Большой прыжок. Естественный эксперимент

Большой прыжок

Стоял 1992 год, и Ричи нервничал из-за просьбы факультета социологии Висконсинского университета провести крупный внутренний коллоквиум. Он знал, что вступает в центр интеллектуального циклона — борьбы на тему «природы» и «воспитания», которая годами буйствовала в социальных науках. Сторонники воспитания считали, что поведение человека формировалось опытом. Сторонники природы верили, что именно наши гены определяют поведение.

Битва имела давнюю и некрасивую историю — расисты в XIX и начале XX века искаженно предъявляли генетику того времени в качестве научного обоснования для предвзятого отношения к чернокожим, индейцам, евреям, ирландцам и длинному списку прочих мишеней нетерпимости. Расисты приписывали любые задержки в образовательных и экономических достижениях целевой группы их генетической судьбе, игнорируя значительные различия в возможностях. Ответная реакция социальных наук заключалась в том, что многие представители факультета социологии очень скептически относились к любым биологическим объяснениям возникающих теорий.

Но Ричи чувствовал, что социологи совершили научную ошибку, предположив, что биологические причины обязательно сводят групповые различия к генетике и поэтому считаются неизменными. По мнению Ричи, эти социологи увлеклись идеологической позицией.

Впервые на публике он предложил концепцию нейропластичности в качестве способа закончить битву между природой и воспитанием. Как он объяснял, нейропластичность показывает, что регулярный опыт может изменить мозг, формируя его. Нам не нужно выбирать между природой и воспитанием. Два этих понятия находятся во взаимодействии, влияя друг на друга.

Концепция ловко примирила некогда враждебные точки зрения. Но Ричи вышел за пределы науки того времени: данные по человеческой нейропластичности по-прежнему оставались смутными.

Все изменилось всего лишь спустя пару лет благодаря каскаду научных открытий. Например, согласно одному исследованию, искусное овладение навыком игры на музыкальном инструменте увеличивает связанные с этим центры мозга[56]. Скрипачи, которые постоянно перебирали струны пальцами левой руки, увеличивали области мозга, управляющие работой этих пальцев. Чем дольше они играли, тем крупнее становились участки мозга[57].

Естественный эксперимент

Выполните этот эксперимент. Глядя вперед, вытяните руку и выпрямите один палец. По-прежнему смотрите вперед, медленно уводите вытянутую руку вправо до тех пор, пока палец не окажется примерно в 60 сантиметрах от линии носа. Когда вы перемещаете свой палец вправо, но продолжаете смотреть вперед, он попадает в зону периферического зрения — оказывается на внешней границе того, что охватывает ваша зрительная система[58].

Большинство людей теряют палец из виду, когда тот смещается слишком далеко вправо или влево от носа. Но есть одно исключение: глухие люди.

Хотя такое необычное зрительное преимущество глухоты известно с давних времен, связанные с этим изменения мозга были открыты совсем недавно. И вновь механизм кроется в нейропластичности.

Подобные исследования мозга часто включают в себя так называемые естественные эксперименты — естественным образом возникающие ситуации, например врожденную глухоту. Хелен Невилл, нейробиолог из Университета Орегона, горячо интересующаяся пластичностью мозга, воспользовалась возможностью опробовать МРТ-сканер для проверки глухих и слышащих людей. Она создала визуализацию, которая имитировала то, что видит глухой человек при распознавании языка жестов.

В этот язык входит множество экспансивных жестов. Когда глухой человек распознает жест другого, он обычно смотрит на лицо этого человека, а не на движения рук. Некоторые из жестов оказываются на периферии поля зрения. Таким образом, естественным образом тренируется способность мозга воспринимать все происходящее на внешней границе зрения. Пластичность позволяет соответствующим участкам мозга приниматься за визуальное задание по мере овладения глухим человеком языком жестов — распознаванием всего происходящего на границе зрения.

Нейронная площадка, обычно выступающая как основная слуховая кора (известная как извилины Гешля), у глухих людей не получает сенсорной информации. Невилл обнаружила, что мозг глухих людей менялся настолько, что та часть, которая обычно относится к слуховой системе, теперь работает с визуальными компонентами[59].

Подобные открытия показывают, насколько радикально мозг может изменить себя в ответ на регулярный опыт[60]. Открытия, связанные с музыкантами и глухими людьми, а также множеством других людей, предлагают доказательства, которых мы так долго ждали. Нейропластичность предлагает современному научному мышлению научно доказанную основу и понятный язык[61]. Мы давно нуждались в этой научной платформе — образе мышления о том, как преднамеренная тренировка ума вроде медитации может формировать мозг.