Важнейшие последствия реформы. Преобразование политических партий.

Другим крупнейшим следствием реформы 1832 г. явилось преобразование политических партий, захватившее также и их внутреннюю организацию. По мере изменения старого, столетиями отслаивавшегося состава палаты общин и все большего пронизывания ее буржуазными элементами, по мере амальгамирования вигов и фритредеров и дальнейшего перехода вигов на позиции сторонников новых экономических отношений и нового конституционного уклада, они все охотнее отходили от своего старинного названия, весьма мало популярного в народных массах. Виги 40-х и 50-х годов были неприятны массам за то, что именно им выпадало на долю всякую назревшую реформу отграничивать так, чтобы и буржуазию удовлетворять, и дворянские привилегии спасти. Народ ненавидел в вигах оба класса - "аристократию и буржуазию, землевладельца, который его угнетает, и денежного туза, который его эксплуатирует"1. Неудивительно, что по мере все большего превращения вигов в политическую партию промышленного капитала, стремившегося подчинить своим интересам все классы, они все больше тяготились кличкой, отталкивавшей народ и не выражавшей, как им казалось, их нового существа. Ведь они претендовали на монополию защитников демократии, понимая под демократией воплощение притязаний промышленной и торговой буржуазии. Их вожди уже согласились было присвоить партии титул "демократической", но в это время стал кстати входить в обиход занесенный из тогдашней Испании термин "либералы". Место вигов официально заняла либеральная партия.

 

Необходимость перекраски, в свою очередь, постигла и тори. И они сознавали, что историческое название, утвердившееся за ними с тех времен, когда они отстаивали католическую реакцию, потеряло всякий смысл в современной обстановке и могло лишь порождать нежелательные недоразумения. И они восприняли в свою среду, особенно со времени реформы 1832 г., новые элементы в виде, хотя бы, тех вигов, которым лозунги и деятельность лидеров, вроде Ресселя, казались рискованными. И они лишились в передрягах парламентских свалок своего левого крыла, пошедшего за Пилем. Но им, признанным борцам со всякими веяниями нового, защитникам старых порядков, уж совсем нетрудно было подыскать себе ярлык по вкусу, тем более, что соответствующий термин уже входил в политический язык из того же источника, что и термин "либералы". Тори превратились в консерваторов.

С течением времени либерализм и консерватизм переросли рамки простых партийных исповеданий веры и стали, особенно первый, именами мощных политических течений, окрасивших собой целую полосу развития буржуазного общества и государства.

Параллельно с переменой названий партии реорганизовали свою структуру и только с этого, в сущности, времени, становятся политическими партиями в современном смысле слова. Акт 1832 г. принес с собой систематическую регистрацию избирателей. Появились избирательные списки, без занесения в которые не было и права голоса. Право быть в списке приходилось обосновывать и защищать, и соперничающие кандидаты партий оказались кровно заинтересованными в том, чтобы помочь своим сторонникам справиться с формальностями, мешающими им попасть в список, как и в том, чтобы воспрепятствовать своим противникам добиться регистрации. Это вызвало широкое распространение постоянных местных партийных организаций, а вместе с ними зародилось новое понятие постоянного партийного членства, длительно и формально обязывавшего к поддержке в избирательной кампании кандидатов, указанных партией. Отсюда был один шаг до создания партийных организационных центров либералов и консерваторов, влияние которых шло из Лондона на всю страну. Значение этих организаций, местных и центральных, возрастало, впрочем, медленно и вполне развернулось после второй избирательной реформы1.

Реформы центрального государственного аппарата. Установление парламентского строя и преобразование политических партий явились фундаментальными переменами в государственном порядке Англии и совершались медленно и постепенно в процессе, не чуждом временных рецидивов старого. Более частное значение имели реформы государственного аппарата структурного характера, тоже так или иначе связанные с реформой 1832 г. и составлявшие ее продолжение. На всех этих реформах лежит печать умеренности и половинчатости, отличающих все мероприятия вигийских министерств, и тем не менее эти реформы стали исходными пунктами демократического развития английских государственных учреждений.

