Сатирические пьесы Маяковского («Клоп», «Баня»)

Сатирическое изображение современника в драматургии В.В. Маяковского (на материале пьес «Клоп» и «Баня») Пьесы «Клоп» и «Баня» были написаны поэ­том на одном дыхании: первая — в 1929-м, вто­рая — в 1930-м годах. В них отразились тяжелые впечатления от несоответствия реальной совет­ской действительности авторскому утопическому идеалу. Драматическим произведениям предшест­вовал ряд стихотворений, в которых Маяковский выступил с колкой сатирой в адрес новых обыва­телей и чиновников: «Прозаседавшиеся», «Пись­мо к любимой Молчанова, брошенной им», «Слу­жака», «Подлиза», «Помпадур» и другие. Неспособный сглаживать недостатки и петь ди­фирамбы, поэт сквозь «увеличивающее стекло» сатиры рассмотрел зарождающиеся мещанские и бюрократические замашки своих сограждан. Он предостерегал их от набирающих силу опасных тенденций, которые отодвигали страну назад, ме­шали построить «город-сад». Зрительский интерес к пьесам не пропал и в настоящее время. Показателен в этом отношении балет «Клоп» на музыку Р. Щедрина. Ставя своей целью агитацию современника, Маяковский за­тронул «вечные» вопросы. Если его творчество пе­риода «Окон РОСТА» представляет собой плакатно-лозунговую эстетику, то драматургия по­следних лет резко выделяется реалистичными мазками, которые органично сочетаются с сатири­ческими приемами карикатуры и гротеска. Центральными фигурами здесь являются ме­щанин и бюрократ. Главный герой пьесы «Клоп» — владелец профсоюзного билета с арис­тократическими замашками. Он мечтает о «клас­совом, возвышенном, изящном и упоительном торжестве», когда его дом будет «полная чаша», а «будущие потомственные дети» получат воспита­ние «в изящном духе». Маяковский с язвительной иронией высмеивал мещанскую натуру Пьера Скрипкина (в прошлом — Вани Присыпкина). Автор карикатурно обрисовывает темное мурло мещанства. Новоявленный аристократ — «быв­ший партиец, бывший рабочий» — постоянно по­падает впросак. То он не может сдержать зуда и начинает почесываться во время фокстрота, то под видом «аристократических чепчиков» для своих будущих младенцев покупает на барахолке «бюст­гальтеры на меху». Речь советского мещанина полна смехотвор­ных несоответствий. «Не ваше собачье дело, ува­жаемый товарищ», — говорит Присыпкин своему бывшему приятелю рабочему, упрекнувшему его в обывательщине. Претензия на образованность заставляет его обращаться к языку цивилизован­ных людей, но площадная брань все же выдает темное нутро. Высшая цель для Присыпкина — мещанское благополучие. Эгоистичные мотивы он прикрыва­ет благородными лозунгами: «Кто воевал, имеет право у тихой речки отдохнуть». Такая позиция была глубоко чужда Маяковскому. Поэт мечтал о духовном росте и нравственном очищении совре­менников. Постановка во главу угла материаль­ных интересов дискредитировала идею револю­ции, которой он был искренне предан. Поэтому таким безжалостным явилось сатирическое перо автора «Клопа». Новое окружение «аристократа» Пьера Скрип­кина представляет собой разнородное сборище за­коренелых мещан. То, чему Присыпкин пока еще лишь учится, составляет «плоть и кровь» Баяна и семейства Ренесанс. Утрируя косность мещан, Ма­яковский использует значащие имена: Ренесанс не случайно пишется с грамматической ошибкой. Свадебная вакханалия захотевшего повеселиться соразмерно своим прошлым революционным за­слугам Присыпкина приводит к пожару. По мысли автора, катастрофа ждет тех, кто выбирает путь пошлости и мещанства. И все же «Клоп» — это не прогноз грядущего мещанина. Напротив, пожар освобождает от него человечество. Но Маяковский далек и от безоблач­ного оптимизма. Воскресший через пятьдесят лет Клоп-Присыпкин тут же начал распространять за­разу пошлости. Автор предупреждал современни­ков об опасности, кроющейся в казалось бы невин­ном призыве к «хорошей жизни». Жители будущего смогли обезвредить себя от клоповьей сути пришельца из прошлого. Они поместили его в зоопарк в назидание посетителям. Сатирические краски усиливаются, переходя в гротеск. Смеши­ваются реальность и фантастика в образе экспона­та «клопус-нормалис», каковым стал «бывший ра­бочий, бывший партиец» Иван Присыпкин. Главначпупс Победоносиков из пьесы «Баня» представляет собой тип советского бюрократа-«помпадура». Это ограниченный чиновник, озабо­ченный лишь тем, как он выглядит в глазах окру­жающих. Интересы дела глубоко безразличны главначпупсу — главному начальнику по управ­лению согласованием. В самом определении этой должности подчеркивается ее ненужность. В гла­зах автора, Победоносиков — бесполезный тру­тень на теле общества. Как Присыпкин стыдится Зои Березкиной, По-бедоносиков отрекается от своей жены Поли. В нем так же сильны черты советского мещанина, как и в герое «Клопа». Поля не соответствует, по представлениям высокопоставленного чиновника, тому общественному положению, которое он зани­мает. В глазах автора, Поля, подобно Зое Березки­ной, представляет идеал новой советской женщи­ны: героиня бескомпромиссна, честна, прямоли­нейна, чужда всему мещанскому. Именно эта ее черта больше всего раздражает мужа. У нее, как и у «любимой Молчанова, брошенной им», нет «изячного жакета», она мало значения придает внешней форме и мерит человека по его духовной сущности. Победоносиков любит и уважает лишь собст­венную особу. Он воображает себя центром вселен­ной, вождем, стоящим «у руля и ветрил». Между тем главначпупс не только не соответствует, но и прямо противостоит подобному идеалу. Речи для докладов, которые он готовит, изобилуют ненуж­ными высокопарными отступлениями. В резуль­тате Лев Николаевич Толстой предстает в роли «крестного отца» советского трамвайного дела. Ханжество и лицемерие этого персонажа ведут к тому, что он совершает кощунственный посту­пок — подталкивает свою жену к самоубийству. Как и Присыпкину, главначпупсу чудится, что без. его важной персоны не обойдется ни мировая революция, ни далекое коммунистическое буду­щее. Тем не менее Победоносикова безжалостно сбрасывают с корабля истории. По его собственно­му выражению, «время переехало» его. В такую же ситуацию попадает еще один бюрократ — сек­ретарь Победоносикова Оптимистенко. Автор пьес «Клоп» и «Баня» верил, что ни мещанин, ни бю­рократ не выживут в новом мире. Утопическая проекция будущего в пьесах «Клоп» и «Баня» страдает наивностью. Автор был убежден в непременном духовном совершенство­вании человека, которое должно наступить в ре­зультате политических преобразований. Маяков­ский верил в «социализма великую ересь» и воспринимал революцию как духовное перерожде­ние масс. Время показало ошибочность таких надежд. Но критика обывательщины и бюрократизма, про­звучавшая в пьесах, справедлива и своевременна и по сей день.