 |
Поистине, этот день оказался необычным. 1 глава
|
|
|
|
Глава 41
Взрослая ошибка.
Глаза закрыты, чуть дрожат ресницы...
Я не смотрю. Я не хочу смотреть.
Гуманней думать, будто это только снится.
Иначе впору просто умереть.
Я не могу! Я не должна! Не смею!
Его дыханье на моей щеке.
Я завтра непременно пожалею.
Ну а сейчас рука в его руке.
Мой старый враг – слепая неизбежность.
Он так привык с усмешкой побеждать.
И под ногами только холод бездны -
Ему осталось руку лишь разжать.
Поистине, этот день оказался необычным.
Гермиона Грейнджер посмотрела на свое отражение в зеркале. Отражение выглядело чужим и незнакомым. Девушка попыталась понять, что же не так. Тот же чуть вздернутый носик, те же веснушки, те же глаза. Хотя… Глаза стали другими. Раньше это были глаза юной девчонки, у которой, по сути дела, не было больших проблем в жизни. Тревога за друзей и родителей, переживания из-за учебы. Но все это было привычным и уже понятным. А сейчас во взгляде появилось что-то взрослое. Осознание и осмысление самой себя и еще попытки понять другого человека. Человека, которого она отчаянно ненавидела, и к которому её безудержно тянуло. От этого к привычным чувствам и эмоциям, которые отражал ее взгляд, прибавились сомнение, неуверенность и раздражение. А еще тоска. Оттого, что этот несносный мальчишка никак не желал соответствовать обычным девичьим стандартам. Он не был похож на принца на белом коне, не был похож на рыцаря в сияющих доспехах. Да что говорить! Он не дотягивал даже до планки обычного хорошего парня. Хотя как раз обычным-то он и не являлся. Все в нем настораживало, отталкивало и… неимоверно притягивало.
Гермиона вздохнула. Угораздило же ее так вляпаться! Девушка с тоской огляделась вокруг. Но не торчать же целую ночь в ванной. Это, по меньшей мере, глупо. Рано или поздно все равно придется выходить и сталкиваться с сероглазой проблемой. Девушка вздохнула, поплотнее закуталась в большой махровый халат и, прижимая к себе одежду наподобие щита, тихо приоткрыла дверь. В комнате царил полумрак. Гермиона на миг зажмурилась. Что делать? Здесь всего одна кровать. Все мысли о том, что он ее заманил, дабы воспользоваться положением, напрочь вытеснил его ледяной взгляд, брошенный на нее в этой комнате двадцать минут назад. Но ситуация все равно оставалась неловкой. Только прикрыв за собой дверь ванной, девушка поняла, что надеть халат после душа было опрометчивым решением. Одно дело предстать в таком виде перед Роном или Гарри – они друзья, они близкие люди. А здесь...
|
|
|
Но возвращаться в ванную и переодеваться было глупо, поэтому девушка на цыпочках вошла в комнату и замерла на пороге.
Кровать пуста. Надо понимать, Малфой проявил чудеса галантности? Сам он лежал на явно неудобном диванчике и читал какой-то журнал. При этом единственным источником света в комнате была свеча, стоявшая рядом с его диваном на небольшом журнальном столике. Свет был тусклым, кроме того Малфой то и дело в задумчивости водил над свечой ладонью. От этого пламя колебалось, заставляя тени прыгать по стенам и потолку. Неужели его самого это не раздражает? Видимо, нет. Интересно было и другое: руке-то должно быть горячо. Но нет, слизеринец повторял свои действия, как заведенный.
Гермиона на цыпочках прошла по комнате. Никакой реакции с его стороны. В нерешительности остановилась у кровати. Что делать дальше? Снимать халат или ложиться прямо в нем? Халат был велик. Спать в нем будет неудобно. Хотя… кто говорит о сне в эту ночь? Тут до утра бы дожить. Благо, на ней была достаточно длинная футболка. Хотя… не такая уж и длинная. Да ладно. В конце концов, они люди цивилизованные. От этой мысли девушка едва не рассмеялась. Потом, решившись, выдохнула и позвала:
|
|
|
– Малфой…
Ладонь слизеринца замерла над пламенем и тут же дернулась вверх. Он негромко чертыхнулся и опустил журнал. В его глазах не было ничего, кроме раздражения. Как и раньше. Все возвращается на круги своя.
– Не смотри на меня, пожалуйста, – закончила свою мысль Гермиона.
С чем-то средним между стоном и раздраженным воплем слизеринец откинулся на подлокотник дивана и прикрыл лицо журналом, видимо, выполняя ее просьбу. Гермиона быстро скинула халат, путаясь в поясе и рукавах и беспрестанно оглядываясь на юношу, и так же быстро скользнула под одеяло.
– Где в твоих словах логика? – из-под журнала вопрос прозвучал глухо. – Зачем было меня окликать и просить не смотреть? Я и так, по-моему, интереса не проявлял.
Гермиона постаралась изо всех сил не обидеться на его слова.
– А вдруг ты бы случайно оглянулся?
– Делать мне больше нечего, – прозвучало из-под журнала.
Он прав. Для него несколько напечатанных страниц представляют гораздо больший интерес, чем она. Гермиона проглотила обиду.
– Можешь больше не прятаться под этим дурацким журналом.
– Вот спасибо! Облагодетельствовала.
С этими словами слизеринец убрал журнал с лица, устроился поудобнее на жестком диване и вновь погрузился в чтение.
Диван стоял у противоположной стены, чуть правее кровати. И так получилось, что, как не пыталась устроиться Гермиона, Драко Малфой не желал покидать поле ее зрения. Да уж. Сложно было не обращать на него внимание. Девушка какое-то время нервно вертелась на кровати. Затеять разговор? После его признания, что он – Пожиратель, разговаривать не хотелось. Нет! Она врала! Хотелось, и хотелось отчаянно! Вдруг этот разговор смог бы многое объяснить? Гермиона поймала себя на мысли, что, несмотря ни на что, пытается оправдать этого странного человека. Но чем? Молодостью, неразумностью? Его молодость не бросалась в глаза – он всегда вел себя очень по-взрослому. В бестолковости его тоже нельзя упрекнуть... Она вновь скользнула взглядом по такому знакомому профилю.
– Ты так и будешь изучать мою персону или все-таки соизволишь уснуть? – лениво поинтересовался он, даже не удосужившись повернуться.
|
|
|
– Я буду делать то, что захочу, – огрызнулась Гермиона, отчаянно злясь на то, что он заставляет ее так нервничать.
– Тогда мне следовало поинтересоваться твоими привычками, прежде чем оставаться на ночь с тобой в одной комнате. Надеюсь, ты не захочешь крушить мебель, тренироваться в непростительных заклятиях или…
– Непростительные заклятия – это больше по твоей части, – оборвала его девушка.
Фраза наконец заставила его оторваться от журнала. Лучше бы он продолжал читать. Сколько же яда и презрения может быть в его взгляде! Девушка невольно поежилась. Может, иногда стоит сначала думать, а потом говорить?
– Не волнуйся, я сдержу свой порыв попрактиковаться в них, – ледяным тоном проговорил слизеринец.
Гермиона вздохнула и, понимая, что ведет себя глупо, натянула одеяло на голову, тем самым давая понять, что разговор окончен. Его реакцию она не видела. И благодарила Мерлина за это. Девушка постаралась выкинуть все мысли из головы. Не думать, не думать об этом человеке. Он не стоит ее внимания, не стоит ее переживаний. Поскорее бы закончилась эта проклятая ночь. Она завтра же пойдет к Дамблдору и выскажет все, что думает о его просьбе. Так больше не может продолжаться. Ей всего семнадцать, и сойти с ума в столь юном возрасте ей совершенно не хочется. А ведь еще пара-тройка таких «приключений», и ее можно будет смело определять в клинику Святого Мунго. Она не хочет это продолжать. И не может.
Дверь на балкон хлопнула, заставив девушку выглянуть из-под одеяла. Ворвавшийся в комнату ветер задул пламя свечи, и в воздухе запахло парафином и дождем. Гермиона приподнялась на локте и вгляделась в темноту за окном. Драко Малфой стоял на балконе. Она не видела деталей – лишь силуэт. Худощавый подросток, одежду на котором рвет холодный осенний ветер. Он даже не надел мантии. Если бы это были Гарри или Рон, Гермиона давно по голове настучала бы за такое пренебрежение к своему здоровью и заставила одеться потеплее. Но этому человеку она не могла ничего сказать. Да он бы и не принял ее заботу.
|
|
|
Девушка вздохнула и, откинувшись на подушки, закрыла глаза. А потом перевернулась в сторону, противоположную от балкона, и обхватила колени под одеялом. Ей было зябко. Пожиратель Смерти… Человек, способный причинить боль и даже убить. Пожиратель Смерти и мальчик, сказавший «Я не дам тебе упасть» – один и тот же человек? Да! Так и есть. Только… почему же в это не верилось? Отчаянно, до пощипывания в глазах.
Из-под ресниц потекли слезы. Почему она плакала? Она и сама не знала. Просто было больно, горько и обидно. Из-за этой ночи, этого ветра и этого человека. Почему все так?
Сколько она так пролежала, девушка не знала. А потом подкрался сон. Без сновидений, без успокоения…
Проснулась Гермиона от непонятного звука. Подскочила на кровати и запаниковала, не узнав место, в котором находилась. Незнакомая кровать, незнакомая комната, кромешная тьма. Пара секунд ушла на то, чтобы все вспомнить. Еще пара – на то, чтобы понять, откуда исходит странный звук.
Девушка соскочила с кровати. Драко Малфой метался по дивану, что-то повторяя и сжимая рукой край журнального столика. Все, что до этого лежало на столе: стопка журналов, подсвечник, его волшебная палочка – разлетелось по комнате. Гермиона подскочила к слизеринцу. Палочки у нее не было, да если бы и была, она все равно не смогла бы ничего придумать. В панике девушка метнулась к свече, поняла свою ошибку и зашарила по полу в поисках его волшебной палочки. Та никак не находилась, тогда девушка бросилась к тумбочке, пытаясь найти свою. По пути Гермиона со всего маху врезалась коленом в угол кровати. От боли перед глазами заплясали огоньки. В другой раз она, возможно, даже заплакала бы, но не сейчас. Ей стало страшно. Вдруг с ним произойдет что-то плохое? Вдруг это заклинание? То, что он может причинить зло ей, в голову даже не пришло. Она испугалась, что зло могут причинить ему. Этим самым кошмаром, тем, что он никак не может вырваться, проснуться.
Наконец палочка нашлась. Девушка бросилась к дивану, прошептав: «Люмос». По пути подхватила с пола свечку, зажгла ее и, кое-как пристроив в подсвечник, поставила на пол, потому что стол прыгал из стороны в сторону, и Малфой никак не желал его выпускать.
Что делать в таких случаях? Гермиона поняла две вещи. Первое: она никудышный спасатель, потому что в критические моменты ей в голову не приходит ни одна блестящая идея. И второе: всему самому нужному люди учатся у родителей. Вот и Гермиона опустилась на колени перед диваном и с силой прижала слизеринца к себе, шепча какие-то нелепые успокаивающие слова. Успокаивала она явно себя, потому что он вряд ли что-то слышал сейчас. Он все так же продолжал биться в ее руках. Тогда Гермиона наклонилась и начала дуть на его лоб. Так мама делала в детстве, когда самой Гермионе снился кошмар. Нужно было просто подуть и сказать, что это всего лишь сон. И страшный сон обязательно уйдет, потому что сам боится ласковой речи и яркого света.
|
|
|
Напряженное тело в кольце ее рук затихло. Гермиона поняла, что юноша проснулся, по тому, как резко он дернулся в сторону, пытаясь вырваться из ее объятий. Она не позволила. Откуда только силы взялись в хрупком девичьем теле?
