Из истории международных отношений США

Американо-английский Версальский мирный договор 1783 г. подтвердил победу США над Англией в борьбе за независимость. Колонистов-американцев в борьбе против Англии поддерживали Франция, Испания, Голландия и Россия. Франция, Испания и Голландия были прямыми союзниками США в борь­бе против владычицы морей. Однако текст Версальского догово­ра американцы около года держали в тайне от своих союзников.

Согласно договору границы США определялись на западе по реке Миссисипи и условной линией по направлению к Великим озерам, на севере — по линии Великие озера — река св. Лаврен­тия, на востоке — берег океана, на юге — Флорида, которая принадлежала Испании. Современные южные штаты США бы­ли мексиканскими¹, т. е., когда американцы получили незави­симость, их территория составляла около 1/5 ныне занимаемой Соединенными Штатами Америки.

Вот почему еще в середине 1780-х годов автор Декларации независимости США Томас Джефферсон сказал:

 

Я содрогаюсь от страха за свою страну, когда осознаю, что Бог справедлив².

 

Третий Президент США знал, что говорил. Решив первона­чально свои территориальные проблемы за счет индейцев, осво­бодившись от назойливой опеки «старой доброй Англии», коло­нисты-протестанты устремили свои взоры на земли соседней Флориды, Мексики, а потом и Кубы, Пуэрто-Рико, Филиппин.

Заинтересованность плантаторе в-рабовладельце в Юга и крупной буржуазии Севера в экспансии ставила перед полити­ками страны задачу создания благоприятных условий для расширения территории США и выдвижения лозунгов, теоретиче­ски оправдывающих «преимущественные права» Вашингтона на американском континенте.

Лидеры США к 40-м годам XIX в. сформулировали принцип, связывающий рост могущества и благосостояния страны с про­цессом экспансии, с расширением территории. В 1824—1826 гг. лидеры США, прикрываясь миролюбивой фразеологией, пре­дотвратили освобождение Кубы и Пуэрто-Рико силами Колум­бии и Мексики. Более того, используя это факт, президент Д. Полк в середине 40-х годов обосновал «права» США на при­соединение мексиканских территорий: Техаса, Орегона и Кали­форнии. Американцы инспирировали «желание» населения этих земель присоединиться к США. В захватнической войне 1846— 1848 гг., под флагом доктрины Монро, провозгласившей прин­цип невмешательства, северный сосед, защищая права «суверенного Техаса» на самоопределение, отторг более полови­ны территории Мексики.

Меридиональная экспансия США (рис. 8.1) была первым этапом становления мировой державы. Внешняя политика Вашингтона, по признанию американского социолога В. Вильямса, носила сугубо прикладной характер. Она решала практические задачи — расширение жизненного пространства. Это расшире­ние шло не только в меридиональном направлении. В 1867 г. набирающее экономическую мощь государство путем дипломатических усилий, экономической экспансии заставило Россию продать за бесценок Аляску и Русскую Калифорнию. За Аляску (якобы взяв ее в аренду на 99 лет) американцы уплатили России смехотворную сумму — 7,2 млн. долл.

 

 

 

Рис. 8.1. Первый этап становления США мировой державой. Реализация «доктрины Монро». Меридиональная экспансия (см.: Дугин А. Основы геополитики. — М.: Арктогея, 1997)

В конце XIX — начале XX вв. США выполняли по сути по­лицейские функции в Западном полушарии. В первом десятиле­тии XX в. они проводили многочисленные интервенции на Кубу, в Мексику, Гаити, Доминиканскую Республику, Никарагуа, Панаму и другие страны. Политика «большой дубинки», «дипломатия доллара», что по-прежнему демонстрируется аме­риканцами в конце XX в. по отношению к своим южным сосе­дям, в полной мере использовалась США и против большинства стран земного шара.

Второй этап становления США как мировой державы связан с широтной экспансией (рис. 8.2), где талассократический им­периализм проявился в классической форме. Экспансия Вашингтона, исповедующего теорию и практику «анаконды», охва­тила большинство стран Западной Европы, Африки, Ближнего и Среднего Востока, Юго-Восточной Азии, Океании, включая Ав­стралию, Индонезию, Филиппины и т.д. Стратегию «анаконды» (блокирование вражеских территорий с моря и по береговым линиям, что постепенно приводит к стратегическому истоще­нию противника) впервые разработал Мак-Келлан. США следо­вали советам Мак-Келлана и адмирала Мэхена, рекомендовав­шего правительству выполнить следующие условия: Соединен­ным Штатам, пока есть необходимость, тесно сотрудничать с британской морской державой; препятствовать германским мор­ским претензиям; противодействовать экспансии Японии в Ти­хом океане; объединяться с европейцами против народов Азии.

 

 

 

Рис. 8.2. Второй этап становления США мировой державой. Широтная экспансия. Талассократический империализм. Окружение Евразии с Востока, Запада и Юга (см.: Дугин А. Основы геополитики. — М.: Арктогея, 1997)

 

Вашингтон постоянно стремился держать под контролем свои береговые зоны и одновременно старался оторвать от кон­тинента береговые зоны противника, душа в кольцах «анаконды» евразийские державы — СССР, Китай, Германию США делали это, перекрывая, где только можно, выходы к мо­рю (рис. 8.3).

 

Рис. 8.3. Стратегия «анаконды». Заштрихованы страны евразийского материка, находящиеся под стратегическим контролем атлантизма. Стрелки — векторы геополитического давления атлантизма (См.: Дугой А. Основы геополитики)

 

Эту стратегию США реализовали в Первую мировую войну против Германии и ее союзников, она видна и в организации «белого движения» в России. Во время Второй мировой войны эта стратегия служила удушению как Германии, Италии, так и Японии. Но наиболее ярко она была продемонстрирована в по­ру холодной войны против СССР и его союзников. В это время стратегия «анаконды» достигла глобальных размеров. Подобную политику продолжают американцы и сейчас, небезуспешно пы­таясь руками японцев, прибалтов, немцев, политиков Украины лишить Россию выходов в моря и океаны. США сейчас не упот­ребляют термин «политика сдерживания», сущностью которой и являлась концепция «анаконды», но стратегия НАТО на практи­ке реализует эту глобальную установку.

Для создания монополярного мира, где все народы жили бы под руководством США, у западных политиков и ученых кроме стратегии «анаконда», контроля над Rimland, наработано много сценариев, включая стимуляцию интереса Китая к малозаселен­ным территориям Сибири, Средней Азии, Дальнего Востока, а также тихое поэтапное продвижение НАТО на Восток, а как идеальный вариант — расчленение России.

Но в конце XX — начале XXI вв. реализовать идею монопо­лярного мира американцам становится все труднее. К середине 80-х годов США утратили важнейшие позиции в экспортно-импортной, валютно-финансовой войне, в вывозе капитала. На второе место по производству ВВП уверенно вышла Япония, обойдя СССР и ФРГ. После разрушения СССР и объединения ФРГ и ГДР на третье место в мире по экономической мошп вышла Германия. Таким образом, в конце XX столетия неук­лонно шел процесс выравнивания экономической мощи, эффек­тивности производства и научно-технического развития. Объе­диняясь, Западная Европа (ЕС) постепенно теснила США и Ка­наду не только с мировых рынков сбыта, финансового капитала, инвестиций, но и с рынков продажи оружия, передовых техно­логий, превосходя американцев в 1,5—2 раза по таким важней­шим показателям, как прирост валового национального продук­та и промышленного производства.

Но политическая сфера, сама система политических связей пока еще дают возможность США маневрировав и сдерживать развитие Западной Европы, позволяют им не уступать лидирующей роли в некоторых областях валютно-финансовых отно­шений.