Известная потребность, с одной стороны, обновить и упростить, а с другой стороны, расширить и укрепить государственную машину нашла свое удовлетворение в реформе ряда центральных органов. Было упразднено несколько десятков должностей в составе министерства финансов ("казначейство"), должностей, имевших значение лишь в средние века, но сохранявшихся с того времени, хотя они к моменту реформы 1832 г. представляли собой чистейшие синекуры, высоко, притом, оплачиваемые. Вместо них учреждена была в 1834 г. должность главного контролера с несколькими помощниками и главного кассира (1836 г.). Значительно упрощено было военно-морское министерство ("адмиралтейство"), где в 1832 г. два раздельных управления - морское и провиантское - были соединены, и все управление морским ведомством было сосредоточено в руках коллегии лордов адмиралтейства.

Первые шаги централизации. В годы, последовавшие за реформой 1832 г., происходил, как известно, необычайно быстрый рост промышленности, банковского и биржевого дела, морского и внутреннего транспорта, быстро росли фабрично-заводские центры, увеличивалось население городов. Перед администрацией неизбежно вставали все новые вопросы управления, для разрешения которых перестраивалась старая и создавалась новая система центрального и местного управления. Старое отвращение англичан к континентальной системе административной централизации, трудно искоренимые традиции и навыки старого помещичьего самоуправления и городской общинной автономии неминуемо должны были с течением времени уступить перед возросшей потребностью в регулировании все усложнявшихся общественных отношений. Новые запросы со стороны городского благоустройства, общественной санитарии и гигиены, народного просвещения, поддержания общественного порядка и безопасности ("королевский мир"), а главное - быстрый рост численности рабочего класса, обострение классовой борьбы, моментами угрожавшей открытой революцией, новые формы проявления борьбы пролетариата, - все это сказывалось развитием и усилением государственного аппарата, созданием новых ведомств, реорганизацией старых.

Тридцатилетний период между первой и второй избирательными реформами есть период значительного расширения и оживления деятельности центральной администрации.

Министерство внутренних дел. В это время выдвигается на подобающее место министерство внутренних дел ("государственный секретариат внутренних дел"), усиливается его контроль над местным самоуправлением по распоряжению полицейскими силами, переходит (с 1829 г.) в его непосредственное ведение реорганизованная лондонская полиция. Неуклонно (начиная с закона 1835 г.) расширяются права и обязанности его по отношению к тюрьмам, что вместе с его растущим влиянием по отношению к мировой юстиции постепенно превращает министерство внутренних дел, по существу, в "министерство уголовной юстиции".

Министерство торговли. Характерно, конечно, для своеобразного развития английской экономики, что министерство торговли ("Главное управление торговли") до самого 1840 г. сохраняло чисто совещательный характер. Но в этом году оно приобрело функции административного надзора над железными дорогами, и с тех пор оно стало расти как административное ведомство. Но рост этот совершался, однако, весьма замедленно по сравнению с другими ведомствами.

Управление народным образованием. В 1839 г. учрежден был комитет тайного совета для распоряжения суммами, ассигнуемыми на народное образование (весьма, впрочем, скромными - всего 30 тысяч фунтов стерлингов в год). С этого момента государственное вмешательство в область народного образования, до 1833 г. согласно неизменным принципам либералов, целиком предоставленную частной инициативе и общественной благотворительности, увеличивается, но настолько нерешительно и медленно, что лишь в 1899 г. вполне оформилось "Главное управление образованием".

Здравоохранение. Еще меньше посчастливилось администрации здравоохранения. "Управление народного здравия", возникшее в 1848 г., упразднено было уже в 1858 г., и его функции по надзору за соответственной деятельностью органов местного самоуправления перешли к министерству внутренних дел, чтобы в 1871 г., в свою очередь, перейти от него к вновь учрежденному "Главному управлению по делам местного управления".

Реформа городского самоуправления. Наконец, в 1835 г. проведено было значительное преобразование в местном самоуправлении, коснувшееся, впрочем, лишь городов, тогда как графства и приходы, как единицы местного самоуправления, оставлены были в прежнем совершенно неудовлетворительном состоянии.

Самоуправление городков основывалось в то время на так называемых "корпоративных хартиях", большая часть которых датировалась XVI в. Под именем "муниципальной корпорации" в городе действовал, в качестве местной власти, кружок наследственных олигархов, совершенно безответственных по закону и по существу. Эти многочисленные местные олигархии являлись опорой и поддержкой парламентской олигархии, подорванной реформой 1832 г. "Легко представить себе, как чудовищно расточительно, дорого и бесплодно должно быть такое коммунальное управление, и как мало способно было подобное устройство хотя бы в минимальной мере удовлетворить растущие запросы по обеспечению здоровья и облегчению жизни массы населения, скопившейся в городах, благодаря развитию крупной промышленности"1.

Реформой 1835 г. созданы были "советы городов" в составе советников, избиравшихся налогоплательщиками прямым и равным голосованием, и олдерменов по выбору советников (в количестве 1/3 советников).

Совет города управляет городским имуществом, заведует полицией, издает постановления для охраны порядка. С тех пор в структуре органов городского самоуправления почти ничего не изменилось и до нашего времени. Перемены, и весьма значительные, шли лишь по линии создания новых отношений между советами и центральной властью путем все большего расширения контроля со стороны последней.

 

Положение в графствах и приходах. Что же касается внегородского самоуправления, то в графствах до самого 1888 г., а в приходах даже до 1894 г., не было, в сущности, никакого самоуправления в общепринятом смысле слова, а царило самоуправство мирового судьи в графстве и помещика ("сквайра") в приходе.

Мировой судья, назначаемый короной из местных землевладельцев по указанию лорда-канцлера (священники могли совмещать эту должность со своими церковными обязанностями), являлся, в сущности, преемником феодального сеньора, который по "праву" владения землей и судил и управлял.

Мировые судьи отправляли правосудие на основе полномочий, установленных еще в XVI в., а административные отрасли стали переходить к ним же в руки с более даже отдаленных времен путем бесчисленных статутов.

Невежество и самодурство иного дикого помещика в должности судьи были общеизвестны, но непреклонная жестокость, с какой помещики эти применяли законы о бедных или охотничье и лесное законодательство, и безоговорочная готовность, с какой они в споре богатства и бедности становились на сторону богатства, вызывали полное одобрение имущих классов и стяжали мировым судьям славу образцовых администраторов и столпов общества.

 

Мировым судьям, совмещавшим в графствах судебные и административные функции, соответствовали в деревнях приходские священники, тоже происходившие большей частью из местных дворян ("младшие сыновья") и соединявшие в своих руках церковное и гражданское управление. Священник ("клерджимен") официально и местный помещик ("сквайр") неофициально стояли во главе церковно-приходского совета ("вестры"), заведовавшего, помимо церковных дел, и санитарией, и податной частью, и дорогами, и так называемым призрением бедных, которое было скорее организованным презрением к бедным и издевательством над ними.

Местных чиновников, платных, назначаемых по континентальному образцу центральной властью и зависящих от нее, в графствах и приходах не было. Должности шерифа, считавшегося исполнителем распоряжений центрального правительства, и лорд-лейтенанта - начальника гражданского ополчения ("милиции"), замещавшиеся также из крупнейших помещиков графства, уже в XVIII в. имели чисто почетный характер.

Нетрудно видеть, что английская децентрализация представляла в тот период довольно своеобразное явление. То, что здесь называлось самоуправлением "self government", было в действительности не самоуправлением, а управлением местной аристократии.

Прибавить надо, что, как мы видели, до 1832 г. точно так же обстояло дело и с центральным управлением, на которое в Англии тоже распространялось понятие самоуправления. Реформа 1832 г. проделала в этой системе первую брешь, которая лишь очень медленно расползалась из центра к периферии.

 

Первая волна чартизма. Реформа 1832 г. ни в малой степени не могла удовлетворить трудящиеся массы Англии. Они невероятно страдали от непрекращающихся промышленных кризисов, они задыхались в тисках нищеты и болезней, безработица грозила голодной смертью, непосильный труд в жестоких условиях был медленным самоубийством. Брошенные большинством радикалов, удовлетворенных реформой 1832 г., рабочие естественно пришли к мысли о необходимости самим продолжать политическую борьбу, добиться нового расширения избирательного права и заставить парламент обратить внимание на общественные бедствия. На требования дальнейшей избирательной реформы, особенно усилившиеся после воцарения Виктории, Джон Рессель - глава либерального правительства - ответил, что реформа 1832 г. является окончательной. В 1836 г. наиболее активная часть рабочего класса пришла к мысли формулировать свои требования в парламентской петиции и действовать в ее пользу манифестациями, демонстрациями и митингами, на которых нередко произносились речи, направленные против трона, церкви и всех классовых различий1.

"Национальная петиция" была опубликована в 1838 г. в форме билля и получила название народной хартии (чартер). По свидетельству Энгельса, она не содержала в себе ничего, кроме "требования всеобщего избирательного права и тех условий, которые необходимы для того, чтобы всеобщее избирательное право не стало иллюзорным для рабочего класса; этими условиями являются, например: тайное голосование, оклады для членов парламента, ежегодные выборы"2. Но в то время все думали, что всеобщее избирательное право прямо вручит рабочему классу Англии политическое господство. И этим объясняется великий энтузиазм,владевший чартистами, и этим же диктовалась беспощадная борьба правительства с чартистами.

Первая национальная петиция, под которой подписалось свыше 1 280 000 человек, была представлена парламенту в 1839 г. Она была, конечно, отклонена, что сопровождалось резким усилением репрессий.

Продолжение и конец чартистского движения. Вторая волна чартизма поднялась в связи с парламентскими выборами 1841 г. В 1842 г. новая национальная петиция, собравшая свыше трех с половиной миллионов подписей, была передана в парламент, который опять отверг ее. В третий раз чартисты шли на штурм парламента в революционной атмосфере, охватившей Европу. Но именно "французская революция 1848 г. спасла английскую буржуазию. Социалистические лозунги победоносных французских рабочих напугали английскую мелкую буржуазию и внесли дезорганизацию в движение английских рабочих, протекавшее в более узких рамках, но имевшее непосредственно более практический характер"1. Немалое значение имела и отмена хлебных законов 1846 г., со своей стороны ослабившая натиск многих либеральных попутчиков пролетариата и дезориентировавшая некоторую часть последнего. Третья петиция (10 апреля 1848 г.) произвела уже совсем мало впечатления на парламент.

Конечно, такие бурные массовые движения, как чартистское, никогда не проходят безрезультатно. Действие чартизма внимательный наблюдатель вскрывает еще очень долго после того, как чартизм замер.Но на рабочее движение ближайших лет неудача чартизма имела весьма отрицательное влияние. "Фиаско чартистской партии, вожди которой были заключены в тюрьмы и организация которой была разрушена, поколебало доверие рабочего класса Англии к своим силам".

 

Упадок революционного движения. Рядом с этим все чувствительнее сказывалось победоносное шествие английской промышленности по всему миру, позволившее буржуазии начать широкий подкуп верхов рабочего класса за счет прибылей от эксплуатации внешних рынков. Самостоятельность английского рабочего класса была на определенный период уничтожена, и рабочее движение в Англии направлено было в русло легальной борьбы за чисто экономические требования, проводимой чисто экономическими организациями. С нескрываемой горечью писал Энгельс в 1858 г., что "английский пролетариат фактически все более и более обуржуазивается, так что эта наиболее буржуазная из всех наций, по-видимому, хочет, в конце концов, иметь, наряду с буржуазией, буржуазную аристократию и буржуазный пролетариат".

Именно в этот период сложилась в общих чертах центральная организация тред-юнионов - профессиональных рабочих союзов, объединявших хорошо оплачиваемые квалифицированные верхи рабочего класса.

Борьба за новую избирательную реформу. Но тред-юнионам приходилось существовать и бороться в обстановке полусвобод. Закон 1825 г. признавал свободу союзов лишь с большими оговорками и ограничениями, делавшими практически невозможными стачки.

Хотя совет тред-юнионов не хотел политической борьбы и не имел никакой политической программы, он, однако, под усиливающимся давлением рабочих масс вынужден был допустить участие рабочих организаций в борьбе за новую избирательную реформу. Чартистское движение, замершее в начале 50-х годов, еще долго после этого было, в сущности, огнем, тлевшим под грудой пепла. И когда десять лет спустя радикальное крыло либералов начало агитацию за новую избирательную реформу, рабочие массы приняли в ней живейшее участие, обеспечившее успех. Теперь никто не ждал господства трудящихся от всеобщего голосования, никто и не требовал всеобщего голосования, теперь стремились к ограниченной конкретной цели: расширением избирательного права, увеличением числа рабочих-избирателей тред-юнионы надеялись приобрести такое влияние на палату общин, при котором станет возможным расширение экономической борьбы с предпринимателями. Но энергия, с какой рабочие брались за дело, подозрительно напоминала бури 1838-1848 гг. Грандиозные митинги следовали один за другим. Были случаи, когда громадные толпы в ожесточенных столкновениях с полицией становились на время хозяевами улицы.

