Пограничные сооружения Домициана

Они засвидетельствованы, как это обычно принято думать, словами Фронтина (1, 3, 10): "Соорудив дороги (limitibus) на протяжении 120 миль, он не только тем самым изменил характер войны, но и подчинил своей власти врагов, лишив их убежищ". Ген. Вольф в "Военном еженедельнике" ("Miti^r-Wochenblatt", 1900, No 102, sp. 2533) высказался против использования этого свидетельства. Он обратил внимание на то, в тексте сохранившейся рукописи стоит не "limitibus", a "militibus", что чтение "limitibus" основывается на одной лишь конъектуре и что, объективно говоря, такие крупные сооружения по укреплению границы совершенно невозможно было бы выполнить в течение кратковременного перехода.

Прежде чем приступить к сооружению таких укреплений, нужно победить и покорить врагов. Если бы римляне разделили свои войска, то такие смелые и предприимчивые противники, как хатты, непременно напали бы на отдельные части римских войск, занятых работами и постройкой. Здесь мы имеем перед собой пример того, - прибавляет автор этой работы, - как недостаточное понимание военного факта может ввести в заблуждение лучшего знатока латинского языка".

Вопрос здесь заключается не в этом противоречии. Уже ген.-лейт. фон Сарвей признал правильным чтение "limitibus", и это чтение, без сомнения, является правильным. Вся глава Фронтина трактует о нахождении в каждом данном случае правильной стратегической системы и поэтому называется "Об установлении характера (или типа) войны". Автор доказывает, что Александр и Цезарь имели достаточные основания для того, чтобы стремиться к решению войны сражениями, а Фабий Кунктатор со своей стороны был прав, поступая как раз наоборот. Перикл освобождал страну и вел войну на море. Сципион освободил Италию от Ганнибала, двинувшись со своими войсками на Африку. И в этой связи говорится о Домициане: "Так как германцы, по своему обыкновению появляясь друг за другом из своих лесов и тайных убежищ, нападали на наших и имели к тому же возможность спокойно возвращаться обратно в глубину своих лесов, то император Цезарь Домициан Август, построив дороги на протяжении 120 миль, не только тем самым изменил характер войны, но и подчинил своей власти врагов, лишив их убежищ". Если мы примем чтение "воинами" (militibus), то перед нами окажется картина самого обычного похода, и тогда не может быть и речи об организации особого типа войны. Если мы примем чтение "limitibus", то эта трудность в объяснении нашего текста исчезнет; но если мы будем придерживаться обычного истолкования слова "limes", как пограничного укрепления, то слова "лишил убежищ" будет все же трудно объяснить. Поэтому я хотел бы предложить понимать здесь слово "limites", как и у Тацита ("Анналы", II, 7), не в смысле "границы", а в смысле "дороги". Такая интерпретация дает всему параграфу точный смысл и твердую связь. И тогда этот отрывок получает такое значение: хаттов невозможно было настигнуть в их тайных убежищах, поэтому Домициан проложил через их страну дороги протяжением в 120 миль (180 км) и тем самым не только изменил характер войны, но и покорил врагов, подчинив их своей власти благодаря тому, что сделал доступными их тайные убежища.

Если такое истолкование и уничтожает свидетельство относительно сооружения пограничного вала Домицианом, то по существу все же при этом ничто не изменяется, так как все равно ясно, что нужно было охранять завоеванную область, а находки вместе с тем доказывают факт сооружения крепостей в эпоху Домициана.

Вполне естественно, что сооружение дорог, крепостей и заборов не влекло за собой раздробление армии, но что такие постройки производились частями под защитой войск, собранных для этой цели в достаточном количестве.

Ко 2-му изданию. Оксе в своем исследовании, посвященном "limes'y" ("Боннский ежегодник" - "Bonner Jahrb.", 114, S.109), предлагает изменить цифру 12 000 на 120 футов, предлагая вместо "limitibus per centum viginti milia actis" чтение "limitibus per CXX actis", относя эту цифру не к длине, а к ширине дорог. Это действительно является классическим примером того, к каким ошибкам может привести филологическая ученость при отсутствии специально военных знаний. Против этого можно возразить, что, во-первых, трудно понять, каким образом римляне, успех дела которых зависел от быстроты его выполнения, могли бы взять на себя невероятно трудную работу по постройке в дикой чаще дороги шириной в 120 футов, в то время как совершенно достаточной была бы дорога шириной в 30 или даже в 20 футов. Но если мы даже эту цифру 120 футов отнесем не к самой дороге, а ко всему тому пространству в лесу, которое было вырублено для того, чтобы затруднить нападение врагов, то все же ширина просеки будет иметь очень мало отношения к длине дорог. Император во время своего похода построил во вражеской стране 180 км дорог. Это было большим делом и средством для того, чтобы подчинить римлянам область, заселенную германскими племенами. Только человеку, ничего не смыслящему в военном деле, могла бы прийти в голову мысль сохранить потомству цифру, указывающую вместо длины ширину дорог. Поэтому нет совершенно никаких оснований к тому, чтобы так неудачно исправлять это совершенно бесспорное в данном отношении чтение рукописного текста.

Фице в своей работе "Война Домициана с хаттами" (программа 8 городского реального училища в Берлине, 1902 г.) еще придерживается перевода "limites" - пограничные укрепления.

4. Макс Вебер ("Hand^^rterbuch der Staatwissenschaften", I, 180) нашел очень своеобразное обоснование для того факта, что римляне вернулись к политике обороны границ от германцев. Вебер полагает, что крупные провинциальные земельные собственники-посессоры "требовали от войска прежде всего защиты и охраны своих владений и, следовательно, ставили перед ним оборонительные задачи". Относительно этого следует отметить, что нельзя крупных земельных собственников защищать от варваров иначе, чем всех прочих людей, и что также для них лучшей защитой против германцев было бы покорение германцев, - конечно, в том случае, если бы это вообще было возможно.