемых «духов» и их участие в феноменах спиритических сеансов. Тому есть многочисленные доказательства, что явствует из собственных слов Е. П. Б.
Говоря о себе как о спиритуалистке и последовательнице спиритуализма, Е. П. Б. имела в виду то, что она называла «древним спиритуализмом» и спиритуализмом «древних александрийцев».
В «Теософском словаре», в статье, явно написанной в ее стиле, спиритуализм определяется следующим образом:
«В философии – состояние ума, противоположное материализму или материалистической концепции сущего. Теософия, доктрина, которая учит, что Мировая Душа или Дух оживляет или наполняет собой все сущее и что ни один атом в нашей вселенной не может пребывать вне этого вездесущего Принципа – есть чистый спиритуализм. Что же касается верования, которое бытует под этим названием, а именно, веры в непрерывное общение живых с мертвыми либо посредством собственных медиумических способностей, либо так называемого медиума – то она ничуть не лучше, чем материализация духа и деградация человеческой и божественной души. Верующие в подобные сношения просто бесчестят умерших и постоянно кощунствуют. В древности это справедливо называлось " некромантией". Но наши современные спиритуалисты обижаются, когда им сообщают эту простую истину».
|
|
|
* * *
[Sylvia Cranston. H. P. B. The Extraordinary Life
and Influence of Helena Blavatsky, Founder of the
Modern Theosophical Movement. – N. Y., 1993].
После стычки с Бэрдом, Е. П. Блаватская сделала все возможное, чтобы свести на нет последствия величайшего скандала, охватившего спиритуалистическое движение. Ведущий спиритуалист, Роберт Дейл Оуэн, бывший конгрессмен и посол США, публично признался, что был одурачен медиумами Дженни и Нельсон Холмс, на чьих сеансах якобы появлялся знаменитый дух Кети Кинг. Ранее дух этот материализовывался в Англии, на сеансах сэра Уильяма Крукса, и когда он появился в Соединенных Штатах, вся страна пришла в волнение. Пузырь лопнул, когда некая дама, Элиза Уайт, призналась, что выдавала себя за Кети. До этого Роберт Оуэн горячо выступал в поддержку подлинности этих феноменов.
Чтобы спасти положение, Холмсы, через Оуэна, обратились к Олькотту с просьбой проверить их способности. Он дал согласие; к нему также присоединилась Е. П. Блаватская, уже находившаяся в Филадельфии, где жили медиумы. Первый сеанс был проведен 11 января 1875 года; последний – 25 января. В целом все они прошли успешно, но только в последний вечер появилась полная материализация Кети, что, очевидно, восстановило доверие к медиумическим способностям Дженни Холмс. Но годы спустя, к своему удивлению, Олькотт узнал, что заслуга эта принадлежала вовсе не ей. Листая страницы первого тома Альбома для зарисовок, который вела Е. П. Блаватская, он натолкнулся на запись, сделанную ее собственной рукой [под заголовком: «Важное замечание»]. Из содержания этой записи он заключил, что она «предназначалась для публикации после смерти Е. П. Блаватской»...
|
|
|
Судя по последнему предложению, эта запись, должно быть, была сделана незадолго до сентября 1875 года, когда было впервые объявлено об образовании Теософского Общества. Небольшой период времени его учение оставалось тайным, из-за искажений и насмешек, возникавших сразу же после того, как о нем прознавали газеты и клеветники.
Но кто такой Джон Кинг, упоминаемый здесь? Поскольку Е. П. Блаватской было велено сначала не разглашать, что происходившие в ее присутствии феномены производились ею самой, то она должна была их кому-то приписать, и был выбран Джон Кинг, известное в спиритуалистических кругах имя. В то время Е. П. Блаватская также использовала его как ширму для своих учителей и их посредников.
* * *
[H. S. Olcott. Old Diary Leaves, vol. 1].
Этот псевдоним (Джон Кинг) был известен завсегдатаям медиумических сеансов во всем мире вот уже 40 лет. О нем впервые услышали в 1850 году, в «комнате духов» Джонатана Кунса из Огайо, где на сеансах Джон Кинг выдавал себя за вождя племени (или племен) духов. Позднее он заявил, что был бродящим по земле призраком сэра Генри Моргана, знаменитого пирата.
Приложение 2
Дело Холмсов
[Jean О. Fuller. Blavatsky and Her Teachers. – London, 1988].
В конце 1874 – начале 1875 гг. в спиритических кругах царило оживление. В Филадельфии мистер и миссис Холмс давали сеансы, на которых происходили материализации «Джона Кинга» и «Кети Кинг». Некая Элиза Уайт призналась одной газете, что она сыграла роль «Кети». Ее признание поддержал д-р Чайлд, член спиритического кружка. И все же, было ли это правдой? Здесь необходимо учитывать тот факт, что в то время Америка была охвачена эпидемией спиритуализма. Спиритические сеансы рекламировались в прессе наряду с обычными церковными службами. Поскольку Учителя рассматривали материализм как величайшее зло девятнадцатого века, то они, до некоторой степени, поощряли это сумасшествие, и «Джон Кинг», появлявшийся в различных медиумических кружках и выдававший себя за пирата времен царствования Карла II, часто был сущностью или элементальным духом, который они использовали специально для этой цели. В некоторых случаях, однако, им был Учитель Илларион, который проецировал свою астральную форму в этом образе. Когда мадам Блаватская ссылается на «Джона», она имеет в виду гнома или сильфа, а иногда и Иллариона, греческого или кипрского Адепта, которого она часто встречала во плоти.
|
|
|
Но кем были Холмсы – медиумами или обманщиками? Несмотря на то, что мадам Блаватская поскользнулась на тротуаре Нью-Йорка и ушибла колено, что имело серьезные последствия, она отправилась в Филадельфию расследовать этот случай и сняла комнаты на Girard Street, 111. 4 января 1875 года к ней присоединился Олькотт. Он привез с собой всякие механические приспособления для проверки феноменов; она же использовала свое ясновидение. О ее мнении можно узнать из ее письма к профессору Хираму Корсону, преподававшему на кафедре англо-саксонской и английской литературы в Корнеллском университете, Итака. В своем письме, написанном 9 февраля в Филадельфии, она говорит, что винит Холмсов менее, чем д-ра Чайлда. Она считала, что миссис Холмс временами проявляла медиумические способности, но, когда собирался народ, не всегда могла ими воспользоваться и поэтому стала прибегать к обману. Чайлд же участвовал в этом только ради денег. Мадам Блаватская была в ярости, поскольку таким людям, как «бедный старина Роберт Д. Оуэн», эти сеансы подарили надежду на бессмертие; но это разоблачение разбило его надежду, и ему уже не подняться со своего смертного одра. «Вот почему я так сильно ненавижу Чайлда». В «Важном примечании», написанном ее рукой и обнаруженном Олькоттом уже после ее смерти, говорится, что как-то раз, чтобы спасти ситуацию, она использовала свои собственные силы и «воспроизвела лицо Джона Кинга и Кети Кинг в астральном свете, материализовав их; миссис Холмс была страшно напугана, ибо знала, что на сей раз привидение было настоящим». Она написала Корсону еще раз; она говорила, что была послана своей «Ложей» исследовать западный спиритуализм, который пока не произвел на нее должного впечатления. «Алан Кардек и Фламмарион, Эндрю Джексон Дэвис и судья Эдмондс – лишь школьники, пытающиеся выучить алфавит... »
|
|
|
Приложение 3
Г. С. Олькотт.
Знакомство с Е. П. Б.
[Henry S. Olcott. Old Diary Leaves: The True Story of the
Theosophical Society, v. 1. – New York, 1895. ]
Однажды в июле 1874 года я сидел в своем офисе и обдумывал одно трудное дело, которым я занимался в Городской корпорации [адвокатов] Нью-Йорка. Вдруг внезапно мне пришла мысль, что я уже многие годы не уделял внимания спиритуалистическому движению... Я пошел к газетчикам и купил экземпляр «Banner of Light». В нем я прочитал описание совершенно невероятных происшествий, а именно, об отвердении форм-привидений, которые, как говорилось, происходили на одной ферме в районе города Читтенден в штате Вермонт, в нескольких сотнях миль от Нью-Йорка. Я сразу же отметил: если то, что посетители могли видеть и даже дотрагиваться и беседовать со скончавшимися родственниками, которые находили способ восстановить свои тела и одежду так, чтобы они временно были твердыми, видимыми и осязаемыми, было правдой, – это стало бы наиболее важным фактом в современной физической науке. Я решил сам поехать и посмотреть. Так я и сделал. Я пробыл там три или четыре дня, убедился в истинности данного рассказа и возвратился в Нью-Йорк. Я написал отчет о моих наблюдениях для нью-йоркской газеты «The Sun», которая распространяется практически во всем мире... Затем редактор нью-йоркской газеты «The Daily Graphic» предложил мне вернуться в Читтенден, чтобы поработать там вместе с художником, который будет делать зарисовки того, что я укажу, и провести тщательное расследование этого дела. Все это так сильно заинтересовало меня, что я отдал необходимые распоряжения по ведению дел в офисе и 17 сентября вернулся в родовое имение Эдди, как оно называлось по фамилии владельцев, проживавших там. Я оставался в этом таинственном доме примерно двенадцать недель, в окружении призраков, ежедневно наблюдая феномены экстраординарного характера... Тем временем в газете «The Daily Graphic» дважды в неделю печатались мои письма о «привидениях Эдди». Каждое письмо сопровождалось зарисовками призраков, которых художник, мистер Кэппс, и я, а также и все остальные – иногда нас было не менее сорока человек, – видели на самом деле, присутствуя в комнате для сеансов. Именно публикация этих писем привлекла госпожу Блаватскую в Читтенден, где мы и встретились...
Она спросила меня, как долго я здесь нахожусь и что я думаю об этих феноменах; сказала, что она весьма интересуется подобными вещами и что в Читтенден ее привлекли прочитанные ею письма в газете «The Daily Graphic»; интерес публики к этому был настолько велик, что иногда невозможно было купить газету уже через час после публикации, и за последний выпуск ей пришлось заплатить доллар. «Я колебалась, ехать сюда или нет, – сказала она, – потому что опасалась встретить тут этого полковника Олькотта». – «Почему вы так его опасаетесь, мадам? » – полюбопытствовал я. – «Боюсь, что он может написать обо мне в своей газете». Я сказал, что она может не беспокоиться, ибо я совершенно уверен, что полковник Олькотт не станет упоминать ее в своих письмах, если только она сама этого не захочет. И я представился. Мы сразу стали друзьями. Мы понимали, что принадлежим к одному социальному миру – космополитов, вольнодумцев, и почувствовали себя связанными друг с другом более тесно, чем со всей остальной компанией... Это была общая тяга к высокому оккультному аспекту человека и природы...
|
|
|
На прогулках с моей новой знакомой мы вели беседы о феноменах Эдди и подобных вещах в других местах. Я открыл для себя, что она была великой путешественницей, видела множество оккультных вещей и встречалась с Адептами оккультных наук, но поначалу она и словом не обмолвилась ни о том, что знает о существовании гималайских Мудрецов, ни о своих собственных способностях. Она говорила о материалистической теории американского спиритуализма, который представлял собой что-то вроде разгула феноменов, что сопровождалось относительным безразличием к философии. Ее манера говорить была изящной и захватывающей, ее характеристика людей или вещей – оригинальной и остроумной. Она особенно старалась вызвать меня на дискуссию о моих собственных идеях относительно духовных вопросов и выразила радость, обнаружив, что я инстинктивно мыслил согласно тем же оккультным направлениям, что и она сама. Она говорила не как восточный мистик, а, скорее, как утонченный спиритуалист. Что касается меня, то я тогда ничего или почти ничего не знал о восточной философии, и поначалу она хранила молчание относительно этого предмета.
Сеансы Уильяма Эдди, главного медиума в семье, проходили каждое утро в большой комнате на верхнем этаже бокового крыла дома, над гостиной и кухней... В дальнем конце комнаты для сеансов стояла... узкая кабина... где усаживался Уильям Эдди в ожидании феноменов. Он не мог управлять ими, а просто сидел и ждал, когда они сами появятся. На двери кабины висело одеяло, что создавало в кабине полную темноту. Вскоре после того как Уильям залезал в этот шкаф, одеяло откидывалось и вперед выходила фигура какого-нибудь умершего мужчины, женщины или ребенка... которая сначала была твердой и видимой, но в следующую же минуту превращалась в ничто и становилась невидимой. Фигуры растворялись на виду у всех наблюдателей.
До прибытия Е. П. Б. появлявшиеся фигуры представляли собой либо краснокожих индейцев, либо американских или европейских родственников гостей Эдди. Но с первого же сеанса в ее присутствии перед нами начали появляться духи других национальностей. Среди них был грузинский мальчик-слуга с Кавказа, торговец-мусульманин из Тифлиса, русская девочка-крестьянка и другие... Появление подобных фигур в комнате для сеансов у этих бедных, почти неграмотных вермонтских фермеров, у которых не было ни денег на покупку театрального реквизита, ни опыта по его использованию, даже если бы он был у них, ни места, где они могли бы припрятывать его, было для каждого очевидца убедительным доказательством того, что эти призраки были настоящими. В то же время это показывает, что странная способность вызывать эти образы из того места, которое у азиатов называется камалока, принадлежала госпоже Блаватской. Впоследствии, когда прошло уже долгое время, меня посвятили в то, что она вызывала их посредством своих собственных развитых мощных способностей.
Е. П. Б. сделала все возможное, чтобы возбудить во мне подозрение относительно ценности феноменов Уильяма Эдди как доказательства разумного управления духами со стороны медиумов, говоря мне, что если они настоящие, то должны быть двойниками медиума, который выходит из своего тела, принимая вид другого человека; но я не верил ей. Я приводил тот довод, что эти формы обладали таким разнообразием в росте, комплекции и внешности, что не могут быть масками Уильяма Эдди; что они являются тем, чем кажутся, а именно духами умерших. Временами наши споры становились весьма жаркими, ибо в то время я не слишком глубоко проник в вопрос о пластической природе человеческого двойника, чтобы оценить силу ее намеков, тогда как восточную теорию майи я не знал вообще. Цель, однако, как она мне сказала, состояла в том, чтобы убедиться в моей склонности ничего не принимать на веру и упорно держаться за те факты, которые я знал, и за идеи, которые я приобрел...
В ноябре 1874 года, когда все мои исследования были завершены, я вернулся в Нью-Йорк и нанес визит Е. П. Б. на ее квартире на Ирвинг Плейс, 46, где она провела для меня несколько сеансов столоверчения и общения со стуками, получения посланий от всяких персонажей, в основном от невидимой мыслящей силы, которая называла себя – Джон Кинг [король]... Я думал тогда, что это подлинный король Джон, настолько убедительной показалась мне его личность, и я не мог вообразить, что это может быть кто-то другой. Но теперь, видя, что Е. П. Б. способна творить в плане проведения майявических (т. е. гипнотических) иллюзий и управления стихиями, я убежден, что Джон Кинг представлял некую поддельную сущность, которая подчинялась ей как марионетка и использовалась в качестве помощника при моем обучении. Поймите меня, эти явления были реальны, но их причиной не был развоплощенный человеческий дух... Она поддерживала эту иллюзию в течение месяцев... и я наблюдал многочисленные явления, которые выполнялись предполагаемым королем Джоном...
Она вертела для меня столы с наличием контакта между ее руками и столом и без него; производила тихие и громкие стуки – иногда при этом держа руку в шести дюймах над поверхностью, иногда кладя свою руку поверх моей на стол; получая волшебным образом послания для меня от поддельного короля Джона, которые при помощи стуков и алфавита я записывал на листочках бумаги... В конце концов мне показалось, что некоторые из этих посланий, относившиеся к третьим лицам, стоит сохранить, и поэтому я по пути домой приобрел записную книжку, какие бывают у журналистов. Добравшись домой, я показал ей эту книжку и объяснил, для чего она предназначается. В этот момент она сидела, а я стоял. Не притрагиваясь к книжке, не делая никаких мистических пассов или знаков, она попросила меня положить ее ко мне за пазуху. Я так и сделал, и после минутной паузы она попросила меня вынуть ее и заглянуть внутрь. Вот что я обнаружил: на оборотной стороне передней обложки химическим карандашом было написано следующее:
Джон Кинг,
Генри Морган, его книга.
4 день четвертого месяца 1875 от Р. Х.
Под этими словами был изображен розенкрейцерский камень; над дугообразной короной, украшенной драгоценностями, слово «судьба», ниже – ее имя, «Елена», вслед за тем шло нечто вроде «99», потом что-то смазанное, и затем просто +... Одной из примечательных особенностей этого примера психодинамики является тот факт, что никто, кроме меня, не притрагивался к книжке после того, как она была приобретена; она находилась в моем кармане до того момента, как я показал ее Е. П. Б. с расстояния примерно в два или три фута, после этого я сам положил ее за пазуху, вынул через мгновение, когда мне сказали это сделать, и след от записи и рисунка химическим карандашом был оставлен в течение того времени, пока она находилась во внутреннем кармане моего сюртука. Кроме того, надпись на внутренней стороне обложки была очень специфичной... Это было сделано затейливым, но вполне характерным почерком, непохожим на почерк Е. П. Б., но идентичным с тем, которым были написаны остальные послания от Джона Кинга – от самого первого до последнего. Значит, Е. П. Б., обладая способностью оставлять видимые рисунки, перенесла из своего ума на бумагу образы слов, написанных этим характерным шрифтом; или, если это сделала не она, а какой-то другой знаток этого искусства, то он должен был бы проделать это тем же самым способом – сначала мысленно нарисовав эти слова и рисунки, а затем оставив соответствующий отпечаток на бумаге, т. е. сделал их видимыми так, будто они были написаны химическим карандашом...
Понемногу Е. П. Б. давала мне знания о существовании восточных Адептов и об их способностях и предоставляла мне широкий спектр феноменов, доказывавших ее собственную способность управлять оккультными силами природы...
|
|
|