– Все хорошо, это только сон, – тихо повторила она, гладя его по влажным волосам. – Все хорошо.
На какое-то мгновение он расслабился и устало прижался лбом к ее плечу. Гермиона многое бы отдала сейчас за то, чтобы увидеть его лицо. Сейчас он не мог соврать. Что он чувствует? О чем думает? Понимает ли он, что сейчас происходит?
Девушка осторожно гладила чуть подрагивающие плечи под влажной рубашкой. Просто мальчик, маленький испуганный мальчик. Но мгновение прошло, он дернулся в ее руках, и Гермиона разжала объятия. Драко Малфой, не глядя на нее, чуть сдвинулся в сторону и сел на диване. Откинулся на спинку. Гермиона подумала, что если бы у него сейчас были силы встать и уйти, он непременно так бы и поступил. Может, стоило проявить тактичность и сделать вид, что ничего не случилось? Вернуться в кровать или одеться и выйти на балкон... Дать ему побыть с собой, собраться с мыслями. Но что-то не дало ей поступить так благоразумно. Какая-то неведомая сила заставляла ее вглядываться в белое, как мел, лицо юноши. Изучать каждую напряженную черточку, пытаться поймать его ускользающий взгляд.
Наконец он тоже понял, что рассчитывать на тактичность Гермионы Грейнджер не приходится. На несколько секунд зажмурился, откинувшись затылком на спинку дивана, а потом резко распахнул глаза и выпрямился. Их взгляды встретились. Немая тишина. Лишь легкое потрескивание пламени свечи, да его еще не восстановившееся до конца дыхание.
– Испугалась? – голос прозвучал хрипло, а усмешка вышла слишком уж неуверенной.
Гермиона отрицательно покачала головой, стараясь изо всех сил, чтобы ее жест выглядел естественным. Сердце отчаянно колотилось в ушах, а сама она не могла оторвать взгляд от его бледного лица. Он закрыл лицо ладонями, словно стирая остатки сна, отгораживаясь от него.
– Я не хотел, – негромко проговорил он.
Как непохож был этот человек на того, с которым она препиралась в этой комнате несколько часов назад. Сейчас его хотелось обнять, спрятать ото всех напастей. Он вызывал в душе непонятное желание оберегать, заботиться. Драко Малфой убрал руки от лица и зачем-то разгладил брюки на коленях. Потом поправил плед, которым, видимо, укрывался во время сна. Теперь на диване остался только небольшой край этого пледа, на котором юноша сидел. Большая же часть пледа валялась на полу в скомканном виде. Проделывая все эти хитрые маневры, он ни разу не поднял взгляд на девушку. Видимо, боялся того, что не сможет совладать с эмоциями. Слишком беззащитен он был в этот момент. Гермиона прекрасно понимала, каково ему сейчас, и тем отчетливей было ее желание прорваться за стену сарказма, приблизиться, прикоснуться, пока он в таком состоянии. А еще не давала покоя мысль, что все это неслучайно.
– Малфой, – негромко позвала она.
Юноша неохотно поднял голову, встретившись с ее взглядом.
– Часто у тебя такое бывает?
– Какое такое? – устало просил он.
– Кошмары.
– Людям вообще-то иногда снятся разные сны, знаешь ли. Поэтому я не знаю, как ответить на твой вопрос.
– Это один и тот же сон? – внезапно спросила она.
– Что ты имеешь в виду? – насторожился юноша, и по его взгляду стало понятно, что она угадала.
– Значит, один и тот же, – задумчиво проговорила Гермиона. – А ты никогда не думал, что это может быть заклятие?
– Что? Чушь! – он дернулся встать, но запутался в пледе и был вынужден вновь сесть на диван.
– Я знаю, что это не мое дело… – проговорила девушка.
По его взгляду она поняла, что он полностью согласен с этим утверждением.
– Поэтому ничего не буду тебе говорить, – как ни в чем не бывало, продолжила Гермиона. – Просто подумай об этом на досуге.
Он странно посмотрел на нее. Было во взгляде… удивление, недоверие.
– Ерунда, – но голос прозвучал уже не так уверенно.
Его взгляд скользнул по комнате, по вещам, разбросанным в беспорядке, по журнальному столику, по огарку свечи и замер где-то на уровне колен. Гермиона, боясь того, что может увидеть, опустила взгляд. Захотелось провалиться сквозь пол. Она сидела на корточках в коротенькой футболке. Ну, то есть сама футболка была довольно длинной, но не при таком положении тела. Гермиона, смутившись, потянула футболку вниз, пытаясь прикрыть колени. Юноша резко подался вперед, отчего она шарахнулась в сторону, усевшись на пол. Уже сидя по полу, Гермиона поняла, насколько «улучшила» свой вид. Однако Драко Малфой несказанно удивил – он отвел взгляд в сторону, а его жест она, оказывается, истолковала неверно: он метнулся не к ней, а к пледу, валявшемуся рядом. Юноша поднял его с пола и протянул Гермионе. Она автоматически схватила теплую шерсть и набросила на ноги. Со стороны, наверное, все выглядело жутко нелепо.
– Что у тебя с коленом? – спросил он.
Гермиона непонимающе уставилась на ноги, прикрытые пледом. Что может быть с ее коленом?
– Там пятно красное, – поразил наблюдательностью юноша.
Она задумалась.
– А… Я ударилась об угол кровати, пока носилась по комнате в поисках палочки, – она попыталась улыбнуться.
– Понятно.
Он встал с дивана. Чуть пошатнулся, схватился за спинку, какое-то время постоял.
– Ты в порядке? – засомневалась Гермиона.
– В полном. Мне просто нужно в ванную.
С этими словами он направился прочь из комнаты, на ходу расстегивая манжеты рубашки. В дверях он обернулся.
– Не сидела бы ты так. Пол холодный.
И ушел. Гермиона еще какое-то время смотрела на закрывшуюся дверь, а потом встала. Пол и правда был холодным. Девушка откинула прочь плед. Пятно на ноге действительно было. Более того, завтра на его месте обязательно расцветет здоровенный синяк. Все-то он видит. Печально, что ее ноги оказались объектом беглого осмотра лишь с целью выявления повреждений. Хотя… Все к лучшему. Хуже было бы, если бы он попытался как-то воспользоваться ситуацией. Заблуждения на счет его неискушенности по части девушек Гермиона не испытывала. И все-таки немного грустно. Забравшись в кровать и закутавшись в одеяло, она вдруг подумала, как было бы здорово, если бы у них были другие отношения. Сейчас она бы не сидела, как дура, на этой кровати. Впрочем… что бы она делала? Да все было бы просто по-другому. И кошмара этого не было бы.
Драко Малфой растирался полотенцем, стараясь успокоить колотящееся сердце. Снова этот сон, от которого не было спасения. Он опять проснулся в холодном поту… Страх: липкий, пронизывающий.
Темнота, звук странных слов. Кажется, это латынь, но он не узнает ее. Во сне так бывает. Замок. Их замок. Только какой-то не такой. В нем очень холодно и сумрачно. Но, несмотря на холод, он всегда чувствует жар в груди. А еще он отчетливо понимает, что нужно бежать. И всегда знает куда. Его ноги сами находят дорогу. Он бежит всегда в одно и то же место. Разными дорогами, в разное время, но всегда в один и тот же зал. Почему он туда бежит? Потому что там нужна его помощь. В реальности у него никогда не возникало такого слепого желания помочь. А во сне его словно что-то толкает. Объятый паническим страхом, Драко каждый раз открывает тяжелые двери. Они никогда не скрипят. На самом деле двери в фехтовальный зал его имения открываются со скрипом. Сколько их ни смазывали, сколько ни чинили. Видимо, есть смысл в том, что во сне двери никогда не скрипят, и отсутствие этого скрипа во сне не удивляет Драко. Его здесь ничто не удивляет. Он все принимает на веру. В зале горят факелы. Множество факелов по всему периметру, но почему-то освещенным оказывается только самый центр. Там, в круге мужчин, он всегда видит фигуру женщины, находящуюся в рамках пентаграммы. Сначала у этой женщины не было ни лица, ни имени. Она была незнакома, но в душе разливался страх, и сердце сжимало непреодолимое желание вырвать ее оттуда. Иначе случится что-то страшное. Он не знал, что именно, просто чувствовал. А однажды у этой женщины появилось лицо. Тонкие и невесомые черты его матери. Если бы он проследил закономерность, то связал бы этот факт с изменениями в его жизни. Но в голову это не приходило. Женщина в пентаграмме никогда не кричит, не зовет на помощь, и это ее показное спокойствие заставляет его еще отчаяннее спешить ей на выручку. Сон заканчивается всегда одинаково. Один из мужчин в капюшоне беспрестанно повторяет непонятные слова, а сам Драко вдруг перестает бежать. То есть не то чтобы перестает, напротив, он бежит еще быстрее, падая, выбиваясь из сил, да вот только ни женщина, ни кольцо из мужчин ближе не становятся. Он всегда просыпается от ужаса. От безысходного страха и осознания собственного бессилия. Он – слабый ничтожный червь пред ними. У него никогда не хватит сил защитить мать. Никогда. Однажды женщина в пентаграмме обрела черты Марисы. Тогда Драко полдня в себя прийти не мог. Один и тот же сон. Он должен что-то означать?
А вот сегодня случилось и вовсе непонятное. В пентаграмме находилась не Нарцисса. Темные волосы, хрупкая фигура. Вначале Драко решил, что это снова Мариса, но тут девушка обернулась. На него смотрели карие глаза Гермионы Грейнджер. В них не было мольбы, в них не было осуждения. Только безысходность.
Юноша плеснул водой на лицо. Причем здесь Грейнджер, почему?
«А ты никогда не думал, что это может быть заклятие?» – зазвучал в голове ее голос. Юноша с силой провел ладонью по лицу и почувствовал боль. Фамильный перстень, который был слегка великоват и иногда крутился на пальце, развернулся щитком внутрь и оцарапал щеку. Драко с досадой снял его с пальца и положил на полочку с умывальными принадлежностями.
«Это символ твоего рода. Носи его с честью. И никогда не снимай. Снимая его, ты предаешь семью», – привычно спокойный голос отца ворвался в сознание. Драко не снимал перстень. Ни разу за все годы. Предает семью? Глупость. Это же на пару минут. Он отбросил с лица мокрую челку и посмотрел на свою рубашку. Как там домовые эльфы стирают? Эх! И почему он так мало внимания уделял домоводству?..
Спустя пятнадцать минут в дверь тихо постучали.
– Ты в порядке?
Встревоженный голос Грейнджер заставил улыбнуться.
– В порядке. В порядке. Сейчас выхожу.
Драко натянул на себя выстиранную и даже высушенную рубашку. Теперь можно собой гордиться ближайшие сто лет. А Мариса как-то сказала, что он без помощи домовых эльфов дорогу до туалета не найдет. Ему тогда было восемь, и он готов был испепелить ее взглядом. Она всегда считала его жутко избалованным и несамостоятельным. Кстати, нужно будет ей написать о сегодняшнем достижении – не будет больше над ним издеваться. Драко про себя улыбнулся. Страх отступил, а размышления над этим вопросом он оставит до лучших времен. Сейчас есть проблемы понасущней. Например, девушка за этой дверью.
Плохо, что она все это увидела. Стереть память? Нельзя. Да она и не позволит. Сделать вид, что ничего не было? Драко вздохнул. Мысль о том, что она всем разболтает, вызвала усмешку.
«Знаете, я тут на днях ночевала с Малфоем, так он…»
Так что же его волнует? Ее мнение на этот счет? С каких это пор, интересно?
Он осторожно открыл дверь ванной. В комнате было темно – свеча почти догорела и вот-вот должна была погаснуть. Драко почти на ощупь пробрался между диваном и кроватью, размышляя, стоит ли зажигать свет или, наоборот, погасить огарок. Наконец, так и не решив, что именно сделать, спросил:
– Спишь?
– Не-а, – раздалось с кровати.
– Свет будет мешать?
– Нет, зажигай.
Он на ощупь нашел тумбочку. Свеча в последний раз мигнула и с шипением погасла. Юноша выдвинул ящик и нащупал свечку.
– Черт!
– Что случилось?
– Палочку в ванной оставил.
– Возьми мою. На тумбочке.
Он осторожно пробрался к прикроватной тумбочке.
– Маленькая она у тебя какая...
– Не я ее выбирала, сам знаешь. Чем-то я ей приглянулась.
В тишине прозвучал его смешок. Негромко произнесенное заклинание, и огонек свечи весело запрыгал на фитиле. Юноша подумал и, достав вторую свечу, тоже ее зажег.
– Не хочешь быть в темноте? – негромко проговорила Гермиона.
Он обернулся. Она лежала на боку, подперев щеку рукой и закутавшись в одеяло.
– С чего ты взяла?
– Ну, любому нормальному человеку после кошмара хочется света и уюта.
– Ишь ты… – он усмехнулся. – Здесь просто прохладно, а камина нет. От свечи хоть чуть-чуть тепло пойдет.
– Почему ты просто не признаешь мою правоту?
– Правоту в чем?
– В том, что тебе тоже бывает страшно?
– А кому это нужно?
– Мне, например.
– Зачем?
– Я хочу думать, что нахожусь в одной комнате с человеком, а не с бездушным роботом.
– С кем? – не понял юноша.
– О Господи! Запишись на маггловедение.
– Я и так на него хожу.
– Что?! – опешила Гермиона.
Сама она давно бросила этот предмет и уж чего-чего, а присутствия на занятиях Драко Малфоя совсем не ожидала.
– Про роботов там не рассказывали, – пропустив мимо ушей ее вопрос, сказал он.
– Зачем тебе маггловедение?
– Ты непоследовательна, – юноша опустился в кресло по правую сторону от кровати, – только что сама предлагала на него записаться.
Гермиона не знала смеяться или злиться. Разговаривать нормально с ним невозможно.
– Ты часто здесь бываешь? – решила она перевести тему.
– Периодически, – легкое пожатие плечами. – Последний раз пару недель назад. У Крэбба был день рождения. Вот мы здесь и заночевали.
– А много вас обычно ходит?
– Иногда почти весь курс. Иногда просто парами.
Наступила тишина. Гермиону так и подмывало спросить о его паре. Зачем, и сама не знала.
– Ты давно знаешь Блез?
Юноша откинулся на спинку кресла и, сцепив руки в замок, уперся локтями в подлокотники.
– Откуда сей интерес?
– Просто, – она пожала плечами.
– С детства.
– И какая она?
– Мерлин, тебе-то зачем?
– Просто у нас о ней не слишком лестное мнение. Хотелось бы услышать твою версию.
– Можно подумать, у вас хоть о ком-то из нас лестное мнение, – юноша улыбнулся, опустив подбородок на сцепленные руки. – Блез… славная.
– Скажи, а вы сами выбираете себе пару?
– В смысле?
– Не для встреч, а для брака, – пояснила Гермиона. – Мне правда интересно.
– Нет, обычно это делает семья, – без особого энтузиазма в голосе ответил юноша.
– А если ты, скажем, не любишь девушку, на которой должен будешь жениться?
– Милая славная Гермиона, – юноша улыбнулся. – Наивная. Верит в сказки, в любовь, в победу добра над злом…
– А ты не веришь?
– Нет.
– Почему?
– Я верю только в то, что могу увидеть.
– Ты никогда не видел любви?
– Все гриффиндорцы так надоедливы? – вопросом на вопрос ответил он.
– Нет. Я счастливое исключение, – улыбнулась Гермиона, понимая, что он и так слишком разоткровенничался.
– Мне несказанно повезло, – съязвил парень.
Гермиона зевнула.
– Ты спишь, – он укоряющее направил указательный палец в ее сторону.
– Неправда. Хотя… да.
– Так зачем над собой издеваться? – юноша взглянул на часы. – Половина третьего. Отбой.
Он откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза.
– Ты собираешься спать здесь?
– Ты хочешь предложить мне часть кровати? – он улыбнулся, не открывая глаз.
– Нет, – замотала головой девушка.
– Вот и я так думаю, – снова улыбка.
Гермиона не смогла не улыбнуться в ответ.
– Странный ты.
– Почему?
– Просто. Странный.
– А кто не странный, на твой взгляд?
– Не знаю.
Наступила тишина. Девушка разглядывала человека напротив. В этой позе он казался очень беззащитным. Почему ее сегодня тянет его защищать?
– Ты будешь спать или меня изучать?
– Откуда ты знаешь – у тебя же глаза закрыты?
– Я вижу тебя насквозь, – тону могла позавидовать Трелони.
Гермиона улыбнулась и перевернулась на другой бок.
– Не буду тебя смущать…
– Вот спасибо, – язвительный ответ.
Драко открыл глаза, услышав скрип пружин. Маленькая фигурка свернулась в комок под одеялом. Девушка в центре пентаграммы. Сердце дернулось. Что все это значит? Почему она? Из-за этого вечера? Неужели беседа с ней произвела такое впечатление? Вдруг отчаянно захотелось попросить ее быть осторожнее. Не лезть в пекло за чертовым Поттером. Вот только как он может озвучить свою просьбу? Она его на смех подымет. Драко вздохнул и потянулся задуть свечу.
Через несколько минут ее дыхание стало ровным. Она уснула. А он все смотрел и смотрел на кровать. Глаза привыкли к темноте. Он вдруг осознал, что этот образ – ее трогательная фигурка под одеялом – будет преследовать его долго-долго. В ней все было непонятным. Этот ее переход от недоверия к заботе, от злости к опеке. Неразгаданная тайна. И этот ее смешной вид в футболке с каким-то нарисованным забавным зверьком у его ног. Он никогда не видел ничего подобного на Блез. Даже в голову не приходило, что девушка может быть одновременно нелепой и… волнующей. Да, она чем-то затронула его. И это было опасно.
С этой неутешительной мыслью он уснул. Не хотел, но уснул. Обычно после кошмаров он старался не расслабляться. Напивался кофе или зелий и либо читал, либо писал письма то Нарциссе, то Марисе, а сегодня уснул. И это оказалось совсем не страшно. Кошмар не вернулся. Ему снилось зеленое поле, полное васильков. Сочетание цветов дарило тепло и уверенность в том, что все будет хорошо. А еще снилась Грейнджер в своей забавной футболке и венке из ромашек. Где она нашла ромашки на васильковом поле, оставалось загадкой. Но ведь это Грейнджер. У нее все не как у нормальных людей.
А потом было утро, быстрые сборы, ее смешное заспанное личико. Он встал чуть раньше и какое-то время смотрел, как она спит. Это тоже было ново. Раньше у него не возникало подобных желаний. Перед выходом она забежала в ванную умыться и переодеться.
Он уже нетерпеливо притопывал ногой в дверях, когда она появилась из ванной.
– Ты забыл, – на ее протянутой ладони лежал его фамильный перстень.
Как он умудрился забыть? Ведь столько лет с ним не расставался… И не насторожился из-за отсутствия привычной тяжести.
– Спасибо, – он надел перстень, не понимая, откуда взялось ощущение тревоги. Видимо, волнение перед возвращением. Очень уж не хотелось попасться кому-то на глаза.
Путь назад прошел в молчании. Оба нервничали. Гермиона явно, Драко скрыто. Не мог же он позволить ей увидеть свою растерянность. Войдя в замок, он негромко спросил:
|
|
|
