Великая Отечественная и «болезнь» ВКП(б)

 

Следует оговориться, что в данной статье мы не ставим себе цели рассмотреть комплекс причин, обусловивший постепенную деградацию, а затем и крах советского строя. Главным образом, речь пойдет о процессах, затрагивающих развитие партии, так как КПСС и СССР хоть и немыслимы друг без друга, но все же, было бы сильным упрощением сваливать в одну кучу историю разложения КПСС и историю развал Советского Союза. Ненаучно и антидиалектично объяснять данные исторические процессы набором одних и тех же причин, и тем более, совершенно неприемлемо выделять только одну, «объясняющую все», «универсальную» причину.

В статье «О поражениях…» содержатся фрагменты, вполне достоверно описывающие картину деградации, а затем и краха коммунистической партии и всего Советского общественного устройства. В частности, имеется следующее описание хода событий (дано с сокращениями): «…антимарксистская политика КПССных вождей… поощрявших групповой, заводской, отраслевой эгоизм (реформа Косыгина 1965 г.), привела к тому, что к 1985 г. сознание большинства советских людей уже было готово к реставрации капитализма… Одновременно все эти годы продолжалась и идейная деградация партийных кадров – КПСС и ВЛКСМ активно размывались карьеристами, людьми, приходившими туда за материальными благами».

Следует согласиться с автором статьи в оценке Великой Отечественной войны, как важнейшего события, во многом предопределившего ход описанных процессов. При этом, наше исследование данного вопроса мы поведем путем, отличным от того, что выбрали для себя сторонники «Н.Ц.» - начнем с оценки влияния войны на экономический базис советского общества.

В ходе войны с Германией, ее союзниками и сателлитами СССР был причинен невиданных масштабов экономический урон: 1710 городов и поселков городского типа, 70 тыс. советских сел и деревень было уничтожено; разграблено и разрушено 32 тыс. промышленных предприятий, 98 тыс. колхозов, 1876 совхозов. Общие военные расходы и материальные потери составили колоссальную сумму в 2 триллиона 600 млрд. рублей. Погибло более 20 млн. советских граждан[3]. Огромные человеческие потери, при всем цинизме данного подхода, также являлись серьезным ударом по экономике социалистического государства.

При этом, прямой экономический ущерб вследствие ведения боевых действий и карательных операций Вермахта и других формирований агрессора – лишь часть влияния, оказанного войной на народное хозяйство СССР. Необходимо также учитывать длительную предвоенную подготовку экономики, чрезвычайный режим ее функционирования в ходе ведения войны. Кроме того, после разгрома Германии и победы над Японией начался длительный период, в ходе которого пришлось буквально поднимать из руин территории, освобожденные от оккупантов. Таким образом, война (грядущая, ведущаяся, и даже окончившаяся) являлась одним из важнейших факторов, оказывавших влияние на экономический базис советского общества с середины 30-х до 50-х годов. Соответственно, на протяжении всего этого времени война влияла и на «надстройку», частью которой являлась коммунистическая партия.

В статье сторонников «Н.Ц.» война 1941-1945 года рассмотрена, главным образом, как причина и условие изменения качественного состава партии. Мы, в свою очередь, отметим, что массовое пополнение ВКП(б) управленцами и передовиками производства началось уже в начале 30-х годов, на волне проводящейся реконструкции народного хозяйства[4]. Кроме того, процесс обновления партийных кадров набирал обороты и ранее во времена ликвидации антипартийной деятельности оппозиционных блоков и групп.

Сторонники «Н.Ц.» оценивают приток хозяйственных работников в партию как правильный лишь «в краткосрочной перспективе» шаг. В данном случае имеет место непонимание сторонниками «Н.Ц.» того, что подобная мера в условиях реконструкции, милитаризации и послевоенного восстановления экономики не может оцениваться в рамках категорий «правильная»/«неправильная»: она была вынужденной, единственно возможной.

Нельзя отрицать, что Великая Отечественная война породила колоссальных масштабов количественные (а следовательно, и качественные) изменения в состав коммунистической партии. Гибель сотен тысяч довоенных коммунистов, множество из которых было кадровыми партийными работниками со стажем, а также массовый приток в ВКП(б) военнослужащих и тружеников тыла – все это действительно не могло не привести к снижению общего идейно-теоретического уровня партии. Само партийное руководство уже в 1945 г. было вынужденно признать наличие данной проблемы и принять меры по усилению идейно-политического воспитания партийного пополнения[5].

В противоположность сторонникам «Н.Ц.» мы не склонны утверждать, что названные обстоятельства однозначно позволяют сделать вывод о «крайнем размытии партии» к концу 40-х годов. Тем более, мы не можем согласиться с тезисом, согласно которому массовое вступление в коммунистическую партию «людей, не имевших никакого понятия о марксизме» являлось едва ли не главной предпосылкой деградации партии и всего Советского строя. Опираясь на всесторонний анализ объективной действительности, мы попытаемся доказать ложность данной точки зрения.

В своей статье, сторонники «Н.Ц.» приводят (без ссылки) следующие данные: «…в годы Великой Отечественной войны на фронтах погибло около 3 миллионов коммунистов, но при этом число членов партии возросло на 2 миллиона – с 3,8 до 5,8 миллионов человек». Эти данные без соответствующих пояснений (какова среди погибших доля ветеранов партии? сколько коммунистов погибло к 1942 г.? какое количество партийцев, принятых уже в военные годы, не дожили до Дня Победы?) способны создать представление о том, что было убито 3 миллиона коммунистов, чей партийный стаж начался еще до войны, что является очевидным заблуждением: гибли и партийные ветераны, засылаемые в тыл врага для организации подполья, погибали и новобранцы, зачастую спустя несколько дней или часов после принятия в ряды ВКП(б). Каково же соотношение среди погибших новобранцев и «стариков»? 1: 1? 2: 1? Если мы не можем четко ответить на этот вопрос, то у нас нет оснований заявлять, как это делают сторонники «Н.Ц.», о том, что партия к 1945 г. оказалось «до крайности размытой».

В литературе приводятся сведения, отличные от тех, что используют авторы статьи «О поражениях…» – и это весьма важный момент, так как весомая часть их аргументации покоится на жонглировании цифрами. В учебнике по истории КПСС 1978 г. приводятся данные о том, что всего в годы войны в партию было принято 3,5 млн. человек[6] (по расчетам сторонников «Н.Ц.» выходит 5 млн.). В «Очерках истории КПСС» 1967 г. названа примерно та же цифра общего партийного пополнения военного времени, при этом уточняется, что прием в военных организациях составил приблизительно 2 млн. 670 тыс. человек, а в территориальных (условно гражданских) партийных организациях – 950 тыс. человек. В этом же источнике указано, что к началу войны в партии состояло около 4 млн. человек, а к окончанию 1945 г. – 5,5 млн.[7] (у сторонников «Н.Ц.» – 3,8 млн. и 5,8 млн. соответственно). В книге В.С. Рябова «Великий подвиг» число фронтовиков - партийных новобранцев за весь период войны определено в 2,4 млн. человек. При этом потери среди членов партии определены в 2 млн. [8], тогда как сторонники «Н.Ц.» называют цифру потерь в 3 млн. (справедливости ради, стоит отметить, цифры, используемые сторонниками «Н.Ц.» (количество принятых в партию в военное время, общее число коммунистов к концу войны) отчасти совпадают с позициями, приведенными в названной книге В.С. Рябова).

Внимательный читатель может оценить разницу. Сторонники «Н.Ц.» не ссылаясь на конкретные источники, используют такие данные, которые им удобны для использования в качестве одного из краеугольных камней их «концепции». Для них выгодно представить картину так, будто в 1941-45 году произошло настоящее тотальное истребление старых партийных кадров, сопровождающееся невиданным наплывом в партию неподготовленных в идейно-политическом и теоретическом аспектах людей.

Однако мы примем логику (пусть она и ошибочна) сторонников «Н.Ц.», и будем считать, что 3 из 3,8 миллионов довоенных коммунистов погибло на фронтах. Таким образом, из общего числа партийцев в 5,8 миллионов человек к 1945 г., допустим, сохранилось лишь 800 тысяч членов партии со стажем. Мы идем на такое допущение, считая его заведомо ложным, лишь с целью доказать, что даже принимая аргументы сторонников «Н.Ц.» за чистую монету, признать их убедительными невозможно.

Если, исходя из таких данных, соотнести число партийных новобранцев с условным «первоначальным ядром» партии от 1941 до 1945 г., то мы получим отношение: 6,25 к 1, то есть, к концу 1945 г. на одного «ветерана» партии приходилось 6 человек (условно), принятых в партию в военное время (на самом же деле, с учетом того, что вновь принятых в партию коммунистов в войну погибло не меньше, чем «старых» партийцев, более вероятным вариантом соотношения может быть: 3 к 1).

Для сравнения: в период Великой Октябрьской Социалистической революции, гражданской войны и интервенции (с 1917 по 1920 г.) большевистская партия выросла с 24 тыс. до приблизительно 600 тыс. человек. При этом, потери коммунистов составили около 50 тыс. человек[9]. Рассчитать количественные данные вышеописанным способом (потери отнимаются лишь от «первоначального ядра» партии) не представляется возможным, но даже без этого очевидно, что соотношение «старых» и «новых» партийцев к 1920 г. будет колебаться в диапазоне от 1 к 25 до 1 к 100.

Таким образом, мы можем убедиться, что коммунистическая партия, при условии тесного союза с рабоче-крестьянской массой, при владении четкой, классово-ориентированной стратегией и тактикой, справлялась с гораздо большим по масштабам увеличением количественного состава за счет активных представителей революционных классов. Рост партии за счет притока в нее «не-ученых» сам по себе не являлся и не может являться роковым для партийной жизни обстоятельством. В 20-е годы рабочие, крестьяне и интеллигенты, вступившие в партию без многолетнего изучения курсов марксизма, опираясь на свое классовое самосознание, повышая (по мере возможности) уровень своей теоретической подготовки, находясь под руководством партии, ориентированной на интересы масс, смогли одолеть белогвардейцев и интервентов, заложить основы строительства социализма в СССР.

Следует отметить, что в 20-е годы неоднократно проводились крупные партийные чистки[10], чего в конце 40-х – начале 50-х годов не наблюдалось в сопоставимых масштабах. При этом, нужно иметь ввиду, что в период гражданской войны пополнение партии происходило в основном за счет полуграмотных в массе своей пролетариев, тогда как во времена Великой Отечественной уровень грамотности (в том числе, и политической) партийных новобранцев был неизмеримо выше.

Сторонники «Н.Ц.» забывают, что к началу 40-х годов в СССР была выстроена всеохватывающая система идеологического воспитания и партийно-политической учебы. Забывают, что начиная со школьной скамьи советскому гражданину объясняли (пусть зачастую и примитивно) основы классовой теории и исторического материализма. Забывают, что именно в 30-е годы в СССР стали издаваться массовыми тиражами (сотни тысяч экземпляров) труды классиков марксизма. Помимо этого, миллионными тиражами по всему Союзу ССР выходили сотни всесоюзных, республиканских и районных газет, разъясняющих населению массу аспектов внутренней и внешней политики Советского государства. Забывают, что в Красной армии в течении десятилетий велась партийно-политическая работа с военнослужащими всех рангов. Забывают, что значительная часть принятых в 1941-45 году в ВКП(б) новобранцев вербовалась из среды комсомольцев, которых никак нельзя считать политически безграмотными, не имеющими представления о марксизме людьми. Между тем, на фронтах Великой Отечественной воевало около 11 млн. членов ВЛКСМ[11], а почти половина всех вступивших в ряды ВКП(б) воинов-фронтовиков были комсомольцами[12].

Забывают обо всем этом сторонники «Н.Ц.», или же они умалчивают о данных обстоятельствах сознательно, для того, чтобы подогнать действительность под крышу своей «концепции»?

Слова авторов статьи «О поражениях…» о незнании марксизма основной партийной массой в 40-е годы нельзя считать обоснованными. Хотя проблема снижения общего уровня идейно-теоретической подготовки, повторим, действительно имела место, не следует преувеличивать масштабы деструктивного влияния «обновления» состава партии в 40-х годах, ведь в 20-е годы, когда условия для подготовки кадровых коммунистов были существенно хуже, партия выстояла и окрепла.

Между тем, сторонники «Н.Ц.» не разглядели еще одного направления влияния Великой Отечественной на развитие партии. Эта тенденция была выражена довольно явно, и имела гораздо более серьезные последствия для ВКП(б). Речь идет о вынужденном ограничении демократического централизма, частичном отказе от него.

Крен в сторону усиления централизованного руководства был вызван объективно возникшей потребностью в мобилизации ресурсов советской экономики и консолидации советского общества под угрозой начала в обозримом будущем крупномасштабной войны. Данный процесс, начавшись в «базисе» Советского общества, отразился на всех элементах его «надстройки».

Централизация экономики началась в предвоенное время, усилилась в годы войны[13], сохранилась в последующий период восстановления народного хозяйства. В государственном устройстве начало процесса усиления централизации связано с принятием в 1936 г. новой Конституции. Ее нормы предусматривали ограничения производственного – более демократичного – принципа формирования органов власти в пользу принципа территориального[14], более подходящего для создания сильной централизованной власти (в первом случае, избранные на ответственные посты лица являлись выходцами из конкретных производственных коллективов, с которыми сохраняли связь в течении всего срока избрания на должность, несли прямую ответственность перед вчерашними коллегами, избравшими их; во втором случае, взаимосвязь между избирателями и избираемыми была существенно слабее, что позволяло более успешно выстроить,,вертикаль власти', так как приходящие во власть люди обретали известную обособленность, более прочно встраивались в государственный аппарат).

С конца 30-х гг. в СССР был фактически установлен ряд ограничений норм внутрипартийной демократии. Издержкой идейной монолитности партии стало заметное сужение поля внутрипартийных дискуссий на всех уровнях. Широко известен факт сокращения числа партийных съездов: если XVIII съезд партии проходил в марте 1939 г., то XIX партийный съезд был открыт лишь в октябре 1952 г.[15]. В военное время применение процедуры принятия решений посредством голосования (особенно во фронтовых партийных органах) было сведено к минимуму.

Необходимо еще раз подчеркнуть: тенденция усиления централизма в ущерб демократизму (в том числе, в партии), была вызвана объективными условиями, в которых Советский Союз был вынужден существовать с середины 30-х до начала 50-х годов. Ставить в вину тогдашнему партийному руководству во главе со И.В. Сталиным снижение уровня демократизма в советском общественно-политическом устройстве по меньшей мере нелепо.

Подводя итог подраздела, следует отметить: авторы статьи «О поражениях…» в целом, верно избрали в качестве «начала конца» КПСС период Великой Отечественной войны, однако к рассмотрению вопроса о механизме деструктивного влияния войны на партию они подошли односторонне.

Анализ истории развития большевистской партии в первой половине XX в., критический подход к рассмотрению данных об изменениях численного состава партии в годы войны, а также к утверждению об априорной идеологической безграмотности партийного пополнения 40-х годов – все это позволяет сделать вывод о преувеличении сторонниками «Н.Ц.» деструктивного влияния обновления состава партии, имевшего место в 30-е – 40-е годы.

Кроме того, ошибочно связывая массовый приток в партию недостаточно образованных в идейно-теоретическом плане людей с какими-то якобы имманентными демократическому централизму недостатками, сторонники «Н.Ц.» не обратили внимания на весьма важный аспект развития ВКП(б) со второй половины 30-х годов: явную отдачу приоритета централизму в порядке организации и функционирования партийных учреждений.

Иными словами, к началу 40-х годов демократический централизм, как организационный принцип, в значительной степени был заменен централизацией и иерархичностью в качестве руководящих начал жизни партии.

Во главе такой, преимущественно централизованной партии и оказался в 1953 г. «дорогой» Н.С. Хрущев… Значимость «личного вклада» Хрущева в развитие негативных тенденций во внутрипартийной жизни отрицать невозможно. Однако мы не были бы марксистами, если бы решились на то, чтобы во всех смертных грехах и ошибках партийного руководства винить одного конкретного человека, пусть он и был редкостным вредителем. Ответы на вопросы о том, как Хрущев мог прийти к власти и почему сумел причинить так много вреда, удастся получить после внимательного изучения характера партийного устройства и особенностей партийной жизни в послевоенное время.

 

 

12	Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: