 |
Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения. 2 глава
|
|
|
|
Рошфор явно ей не поверил. Он долго внимательно смотрел на Франческу, а потом ответил в своей изящной манере:
— Уверяю, никто бы не догадался. Вы ослепительны, как всегда.
Франческа поблагодарила Рошфора за комплимент, грациозно кивнув, и он повернулся к Ирен:
— Как и вы, миледи. Кажется, вы счастливы со своим мужем.
— Да, — немного удивленно признала Ирен.
— Рэдбурн сегодня здесь? — спросил герцог. — Странно, что его нет с вами.
— Все потому, что Ирен его бросила, — с улыбкой вставила Франческа.
— Это правда, — согласилась Ирен. — Я оставила его на растерзание леди Пенкалли и как последняя трусиха поспешила к лестнице.
— Боже правый! Здесь тетя Оделия? — Рошфор бросил тревожный взгляд вниз, на бальный зал.
— Да, но она не станет подниматься по ступеням, — ответила Франческа. — Так что здесь вы в полной безопасности.
— Я бы не был в этом так уверен. После бала в честь своего восьмидесятилетия у леди Оделии словно открылось второе дыхание, — заметил Рошфор.
Ирен посмотрела на Франческу и мягко сказала:
— Думаю, мне лучше вновь стать хорошей женушкой и спасти Гидеона, пока у него не кончилось терпение и он не сказал нечто такое, о чем будет потом сожалеть.
Франческа подавила приступ страха, возникший после ухода подруги. Они с герцогом вели беседы сотни раз. И с чего она чувствует стеснение?
— Как герцогиня? — спросила Франческа после ухода Ирен, но хотела бы сказать нечто более подходящее.
— Бабушка прекрасно проводит время в Бате. Грозится приехать за несколько недель до конца сезона, но это вряд ли. Теперь, когда ей больше не нужно сопровождать Калли, она может спокойно насладиться жизнью.
Франческа кивнула. Кажется, разговор закончен. Вся на нервах она подошла к краю балкона и снова посмотрела вниз. Нужно сказать ему. Нельзя больше вот так смущаться или испытывать неловкость. За последние несколько лет Франческа привыкла, что они с Рошфором снова стали друзьями. Ей нравилось разговаривать с ним на балах, ведь перекинуться с Сенклером парой-тройкой слов всегда было для нее счастьем. Его тонкий ум оживлял даже самую скучную компанию. Герцог прекрасно танцевал вальс, а значит, Франческа могла рассчитывать по крайней мере на один восхитительно плавный танец за вечер.
|
|
|
Она должна сказать. Должна признаться и попросить прощения, несмотря на свой страх.
Франческа подняла голову. Рошфор задумчиво смотрел на нее своими темными глазами. Да, он слишком догадлив. Герцог видит, что с ней что-то не так. И что это касается их двоих.
— Не хотите ли немного пройтись? — Рошфор предложил Франческе руку. — У Уиттингтонов очень красивая галерея.
— Да. Конечно. И музыка просто прекрасна.
Франческа взяла Сенклера под руку, и вместе они прошли через двустворчатые двери в длинный коридор, что проходил по одной стороне поместья Уиттингтонов. Галерея была увешана портретами предков и любимых животных, например охотничьих лошадей или собак, которые принадлежали тому или иному Уиттингтону. Франческа и Сенклер неспешно шли по галерее, останавливаясь у картин, но разглядывали их почти без всякого интереса. В коридоре больше никого не было, и их шаги раскатывались глухим эхом по полированному паркету. С каждым мгновением повисшая между Франческой и Сенклером тишина становилась все тяжелее.
— Я обидел вас? — наконец спросил Рошфор.
— Что? — вздрогнула Франческа и взглянула на герцога. — Что вы имеете в виду?
Рошфор остановился и повернулся к ней с мрачным лицом, с глубокой морщинкой меж сведенных бровей.
— За последние несколько недель я редко встречал вас на балах, вы появлялись в свете редко, а завидев меня, тут же поворачивались и исчезали в толпе. А если не могли предотвратить встречу, то использовали первую же возможность, чтобы извиниться и уйти. Могу лишь предположить, что вы не простили мне слов, сказанных в день, когда я узнал об отношениях Калли и Бромвеля.
|
|
|
— Нет! — запротестовала Франческа, порывисто схватив Рошфора за руку. — Это не так. Я не виню вас, правда. Я… Возможно, вы и выражались немного резко, но потом ведь извинились. К тому же у вас были причины для беспокойства. Но я не могла обмануть доверие Калли, у нее есть право самой выбирать свое будущее.
— Да, я знаю. Она очень независимая, — вздохнул герцог. — Понимаю, у вас не было выбора, к тому же вы не в силах контролировать мою сестру. Бог свидетель, я пытался, но не смог. Я поступил неправильно, поддавшись гневу. Принес извинения и посчитал, что они приняты. Но вы стали избегать меня.
— Нет, правда… — уверяла Франческа. — Я приняла ваши извинения и не держу зла за сказанные слова. Знаете, я уже видела вас в гневе раз или два.
— Тогда почему вы избегаете меня? — не понимал Рошфор. — Даже на свадьбе Калли мы говорили мало. — Герцог осекся, а потом спросил: — Это из-за того случая в охотничьем домике? Из-за того, что я… — Он замолчал.
— Из-за того, что вы подрались с женихом своей сестры? — Франческа улыбнулась уголками губ. — Из-за того, что вы сбивали вазы со столов в гостиной и переворачивали стулья?
Рошфор хотел возразить, но потом сам не сдержал улыбки:
— Ну… да. Из-за того, что я вел себя как дикарь. И выставил себя полным дураком.
— Мой дорогой герцог, — протянула Франческа с искрящимися от веселья глазами, — с какой стати мне обижаться за тот случай?
— Что ж, — усмехнулся Рошфор, — вы не переводите разговор на другую тему, и это уже хорошо. Но должен заметить, несмотря на свое поведение, я, в отличие от некоторых, не рассказывал небылиц.
Герцог бросил на Франческу шутливый взгляд.
— Небылиц? — Веер легонько хлопнул Рошфора по руке. Франческа заметила, что вся неловкость исчезла и они снова беззаботно подшучивают друг над другом. — Вы так несправедливы.
— Перестаньте, не станете же вы отрицать, что в то утро были… ну скажем, весьма изобретательны?
|
|
|
— Кто-то ведь должен был навести порядок? — парировала Франческа. — Иначе мы все оказались бы в затруднительном положении.
— Я знаю. — Лицо Рошфора стало серьезным, и, к удивлению Франчески, он взял ее за руку. — Знаю, что в тот день вы многое сделали для Калли. И я бесконечно признателен вам за эту «изобретательность». И доброе сердце. Если бы не вы, Калли оказалась бы втянута в серьезный скандал.
Франческа почувствовала, как под внимательным взглядом герцога запылали ее щеки, и отвела взгляд.
— Нет нужды благодарить меня. Я очень люблю Калли. Она мне как сестра.
Франческа подумала, что выразилась неудачно, и покраснела еще больше. Сочтет ли Рошфор ее слова дерзостью? Или сочтет их напоминанием о том, что они чуть не стали мужем и женой?
Франческа повернулась и зашагала вперед. Она так крепко сжимала веер, что дерево врезалось в руку. Рошфор поравнялся с ней, и некоторое время они шли в молчании. Франческа чувствовала на себе его взгляд. Герцог понимал, что что-то не так. Молчанием она лишь все усложняет и продляет свои муки.
— Я должна перед вами извиниться, — неожиданно выпалила Франческа.
— Прошу прощения? — удивился Рошфор.
Франческа остановилась и повернулась к герцогу, смело глядя ему в лицо.
— Я ошибалась в вас. Пятнадцать лет назад, когда мы… — Она замолчала, чувствуя, как сжимается горло.
Рошфор замер, его удивление сменила легкая настороженность.
— Когда мы были помолвлены? — закончил он за Франческу.
Она кивнула и, все же не выдержав взгляда герцога, отвела глаза.
— Я… На свадьбе Калли леди Свитингтон сказала… она сказала, что лгала насчет вас двоих. Что между вами никогда ничего не было.
Рошфор не ответил. Франческа расправила плечи и заставила себя снова взглянуть на него. Лицо герцога было спокойным, он прикрыл глаза. Франческа не понимала его мыслей и чувств. С тем же успехом она могла стоять к нему спиной.
Франческа сглотнула и продолжила:
— Я ошибалась. Несправедливо обвиняла вас. Я должна была вас слушать, выслушать. И мне… Мне хотелось, чтобы вы знали: я сожалею о своих словах, о своем поступке.
|
|
|
— Что ж… — Рошфор повернулся боком, потом снова взглянул на Франческу: — Понимаю. — Он немного помолчал, а потом добавил: — Боюсь, мне больше нечего сказать.
— Да и что тут скажешь, — согласилась Франческа, и они зашагали в обратную сторону, туда, откуда пришли. — Уже ничего не изменить. Все кончено давным-давно. Но я не могла не сказать, что ошибалась. Я не надеюсь на ваше прощение. Но мне хотелось рассказать, что теперь я знаю правду и сожалею о своей ошибке. Мне следовало знать вас лучше.
— Вы были очень молоды, — мягко ответил Рошфор.
— Да, но это довольно слабое оправдание.
— Полагаю.
Франческа покосилась на герцога. Она боялась, что после признания Рошфор убьет ее какой-нибудь холодной остротой. Или в его глазах зажжется пламя ярости, и он обрушит на нее брань. А может, просто уйдет с гордо поднятой головой. Франческа никак не ожидала, что признание лишит герцога дара речи.
Через створчатые двери они прошли обратно в бальный зал и остановились, неловко повернувшись друг к другу. Сердце Франчески гулко стучало в груди. Она не хотела вот так просто покидать Сенклера, не зная о его мыслях и чувствах, не зная, клокочет ли в нем гнев, или же он чувствует облегчение оттого, что она больше не считает его подлецом. И будет невыносимо, думала Франческа, если ее признание разрушит и без того хрупкую дружбу, которую им пришлось выстраивать в течение нескольких лет.
— Потанцуем? — вдруг спросила Франческа.
— Да, почему бы и нет, — слабо улыбнулся Рошфор.
Он протянул руку Франческе, и вместе они стали спускаться по винтовой лестнице.
Стоило им ступить на последнюю ступеньку, как заиграли вальс. Рошфор притянул Франческу к себе и закружил, присоединяясь к остальным танцующим. Франческа ощущала неуверенность, тревогу и в то же время приятное головокружение. За последние несколько лет Франческа много раз танцевала с герцогом, но почему-то именно сейчас танец ощущался по-иному. По-новому. Почти точно так же… как много лет назад.
Франческа чувствовала силу обнимающих ее рук, тепло тела, аромат одеколона с примесью почти неуловимого запаха самого герцога. Она вспомнила Рождество в Дэнси-Парк, где Рошфор устроил бал и пригласил ее танцевать вальс. Тогда Франческа посмотрела в его лицо и поняла, что за ее девичьей влюбленностью, которую она испытывала на протяжении нескольких лет, скрывается нечто большее. Глядя в темную глубину глаз герцога, Франческа поняла, что безнадежно и безумно влюблена в этого человека. От радости у нее кружилась голова, все тело трепетало от близости герцога. А когда Рошфор улыбнулся, внутри нее разлился жар, сравнимый лишь с жаром солнца.
|
|
|
И сейчас Франческа смотрела на герцога, и при воспоминании о том танце по ее щекам разливался румянец. Рошфор почти не изменился. Если уж на то пошло, с годами он стал еще привлекательнее. Мелкие морщинки в уголках глаз сглаживали острые черты, которые могли придать выражению его лица холодность. Сенклер всегда смахивал на пирата, думала Франческа, с его черными глазами и волосами, высокими скулами. Или он казался похожим на него, когда сводил вместе свои прямые черные брови или смотрел на кого-то спокойно и холодно. В такие моменты становилось даже страшновато.
Но когда Рошфор улыбался, все было совершенно по-другому. Его лицо озарялось, в глазах появлялась теплота, а губы становились еще соблазнительнее. В такие моменты невозможно было не улыбнуться Рошфору в ответ, и кто бы ни видел его улыбку, стремился увидеть ее еще раз.
Смущенная ходом своих мыслей, Франческа быстро отвела взгляд. Она надеялась, что Рошфор не видел, как она покраснела, а если и заметил, то не догадывается о причине этого. Конечно, с ее стороны было глупо нервничать или испытывать желание. И еще глупее до сих пор думать о привлекательной внешности и красивой улыбке герцога, подобно молодой девушке. Она уже слишком стара, чтобы испытывать подобные чувства, к Рошфору или кому бы то ни было. Вся девичья любовь к герцогу умерла много лет назад, сожженная долгими бессонными ночами сердечных терзаний, утопленная в море слез.
Франческа искала тему для разговора, чтобы прервать затянувшееся молчание.
— Как там Калли?
— Я получил от нее письмо. Очень короткое, надо сказать. «Париж прекрасен. Бромвель чудесен. Жду не дождусь отправления в Италию».
Франческа усмехнулась:
— Разумеется, письмо не было коротким настолько.
— Ах, нет. Еще Калли описывала Париж. Но в целом ее письмо — просто образец краткости. Они с мужем планируют вернуться в Лондон через несколько недель. Если, конечно, не решат продлить свой медовый месяц.
— Что ж, похоже, она счастлива.
— Да. Думаю, так и есть. К тому же Бромвель, кажется, ее любит.
— Наверное, без сестры вам очень одиноко.
— Наш дом как-то затих, — признался Рошфор, слабо улыбнувшись. — Но я постоянно занят. — Он поднял бровь и спросил: — А вы?
— Занята ли я? Или одиноко ли мне без Калли?
— И то и другое. За две недели до свадьбы она проводила больше времени с вами, нежели дома.
— Это так. И я действительно скучаю по Калли, — призналась Франческа. — Она… ее отсутствие словно создает в моей жизни большую дыру.
— Возможно, вам нужно взять под свое крыло другую леди, — предложил Рошфор. — Сегодня на балу я видел нескольких молодых женщин, которые не отказались бы от помощи такого эксперта, как вы.
— Да, но ни одна не просила меня о помощи. А высказывать свое мнение, если об этом не просили, считается невежливым.
— Полагаю, что так. Но на самом деле все мечтают, чтобы вы дали совет леди Ливермор.
Франческа подавила смешок и проследила за взглядом Рошфора, который смотрел, как леди Ливермор танцует со своим кузеном. Леди Ливермор была в платье своего любимого красно-коричневого цвета, который идет очень немногим женщинам. И леди Ливермор была не из их числа. Цвет сам по себе был неудачным, но леди Ливермор ко всему прочему считала, что маслом кашу не испортишь. Вырез платья и зубчатый подол юбки обрамляли многочисленные рюши. Двумя рядами оборок заканчивались даже короткие рукава-фонарики. В вершине каждого зубчика подола находилась шелковая роза, а в середине ее — жемчужина, от которой тянулась жемчужная нить к другой розе. На голове леди Ливермор носила отделанную жемчугом шляпку того же цвета, что и платье.
— Боюсь, леди Ливермор не хочет меняться, — ответила Франческа и, помолчав, добавила: — Вы знакомы с леди Алтеей?
Сказав это, Франческа чуть не прикусила себе язык. Как могла она выпалить фразу столь бестактно?
— Дочь Робара? — в удивлении спросил герцог. — Думаете, ей нужна помощь в выборе мужа?
— О нет! Боже мой! — У Франчески вырвался смешок. — Уверена, леди Алтее не требуется никакой помощи с моей стороны. Просто я только что видела, как она танцует с сэром Корнелиусом, вот и все. — Она помолчала, а потом продолжила: — Уверена, у нее нет недостатка в поклонниках. Она довольно привлекательна, вы так не думаете?
— Да, — ответил Рошфор. — Полагаю, что да.
— Я бы даже сказала, что Алтея само совершенство. Она прекрасно играет на пианино.
— Да. Я слышал ее игру.
— Правда? Алтеей многие восхищаются.
— Несомненно.
Франческа ощутила укол раздражения. Герцог согласен, что леди Алтея прекрасна. И почему это ее злит? В конце концов, если Рошфор находит Алтею привлекательной, все значительно упрощается. К тому же она не страдает излишним тщеславием, чтобы не выносить комплиментов в адрес другой женщины. И все же Франческе приходилось сдерживаться, чтобы не ответить какой-нибудь колкостью, несмотря на то что она сама подняла эту тему.
Франческа перевела разговор в другое русло, но, когда музыка окончилась, как бы невзначай направила Рошфора за леди Алтеей и ее партнером. И к счастью, когда они подошли к ним, сэр Корнелиус уже уходил.
— Леди Алтея, — с нескрываемым удовольствием поздоровалась Франческа. — Как приятно вас видеть. Клянусь, с нашей последней встречи прошла целая вечность. Вы ведь знакомы с герцогом Рошфором?
Леди Алтея сдержанно улыбнулась:
— Да, конечно. Рада видеть вас, сэр.
Рошфор поклонился, заверив Алтею, что радость встречи взаимна. Франческа окинула женщину оценивающим взглядом. Леди Алтея была высокой и стройной, а ее белое шелковое платье наводило на мысли о прекрасном вкусе хозяйки, хотя, по мнению Франчески, ему чего-то не хватало. Губы Алтеи были тонкими, а лицо чуть длинновато, чтобы слыть по-настоящему красивым, но густые каштановые волосы и большие карие глаза в обрамлении пушистых черных ресниц компенсировали эти недостатки. Многие мужчины, Франческа была уверена, сочли бы Алтею привлекательной.
Она искоса взглянула на Рошфора. Интересно, он относится к числу этих мужчин?
Леди Алтея вежливо осведомилась о бабушке Рошфора и родителях Франчески, потом сказала несколько приятных слов о свадьбе Калли. Легкая беседа, принятая этикетом. Франческа вела такие разговоры большую часть своей жизни, так же как и леди Алтея с Рошфором, поэтому все трое могли в течение нескольких минут говорить совершенно ни о чем.
Сначала они восхищались балом леди Уиттингтон — по мнению леди Алтеи, сегодняшний вечер был самым великолепным — и выразили сочувствие насчет состояния матери леди Алтеи, по причине которого той пришлось остаться в постели вместо того, чтобы поехать сегодня на бал. Потом перешли к обсуждению последней пьесы в Друри-Лейн, которую, как оказалось, никто из них не смотрел.
— Боже мой! Мы должны на нее сходить! — воскликнула Франческа, глядя на леди Алтею.
Та немного удивилась, но ответила лишь:
— Да, разумеется. Звучит заманчиво.
— И мы уговорим герцога взять нас с собой, — просияла Франческа и повернулась к Рошфору.
Он тоже был удивлен, но спокойно ответил:
— Конечно. Сопровождать таких прелестных леди в театр — сплошное удовольствие.
— Замечательно. — Франческа вновь взглянула на Алтею. Услышав, что в театр идет и герцог, та заметно оживилась. — Тогда договоримся о времени. Как насчет вторника?
Алтея и Рошфор согласились, и Франческа улыбнулась им. Она понимала, что сегодня вела себя грубовато. Обычно Франческа вела беседы более искусно и понятия не имела, почему в этот вечер случилось иначе. Но, по крайней мере, ни Алтея, ни Рошфор не казались раздраженными. Они ни о чем не подозревали.
Еще некоторое время Франческа поддерживала разговор, а потом оставила Алтею и Рошфора наедине друг с другом. Она пересекла бальный зал, приветствуя знакомых и иногда останавливаясь для короткого разговора. Наконец-то ее план начал исполняться.
Однако от этого у Франчески лишь разболелась голова.
Она остановилась и огляделась вокруг. Неподалеку она заметила Ирен, а среди танцующих — сэра Люсьена. Можно подойти к Ирен или подождать его. Франческа могла найти себе дюжину собеседников, и, вне сомнений, многие мужчины захотели бы с ней потанцевать.
Однако Франческе ничего не хотелось. У нее стучало в висках, она маялась от скуки и странного раздражения и думала лишь о том, как бы скорее оказаться дома.
Сославшись на головную боль, что на этот раз являлось абсолютной правдой, Франческа пожелала хозяйке дома спокойной ночи и вышла на улицу к карете. Карета была старенькой и порядком подизносилась, но все же, скрываясь в ней от света, музыки и разговоров, Франческа чувствовала себя уютно.
Фэнтон, дворецкий Франчески, удивился такому раннему возвращению своей госпожи и тут же заботливо склонился над ней:
— Вы в порядке, миледи? Простудились?
Фэнтон работал дворецким Франчески уже пятнадцать лет. Она наняла его вскоре после свадьбы с лордом Хостоном. Фэнтон был чрезвычайно предан Франческе, как и все ее слуги. Бывали времена, когда она была не в состоянии выплачивать зарплату своим работникам, но Фэнтон никогда не жаловался, и Франческа была уверена, что он делает всю работу за тех, кто выказывал недовольство.
— Нет. — Франческа улыбнулась дворецкому. — Со мной все хорошо. Просто голова разболелась.
Наверху о состоянии Франчески осведомилась и горничная Мэйзи. Она тут же распустила прическу госпожи и расчесала ей волосы, помогла освободиться от платья и надеть ночную рубашку. Потом быстро принесла лавандовую воду, чтобы облегчить головную боль. Вскоре Франческа уже лежала в постели, укрытая одеялом, на взбитых подушках, со смоченным в лавандовой воде платком на лбу. Керосиновая лампа у кровати тускло освещала комнату.
Франческа вздохнула и закрыла глаза. Спать не хотелось. Обычно она не ложилась так рано. И, по правде говоря, голова перестала болеть, стоило ей вернуться домой и распустить прическу. Но, к сожалению, уныние, охватившее ее на балу, никуда не ушло.
Франческа была не из тех, кого останавливают неудачи. Муж, который умер пять лет назад, не оставил ей ничего, кроме дома в Лондоне, но Франческа не стала заламывать руки, оплакивая свою несчастную судьбу. Сведя свои расходы к минимуму, она сумела собрать необходимую сумму и выплатить долги мужа. Франческа закрыла часть своего дома, сократила число прислуги, потом постепенно распродала серебряную и золотую посуду и даже часть своих украшений. Она быстро научилась экономить на платьях, не покупая новых, а перешивая и освежая старые. Бальные туфли носились, пока не стиралась подошва.
Однако, несмотря на экономию, Франческе все равно не хватало средств на себя и даже на маленький штат прислуги. Большинство женщин на ее месте бросились бы на поиски нового мужа, но Франческа не торопилась выходить замуж во второй раз. При отсутствии средств к существованию логично было бы вернуться в дом своего отца — который теперь принадлежал брату Франчески — и всю оставшуюся жизнь сидеть на шее у родственника.
Вместо этого Франческа стала искать способ заработать деньги. Разумеется, леди могла работать только в качестве компаньонки или гувернантки. Подобные занятия Франческу нисколько не привлекали, к тому же она вряд ли сумела бы устроиться на работу. А главные достоинства Франчески — безупречный вкус, умение подобрать фасон платья, который бы подчеркивал красоту фигуры и скрывал недостатки, прекрасное знание лондонской социальной сцены, умение флиртовать, не выходя при этом за рамки, талант оживить самую скучную компанию или в нужный момент разрядить обстановку — не могли принести ей никаких денег.
Однако матери дочерей, не добившихся больших успехов в высшем обществе, не раз обращались к Франческе за помощью на время сезона. И ей вдруг пришла в голову идея о том, что ее способности незаменимы для тех, чьей главной заботой является удачно выдать дочь замуж. Немногие могли так искусно провести неопытную юную девушку сквозь опасный лес балов сезона, и никто не был настолько искушен в выборе правильного фасона платья и подборе аксессуаров и прически, как Франческа. Терпение, такт, неизменное чувство юмора помогали ей переносить несчастливый брак и в течение пятнадцати лет занимать опасное положение предводительницы бомонда. Вне сомнений, такие таланты могли помочь юной леди удачно выйти замуж, а возможно, даже встретить свою любовь.
Франческа занималась поиском подходящих партий для молодых людей и леди уже в течение трех лет. Разумеется, каждый раз она делала это под благовидным предлогом, якобы оказывая помощь подруге. Такое положение вещей позволяло ей, по крайней мере, ни в чем не нуждаться. Франческа обеспечивала свое пропитание, могла оплачивать жалованье небольшого штата прислуги, а на зиму закупать дрова для отопления дома, при этом держа закрытыми большие комнаты и те части дома, где гуляли сквозняки. В качестве платы Франческе предоставляли услуги портних, часто дарили платья, а также делали большие скидки на покупку одежды и шляпок.
Конечно, будучи молодой девушкой, Франческа мечтала вовсе не о такой жизни. Много времени она проводила размышляя о том, как же ей оплатить счета. Но, по крайней мере, она сама себя обеспечивала и жила независимо, насколько это могла позволить себе уважаемая леди. Мать Франчески, узнав, чем втайне занимается ее дочь, пришла бы в ужас. Впрочем, как и другие члены общества. Возможно, подобные занятия не являлись благородными, но Франческе нравилось обращать молодых леди без всякого чувства стиля в сногсшибательных модниц и соединять пары узами брака.
В целом Франческа была вполне довольна своей жизнью. По крайней мере, до недавнего времени. Последние недели ее преследовало чувство неудовлетворенности и апатии, а временами… одиночества.
И это было безусловно глупо, учитывая плотное расписание балов и приемов. Франческа получала приглашения чуть ли не каждый вечер семь раз в неделю. Честно говоря, даже чаще. Каждый день к ней приходили гости: и мужчины, и женщины. Франческа никогда не испытывала нужды в партнерах для танца или сопровождающих. И последние недели она проводила в одиночестве исключительно по собственному желанию. Ей просто не хотелось никуда выходить или с кем-либо встречаться.
Франческа скучала по Калли. Она привыкла к ее присутствию и теперь чувствовала, что дом опустел. О чем и рассказала герцогу. Кроме того, Франческа испытывала угрызения совести и вину за ошибку, которую совершила много лет назад. Она не могла не думать о том, как сложилась бы ее жизнь, не разорви она помолвку с Рошфором.
Конечно, выйдя за него замуж, ей не пришлось бы беспокоиться о том, как прокормить себя или как в очередной раз подновить старое платье. Но гораздо больше Франческа думала не о материальном благополучии, а о счастье, которое она могла бы обрести в браке с Рошфором.
Что, если бы она вышла замуж не за распутника, а за человека чести? Что было бы, если бы она вышла замуж за человека, которого искренне любила? Франческа помнила, как в молодости от близости Рошфора у нее кружилась голова, как от его улыбки ее бросало в жар… как во время поцелуев тело охватывал трепет.
Рошфор всегда держался в рамках приличий, и их поцелуи с Франческой обычно были сдержанными. И тем не менее от близости Сенклера ее сердце начинало биться быстрее, а все чувства направлялись лишь на то, чтобы видеть, слышать его и вдыхать его запах. Раз или два Франческа чувствовала, как в герцоге поднимается волна жара, и тогда он притягивал ее к себе ближе. Его губы прижимались крепче, приоткрывали ее рот, а потом Рошфор резко отстранялся, извиняясь за свою несдержанность. Франческа едва слышала его. Она лишь неотрывно смотрела на герцога, приоткрыв губы, изумляясь новым странным ощущениям, словно каждый нерв воспламенялся, а в животе горел огонь. Франческа трепетала и желала большего.
Если бы она вышла замуж за Рошфора, возможно, сейчас ее окружали бы их дети, муж уважал бы ее, а может, даже любил. Она могла бы стать счастливой.
По щеке Франчески скатилась слеза. Она открыла глаза и смахнула упрямую капельку. Как глупо. Глупо предаваться романтичным мечтаниям подобно восемнадцатилетней девушке.
С тем же успехом — даже при наличии детей — ее брак с Сенклером мог оказаться и несчастливым.
Испытывая трепет от поцелуев Рошфора, Франческа и не догадывалась, что обычно следует за всеми поцелуями и объятиями. Она не догадывалась, что эти восхитительно томительные ощущения исчезнут, столкнувшись с реальностью, где обязательно выполнение супружеского долга. После свадьбы с герцогом, убеждала себя Франческа, все обернулось бы точно так же. Она стала бы чопорно холодной и с Рошфором. Только тогда Сенклер, а не Эндрю покидал бы ее постель, чертыхаясь и называя ее Ледяной леди… или же Ледяной герцогиней.
Губы Франчески скривились в усмешке. Герцог был ею доволен, но надеяться завоевать его любовь — пусть даже спустя несколько лет — просто смешно. Хотя Рошфор, несомненно, вел бы себя достойнее Хостона, который не стеснялся в выражениях и толпами водил в дом любовниц. Но на супружеском ложе Рошфор не получил бы удовольствия точно так же, как и Эндрю. Он так же перестал бы испытывать к ней какие бы то ни было чувства, узнав, что она не может ответить ему страстью. А она? Продолжала бы она любить Рошфора, если бы ночь за ночью ей приходилось терпеть муки супружеского долга, каждый раз надеясь, что боль будет меньше, каждый раз вздыхая с облечением после ухода мужа?
С чего она решила, что жизнь с Рошфором оказалась бы абсолютно иной? Замужество за другим мужчиной волшебным образом не превратило бы ее в страстную любовницу. Увидев разочарованное выражение лица Рошфора, Франческа испытала бы даже большую боль. И гораздо хуже было бы с наступлением ночи страшиться прихода любимого человека.
Да, хорошо, что все вышло так. Лучше хранить воспоминания о прошлой любви. И если бы Рошфор знал, что она за женщина, он был бы даже благодарен за разрыв помолвки. А сейчас герцог все еще может жениться и иметь наследников.
Любая из трех женщин, которых она, Франческа, выбрала, станет Рошфору прекрасной женой и достойной герцогиней. Влюбиться в одну из них очень просто. В конце концов, у Франчески огромный опыт в выборе подходящих партий. И герцог проживет всю оставшуюся жизнь намного счастливее, чем в браке с ней. А такой исход сделает счастливой и ее. Невероятно счастливой, сказала себе Франческа.
Но тогда почему при мысли о свадьбе Рошфора с другой женщиной она чувствует внутри такую пустоту?
Глава 3
Франческа шла по саду Дэнси-Парк. Солнце приятно грело спину, воздух благоухал ароматом роз. В золотом свете буйно цвели краски: багровый шпорник, белый и желтый львиный зев, подобные маленьким взрывам ярко-розовые и красные пионы. И повсюду: розы всевозможных сортов, вьющиеся растения, которые поднимались по решеткам и вдоль стен. Легкий ветерок колебал стебли цветов, качал бутоны, и их нежные лепестки плыли по воздуху.
|
|
|