На фоне стремительного взлета на геополитические вершины стран Азиатско-Тихоокеанского региона (особенно Китая, Тайваня, а в 70-х—80-х годах — Японии, Южной Кореи), интеграции стран Западной Европы четко обозначилась тенденция относительного падения влияния и веса США на мировой арене. К концу XX в. Америка миновала свой звездный час, и мир стал свидетелем неуклонного заката «американского века». Об этом закате еще в 1975 г. писал известный американский социолог Даниел Белл. В своей работе «Конец американской исключительности», опубликованной накануне 200-летнего юбилея независимости США, он утверждал, что американцы не верят в то, что их страна играет уникальную роль в мире. Д. Белл отмечал:

 

Ослабление мощи и потеря веры в будущее нации превратили США в такую же (обыкновенную) страну, как и все другие страны³.

К этим настроениям привело прежде всего поражение амеиканцев во Вьетнаме, вызвавшее синдром неполноценности морально-волевого духа нации. Следующую пощечину они получили от Ирана, когда студенты захватили и сделали заложниками в Тегеране большую группу американцев. Провал военной экспедиции США в Сомали, где американская пехота сразу же стала нести потери (хотя и сравнительно небольшие), в ответ на терроризм США заставил Вашингтон вывести войска из этой страны. И только «Буря в пустыне» — агрессия против Ирака в 1991 г. немного восстановила моральный дух американцев. Но следует особо подчеркнуть, что в военных действиях против Ирака как в 1991, так и в 1998—1999 гг. ни один морской пехо­тинец не ступил на землю этой арабской страны: действия велись только с применением ракет и авиации.

Несколько развеять этот «комплекс неполноценности» аме­риканской нации удалось Р. Рейгану с его «политикой с пози­ции силы». Он и его ближайший советник директор ЦРУ Уильям Кейси стали реализовывать детально разработанную программу «N500-75». Их стратегия была направлена против ядра советской системы и содержала в себе:

• тайную финансовую, разведывательную и политическую помощь движению «Солидарность» в Польше;

• военную и финансовую помощь моджахедам в Афгани­стане (с прицелом перевода войны на территорию СССР);

• резкое ограничение поступления твердой валюты в СССР в результате снижения цен на нефть (в сотрудничестве с Саудовской Аравией), а также ограничение экспорта со­ветского природного газа на Запад;

• психологическую войну, призванную посеять страх и не­уверенность среди советского руководства;

• максимальное ограничение доступа Советского Союза к западным технологиям;

• технологическую дезинформацию для разрушения совет­ской экономики;

• рост вооружений и поддержание их на высоком техно­логическом уровне, что должно было подорвать совет­скую экономику и обострить кризис ресурсов.⁴

Эта программа, не без помощи прежних лидеров СССР, бы­ла реализована. Советский Союз потерпел поражение в «холодной войне» и затем был разрушен. Рейгану, его последо­вателям Бушу и Клинтону удалось несколько развеять чувство надвигающегося упадка Америки, ослабить у общественности ощущения надвигающейся угрозы для США. Но остановить упадок веса и авторитета в мире американцам объективно не представляется возможным. Об этом говорят сами американские ученые: политологи, социологи, геополитики, например, Р. Мид, Д. Каллео, П. Кеннеди и другие видные ученые. Осо­бый интерес вызвали работы П. Кеннеди, в которых утверждает­ся, что в процессе исторического развития на смену одним госу­дарствам, группе государств, доминирующих на мировой арене, приходят другие. На смену Великобритании в середине XX в. пришли США, начало XXI в. (при кажущейся мощи США) от­дает пальму геополитического первенства Западной Европе, Ки­таю, Японии и АТР в целом. Автор приходит к такому выводу:

 

Какова бы ни была вероятность ядерных или неядерных столкно­вений между крупнейшими государствами, ясно, что в соотношении сил уже происходят важные изменения... на двух различных, но взаи­модействующих уровнях экономического потенциала и стратегической мощи.

Общая расстановка сил в мировой политике, по мнению П. Кеннеди, зависит от распределения совокупного объема ми­рового производства и объема мировых военных расходов. Кон­центрация мощи (США, СССР — сейчас России, Китая, ЕЭС и Японии) сократится и постепенно рассредоточится по многим центрам, соотношение промышленных потенциалов меняется в пользу Японии и Китая⁵.

Конечно, Соединенные Штаты стремятся продемонстриро­вать свой огромный потенциал: экономический, а особенно во­енный. Вот почему чаще всего искусство ведения научных, политических, дипломатических дискуссий подменяется угрозами с позиции силы. Таковы, например, по сути интервью первого заместителя государственного секретаря США Строуба Тэлботта, ответственного за политику США в постсоветских государствах, и политолога, бывшего помощника Президента США по нацио­нальной безопасности Збигнева Бжезинского «Независимой газете» (11 декабря 1997г.) и «Комсомольской правде» (6 января 1998г.), где они говорят о том, «Какая Россия нужна Америке». Оценку этим публикациям дал известный политолог, профессор МГИМО Н.С. Леонов. Он, в частности, пишет:

 

Нас — граждан тысячелетней России — пытаются поучать, как жить, американец — житель страны с цивилизованным строем толщи­ной едва в двести лет, и польский еврей, эмигрировавший в Америку всего несколько лет назад. Причем нас пытаются не просто учить, как надо жить, а еще и как понимать историю своей страны".

Эту же слабую сторону американской политической культу­ры отмечает и политолог К.С. Гаджиев, который в монографии «Геополитика» отмечает, что

 

... для США проблема состоит в том, что они заняли статус сверх­державы, не пройдя должных сроков школы великой военной политической державы, способной сосуществовать и на равных взаи­модействовать с другими великими державами. Поэтому Вашингтону весьма трудно учиться на уроках истории и делать адекватные соз­давшейся ситуации выводы⁷.

Тем не менее большинство политических лидеров США про­возглашают в качестве геополитических целей создание монопо­лярного мира, в котором Америка будет выступать в качестве единственной сверхдержавы, вершителя судеб «мира, в котором народы признают разделяемую всеми ответственность». А глав­ная ответственность, по мнению автора этой идеи бывшего пре­зидента США Джорджа Буша, лежит на Америке, создающей «новый мировой порядок». Как он полагает, «в быстро меняю­щемся мире лидерство Америки незаменимо». Каким же видят мир американские политики в третьем тысячелетии?

Геостратегия для Евразии

Нынешние США откровенно претендуют на роль новой сверх­державы Евразии. Как полагает один из ведущих политологов США, советник Центра по изучению стратегических и междуна­родных проблем профессор кафедры внешней политики в Шко­ле по изучению международных проблем при Университете Джона Хопкинса 3. Бжезинский:

 

Роль Америки как единственной сверхдержавы мирового масшта­ба диктует сейчас необходимость выработать целостную и ясную стратегию в отношении Евразии⁸.

3. Бжезинский прекрасно понимает, что Евразия — супер-континент земного шара, играющий, по словам Макиндера, роль оси. Та держава, что станет доминировать на суперконти­ненте, будет оказывать решающее влияние в двух из трех наибо­лее развитых в экономическом отношении регионов планеты: Западной Европе и Восточной Азии, а также на Ближнем Вос­токе и в Африке.

Сначала США, по мысли 3. Бжезинского, должны закрепить в Евразии геополитический плюрализм. Для этого приоритет должен быть отдан политическому маневрированию и диплома­тическим манипуляциям, которые должны исключить возмож­ность образования коалиций, враждебных США. Но у любого государства, существующего на карте Евразии, по мнению авто­ра, нет для этого реальных возможностей. На втором этапе аме­риканизации Евразии должны появиться стратегически прием­лемые партнеры, которые могут создать (под американским ру­ководством) трансевразийскую систему безопасности. А в долго­срочном плане все это может стать основой системы подлинной Политической ответственности в глобальном масштабе⁹.

На западном фланге Евразии решающую роль в решении по­ставленной 3. Бжезинским задачи будут играть Франция и Гер­мания. Америка же продолжит расширение европейского демократического плацдарма (читай: расширение НАТО на Восток). На Дальнем Востоке, небезосновательно полагает политолог из США, ключевая роль Китая будет возрастать, и у американцев не будет стратегии в Евразии до тех пор, пока не будет достиг­нут политический консенсус между Вашингтоном и Пекином Россия должна заявить о себе как о постимперском государстве, т.е. как о государстве, имеющем региональное значение, но не имеющем решающего влияния в Евразии. В ее подбрюшье, на Юге, в Средней Азии возникают очаги этнических конфликтов. Гасить их призваны великие державы (читай: США, Китай, Япония, Турция, но не Россия). Решающая роль отводится ав­тором США:

 

... так как вряд ли какое-либо государство может сравниться с Соеди­ненными Штатами в четырех ключевых областях — военной, экономи­ческой, технической и культурной, — придающих стране глобальный политический вес⁹.

Европу американцы намерены усиленно подталкивать к ис­полнению отведенной ей роли. Но тем не менее у политолога есть опасения, что в силу ряда причин (роста безработицы, национализма и т.д.) французские и германские политики могут склониться в сторону экстремизма.

Ну, а какова же судьба России в геополитическом пасьянсе 3. Бжезинского? По этому поводу он пишет:

 

Будущее России менее определено, и перспективы ее эволюции в позитивном плане не так уж и велики. Поэтому Америка должна соз­дать такие политические условия, которые способствовали бы при­влечению России к работе в широких рамках европейского сотрудни­чества и в то же время укрепляли бы независимость новых суверен­ных соседних государств.

В этой связи Вашингтону рекомендуется оказывать поддерж­ку Украине, Узбекистану по национальной консолидации. Ина­че их судьба в долгосрочной перспективе окажется неясной (вдруг они вновь уйдут под крыло России, как это было в исто­рическом прошлом). Итак, в размышлениях геостратега отчетливо просматривается древняя, как мир, идея — разделяй и властвуй.

Эту идею относительно не только Евразии, но и конкретно России американские геополитики выносят около двух десятков лет, во всяком случае, говорят об этом. Есть несколько вариантов расчленения России. Один из них был озвучен бывшим Президентом США Рейганом («уничтожить империю зла»), другой нашел отражение в опусе демократа Г.Х. Попова «Что делать» (он предлагал разделить страну на 50—60 осколков-княжеств), подобные идеи высказывали Г. Старовойтова и В. Новодворская; более солидные авторы типа 3. Бжезинского или С. Тэлботта предлагают поделить Россию на три республи­ки: Дальневосточную, Сибирскую и Центральную. Были публи­кации в американской печати и о покупке Дальнего Востока и Сибири вплоть до Урала за 2 трлн. долл. Вот так за океаном решают нашу судьбу. Купить, как аборигенов Аляски и жителей небольших городов Калифорнии, основанных когда-то русскими первопроходцами.

Что рекомендует для этого сделать пока еще действующий политик США — первый заместитель госсекретаря С. Тэлботт¹ Его беспокоит то,

 

в каких формах Россия определит свою государственность. Будет ли эта идея государства основываться на принципах обособленности и полной самобытности России?

Далее автор проговаривается и выдает главное, что беспокоит Америку: будет ли Россия отдавать приоритет своим националь­ным интересам или работать на реализацию интересов США, ко­торые дипломат пытается выдать за «общепризнанные»¹⁰. Такая постановка вопроса называется, мягко говоря, подменой тезиса, а жестко — циничным подлогом.

Столь же много высокомерия и дремучего невежества можно увидеть в другом рассуждении С. Тэлботта:

 

Вам (т. е. русским) следует меньше уделять внимания образу Александра Невского, побеждающего шведских рыцарей в битве на льду, и больше «ганзейской» идее новгородцев.

Конечно, столь высокопоставленному дипломату стоило бы знать, что на Чудском озере были разгромлены не шведы, а не­мецкие псы-рыцари. А кроме того, мы же не учим американцев, какому историческому событию в их жизни отдавать предпочте­ние: объявлению ли Декларации о независимости, уничтожению ли индейцев — коренных жителей Америки, войне ли за осво­бождение негров от рабства, во время которой погибло более 650 тыс. человек. В этой войне североамериканцы наказывали южан за попытку создать конфедерацию. Победив, они сохра­нили единое государство. А что же советует Тэлботт нам на ис­ходе XX в.?

Он пишет:

 

Федерация не может и не должна сохранять единство при помощи грубой силы. Танки, артиллерия и бомбардировщики не являются ни легитимными, ни в конечном счете эффективными инструментами управления¹⁰.

Кроме невежества, двойных стандартов в оценке фактов и явлений здесь видно и явное подстрекательство российских се­паратистов, т. е. вмешательство в жизнь другого государства. Когда СССР был сверхдержавой, такого и помыслить не могли элитики типа Тэлботта, а сейчас он позволяет себе называть Россию «региональной державой Третьего мира». Одна идея — идея-фикс проходит через писания Тэлботта: «Россия должна быть разрушена».

Эту же идею фанатично отстаивает и 3. Бжезинский. Призы­вая поддерживать дрейф Украины в ЕС, в НАТО, он особо под­черкивает:

 

Без 50-миллионного славянского государства Россия оказалась бы более азиатской и удаленной от Европы. Украина способна стать частью Европы и без России. Москва же может сделать это только че­рез Украину, что определяет значимость этой страны в формировании новой Европы¹.

Итак, отношение ведущих политиков США к России, ее бу­дущему ясно. А в каком свете, под каким углом зрения они ви­дят будущее других регионов Евразии? Для Америки Европа по-прежнему остается приоритетной в геополитическом раскладе сил. Она для нее — главный геополитический плацдарм в Евра­зии. Мощный военно-политический инструмент США, имею­щийся в Европе, — НАТО дает Вашингтону возможность оказы­вать политическое и военное давление на страны, расположен­ные в самой Европе, а также и в Евразии. Любое расширение европейского политического и военного влияния 'приводит к росту влияния США. Германия при канцлере Г. Коле начала усиленную политическую, экономическую, военную экспансию против Югославии. В развале Союзной Югославии немцы заинтересованы по нескольким причинам. Одна из них имеет дав­нюю историю: потребность в портах Средиземного моря, другая причина связана с открытием на территории Союзной Югославии богатых месторождений сырья для алюминиевой промыш­ленности. В этом сырье Германия нуждается очень сильно: алюминий — стратегический металл, металл XXI в. Отсюда и активная поддержка националистов-сепаратистов в Хорватии, Боснии, Герцеговине, Косово со стороны Германии, а затем и США.

Американцы активнейшим образом включились в антиюго­славские игры, так как их возможность оказывать влияние и давление на Евразийском континенте зависит от тесных трансатлантических связей. Укрепление этих связей идет и будет идти путем роста числа стран НАТО. Это отвечает интересам полити­ки Вашингтона. Американцы объективно заинтересованы в тор­можении процесса интеграции Европы. Объединенная Европа может бросить вызов США. Особенно, если этот вызов будет касаться чрезвычайно важного для Вашингтона геополитиче­ского региона — Ближнего Востока, относительно которого, например, у Франции как и у некоторых других стран, есть свои особые интересы.

Но Америка не может определять контуры политической инграции Европы по своему усмотрению. Времена былого диктата прошли. План Маршалла реализован, Европа поднялась из руин за короткий промежуток времени, а к началу XXI в. ее совокуп­ный ВВП превосходит этот показатель «старшего брата», по-прежнему назойливо предлагающего свои услуги и советы, в большинстве которых не нуждаются европейцы, особенно фран­цузы и немцы. Интегрированная Европа, а ядром ее по сути явит­ся объединенная Германия, может отрицательно повлиять на пла­ны американцев. Вполне логично, что на огромном евразийском пространстве интегрированная Европа будет реализовывать свои интересы. Поэтому здесь Вашингтон ведет сложную игру: он дол­жен более тесно сотрудничать с Германией и Францией в созда­нии такой Европы, которая была бы политически прочной, оста­валась бы связанной с Соединенными Штатами и расширила бы рамки международной демократической системы¹².

Объективная зависимость США от трансъевразийской систе­мы сотрудничества, а последней от позиции прежде всего Гер­мании и Франции в перспективе заставят Вашингтон согласить­ся с тем, что в руководстве НАТО появятся французские и не­мецкие генералы и адмиралы. Отсюда пойдет спад влияния США в решении межрегиональных, национальных, конфессиональных конфликтов в Европе. В перспективе встанет вопрос об усилении ее влияния на Ближнем и Среднем Востоке, а также в Африке. Кроме того, интегрированная Европа потребует (и обеспечит) уменьшения влияния доллара и трансатлантическую свободную торговлю. Пока же США, пользуясь своим положе­нием, торговлю с Европой ведут не на паритетных началах.

В этой связи 3. Бжезинский советует руководству США рас­ширять НАТО и Европейский Союз осторожно и по этапам. Он пишет:

 

Учитывая уже принятые на себя Америкой и странами Западной Европы обязательства, окончательно не определенное, но вполне ре­альное развитие событий в этой сфере возможно по следующей схе­ме. К концу 1999 года первые три страны Центральной Европы (Польша, Чехия, Венгрия — Н.Н.) станут членами НАТО, хотя их вступление в Европейский Союз, вероятно, состоится не раньше 2002— 2003 года; к концу 2003 года Европейский Союз, возможно, начнет пе­реговоры с тремя прибалтийскими республиками о присоединении к нему, и НАТО также будет вести речь об их, а также Румынии и Болга­рии, вступлении в эту организацию, которое, вполне вероятно, состо­ится до 2005 года. Где-то между 2005 и 2010 годами Украина при ус­ловии, что она осуществит значительные внутренние реформы и бу­дет признана как страна Центральной Европы, должна быть готова к началу переговоров с Европейским Союзом и НАТО¹².

Итак, американский геополитик польского происхождения аписал сценарий, в котором, в силу своего разумения, защитил интересы США, народам Центральной и Восточной Европы, рибалтики указал, как им надлежит вести себя, кому за кем становиться в очередь, чтобы войти в сферу американских интересов, попасть под милостивую опеку Вашингтона. Если же войти под сень НАТО им не удастся, то, по мнению 3. Бжезинского, «это негативно скажется на идее расширения Европы и окажет деморализующий эффект на жителей Центральной Европы». Кроме того, полагает автор конструкции глобального переустройства мира, это может подхлестнуть ныне мало заметные политические претензии России в Центральной Европе. Безуслов­но, все мыслящие люди России не желают того, чтобы американское политическое и военное присутствие распространилось до ее границ, т. е. до Белгорода, Курска, Брянска, Смоленска, скова, Новгорода и Санкт-Петербурга.

А как же быть с Россией, учитывать ли ее интересы? Чьи Приоритеты поставить на первое место: России или ее ближай­ших соседей? Это риторические вопросы. Укрепление отношений сотрудничества с Россией желательно для Америки, но гло­бальные приоритеты последней таковы, что если выбор должен быть сделан между большой европейско-атлантической системой и улучшением отношений с Россией, то предпочтение сле­дует отдать первому¹².

⇐ Предыдущая22232425262728293031Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: