Непроизвольное запоминание и деятельность

В зарубежной психологии, как мы уже отмечали, непро­извольное запоминание понималось как случайное запечатление объектов, которые, по выражению Майерса Шеллоу, входили в пределы внимания, когда оно было направлено на какие-то другие объекты. Такое понимание определило ме­тодический принцип большинства исследований, состоявших в том, чтобы максимально изолировать определенные объекты от деятельности испытуемых вызываемой конструкцией, ос­тавляя эти объекты только в поле восприятия, т.е. только в качестве фоновых раздражителей.

Мы исходили из того, что основная форма непроизвольного запоминания является продуктом целенаправленной деятель­ности. Другие формы этого вида запоминания — результаты иных форм активности субъекта.

Эти положения определили методику наших исследований для раскрытия закономерных связей и зависимостей непроизвольного запоминания от деятельности необходима не изоляция определенного материала от нее, а, наоборот, включение его в какую-либо деятельность, кроме мнемической какой является произвольное запоминание.

Первая задача такого изучения состояла в том, чтобы экспериментально доказать сам факт зависимости непроизвольного запоминания от деятельности человека. Для этого необходимо было так организовать деятельность испытуемых, чтобы один и тот же материал был в одном случае объектом, на который направлена их деятельность или который тесно связан с этой направленностью, а в другом — объектом, непосредственно не включенным в деятельность, но находящимся в поле восприятия испытуемых, действующим на их органы чувств.

С этой целью была разработана следующая методика исследования.

Материалом опытов были 15 карточек с изображением предмета на каждой из них. Двенадцать из этих предметов можно было расклассифицировать на следующие четыре груп­пы: 1) примус, чайник, кастрюля; 2) барабан, мяч, игрушечный медвежонок; 3) яблоко, груша, малина; 4) лошадь, собака, петух. Последние 3 карточки были различного содержания: ботинки, ружье, жук. Классификация предметов по их конкретным признакам давала возможность проводить опыты с этим материалом не только с учениками и взрослыми, но и с детьми дошкольного возраста.

Кроме изображения на каждой карточке в ее правом верх­нем углу была написана черной тушью цифра; цифры обо­значали такие числа: 1, 7, 10, 11, 16, 19, 23, 28, 34, 35, 39, 40, 42, 47, 50.

С описанным материалом были проведены следующие два опыта.

В первом опыте испытуемые действовали с предметами, изображенными на карточках. Это действие организовывалось в опыте по-разному с испытуемыми разного возраста. С до­школьниками опыт проводился в форме игры: эксперимен­татор условно обозначал на столе пространство для кухни, детской комнаты, сада и двора. Детям предлагалось разло­жить карточки по таким местам на столе, к которым они, по их мнению, больше всего подходили. Не подходящие к этим местам карточки они должны были положить около себя как «лишние». Имелось в виду, что в «кухню» дети положат примус, чайник, кастрюлю; в «детскую комнату» — барабан, мяч, медвежонка и т.д.

Ученикам и взрослым в этом опыте ставилась познава­тельная задача: разложить карточки на группы по содержа­нию изображенных на них предметов, а «лишние» отложить отдельно.

После раскладывания карточки убирались, а испытуемым предлагалось припомнить изображенные на них предметы и числа. Дошкольники воспроизводили только названия пред­метов.

Таким образом, в этом опыте испытуемые осуществляли познавательную деятельность или игровую деятельность по­знавательного характера, а не деятельность запоминания. В обоих случаях они действовали с предметами, изображен­ными на карточках: воспринимали, осмысливали их содер­жание, раскладывали по группам. Числа на карточках в этом опыте не входили в содержание задания, поэтому у испыту­емых не было необходимости проявлять по отношению к ним какую-либо специальную активность. Однако цифры на про­тяжении всего опыта находились в поле восприятия испы­туемых, они действовали на их органы чувств.

В соответствии с нашими предположениями в этом опыте предметы должны были запоминаться, а числа — нет.

Во втором опыте другим испытуемым давались те же 15 карточек, что и в первом опыте. Кроме того, им давался картонный щит, на котором были наклеены 15 белых квад­ратиков, по размеру равных карточкам; 12 квадратиков об­разовали на щите квадратную раму, а 3 были расположены в столбик (см. рис. 1).

До начала опыта на столе раскладывались карточки таким образом, чтобы наклеенные на них числа не создавали оп­ределенного порядка в своем расположении. На время, когда испытуемому излагалась инструкция опыта, карточки закры­вались. Перед испытуемым ставилась задача: накладывая в определенном порядке карточки на каждый белый квадратик, выложить из них рамку и столбик на щите. Карточки должны быть размещены так, чтобы наклеенные на них числа рас­положились по возрастающей величине. Результат правиль­ного выполнения задачи представлен на рис. 1.

Составление возрастающего числового ряда, заданный по­рядок выкладывания карточками рамки и столбика вынуждали испытуемого искать карточки с определенными числами, осмысливать числа, соотносить их между собой.

 

 

Для того, чтобы обеспечить серьезное отношение испытуемых к заданию, им говорилось, что в этом опыте будет проверяться их умение внимательно работать. Испытуемые предупреждались, что ошибки в расположении чисел будут фиксироваться и служить показателем степени их внимательности. С этой же целью испытуемому предлагалось проверить правильность выполнения им задачи: сложить в уме последние три числа, расположенные в столбик, и сравнить их сумму с названной экспериментатором до опыта суммой этих трех чисел.

Для испытуемых дошкольников в методику этого опыта были внесены следующие изменения. Вместо числа на каждой карточке был наклеен особый значок. Пятнадцать значков были составлены из сочетания трех форм (крестик, кружочек, палочка) и пяти различных цветов (красный, синий, черный, зеленый и желтый). Такие же значки были наклеены на каждом квадратике рамки и столбика. Карточки клались перед испытуемым так, чтобы расположение значков не создавало того порядка, в каком эти значки расположены на квадратиках рамки и столбика. Испытуемый должен был накладывать на каждый квадратик рамки и столбика ту карточку, на которой был такой же значок, что и на квадратике. Выкладывание карточками рамки и столбика прово­дилось в таком же порядке, как и в первом варианте мето­дики, поэтому и здесь у испытуемого создавалась необходи­мость поисков определенной карточки для каждого квадра­тика с соответствующим значком. После выполнения задания испытуемому предлагалось назвать предметы, изображенные на карточках.

Таким образом, и во втором опыте испытуемые осущест­вляли познавательную, а не мнемическую деятельность. Од­нако картинки и числа выступали здесь как бы в прямо противоположных ролях. В первом опыте предметом деятель­ности испытуемых были картинки, а числа были объектом только пассивного восприятия. Во втором опыте, наоборот: задача разложить числа по возрастающей величине делала их предметом деятельности, а картинки — только объектом пассивного восприятия. Поэтому мы вправе были ожидать прямо противоположных результатов: в первом опыте долж­ны были запомниться картинки, а во втором — числа.

Эта методика была приспособлена также для проведения группового эксперимента...

Индивидуальные эксперименты, охватившие 354 испыту­емых, проводились со средними и старшими дошкольниками, с младшими и средними школьниками и взрослыми.

Групповые опыты проводились с учениками II, III, IV, V, VI и VII классов и со студентами; в них участвовало 1212 испытуемых.

Как в индивидуальных, так и в групповых экспериментах мы имели дело с непроизвольным запоминанием. Содержание задач в первом и втором опытах носило познавательный, а не мнемический характер. Для того чтобы создать у испы­туемых впечатление, что наши опыты не имеют отношения к памяти, и предотвратить появление у них установки на запоминание, мы выдавали первый опыт за опыт по мыш­лению, направленный на проверку умений классифицировать, а второй — за опыт по проверке внимания.

Доказательством того, что нам удавалось достичь этой цели, служило то, что в обоих опытах предложение экспе­риментатора воспроизвести картинки и числа испытуемые воспринимали как полностью неожиданное для них. Это от­носилось и к объектам их деятельности, и особенно — к объектам их пассивного восприятия (чисел — в первом опыте и изображений предметов — во втором).

Показателями запоминания брали среднеарифметическое для каждой группы испытуемых. В надежности наших показателей нас убеждает крайне собранный характер статистических рядов по каждому опыту и каждой группе испытуемых, а также принципиальное совпадение показателей индивидуального эксперимента с показателями группового, полученными на большом количестве испытуемых.

Общие результаты опытов представлены: по индивидуальному эксперименту — в табл. 1, по групповому — в табл. 2.

Как в индивидуальных, так и в групповых экспериментах мы получили резкие различия в запоминании картинок и чисел в первом и втором опытах, причем во всех группах наших испытуемых. Например, в первом опыте у взрослых (индивидуальный эксперимент) показатель запоминания кар­тинок в 19 раз больше, чем чисел (13,2 и 0,7), а во второе опыте числа запоминались в 8 раз больше, чем картинка (10,2 и 1,3).

Эти различия по данным индивидуальных экспериментов представлены на рис. 2.

Чем же объяснить полученные различия в запоминании картинок и чисел?

Основное различие в условиях наших опытов заключалось в том, что в первом опыте предметом деятельности были картинки, а во втором — числа. Это и обусловило высокую продуктивность их запоминания, хотя предмет деятельности в этих опытах и сама деятельность были разными. Отсутствие целенаправленной деятельности по отношению к этим же объектам там, где они выступали в опытах в роли только фоновых раздражителей, привело к резкому снижению их запоминания.

Это различие обусловило резкое расхождение результатов запоминания. Значит, причиной высокой продуктивности за­поминания картинок в первом опыте и во втором является деятельность наших испытуемых по отношению к ним.

Таблица 1

Результаты запоминания в индивидуальных опытах

(в среднеарифметических)

 

Опыты	Объекты	Испытуемые
	запомина–	средн.	старш.	младш.	средн.	взрослые
	ния	Дошколь-ьь–-	дошколь-	школь-	школь-
		Ники	ники	ники	ники
1. Классифика-	предметы	9,6	11,1	13,0	13,4	13,2
ция предметов	числа	—	—	1,5	1Д	0,7
2. Составление	числа	—	—	9,9	10,3	10,2
числового ряда	предметы	—	3,1	2,5	1,3	1,3

 

Таблица 2

Результаты запоминания в групповых опытах

(в среднеарифметических)

 

		Испытуемые
	Опыты	Объекты		ученики	классов
	запомина-	II	III	IV	V	VI	VII	Взрос--
	ния							лые
1. Классифика-	предметы	10,3	10,6	11,6	12,8	12,9	13,0	13,2
ция предметов	числа	2,0	1,9	1,7	1,7	0,9	1,6	1,4
2. Составление	числа	9,0	10,1	10,5	11,5	11,9	12,0	12,0
числового ряда	предметы	3,1	2,7	2,3	2,5	2,2	2,0	1,1

Напрашивается и другое объяснение, кажущееся, на пер­вый взгляд, наиболее простым и очевидным. Можно сказать, что полученные различия в запоминании объясняются тем, что в одном случае испытуемые обращали внимание на кар­тинки и числа, а в другом — нет. Наши испытуемые, будучи заняты выполнением инструкции, действительно, как прави­ло, не обращали внимания в первом опыте на числа, а во втором — на картинки. Поэтому они особенно резко протес­товали против нашего требования вспомнить эти объекты: «Я имел дело с картинками, на числа же не обращал вни­мания», «Я совершенно не обращал внимания на картинки, а был занят числами»,— вот обычные ответы испытуемых.

Нет сомнения, что наличие или отсутствие внимания ис­пытуемых в наших опытах оказало свое влияние на полу­ченные различия в запоминании. Однако самим по себе вни­манием нельзя объяснить полученные нами факты. Несмотря на то что природа внимания до сих пор продолжает обсуж­даться в психологии2, одно является несомненным: его функ­цию и влияние на продуктивность деятельности человека нельзя рассматривать в отрыве от самой деятельности... Само внимание должно получить свое объяснение из содержания деятельности, из той роли, которую оно в ней выполняет, а не в качестве ее объяснительного принципа.

То, что объяснение полученных результатов ссылкой на внимание по меньшей мере недостаточно, ясно доказыва­ют фактические материалы специально поставленных нами опытов.

 

 

До начала опыта на столе раскладывались 15 картинок. Затем испытуемому последовательно предъявлялись другие 15 картинок. Каждую их предъявленных картинок испытуемый должен был положить на одну из картинок, находящихся на столе, так, чтобы название обеих начиналось с одинаковой буквы. Например: молоток-мяч, парта-паровоз и т.д. Таким образом испытуемый составлял 15 пар картинок.

Второй опыт проводился так же, как и первый, но пары картинок образовывались не по внешнему признаку, а по смысловому. Например: замок-ключ, арбуз-нож и пр. В обоих опытах мы имели дело с непроизвольным запоминанием, так как перед испытуемым не ставилась задача запомнить, и предложение вспомнить картинки для них было неожиданным.

Результаты запоминания в первом опыте оказались крайне незначительными, в несколько раз меньшими, чем во втором. В этих опытах ссылка на отсутствие внимания к картинкам фактически невозможна. Испытуемый не только видел картинки, но, как того требовала инструкция, произносил вслух их названия, для того чтобы выделить начальную букву соответствующего слова…

Итак, деятельность с объектами является основной при­чиной непроизвольного запоминания их. Это положение под­тверждается не только фактом высокой продуктивности за­поминания картинок и чисел там, где они были предметом деятельности испытуемых, но и плохим их запоминанием там, где они были только фоновыми раздражителями. Пос­леднее свидетельствует о том, что запоминание нельзя сводить к непосредственному запечатлению, т. е. к результату одно­стороннего воздействия предметов на органы чувств вне де­ятельности человека, направленной на эти предметы...

Вместе с тем мы не получили полного, абсолютного неза­поминания чисел в первом опыте и картинок во втором, хотя эти объекты в данных опытах не были предметом деятель­ности испытуемых, а выступали в качестве фоновых раздра­жителей.

Не противоречит ли это выдвинутому нами положению о том, что запоминание является продуктом деятельности, а не результатом непосредственного запечатления?..

Наблюдения за процессом выполнения испытуемыми за­дания, беседы с ними о том, как им удалось запомнить картинки во втором опыте и числа в первом, приводят нас к выводу, что запоминание в этих случаях всегда было свя­зано с тем или иным отвлечением от выполнения задания и тем самым с проявлением испытуемым определенного дейст­вия по отношению к ним. Часто это не осознавалось и самими испытуемыми. Чаще всего такого рода отвлечения были свя­заны с началом эксперимента, когда картинки открывались перед испытуемым, а он еще не вошел в ситуацию выпол­нения задания; вызывались они также перекладыванием кар­тинок при ошибках и другими причинами, которые не всегда можно было учесть.

С этими обстоятельствами связан и полученный нами в этих опытах очень устойчивый факт, кажущийся, на первый взгляд, парадоксальным. Там, где картинки и числа были предметом деятельности, достаточно закономерно выражена понятная тенденция постепенного увеличения показателей их запоминания с возрастом испытуемых. Показатели же запоминания фоновых раздражителей выражают прямо про­тивоположную тенденцию: не увеличиваются с возрастом, а уменьшаются. Наибольшие показатели запоминания карти­нок были получены у дошкольников (3,1), наименьшие — у взрослых (1,3); младшие школьники запомнили 1,5 числа, а взрослые — 0,7. В абсолютных числах эти различия невели­ки, но общая тенденция выражается довольно убедительно.

Объясняется этот факт особенностями деятельности младших испытуемых при выполнении задания. Наблюдатели показали, что младшие школьники и особенно дошкольники более медленно входили в ситуацию опыта; чаще, чем средние школьники и тем более взрослые, отвлекались другими раздражителями. Поэтому числа в первом опыте и картинки во втором привлекали их внимание и становились предметов каких-либо побочных действий...

Таким образом, отдельные факты запоминания фоновых раздражителей не только не противоречат, а подтверждают выдвинутое нами положение о том, что непроизвольное запоминание является продуктом деятельности, а не результатом непосредственного запечатления воздействующих объектов.

Нам представляется, что положение о несводимости запоминания к непосредственному запечатлению, зависимость иобусловленность егодеятельностью человека имеет важное значение не только для понимания процессов памяти. Оно имеет и более общее, принципиально теоретическое значение для понимания сущности психики, сознания.

Факты, полученные в наших опытах, и положение, из них вытекающее, не согласуются со всякого рода эпифеноменалистическими концепциями сознания. Любое психичес­кое образование — ощущение, представление и т.п. — явля­ется не результатом пассивного, зеркального отражения, пред­метов и их свойств, а результатом отражения, включенного в действенное, активное отношение субъекта к этим предме­там и их свойствам. Субъект отражает действительность и присваивает любое отражение действительности как субъект действия, а не субъект пассивного созерцания.

Полученные факты обнаруживают полную несостоятель­ность старой ассоциативной психологии с ее мехническим и идеалистическим пониманием процесса образования ассоциа­ций. В обоих случаях запоминание трактовалось как непо­средственное запечатление одновременно воздействующих предметов, вне учета действительной работы мозга, реализу­ющего определенную деятельность человека по отношению к этим предметам...

В описанных опытах мы получили факты, характеризую­щие две формы непроизвольного запоминания. Первая из них является продуктом целенаправленной деятельности. Сюда относятся факты запоминания картинок в процессе их классификации (первый опыт) и чисел при составлении испытуемыми числового ряда (второй опыт). Вторая форма является продуктом разнообразных ориентировочных реак­ций, вызывавшихся этими же объектами как фоновыми раз­дражителями. Эти реакции непосредственно не связаны с предметом целенаправленной деятельности. Сюда относятся единичные факты запоминания картинок во втором опыте и чисел в первом, где они выступали в качестве фоновых раздражителей.

Последняя форма непроизвольного запоминания и была предметом многих исследований в зарубежной психологии. Такое запоминание получило название «случайного» запоми­нания. В действительности и такое запоминание по своей природе не является случайным, на что указывают и зару­бежные психологи, особенно в исследованиях последнего вре­мени.

Большой ошибкой многих зарубежных психологов было то, что таким случайным запоминанием они пытались ис­черпать все непроизвольное запоминание. В связи с этим оно получило преимущественно отрицательную характеристику. Между тем как случайное запоминание составляет лишь одну, причем неосновную, форму непроизвольного запоминания.

Целенаправленная деятельность занимает основное место в жизни не только человека, но и животного. Поэтому не­произвольное запоминание, являющееся продуктом такой де­ятельности, и является основной, наиболее жизненно значи­мой его формой.

Изучение его закономерностей представляет в связи с этим особенно большой теоретический и практический интерес.

 

1 См.: Д. Норман. Память и научение.- М., 1985.

2 Эсхил. Прикованный Прометей.

3 Janet P. L'evolution de la memoire et de la notion du temps. – Paris, 1928.– Р.262.

4 Весьма любопытный пример употребления в качестве мнемотехнического средства пальцев руки мы находим у Ливингстона. В одном из африканских племен (у вакопаиков) у знатных людей существовал обычай при встрече с незнакомыми лицами объявлять им через посредство своего слуги о своем происхождении. Так как их родословная сообщалась с весьма большими подробностями, то слуга, перечисляя генеалогические факты, относящиеся к его хозяину, перебирал при этом пальцы своих рук (Livingstone D. Exploration dans l'interieur de l'Afrique, Australe.– Paris, 1859.– Р.19).

 

5 См.: Тейлор Э.Б. Первобытная культура. Спб., 1896. Приводимый рисунок заимствован из книги: Thurnwald R. Psychologie des primitiven Menschen. Handbuch der vergleichenden Psychologie.– München, 1922.

 

6 Foucault M. Sur la fixation des images // Journal de Psychologie. – 1924.– № 6.

 

7 Для вычисления медиан мы пользовались обычной формулой: Med = г + (b - а) / (2m).

 

2 См.: Гальперин П. Я. К проблеме внимания // Доклады АПН РСФСР– 1958. – № 3.

12	Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: