Б. Синхронистический подход: теория судебного плюрализма

Мы уже рассмотрели теории юридического плюрализма. Теория судебного плюрализма является их продолжением. Если различные социальные группы порождают свое собственное право, они располагают при этом инстанциями, способными его санкционировать; если данный процесс осуществляется параллельно с государственной судебной системой, речь идет о внегосударствен-ном судебном плюрализме. Но государство, со своей стороны, в рамках своей судебной системы пользуется плюралистическими

Рулан Н. Юридическая антропология. – М.: Издательство НОРМА, 2000. С. 278

методами, которые вовсе не противоречат его стремлению сохранить монополию в правосудии: таким образом, в данном случае приходится говорить о государственном судебном плюрализме. Мы по очереди рассмотрим эти два понятия.

Внегосударственный судебный плюрализм. О нем, в частности, подробно писали два автора: Дж. Гриффите[164] и Ж. Г. Белле. Анализируя роль, которую играет структура отношений между сторонами, Дж. Гриффите настаивает на соответствии их различным социальным слоям и руководствуется теорией полуавтономных социальных полей С. Фолк Мура, особенно подчеркивая тот факт, что чем выше находится сторона по отношению к другой в иерархии экономического положения, тем сильнее в ней тенденция к использованию категории принуждения, и наоборот.

В свою очередь, Ж. Г. Белле подчеркивает, что в большинстве случаев государство не рассматривает внегосударственные судебные инстанции как соперников и не препятствует их деятельности.

Внегосударственные судебные инстанции, отвергаемые государством: государство противостоит им, либо игнорируя их в своей системе позитивного права, либо налагая на них санкции посредством того же позитивного права. К этой первой категории принадлежат: народное правосудие неорганизованных коллективов, возникающее, как правило, в период гражданской войны, внутреннее правосудие маргинальных групп и групп правонарушителей.

Внегосударственные судебные инстанции, допускаемые государством. Государство (по крайней мере либеральное) считает, что не в его интересах постоянно вмешиваться в деятельность этих инстанций, и предоставляет им возможность существовать в автономном режиме, оставляя за собой право вмешательства в случае необходимости. К этой второй категории принадлежат: правосудие первичных групп (нуклеарная семья, в дела которой государство вмешивается лишь в том случае, если она распадается; группы молодежи, не преступающие закон, которые повинуются своим лидерам в рамках собственних правил); дисциплинарная юстиция групп и ассоциаций[165] (политических партий, профсоюзов, благотворительных обществ и т.д.), в полной мере использующая категорию договора (предпочтение моральных санкций, временный и окончательный остракизм, отсутствие способа насильственного осуществления постановлений, гласность процедуры, слабая степень нормативизации); юстиция бюрократических организаций (предприятий, церкви).

Раздел 3. Категория договора и категория принуждения279

Внегосударственные судебные инстанции, в известных случаях поощряемые государством: речь идет в основном о правосудии некоторых общностей (общин, коллективов), например, городских культурных и этнических общин. Государство может в известных случаях покровительствовать их правосудию, если оно более эффективно, чем его собственное, и разгружает государственные суды; государство предоставляет также довольно широкую автономию обществам коммерсантов, если они поддерживают его.

Таким образом, внегосударственные судебные инстанции весьма разнообразны и регулируют важные стороны социальной жизни, несмотря на то, что в учебниках права им отводится очень скромное место.

Государственный судебный плюрализм. Категория принуждения соответствует государственной юстиции, выражением которой является суд как в области административного, так и гражданского и уголовного права: речь при этом идет о «легализованной» юстиции. Категория договора соответствует тем формам государственной юстиции, в которых договор, обдумывание, соглашение, посредничество, устный характер процедур предпочитаются суду: в этом случае можно говорить о «делегализованной» юстиции. Последняя действует, например, в некоторых случаях при урегулировании конфликтов в отношениях супругов (развод по совместной просьбе супругов), но она часто соответствует факту существования отдельных социальных групп, чье положение в социальной иерархии весьма различно.

Одни из них занимают, как правило, самое низкое положение. Мы видели, что нижестоящие судебные инстанции часто прибегают к категории договора: при этом незначительное количество дел свидетельствует о том, что в них были задействованы наименее защищенные социальные слои. Другие юрисдикции, в частности, по делам несовершеннолетних, также имеют приверженность к категории договора, а известно, что молодые правонарушители в большинстве своем являются именно несовершеннолетними. И, наоборот, легализованная юстиция, более дорогостоящая и, в конечном счете, более труднодоступная, осуществляемая более высокими судебными инстанциями, имеет отношение главным образом к членам социальных групп, находящихся на высших ступенях социальной лестницы. Другими словами, различие между легализованной и делегализованной юстицией состоит в том, что первая занимается по преимуществу делами привилегированных слоев, которым она и предоставляет определенные гарантии. Тем не менее, делегализованная юстиция не может быть в целом названа

Рулан Н. Юридическая антропология. – М.: Издательство НОРМА, 2000. С. 280

«юстицией слабых», так как иногда она регулирует конфликты в среде имущих или иным способом затрагивает их: можно вспомнить о юрисдикции членов примирительных комиссий (экспертов), перед которыми противостоят друг другу предприниматель и профсоюз; о коммерческих судах, регулирующих конфликты в этой области «гибким» способом.

В том и в другом случае категория договора, которой оперирует делегализованная юстиция, соответствует интересам государства (т.е. тех социальных групп, которые его по преимуществу поддерживают) – независимо от того, переносится ли при этом часть менее значительных дел в судебные ведомства второстепенного ранга или посредством учреждения специализированных юрисдикции лицам, играющим ведущую роль в экономике, предоставляется привилегия самостоятельно регулировать, свои разногласия. В обоих случаях кодексы переходят из разряда высших охраняющих божеств в ранг простых «охранников».

Заключение: государство и судебный плюрализм. Теперь мы можем ответить на поставленные выше вопросы. Государство допускает или поощряет существование значительного числа альтернативных процедур, так как они снимают с него часть функций, однако при этом государство оставляет за собой право контроля за этими процедурами, в частности, посредством апелляции в свои судебные ведомства. Второстепенный характер рассматриваемых в рамках альтернативной юстиции дел свидетельствует о том, что на первом этапе, как правило, категории договора отдается предпочтение перед категорией принуждения: таким способом можно с большей эффективностью и с меньшими затратами урегулировать значительное число конфликтов. В этом смысле есть основания говорить скорее об альтернативных процедурах, чем об альтернативной юстиции.

С другой стороны, необходимо порвать со старыми концепциями эволюционизма: формы «делегализованной» юстиции не являются «пережитками» или «временными признаками» «частной юстиции», которая, как принято считать, царила в прошлом, в архаических обществах. Действительно, некоторые аналогии существуют: они коренятся в тех механизмах, которые вновь изобретает наше современное общество, когда оно приходит к выводу, что определенное число дел может быть лучше решено в рамках категории договора, нежели категории принуждения. В этом смысле данные, накопленные юридической этнологией на материале традиционных обществ, позволяют нам лучше понять действие этих механизмов. Но сделать на основа-

Рулан Н. Юридическая антропология. – М.: Издательство НОРМА, 2000. С. 281

нии этого сходства вывод об идентичности самих систем означало бы совершить ошибку, так как современные общества более гетерогенны, чем традиционные, что проявляется в их разделении на социальные классы, и более подчинены господствующей воле современного государства: делегализованная юстиция представляет собой одну из моделей соревнования между государством и обществом как совокупностью составляющих это общество социальных групп.

В то Же время мы видели, что в традиционных обществах значение категории договора совсем иное: господствуя в первобытных и полупервобытных обществах, она олицетворяет стремление этих обществ предохранить себя от социального разделения. В современном же обществе эта категория является техническим средством управления этим разделением. Категория принуждения не сменяет категорию договора в хронологическом порядке. Категория договора преобладает не только в традиционных, но, возможно, и в современных обществах, если учесть тот факт, что большинство дел решается государственными или внегосударственными инстанциями в рамках делегализованной юстиции. Нам трудно осознать это, так как видимость, создаваемая официальным правом, обманчива: учебники создают иллюзию, будто мы живем под властью категории принуждения. Если при этом государство стремится завуалировать значение категории договора, то это происходит не потому, что оно видит в ней непременно противника (в большинстве случаев оно использует ее в своих целях), а, скорее, потому, что институциональная значимость категории принуждения лучше соответствует тем «монархическим» представлениям о государстве, которые оно стремится внушить о себе тем, кто должны ему подчиняться.

Этот анализ, на первый взгляд, дает удивительные результаты. Но изучение опыта «неформальной юстиции» в США подтверждает их.