Глава 1. Обезьяна видит, обезьяна делает

Введение

 

В полумраке был трудно понять, что за два темных пятна появились на дороге. Возвращаясь домой после соревнований пастушьих собак, я мчалась по шоссе со скоростью 70 миль в час, пристроившись между фургоном и трейлером. Но когда темные силуэты приблизились, мое состояние умиротворенности испарилось. Это были собаки. Живые собаки, по крайней мере, на тот момент. Словно появившись из диснеевского фильма, старый золотистый ретривер и подросток метис австралийской пастушьей собаки, бродили туда-сюда по шоссе, не осознавая опасности. Несколько лет назад мне пришлось наблюдать, как собака была сбита машиной ударом в голову, и я многое бы отдала, лишь бы стереть эту картину из памяти. Казалось неизбежным, что увиденное повторится.

Я выехала из своего ряда и встала за грузовиком. Мои друзья, возвращавшиеся с того же состязания, ехали прямо передо мной. Они тоже увидели собак. Мы обменялись полными ужасами взглядами и помчались назад — навстречу потоку машин по нашей полосе — по направлению к собакам, которые пересекали полосы движения, как реку во время наводнения. Животные выглядели дружелюбными, привыкшими к общению с людьми. Возможно, они были даже рады увидеть нечто с ногами, а не с колесами. Движение машин по всем четырем полосам было стремительным. Видимость плохая. Шум от машин оглушительным — никаких шансов, что собаки смогут услышать наши голоса. В самое неподходящее время собаки стали поперек перебегать дорогу, направляясь к нам. Мы выбросили руки перед собой, как регулировщики движения, и подались вперед телами, чтобы остановить их. Они остановились — за секунду до того, как грузовик с пивной цистерной должен был их сбить. В какой-то момент мы остолбенели от ужаса. Нас словно придавил груз ответственности: делать только верные шаги или, иными словами, вмешиваться в ситуацию так, чтобы это спасло жизнь животных, а не спровоцировало их смерть.

В следующий раз мы «позвали» собак в промежутке между движением машин, нагибаясь как будто бы для игры и отворачиваясь телом для того, чтобы побудить их подойти к нам. Затем, как только машины следующего потока появились из-за пригорка, мы снова повернулись к собакам и остановили их подобно регулировщикам движения. В противном случае — я была уверена — стремительно мчащиеся машины задавили бы собак. Этот немой танец жизни и смерти продолжился: наши тела, поворачивающиеся назад и вперед — наш единственный способ общения сквозь рев движущихся машин. Казалось, все это происходит со скоростью света: не осознающие опасности собаки направляются к нам, затем останавливаются, потом снова идут к нам, как только мы сами изменяем положение собственных тел, чтобы провести их через поток машин.

Но этого вкупе с везением оказалось достаточно. С помощью только лишь подачи тела вперед с вытянутыми перед собой руками мы могли остановить собак, а смещаясь назад и отворачиваясь, мы могли побудить их двигаться по направлению к нам. Никаких поводков, никаких ошейников, никаких иных возможностей для управления. Просто наше тело говорит собакам — «подойди» или «остановись» — посредством поворота туловища.

Я до сих пор не могу понять, как это им удалось. Но они смогли. До конца жизни буду благодарна тому, что собака так хорошо реагирует на правильные визуальные сигналы.

 

Все собаки потрясающи в восприятии наших мельчайших движений, и они думают, что каждое из таких движений что-нибудь да означает. Но ведь так считаем и мы, когда задумываемся об этом. Помните тот небольшой поворот головы, который захватывал ваше внимание во время свидания? Подумайте, как незначительно должны раздвинуться губы, чтобы приветливая улыбка сменилась ухмылкой? Насколько должна подняться бровь, чтобы изменить свое послание, читаемое нами на лице — на пару миллиметров.

Может, вы думаете, что мы автоматически распространяем эту общеизвестную истину на наше общение с собаками? Увы, это не так. Зачастую мы не осознаем того, какие движения совершаем в непосредственной близости от наших собак. Похоже, это характерное свойство человеческой натуры: не знать того, что мы делаем со своим телом, не отдавать себе отчет в том, где наши руки или в том, что прямо сейчас мы наклонили голову. Мы посылаем случайные сигналы, точно испорченный светофор, в то время как наши собаки озадаченно за этим наблюдают, вращая по кругу глаза, как псы из мультфильмов для детей.

Эти визуальные сигналы, подобно всем другим нашим действиям, оказывают глубокое влияние на то, что делают наши собаки. Что из себя представляют собаки, и как они себя ведут, определяется тем, что представляем из себя мы, люди, и как мы сами себя ведем. Домашние собаки по определению делят свою жизнь с представителями иного вида — с нами. И потому эта книга для любителей собак, но это не только книга о собаках. Это также книга о людях. Это книга о том, насколько мы одинаковы с нашими собаками и насколько мы отличаемся от них.

Наш вид имеет так много общего с собаками. Если принять во внимание широкий спектр всего животного мира — от жуков до медведей, — то у людей и собак больше сходства, чем различий. Подобно собакам мы вырабатываем молоко для наших младенцев и растим их в «стае». Наши дети должны многому учиться, пока подрастают; мы охотимся сообща, мы даже взрослыми играем в дурашливые игры; мы храпим; мы почесываемся, потягиваемся и зеваем в разгар солнечного дня. Посмотрите, что сказала о людях и собаках новозеландская поэтесса Пэм Браун в книге “Bond for Life”:

 

«Человечество так привязано к собакам потому, что они так похожи на нас — неуклюжие, ласковые, смущающиеся, легко разочаровывающиеся, стремящиеся к развлечениям, благодарные за доброту и минимальное внимание».

 

Это сходство позволяет представителям двух разных видов сосуществовать в непосредственной близости, делить друг с другом еду, отдых и даже совместно вынашивать потомство[1]. Многие животные живут бок о бок с другими. Но степень нашей связи с собаками особенно высока. Большинство из нас тренируется со своими собаками, играет с ними, ест в то же время, что и они (и иногда ту же самую пищу), и спит с ними. Работа некоторых из нас до сих пор зависит от собак. Разводящие овец фермеры Вайоминга и специализирующиеся на молочных продуктах фермеры Висконсина нуждаются в собаках не меньше, а то и больше, чем в сельскохозяйственных машинах или высокотехнологичных системах по раздаче кормов. Мы знаем, что собаки обогащают жизнь многих из нас, даря комфорт и радость миллионам людей. Исследования показывают, что они даже снижают вероятность повторного инфаркта миокарда. Нет, недаром мы взваливаем на себя проблемы с линькой, лаем, необходимостью таскать на прогулки совок для уборки экскрементов.

И посмотрите, что мы сделали для собак. Canis lupus familiaris, домашняя собака, на данный момент одно из самых успешных млекопитающих на Земле. И это благодаря тому, что ее судьба связана с нашей. Число собак на планете оценивается приблизительно в 400 миллионов. Многие американские собаки питаются экологически чистыми, натуральными продуктами, посещают собачьих мануальных терапевтов и собачьи центры досуга, сгрызают игрушек на миллионы долларов. Определенно, это успешный вид.

Но между нами имеются и различия. Мы, люди, не получаем удовольствия, валяясь в коровьих лепешках. Обычно мы не поедаем плаценты наших новорожденных. Мы, к счастью, не приветствуем сородичей, обнюхивая задницу друг друга. В то время как собаки живут в мире запахов, мы считаем себя химически неграмотными от природы. Отчасти по причине этих различий люди и собаки часто неправильно понимают друг друга Последствия проявляются в диапазоне от несколько раздражающих до жизненно опасных. В определенной степени это происходит из-за того, что владелец собаки не понимает ее поведение и то, как животные обучаются. Вот почему я поддерживаю всех любителей собак в их стремлении читать больше хороших книг по тренировке. Тренировка собак, оказывается, не столь интуитивно очевидна, но чем глубже человек изучает это дело, тем легче и интереснее оно становится.