Здравое чувство действительности и на этот раз подсказало английской буржуазии, что предоставление избирательного права наиболее обеспеченной в материальном отношении части рабочего класса усилит симпатии этой части к руководящей буржуазии. Русло борьбы труда с капиталом, быть может, и расширится, но это будет все тот же традиционный путь английской законности и порядка, нисколько не грозящий основам капиталистического господства. Это-то и сделало правительство доступным голосу благоразумия.

Недостаточность реформы 1832 г. была слишком очевидна. Она допускала к урнам владельцев недвижимости с доходностью не ниже 10 фунтов стерлингов в год. Неуклюжую произвольность этой нормы теперь невозможно было защищать. Почему, спрашивали, 10, а не 7? "Какая сила благодати политической скрывается в цифре 10?"1 И что, собственно, дала реформа 1832 г.? Число избирателей было ничтожно. "Куда бы вы ни направились, - доказывал Брайт, - как в Великобритании, так и в Ирландии, всюду вы увидите, что на 6 человек 5 не имеют права голоса"2. Равномерности представительства не было никакой. Большие промышленные города все еще оказывались приравненными к ничтожным захолустьям. Ливерпуль с 400 тысячами населения посылал 2 депутатов и какой-нибудь Тетфорд с 4 тысячами населения - столько же.

Парламентское прохождение реформы представляло удивительную картину соревнования консерваторов и либералов, демагогически оспаривавших друг у друга инициативу осуществления реформы. Член либерального министерства 1866 г. бывший пилит Гладстон предложил проект, никого не удовлетворивший и отколовший от либеральной партии ее правое крыло ("адуламитов"). Это погубило либеральный кабинет. Сменивший его консервативный кабинет, фактическим главой которого оказался Дизраэли, был явно устрашен народным возбуждением и видел необходимость уступок. Дизраэли предложил свой проект, который сильная либеральная партия нашла недостаточно широким, хотя он был левее гладстоновского. Опасаясь поражения, Дизраэли поспешил выдвинуть новый проект. Гладстон подверг и его уничтожающей критике. Дизраэли вновь уступил. Радикальная часть либералов выдвинула новые требования. Дизраэли неожиданно для всех и с ними согласился.

 

Новое избирательное право. Избирательный закон 1867 г. установил годовую доходность недвижимости в графствах, дающую право голоса, в 5 фунтов стерлингов (вместо прежних 10) и, что было важнее, дал избирательное право нанимателям или владельцам помещений с доходностью не ниже 12 фунтов стерлингов.

Изменения в правах жителей городов были гораздо значительнее. Здесь право голоса получили: во-первых, все занимающие жилье, обложенное сбором в пользу бедных, и, во-вторых, все, уплачивающие за свое жилье не менее 10 фунтов стерлингов в год наемной платы. Из этих двух условий второе имело какое-либо значение разве что только в Лондоне. Первое же сразу расширило круг избирателей очень и очень значительно и именно благодаря оговорке о том, что непосредственным плательщиком налогов в пользу бедных считается и тот, кто этот налог, как это и бывало со всеми многочисленными нанимателями небольших квартир, вносит не сам, а через своего домовладельца, который до сих пор рассматривался властями как единственный налогоплательщик. Теперь в избирательные списки попадали не одни эти домовладельцы, но и все их жильцы. Получившееся, таким образом, расширение избирательных списков за счет мелкой буржуазии, ремесленников и рабочих было особенно велико в новых больших промышленных городах. В этом и состояла поправка, предложенная радикалами и столь неожиданно принятая вождем консервативной партии к их немалому неудовольствию.

Либералы и доныне не простили консерваторам этого шага. Они называют его "прыжком в темноту", продиктованным оппортунизмом и цинизмом политики консерваторов, тогда как будто бы "либеральная политика, по временам, правда, не без колебаний и без энтузиазма, всегда покоилась на твердых принципах".

Как бы то ни было, общее число избирателей увеличилось больше чем на миллион. И хотя городского населения числилось на два миллиона меньше, чем населения графств, города получили в полтора раза больше избирателей, чем графства. Этот "незаконный" перевес парировался, однако, совершенно непропорциональным распределением мандатов: 4 миллиона населения больших городов выбирали всего только 34 депутатов в парламент из 334 депутатов, выбираемых городами и местечками вообще.

 

Этой же реформой 53 местечка были лишены самостоятельного представительства в парламенте, а освободившиеся мандаты были переданы графствам и городам.

Действительное значение реформы 1867 г. По господствовавшему в то время общему мнению, реформа 1867 г., открыв дорогу к урнам значительной части промышленных рабочих, превратила Англию в демократию, хотя в руководящих кругах тогда и потом принято было тщательно избегать этого термина в приложении к Англии. Несмотря, однако, на подобную оценку акта 1867 г., никто не испытывал такого страха перед ближайшими последствиями реформы, как в 1832 г. Имевшийся опыт наблюдения над настроениями пролетариата и учет всех партийных взаимоотношений и всей расстановки классовых сил страны показывали, что одно расширение избирательного права, даже и очень значительное, не может дать подчиненному классу решающее влияние на государственное управление вообще и на парламент в частности. Никто не сомневался, что палата общин останется в руках господствующего класса. За это ручался уже установившийся всесильный механизм двух больших партий буржуазии, отсутствие политической партии пролетариата, искусственное распределение депутатских мест, наконец, комбинированная сила денег, социального влияния господствующих классов и давления государственного аппарата на выборах.

Во всяком случае, добиться избрания в парламент можно было лишь при непременной поддержке одной из партий: и избирательный закон, и избирательные нравы требовали от кандидата в палату общин громадных материальных затрат. К тому же, хотя еще в 1856 г. был отменен крупный земельный ценз, установленный в начале XVIII в., как условие избираемости, депутаты все еще не получали жалования, и уже это делало депутатскую должность привилегией богачей. Реформа 1867 г. подытоживала тридцатилетний путь развития английского конституционализма. Но развитие это означало лишь дальнейший рост реальной политической власти промышленного капитала. Массы же были столь далеки от контроля над государственным управлением и от политики, как и в начале XIX в.

65. Избирательные реформы в Англии 1832, 1867, 1884-1885 гг.

Стремление промышленной буржуазии и пролетариата к участию в политической жизни проявилось в борьбе за новую избирательную систему.

Избирательная реформа 1832 года.

Экономическая мощь промышленной буржуазии быстро возрастала, а ее влияние в парламенте по прежнему оставалось незначительным. В обеих палатах парламента господствовали крупные землевладельцы и финансовая аристократия. Промышленной буржуазии, сосредоточенной преимущественно в крупных городах, необходима была новая избирательная система. В борьбе за нее она опиралась на пролетариат, находившейся в бедственном положении и не обладавший избирательными правами совсем. Возникают разного рода рабочие союзы, усиливается политическая активность английского пролетариата. Сохранение практики посылки депутатов в парламент от "гнилых" и "карманных" местечек приводили к тому, что, например, Лондон, с населением около 1,5 миллиона человек, имел право посылать в парламент только 4 депутата, а 30 "гнилых местечек" с общим числом жителей около 400 тысяч человек посылали в палату общин 60 депутатов. Крупные промышленные центры (Манчестер, Бирмингем, Лидс, Шеффилд) таким правом вообще не обладали. Парламентские выборы 1830 принесли победу сторонникам реформы. В 1831 вигское правительство Грея внесло на рассмотрение палаты общин "Билль о парламентской реформе". Нижняя палата приняла его, а верхняя отвергла. В ответ на это буржуазные организации обратились с призывом изымать средства из банков. Начались рабочие волнения. В 1832 году под влиянием роста рабочего движения и угрозой финансового краха палата лордов вынуждена была уступить, утвердив "Билль о парламентской реформе". Суть парламентской реформы 1832 г. сводилась к следующему: 1. Ограничено представительство в парламенте от "гнилых" и "карманных местечек. 56 местечек лишились права посылать депутатов в парламент совсем; 30 - ограничили свое представительство до одного депутата от каждого местечка. 2.Крупные промышленные города, не имевшие представительства в парламенте, получили такое право (освободившиеся 143 места были распределены между ними и графствами).3. Несколько увеличилось количество лиц обладающих активными избирательными правами: - избирательное право предоставлялось мужчинам, достигшим 21 года, обладавшим недвижимой собственностью (в городах строением; в деревне - землей), которая приносила не менее 10 фунтов стерлингов годового дохода и уплачивавшим налог на бедных; - избирательным правом наделялись арендаторы – на условиях долгосрочной аренды с доходом не менее 10 фунтов стерлингов в год и краткосрочной - не менее 50-ти фунтов стерлингов; 4. Устанавливался ценз оседлости – 6 месяцев. Избирательная реформа 1832 позволила ликвидировать ряд феодальных пережитков в избирательной системе, обеспечив представительство промышленной буржуазии в парламенте. Однако, несоразмерность представительства крупных индустриальных центров и захолустных местечек, высокий имущественный ценз и отсутствие вместе с этим широкого избирательного права приводили к дальнейшей борьбе за демократизацию избирательной системы. Пролетариат, принимавший активное участие в борьбе за парламентскую реформу, не получил от нее никаких результатов. Приход к власти верхушки промышленной буржуазии лишь усугубил положение наемных рабочих. Принятый парламентом в 1834 году "Акт об изменении закона о бедных", ограничивавший практику оказания помощи бедным со стороны приходов, способствовал активизации борьбы пролетариата за свои избирательные права. Ситуацию усугубил экономический кризис перепроизводства 1836-1838 годов, вызвавший падение заработной платы и массовую безработицу. В 1836 году в Лондоне была создана "Ассоциация рабочих", ставшая ядром чартизма

- рабочего движения за всеобщее избирательное право. Политическую платформу движения составила "Народная хартия" (хартия по-английски - чартер, поэтому движение названо чартистским), которая содержала шесть основных требований, предусматривающих создание основ новой избирательной системы: - равного представительства; - переизбрания парламента каждый год; - всеобщего избирательного права для мужчин, достигших 21 года и проживающих в данном месте не менее б-ти месяцев; - отмена имущественного ценза; -тайного голосования; - вознаграждения труда депутатов. Неоднократно чартисты вносили в парламент петиции о "Народной хартии", но каждый раз палата общин отвергала их. Чартистское движение подкрепляло политические требования к парламенту массовыми рабочими митингами и демонстрациями. Правительству с помощью политики репрессий удалось вызвать спад чартистского движения и отвести на некоторое время угрозу новой парламентской реформы. Реформа 1832 г. и борьба за дальнейшую демократизацию избирательной системы вызвали изменения в государственном строе, главными из которых стали:

1. Преобразование политических партий. Преемницей вигов стала либеральная партия, выражавшая интересы господствующей промышленной буржуазии, а преемницей тори - консервативная партия, представлявшая крупных землевладельцев и финансовых магнатов. Появилось понятие постоянного партийного членства. Созданные местные партийные организации взяли на себя функции составления избирательных списков и агитации среди избирателей.

2. Дальнейшее развитие принципа ответственного правительства. Исполнительную власть кабинета министров получила партия, победившая на выборах и обладавшая большинством в палате общин.

3.Влияние короля на деятельность правительства все более ослабевает. В 50-60 гг. Палата общин, где доминировала верхушка промышленной буржуазии, стала главной силой государственной власти, оттеснив на второй план палату лордов и сведя к минимуму роль короны.

Оформляется и крепнет профсоюзное движение, а в английском обществе приобретает значение новый социальный элемент - рабочая аристократия. В 1868 году был основан Британский конгресс тред-юнионов, объединявший только квалифицированных рабочих, в которых буржуазия искала социальную опору своей власти среди пролетариата.

В условиях широкого демократического движения борьба за нового избирателя побудила буржуазию к новой парламентской реформе, инициаторами которой желали быть и либералы и консерваторы. В конечном итоге был принят проект Б. Дизраэли - лидера консервативного кабинета с поправками либералов.

Избирательная реформа 1867г. предусматривала:

1. Новое перераспределение мест в парламенте (11 местечек лишились права посылать депутатов; 35 - ограничили свое представительство до 1 депутата; освободившиеся 52 парламентских места были распределены между промышленными городами и графствами).

2. Снижение имущественного ценза.

3. Ценз оседлости был увеличен до 1 года.

Главным итог реформы - увеличение числа избирателей почти в 2 раза за счет мелкой буржуазии и наиболее обеспеченной части рабочего класса.

Сохранение неравномерности в представительстве от индустриальных городов и небольших селений, отсутствие тайного голосования, непредоставление избирательных прав огромной массе населения неизбежно вели к необходимости дальнейшего совершенствования избирательной системы.

⇐ Предыдущая12

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: