Биосоциальная интерпретация

Меняются смыслы идеалов и понятий, но есть и неизменные факторы. Человек рожден Природой и несет в себе те вечные родовые метки прошлого, которые возникли в процессе его эволюции. Эти факторы называются законами социума, или социальными законами. Может быть, даже лучше их назвать биосоциальными законами, ибо они связаны с сохранением гомеостаза индивида и социума времен нижнего палеолита. Их корни уходят в эпоху «первобытного стада», в те бесконечно далекие времена, когда наш предок только еще превращался в человека. Они рождались условиями жизни в течение тех сотен тысяч лет, когда он еще жил жизнью животных. Цивилизация, культура, система государственных законов, мораль, нравственность — все это заслоны против их проявлений теперь, когда мы стали жить совершенно иначе, когда нет саблезубых тигров и каждодневной опасности быть съеденным. Когда вместо тех «палеолитических» опасностей, требовавших агрессивной энергии, возникло ядерное оружие и другие способы стереть человечество с лица Земли, и только рассудок и общее согласие могут оказаться способными сохранить цивилизацию. Вот почему сегодня противоречия между биосоциальными законами и действительностью достигли особой остроты. И дальше она может только нарастать!

Чем более полон анализ любого явления, тем более отчетливую картину мы видим; чем разнообразнее используемые интерпретации, тем в большем числе ракурсов мы его рассматриваем. Не существует абсолютного знания, как и единственно верной интерпретации. Вот и история прошедшего века, а значит и представления об ожидаемых тенденциях ее дальнейшего развития могут быть изложены, например, как результат рассмотрений событий в ракурсе анализа противоречий между биосоциальными законами и попытками цивилизации удержать их действие в определенных рамках. Нельзя отбрасывать учения Маркса, Канта, других мыслителей прошлого (как и их интерпретации), понимая одновременно и недостаточность ими сказанного.

Главенствующим (монопольным) положением в природе человек обязан не только развитию мозга, интеллекта, но и чрезвычайному разнообразию своих стремлений, желаний и способностей. Это важнейший биосоциальный фактор. Он имеет множество важнейших следствий. На одном из крайних полюсов этого спектра стремлений и желаний — неуемная энергия индивидуальности, не признающая никаких ограничений; на другом — покорность стаду, рождающая идеал термитника, где каждый — лишь винтик, где даже пищеварение общее, но зато гарантированное. Такое разнообразие рождает не только удивительную способность к адаптации, выживаемость в экстремальных условиях, но и внутренние противоречия социума. Они интенсифицируют его развитие, но они же способны его исковеркать и разрушить.

«Порядок» XX века» обычно трактуется в духе идеологического противостояния коммунизма и капитализма. Такая интерпретация вполне уместна и ее раскрытие несет важнейшую информацию. Но, вероятно, идеологическое противостояние (если оно есть на самом деле) — лишь отражение глубинных противоречий социальных сущностей человека, извечно присущих обществу и с особой остротой обнажившихся в нынешнее время.

Во все времена, во все эпохи противоречия, рожденные неодинаковостью людей, разнообразием их стремлении, были важнейшим движителем исторического процесса. Ибо они порождали разные представления о ценностях. Человечество не могло бы развиваться без свойственного ему проявления неуемной энергии, толкающего человека к непрерывному поиску, порой подверженному смертельному риску, влекущего его к новым свершениям, к приобретению все новых благ, к подчинению себе других людей... Важно и то, что такое стремление порождает очень своеобрашое представление о свободе, о свободе для безграничной инициативы и проявления своего собственного Я, которое возникло задолго до эры буржуазных революций. Такое свойство человека наиболее ярко проявляется в особенностях современной западной культуры.

Но не менее глубоко заложено в человеке и другое стремление. Человеку также свойственно ограничиваться малым, тем более, если это малое ему гарантировано, если его получение лежит в рамках традиций и не требует от него сверхусилии и риска, и если окружающие живут по тому же правилу. Последнее особенно важно. И для миллионов людей во все времена подобная позиция была привлекательна. Она тоже рождает представление о свободе. Но свободе совершенно иного типа. И о равенстве, но не равенстве денег, как в буржуазном обществе, преследующим принцип laissez faire, а равенстве убогих условий существования. И привлекательность такой позиции для значительной части людей во все времена была питательной почвой различных идей коммунистического толка и большинства религиозных доктрин.

Происходящее ныне в мире уместно трактовать в свете извечного противостояния этих тенденций. «Коммунизм» никуда не ушел, ибо он никогда не появлялся, а всегда в той или иной форме присутствовал в спектре человеческих стремлений. В условии одних цивилизационных норм «коммунистические» или, лучше сказать, «социалистические» тенденции были сильнее, а в других, как, например, в протестантских странах, — слабее. Но они присутствовали всюду и всегда! Не учитывая этой особенности общественного развития, нельзя правильно оценить происходящее. А тем более принимать ответственные решения, меняющие судьбы многих людей.

На каждом этапе развития общества возникали и устанавливались свои «правила игры», свои формы компромисса между «коммунизмом» и «соборностью», с одной стороны, и фонтанирующей энергией индивидуализма, с другой стороны. Формы такого компромисса — одни лучше, другие хуже — соответствовали традициям и особенностям нации, ее культурным и ментальным особенностям, вызывая или гася социальные напряженности, содействуя или тормозя развитие страны и благополучие общества.

А что складывается у нас сегодня? В какой степени мы можем содействовать установлению той формы компромисса, того сочетания (той меры) индивидуализма и соборности, которая в наибольшей степени соответствует нашим российским традициям, нашим потребностям и нашим возможностям?

Я глубоко убежден, что на современном этапе развития исторического процесса, при современной организации планетарного сообщества, основным направлением развития будет его движение по пути утверждения социально ориентированной либеральной экономики. Я об этом неоднократно писал* и обосновывал подобное утверждение особенностями современного этапа научно-технического прогресса, развития производительных сил и действием «Вселенского Рынка», отбраковывающим в XX веке любые формы организации общества, развитие которых игнорирует возможность либерализации и социальной ориентации экономики.

_______________________________

* Моисеев Н.Н. Человек, среда, общество. — М.: Наука, 1982.

Моисеев Н.Н. Восхождение к разуму. — М.: ИздАТ, 1993.

Но такое утверждение может разве что объяснить разрушение системы, сложившейся в Восточной Европе и Советском Союзе, но вряд ли достаточно для интерпретации происходящего в настоящее время, а тем более, для предсказания возможных тенденций развития. Во всех бывших «социалистических» странах объявлен курс на либерализацию и утверждение системы свободного предпринимательства. Однако проводимые сверху реформы пока не дали ощутимого результата нигде — не только в России, но и в странах, раньше нас начавших процесс либерализации, в которых, к тому же, «этика протестантизма», если следовать терминологии Макса Вебера*, имеет определенные традиции.

_________________________________

* Вебер М. Протестанская этика. Ч. 1-3. — М, 1972-1973.

И в Польше, и в Венгрии, и в других странах происходит спад промышленного производства, снижается жизненный уровень, растет безработица и социальная напряженность.

Это связано, конечно, и со многими объективными причинами — разрушением установившихся межстрановых отношений, отсутствием необходимой финансовой инфраструктуры, разрушением традиционной производственной кооперации, отсутствием подготовленного персонала для управления экономикой в рыночных условиях и многими другими причинами. Но немаловажным обстоятельством является и то, что в течение жизни двух-трех поколений у людей выработалась привычка и склонность жить в условиях гарантированной стабильности — гарантированной работы, гарантированного медицинского обслуживания и т.д. Такая ситуация оказалась привлекательной для многих лиц наемного труда, тем более, что они еще и составляли «привилегированное сословие».

Тем не менее, во всех бывших социалистических странах либерализация уже началась и обратного хода нет и не может быть. Такое утверждение, однако, несет еще очень немного информации. Всех волнует — сколько времени будет длиться процесс перехода к либеральной экономике, какой сложится в конце концов эта самая «либеральная экономика», каково будет место человека в этой экономике? На подобные вопросы у нас пока ответов нет!

Одно ясно — она не будет копией западных образцов, и сказать сейчас, какой она сложится в Венгрии, на Украине, а тем более в России, еще очень трудно — почти невозможно! Неудачи преследовали перестройку во всех соцстранах — неудачи в том смысле, что желаемый образец западного благополучия не достигался за обозримое время. Теперь уже можно думать, что он и не получится в рафинированном западногерманском или американском виде. Очень важно понять, почему даже в таких «квазизападных странах» (странах, которым очень хочется быть «западными»), как Польша или Венгрия, не работают в полную силу традиционные ценности Запада.

Я убежден — повторю это еще раз: «социалистические ценности», о которых говорилось выше, а особенно гарантированная работа без большого напряжения, стали весьма привлекательными для очень широких слоев населения. Они уже вошли в сознание людей и будут рождать разнообразную оппозицию начавшимся процессам интенсификации рыночных механизмов. Да, мы идем к либеральной экономике. Она будет похожей на известные образцы — но только похожей, а на деле окажется иной, как иной она оказалась не только в Японии, но и в других быстро прогрессирующих странах Тихоокеанского региона, сумевших даже избежать этапа первоначального накопления в его европейском обличье. Понять, какие могут возникнуть формы либеральной экономики на месте социалистического хозяйства России, очень непросто — для этого, во всяком случае, необходимы тщательные социологические исследования как база для последующего прогностического анализа вариантов возможного развития.

К сожалению, сегодня у нас не существует удовлетворительного научного фундамента, объединяющего социологические и экономические исследования, и нам не на что опереться. Вот почему следует с большой осторожностью делать какие-либо категорические утверждения.