Однако это недопонимание в процессе общения происходит не только из-за отсутствия знаний по тренировке собак, но и из-за фундаментальных различий между поведением обоих видов. В конце концов, собаки не единственные животные в этих взаимоотношениях. Мы, люди, на другом конце поводка, тоже животные — с собственным биологическим багажом поведения, который прибыл вместе с нами из путешествия на поезде эволюции. Ни мы, ни собаки не подходим к процессу тренировки с чистого листа. Как собаки, так и любители собак сформированы различной эволюционной историей, и то, что каждый из нас привносит во взаимоотношения друг с другом, начинается с наследства нашей естественной истории. Хотя наше сходство создает замечательную связь, каждый из нас говорит на своем родном языке, и многое теряется при переводе.

Собаки относятся к семейству псовых, включающему также волков, лисиц и койотов. Генетически собаки — просто-напросто волки. У тех и других так много общего в ДНК, что их почти невозможно отличить генетически. Волки и собаки свободно скрещиваются, и их потомки так же способны к размножению, как и родители[2]. Изучая поведение волков, мы узнаем, что хотят сказать собаки, когда прижимают уши или лижут наши лица. Волки и собаки общаются с членами своей стаи посредством того же самого набора поз, передающих подчинение, уверенность или угрозу. Если бы вам довелось увидеть волка или собаку, которые, замерев, низко рычат и смотрят прямо в ваши глаза, вы бы справедливо заключили, что каждое из животных посылает один и тот же сигнал. Итак, собаки в определенном смысле — волки, и изучая волка и его стаю, можно многое узнать о собаке.

Но в другой своей ипостаси — и очень важной — собаки совсем не волки. Домашние собаки не так боязливы, как волки, они менее агрессивны, менее склонны к бродяжничеству и намного лучше поддаются дрессировке. Много ли вы видели людей, сгоняющих овец при помощи помеси волка с собакой? Примите на веру мнение биолога: это не привело бы ни к чему хорошему. На самом деле собаки ведут себя преимущественно, как волки, не достигшие взрослого возраста: волки-питеры-пэны, которые так никогда и не повзрослели. В пятой главе мы поговорим о том, как такое могло произойти. К сожалению, в последние несколько десятилетий популярные представления о волках и собаках чрезмерно упростили проблему их сходства Возможно, это и побудило Раймонда и Лору Коппингеров подчеркнуть различие между собаками и волками в книге «Собаки». В предисловии они пишут: «Собаки вполне могут состоять в близком родстве с волками, но это не означает, что они ведут себя, как волки. Люди находятся в близком родстве с шимпанзе, но это не делает нас подвидом шимпанзе, равно как и не означает, что мы ведем себя, как шимпанзе».

Это напоминает мне известную альтернативу описания стакана: он либо наполовину пуст, либо наполовину полон. Каждое из наблюдений верно, но отражает различные точки зрения. Я лично убеждена в необходимости каждой из них, и потому хочу подчеркнуть, как важно обратить внимание на то, что объединяет и отличает волков и собак. Это справедливо и в отношении нашего собственного поведения. Мы действительно по многим показателям ведем себя, как шимпанзе, зато по многим другим — нет.

На протяжении ряда лет ученые плодотворно «сравнивали и противопоставляли» поведение людей и иных приматов. Всюду — от популярных книг вроде “The Naked Аре” и “The Third Chimpanzee” до научных монографий в духе “Tools, Language, and Cognition in Human Evolution” [3] — ученые на протяжении многих десятилетий смотрели на людей как на приматов. Это ключевой момент в таких дисциплинах, как физическая и культурная антропология, этология и сравнительная психология. И не только в академической науке: племя Оуби из Республики Кот-д’Ивуар рассматривает людей и шимпанзе как потомков двух братьев, а значит, как кузенов. Не слишком плохая биологическая аналогия, особенно с учетом того, что у людей и шимпанзе около 98% общих генов. По иронии судьбы племя считает, что отцом человечества был красивый брат, а родоначальником шимпанзе — умный.

Мы можем многому научиться, посмотрев на себя как на чувствительных, любящих игры, склонных к драматизации приматов. Собственно, мы такие и есть. Мы можем быть уникальными животными, как минимум, с изумительными интеллектуальными возможностями. Но все равно мы связаны многими законами природы. Наш вид и такие близкие нам виды, как шимпанзе, бонобо[4], гориллы и павианы, унаследовали определенные поведенческие склонности. Да, шимпанзе и бонобо не строят стадионов, не используют самоклеющиеся памятки и не пишут книг о самих себе. Но при всех наших различиях, мы больше похожи, чем непохожи. Например, между шимпанзе, бонобо и людьми есть поразительное сходство в позах и жестах. Все они общаются с родственниками, используя поцелуи, объятия и даже рукопожатия.

Имея в виду наше наследие приматов, я не собираюсь умалять уникальный статус человека. Мы уникальны. Настолько, что имеет смысл вести речь о «людях и животных» вместо того, чтобы говорить о «людях и других животных». Неважно, считаете ли вы, что причина тому — Бог или естественный отбор (или то и другое вместе), — мы настолько отличаемся от всех остальных животных, что заслуживаем право находиться в собственной категории. Но, отличаясь от остальных настолько, насколько есть, мы, тем не менее, существенно связаны с другими животными. Чем больше мы узнаем о биологии, тем более очевидным становится то, насколько мы в действительности близки другим видам. Мы настолько близки к шимпанзе, бонобо и гориллам, что некоторые систематики изменили классификацию, определив всех нас в единое подсемейство — Homininae. Шимпанзе, бонобо и люди, являясь родственными друг другу приматами, — это умные животные со сложными социальными связями, длительными сроками обучения и развития потомства, требующими огромных родительских вложений, и склонные вести себя схожим образом в определенных ситуациях даже тогда, когда мы, люди, этого не осознаем. Например, все три вида имеют обыкновение демонстрировать одни и те же выражения при волнении, использовать громкие звуки, чтобы произвести впечатление на других, и отшвыривают все, что бы ни держали в лапах, когда расстроены. Такое поведение оказывает не малое влияние на наше взаимодействие с собаками, которые, хотя иногда лают и рычат, общаются преимущественно посредством визуальных сигналов, становятся скорее спокойными, чем шумными, чтобы произвести впечатление на других, и слишком сосредоточены на использовании лап для опоры, чтобы делать ими еще что-нибудь.

Есть немало примеров того, как это унаследованное поведение может создавать трудности в наших взаимоотношениях с собаками. Например, мы, люди, любим обниматься. В литературе о приматах это носит название вентрально-вентральный контакт. И шимпанзе, и бонобо тоже любят это. Родители обнимают своих детей, а дети обнимают родителей. Подростки шимпанзе обнимают друг друга, и то же самое делают взрослые шимпанзе, когда улаживают конфликт. Гориллы-мамы и их дети — большие любители обниматься. Я никогда не забуду рассказ биолога Эми Ведер, как она вошла в хижину, в которой детеныш гориллы в ужасе забился в задний угол[5]. Эмми, наблюдавшая горилл годами, идеально воспроизвела звук отрыжки, который гориллы используют для приветствия. Испуганный больной детеныш прополз через комнату, взобрался Эмми на грудь и обнял ее своими длинными руками за туловище. Как потерянному ребенку было естественно обнять свою мать, так и горилле было естественно обнять Эмми, а Эмми обнять ее. Стремление обнять что-то, что мы любим или о чем заботимся, непреодолимо сильно. Попытайтесь убедить девочку-подростка или четырехгодовалого ребенка не обнимать любимую собаку. Как же!

Но собаки не обнимаются. Вообразите двух собак, стоящих на задних лапах, обхватив друг друга передними лапами и прижимающихся мордами и грудью. Наверное, вы не часто видели такое на собачьих площадках. Собаки так же общительны, как и мы: настоящие светские девицы, нормальная жизнь которых невозможна без множества социальных контактов. Но они не обнимаются. Они могут потрогать другую собаку лапой в качестве приглашения поиграть, они могут положить лапу на плечи другой собаки в качестве демонстрации социального статуса, но они не обнимаются. И зачастую недружественно реагируют на подобные попытки со стороны людей. Ваша собственная собака может благожелательно это снести, но я видела сотни собак, которые рычали или кусались, когда кто-либо их обнимал.

Я видела всех этих рычащих собак по той причине, что я специалист по поведению животных — зоопсихолог и консультирую по серьезным проблемам поведения домашних животных. Мой научно-образовательный багаж[6] и приобретенный практический опыт с людьми и собаками привели меня ко взглядам, которые я представляю в этой книге. Для своей диссертации я записывала и изучала звуки, используемые носителями различных культур и языков в общении с рабочими животными. В этом смысле я изучала наш собственный вид так, как изучают любой другой вид животных, беспристрастно записывая и анализируя звуки, издаваемые тренерами животных и хендлерами. Точно так же изучают тоны птичьих песен другие ученые. Такой подход, равно как и длительная тренировка в детальном наблюдении и описании поведения, привели к тому, что я стала обращать такое же внимание на собственное поведение, как и на поведение собак. Преподавание биологии и философии взаимоотношений человека и животного в Университете Висконсина-Мэдисона и участие в качестве ведущей в национальном ток-шоу по поведению животных и советам по уходу за ними “Calling All Pets” постоянно напоминают мне о том, насколько важны наши отношения с другими животными, и в то же время насколько часто наши обезьяньи наклонности создают нам проблемы.

Не менее важно, что мой опыт тренера собак[7], заводчицы и тренера рабочих бордер-колли, участницы соревнований пастушьих собак и сходящей с ума по своим питомцам хозяйки постоянно напоминает мне, как легко мы, люди, допускаем ошибки в общении со своими собаками.

Некоторые истории в этой книге — о моих четырех собаках и нашей общей жизни на маленькой ферме в Висконсине. Другие истории взяты из моих консультаций с обеспокоенными владельцами собак. Я не была удивлена, когда люди начали приходить с серьезными проблемами, часто связанными с агрессией у собак. Когда ты сертифицированный зоопсихолог, специализирующийся на агрессии, на тебя нередко смотрят, как на «последнюю надежду», и ты выслушиваешь драматические истории и встречаешь тяжело травмированных собак. Я потеряла счет числу озлобленных, рычащих, скалящихся, готовых к нападению собак, которых приводили в мой кабинет. Годами я работала в условиях, когда одна маленькая ошибка могла обернуться для меня серьезным ранением. Хотя по-прежнему не могу сказать, что привыкла к этому (время от времени задаюсь вопросом: что, черт возьми, я делаю, зарабатывая на жизнь таким образом! ), я была к этому подготовлена. Невозможно жить с животными с острыми, как ножи, зубами и не сталкиваться время от времени с проблемами.

Хотя я знала, что придется работать с собаками, которые попали в беду из-за своих зубов, я не ожидала столкнуться с таким количеством эмоциональных страданий. Почти каждую неделю в своем кабинете я встречаюсь с одним-двумя хозяевами, чье сердце обливается кровью, когда речь заходит о возможной эвтаназии лучшего друга. «Должен ли я убить свою собаку? » Правда заключается в том, что поразительное число проблемных собак можно излечить полностью или сделать безопасно управляемыми, если у хозяев есть к этому способности, и они могут обеспечить подходящее окружение. Но вне зависимости от любых стараний хозяев некоторые собаки настолько травмированы психологически, что представляют собой высокую степень риска. Часть моей работы состоит в поднятии непростых вопросов о том, как сложно найти этический выход, защищая представителей своего собственного биологического вида, и не предавая при этом существо, чувствующее себя членом твоей семьи. Некоторые из этих случаев могли разорвать сердце. И они разорвали мое.

Удивительно, как часто подобные проблемы связаны в неменьшей степени с нашим поведением, а не с поведением собак. Не в том смысле, что хозяева были недостаточно ответственны или внимательны в уходе за собаками или во время тренировки. Здесь я имею в виду более глубокий уровень: уровень, на котором наши естественные проявления как приматов могут вызвать столь же естественные реакции у собак, при том что каждая из сторон думает, будто противоположная посылает определенные сигналы, которых она в действительности не посылает. Мне вспоминаются споры с представителями нашего собственного вида: наши голоса повышаются, пульс учащается, — пока мы внезапно не осознаем, что каждый из нас говорит о разных вещах, и предмет спора, в общем-то, отсутствует. Я уже упоминала, что наша склонность выражать любовь к собаке посредством объятий может привести нас обоих в трудную ситуацию. Собаки часто воспринимают объятия как агрессивные действия, и поэтому защищаются от этого «безумия» с помощью единственного средства, которым располагают, — зубов. Вот в какую ситуацию мы попадаем, всего лишь пытаясь сказать, что любим их.

Я ежедневно сталкиваюсь с подобным взаимным непониманием, когда люди приветствуют собак на улице. Мы, приматы, приветствуем движением головы при приближении, протягиваем свои передние лапы и вступаем в непосредственный фронтальный контакт. Эта привычка настолько сильна, что прохожий подходит к стоящей в напряженной позе и тихо рычащей собаке и наклоняется к ней невзирая на предупреждение ее хозяина: «Пожалуйста, не гладьте мою собаку. Она плохо относится к незнакомым». Мир полон несчастных владельцев собак, безуспешно пытающихся остановить других людей от естественных для тех поступков. Наша устойчивая манера приветствовать друг друга именно так, а не иначе, настолько сильна, что может затмить яркие сигналы «стоп».

Не все эти «трудности перевода» приводят к серьезным проблемам. Чаще мы просто ставим в тупик наших собак или подрываем собственные усилия по их тренировке. Мы приводим собак в замешательство, повторяя слова вне зависимости от того, что делают наши питомцы. Ведь именно такое поведение обыкновенно для шимпанзе и людей, когда они встревожены или возбуждены. Мы упускаем из вида визуальные сигналы, которые посылаем собакам, поскольку заняты составлением длинных предложений. Ведь речь так важна для нашего вида! Мы повышаем голос без всякой видимой причины и чуть что резко дергаем за поводок, когда расстроены, поскольку подобные наклонности присущи двуногим обезьянам.

Концентрация на поведении тех, кто на нашем конце поводка, — не новая концепция в тренировке собак. На самом деле большинство профессиональных тренеров собак тратят очень мало времени на работу с собаками: большая его часть уходит на тренировку людей. Поверьте мне, мы не самый простой вид для тренировки. Задержитесь ненадолго после занятий в собачьей школе и послушайте, о чем говорят тренеры. Не всегда о вашей собаке. Вообще, один из немногих пунктов, на котором сойдется большая группа собачьих тренеров, состоит в том, что людей тренировать куда тяжелее, чем собак. Но не потому, что мы, люди, глупы, и не потому, что не мотивированы. Просто мы — это мы, и точно так же, как собаки жуют и лают по-собачьи, так и мы склонны делать то, что естественно для нас, даже тогда, когда это не идет нам на пользу.

Хорошие профессиональные тренеры собак отчасти хороши потому, что понимают собак, и то, как собаки обучаются. Но они хороши также и потому, что осведомлены о своем собственном поведении. Они научились приостанавливать некоторые из проявлений, свойственные нашему виду, но неправильно воспринимаемые собаками. Это, возможно, не приходит само собой, но в определенной степени это легко, и многому вы можете научиться, читая эту книгу. Постоянное осознание того, как мы ведем себя в глазах наших собак, требует — и еще как — определенных затрат энергии: это забота о том, что мы делаем, которой нам часто не достает. Но как только вы начнете обращать на это внимание, как только вы сконцентрируетесь на собственном поведении вместо поведения собаки, вы автоматически станете для нее понятнее и яснее.

Просто отвернувшись и отходя от собаки, вы можете значительно повысить шансы на то, что она подойдет на ваш зов. Изучение нескольких простых движений поможет вам научить собаку выполнять команды «место» и «лежать» вне зависимости от того, что происходит в комнате. Я не хочу создавать впечатление, что стать замечательным тренером собак легко — это совсем не просто. Я горжусь своими способностями в кинологии настолько, насколько своей докторской степенью, и это говорит о многом. Но кем бы вы ни были — профессиональным тренером собак или просто членом семьи, имеющим любимого питомца — вы можете улучшить взаимоотношения со своей собакой благодаря большей осведомленности о собственном поведении.

Каждый год в университете ко мне подходят несколько студентов, чтобы спросить, как им стать зоопсихологами. Некоторые из них рассказывают, что их интерес вызван главным образом огромной любовью к животным, и в итоге доходят до признания, что они на самом деле совсем не любят людей. Но мы, люди — неотъемлемая часть жизни домашних собак, и у нас не может быть полноценных отношений с домашней собакой без должного внимания к своему биологическому виду. Чем больше вы любите свою собаку, тем лучше вам необходимо понимать человеческое поведение. Хорошая новость с точки зрения биолога заключается в том, что наш вид столь же очарователен, сколь и любой другой. Я настолько же влюблена в Homo sapiens, насколько в Canis lupus familiaris, ибо даже когда мы, люди, идиоты, мы — интересные идиоты. Поэтому я призываю всех вас проявить по отношению к собственному виду такое же терпение и сочувствие, какое мы проявляем по отношению к собакам. В конце концов, собаки, очевидно, очень любят нас, а я, безусловно, считаюсь с их мнением.

 

Сходство, нас объединяющее, и различия, ставящие в тупик, — это благословение и проклятие в наших отношениях с собаками. Понимание этих совпадений и различий было благословлением на шоссе в тот вечер. После того как собаки успешно преодолели полосы дорожного движения, мы вцепились в их ошейники мертвой хваткой, смеясь и плача от облегчения и выброса адреналина. Я позвонила со своего автомобильного телефона на номер ветеринарной клиники, который имелся на брелках у собак. По счастливой случайности ветеринар из клиники как раз в этот момент возвращался с молочной фермы по тому же шоссе, поэтому он подъехал раньше, чем через десять минут. В течение часа он доставил собак домой. Похоже, что юный метис хилера соблазнил пожилого ретривера на эту авантюру. На следующий день я позвонила владельцу собак, и мы оба рыдали: с горя, представляя, что могло бы произойти, и от радости, что все закончилось так, как закончилось.

Собаки живы, потому что нам повезло, потому что собачий ангел-хранитель смотрел в нашу сторону и потому, что мы знали о том, как влияет на собак наше поведение. Обращайте внимание на собственное поведение. Поверьте: ваша собака обращает на это внимание.

 

 

Глава 1. Обезьяна видит, обезьяна делает

 

 

О важности визуальных сигналов между людьми и собаками

 

Одно дело — зоопсихологу работать с агрессивными собаками в кабинете, другое — работать с ними на сцене на глазах у пары сотен людей. Во время частной консультации все ваше внимание приковано к собаке, но во время публичной демонстрации ваше внимание поделено между собакой и аудиторией. Важные сигналы могут длиться только десятую долю секунды и не превышать полсантиметра по размерам. Вы можете попасть в тяжелое положение, пытаясь одновременно уследить и за аудиторией, и за проблемной собакой.

Чувства, которые испытываешь, готовясь к выступлению с агрессивной собакой на сцене, можно сравнить с чувствами мотоциклиста-каскадера. Ты тщательно готовишься, чтобы все шансы были на твоей стороне. Ты хорошо высыпаешься ночью, ешь здоровую пищу и заранее тщательно опрашиваешь владельца собаки. Работаешь с хорошими, надежными людьми, на которых можно положиться. И затем несешься по трамплину, надеясь перепрыгнуть через ров.

Мастиф, с которым я работала на одном из семинаров, весил, должно быть, 90 килограммов, а его голова была размером с духовку. На протяжении нескольких последних месяцев он кидался на посторонних, пугая хозяев не меньше, чем их друзей. Постоянно подбрасывая лакомства, я приближалась к нему все ближе и ближе, одновременно комментируя аудитории свои действия. Уголками глаз я заметила, что мастиф выглядит расслабленным, ожидающим очередное лакомство, дышит нормально. Я переключила внимание на вопрос из аудитории, продолжая подбрасывать лакомства, и сделала один шаг ближе. Теперь я была всего в метре от него.

Глаза Доны предупредили меня. Я посмотрела на Дону Дафорд, мудрого и опытного тренера собак, и по ее взгляду поняла, что попала в неприятную ситуацию. Мастиф, стоявший совсем рядом, словно застыл. Я глянула в его сторону, но посмотрела ему прямо в глаза, пусть и на какую-то тысячную секунды — ошибка, к тому же глупая. Непосредственный контакт глазами с нервной собакой — ошибка начинающего, которую вы либо научитесь избегать, либо прощай профессия.

Пес взорвался, как паровая машина из зубов и мускулов, бросившись мне прямо в лицо. Его рычащий лай потряс здание. Я сделала то, что сделает каждый хорошо обученный профессионал в подобных обстоятельствах. Я отступила назад.

 

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: