Цикл контакта и конфликт потребностей

Все встает на свои места, если мы будем говорить не о цикле контакта, а о двух циклах.

Идея о прерывании удовлетворения одной потребности ради другой потребности не раз упоминалась в работах Ф. Перлза. В «Эго, голод и агрессия», например, говорится о бессоннице (прерывании удовлетворения потребности в отдыхе, сне) ради завершения важных дел (Перлз, 2000).

Если есть конфликтующие потребности, то каждой из них должен соответствовать свой цикл удовлетворения. Из седьмой главы книги «Гештальт-терапия. Возбуждение и рост в человеческой личности» мы знаем, что невроз – это преждевременно примиренный конфликт потребностей (Перлз, Гудман, 2001). Что значит в этом определении «преждевременно»? Это значит, что конфликт примирен до того, как произошел выбор, какая из потребностей будет сейчас удовлетворяться. В результате ни то, ни другое желание не удовлетворяется. То есть, прерваны оба цикла контакта. Каким образом эти циклы прерываются – особым, присущим именно неврозу способом или известными нам механизмами прерывания? Но описанные механизмы – слияние, интроекцию, проекцию, ретрофлексию, эготизм, дефлексию – мы и так знаем именно как невротические механизмы. Значит, незавершенные контакты при примиренном конфликте потребности остановлены этими известными способами.

Невротический механизм действует в точке, где сразу два цикла были остановлены. Конфлюэнция не позволяет дифференцировать возбуждение и выделить обе потребности. Дефлексия рассеивает возбуждение. Интроекция одну потребность блокирует интроецированной установкой, а вторую – тем, что снижает энергию вынужденностью действия. Проекция консервирует энергию за счет отрицания намерения, связанного с одной потребностью, и невозможностью удовлетворить другую, потому что объекты, на которые сейчас обращено внимание, являются неудовлетворительными (им приписаны отвергаемые намерения и потому они «плохие»). Ретрофлексия останавливает одно действие, но вместо того, чтобы направить нереализованную энергию в русло действия по удовлетворению второй потребности, эта энергия оборачивается на себя. Приведу примеры того, как обе потребности в невротическом опыте не удовлетворяются, оба цикла контакта прерываются. Допустим, я разрываюсь между желаниями писать данную статью и пообщаться с семьей. При невротическом поведении я могу выбрать чужое желание («что выбирают в таком случае другие») и физически сидеть с семьей, но отсутствовать мысленно, занимаясь размышлениями о статье, а также сожалением о том, что сейчас она не пишется. Могу с досады начать играть в компьютерную игру или в десятый раз пить чай, лишь бы не возвращаться к решению конфликта. Также могу сказать, что писать статью – это правильный выбор, надо открыто заявлять о своих идеях. И сяду за работу, выбрав нужный шрифт и слушая, о чем говорят мои любимые за стеной. И так пару часов без единой строчки. Конечно же, вероятно предположить, что эта статья очень нужна вам, моим читателям, и свалить на вас ответственность за отказ моим близким («ради читателей я вынужден жертвовать семьей»). Но если вы будете «причиной» моей фрустрации, то будьте уверены, что напишу я вам сущую глупость или нечто желчное (очень надеюсь, что в данной работе будет нечто более ценное). Можно вообще заболеть, например, конъюнктивитом. Прощай и статья, и полноценное общение. И так далее.

Если мы в любом невротическом случае говорим о конфликте потребностей, то что происходит, когда механизм прерывания устраняется с помощью терапии? Чтобы ответить на этот вопрос, надо также вспомнить, что невроз, любая симптоматика представляют собой способ адаптации – тот, на который в момент его изобретения способен человек. Ранее мы уже говорили о том, что механизмы невротических защит – это способы прерывания контакта. Поскольку механизм прерывания – это механизм адаптации, то его исчезновение оставляет человека без привычного способа защиты. Это заставляет обращаться к другому защитному механизму, цена которого для организма более высока.

Вмешаться в защитную симптоматику можно разными способами. На конечном этапе – симптоматической реакции – можно вмешаться фармакологическими препаратами или психотерапевтическими техниками (различными бихевиоральными приемами). Цель такого воздействия – изменить поведение или устранить физический симптом. Как я уже писал в статье «Отношение к симптому и критерии терапии», итогом такой «помощи» будет перемещение симптома в более важные для организма органы и системы, более тяжелая психическая симптоматика или более разрушительное для организма поведение (Серов,2007). Воспаление в горле может смениться бронхитом, закодированный алкоголик может войти в тяжелую депрессию. Привычные механизмы прерывания контакта при этом сохраняются. Физический симптом, допустим, по-прежнему будет ретрофлексией с проекцией на тело (Немиринский, 1997), а в механизме депрессии алкоголика сохранится склонность к слиянию и интроекции.

Другой вариант – вмешательство в процесс не на выходе, а на уровне механизма симптомогенеза. Под симптомом здесь имеется в виду не только физическая или психическая патология, а вообще все, что является проблемой для клиента.

В психосоматике такой вариант описан Олегом Немиринским как феномен контрсимптома. Если терапевт поддерживает процесс, связанный с удовлетворением одной из конфликтующих потребностей, то обнаруживается другой симптом, который говорит нам о второй потребности (Немиринский,1997). И, как указывает нам автор концепции, необходимо далее работать с этой обнаруженной парой, разворачивая скрытый конфликт потребностей в открытое столкновение позиций. Но в концепции прерванного цикла контакта ничего не говорится об этом, а только о восстановлении процесса. Может быть, то, о чем писал Олег Немиринский, справедливо только для психосоматических симптомов? Конечно, нет. Хотя бы потому, что Ф. Перлз писал о преждевременно примиренном конфликте потребностей как о механизме невроза вообще (Перлз, Гудман, 2001). Давайте подумаем, что случится, если терапия ограничится восстановлением только одного из циклов удовлетворения потребностей.

Предположим, что «уничтожен» интроект, который защищал от угрозы быть отверженным в процессе сепарации. Теперь нет опоры на социум, потребность в других отрицается. Тогда психологической защитой от импульсов потребности в принадлежности может выступить противоположность – социопатическое поведение.

Нельзя уничтожать механизм прерывания в угоду одной потребности. Задача терапии – не удовлетворить одну из потребностей (или обе), а вернуть ответственность за выбор поведения. В том числе и в конфликте желаний. Считая одну из потребностей терапевтически более правильной (и зачастую более неправильной для окружения клиента), терапевт «помогает» клиенту разделить с ним ответственность за выбор поведения.

Почему же данный вариант развития события, к счастью, не так уж часто случается? Потому что Фриц Перлз завещал нам важный принцип – поддержку сопротивления (а главное, потому что клиент действительно может сопротивляться). А сопротивлением, кроме избегания нового опыта (жизни без невротических защит), как раз и является проявление другой потребности! Восстановление контакта вследствие работы с механизмом прерывания приводит к актуализации второй потребности. В ходе этой работы выясняется, ради верности кому и чему прерывается контакт.

Определение, к примеру, автора интроекта необходимо не для того, чтобы отдать его автору и на этом успокоиться и зажить свободной жизнью, а для того, чтобы понять, кому я хочу принадлежать и зачем. Когда интроект станет осознанным выбором, он перестанет быть неосознанным механизмом прерывания. Лечит не отказ от интроекта, а осознанное следование потребности, зашифрованной в нем или осознанный отказ от ее удовлетворения в пользу конкурентной потребности. Неосознанный блок нужно сделать осознанным переключением.

Противоположности ближе друг другу, чем сходства (Перлз, 2000). Более того, они и существуют, становятся заметны только благодаря друг другу. То есть, одна является фигурой на фоне другой. Поэтому и феномен фигура-фон также относится к конфликту потребностей. Индивидуальность, проявляющаяся в одном цикле контакта, может быть яркой только на фоне принадлежности, а принадлежность, проявленная в другом цикле опыта, манит теплом только на фоне отдельности.

Здесь хочется сделать небольшое отступление по поводу противоположностей и того, как это связано с потребностями. Нередко потребности и противоположности приравниваются друг к другу. Но давайте подумаем, могут ли потребности конфликтовать? Сами по себе потребности могут сосуществовать в сознании и физиологических процессах – они могут занимать разные места в иерархии потребностей, связаны с разными очагами возбуждения в нервной системе. Что же тогда конфликтует? Конфликтуют не потребности, а способы удовлетворения потребностей в конкретный момент времени. Автономия и принадлежность являются не конфликтующими потребностями, а линиями поведения, необходимыми для удовлетворения потребностей. Именно они, эти линии, и являются противоположностями.

Поэтому, отдавая дань традиции, я буду употреблять термин «конфликт потребностей», но иметь в виду, что сам конфликт провоцируется способами их удовлетворения. Или, реабилитируя термин, скажу так: потребности вступают в конфликт, потому что способы их удовлетворения вступают в противоречие.

К примеру, потребность в написании данной статьи требует тишины и сосредоточенности, что может быть получено в уединении. Для того чтобы отвоевать время и место творчеству, мне нужно проявить определенную агрессивность и потребовать от домашних уважение к моему желанию. Я благодарен им за поддержку, но могло быть и так, что мое желание встретило бы непонимание и встречные требования (например, поиграть с ребенком или помочь с домашними делами). И тогда я столкнулся бы со второй потребностью – в хороших, теплых отношениях с моими близкими. Сама по себе эта потребность никак не противоречит самореализации через творчество, но в данном случае для ее удовлетворения мне бы понадобилась покладистость, которая выступает противоположностью агрессии.

Подведем краткие итоги этой части статьи. Клиент приносит терапевту два прерванных цикла контакта. Один из них становится заметен, благодаря механизму прерывания. Восстанавливая прерванный цикл, фрустрируя механизм прерывания и поддерживая желание, терапевт обнаруживает в виде сопротивления второй цикл, принадлежащий другой потребности. Далее идет работа с конфликтом потребностей (поддержка обоих желаний и признание цены каждого выбора, принятие ответственности за выбор).