Сражение при Тускулуме 29 мая 1167 Г.

В то время как император еще осаждал Анкону, римляне, рыцари и народ двинулись на Тускулум, занятый Кельнским архиепископом Рейнальдом. Христиан, архиепископ Майнцский, пришел на помощь собрату. Тактически это сражение непоказательно. Сообщение Оттона из Сен-Блазиена (M. G. SS, XX), будто бы Христиан определил, каким отрядам выступить первыми в бой, каким нападать на врага с фланга, кому, оставаясь в резерве, затем идти на помощь, относится к области риторики и противоречит более достоверным свидетельствам, по которым именно войска Христиана, утомленные длительным переходом и подвергшиеся внезапной атаке римлян, сначала отступили, позднее же их выручило только вмешательство кельнских отрядов, напавших на римлян с тыла. Под натиском объединенного императорского войска римляне обратились в бегство, - сначала всадники, а затем и пехота, - и понесли большие потери. Немцев поддерживали некоторые итальянские графы.

Это сражение интересно единогласным свидетельством источников о том, что римляне, несмотря на значительное превосходство сил были разбиты, так как, по сообщению хрониста гор. Лоди, самого итальянца, "они боялись немцев больше, чем других"164. Это невольно напоминает, как Велизарий отказался повести римлян против готов, хотя они и выразили готовность, так как опасался, что они не устоят против натиска германцев.

Далее сражение это интересно благодаря рассказу того же источника, будто бы немцы, как то было у них в обычае, ринулись в бой с громким пением "христос воскрес". Летописец гор. Лоди - превосходный, заслуживающий доверия свидетель; тем не менее я не могу побороть некоторых внутренних сомнений, - следует ли доверять этому сообщению или нет. Правда, это то самое рыцарство, которое шло на освобождение гроба господня и формировало характеры персонажей "Песни о Нибелунгах", следовательно возможно, что когда-нибудь сражавшийся во главе его епископ и бросался в бой с пением "христос воскрес", а также допустимо, что это действительно могло стать обычаем в крестовых походах; но трудно представить себе подобную боевую песнь как всеобщий обычай у немецкого рыцарства, а также в этих императорских и папских войнах. Текст этот гласит: "По данному знаку запели громкими голосами тевтонскую песнь, которую поют в бою тевтоны, - "христос рождается" и прочее, и все, ликуя с жаром устремились на римлян".

В анналах монастыря Эгмонда на Северном море, в Утрехтском епископстве, также упоминается об этой победе и говорится, что немецкие рыцари с "тевтонским неистовством" ("furor teutonicus") ринулись в бой. Это выражение впервые применил к тевтонам уже в древности поэт Лукан. В средние века оно было впервые употреблено Эккегардом в 1096 г., но в порицательном смысле, а позднейшие писатели придавали ему значение то безумия безрассудства, то храбрости165.

Архиепископ Рейнальд написал о своей победе письмо домой166, которое должно служить нам примером, с какой осторожностью следует относиться к источникам. Число римлян он принимает один раз в 40 000, другой - в 30 000. 9 000, якобы, было убито, 5 000 - взято в плен, и едва лишь 2 000 вернулось обратно. Число кельнских рыцарей (milites) было не больше 106 (по варианту Кельнских анналов - 140), "а из наших, - уверяет епископ, - мы не потеряли ни одного человека".

Другие многочисленные источники той же эпохи, сообщающие об этом сражении, дают совершенно отличные от этих и различающиеся между собой, а также, по-видимому, совершенно произвольные указания о потерях римлян167.

Нам не приходится сомневаться в большом численном превосходстве и больших потерях римлян, ибо то же сообщает кардинал Бозо в своем жизнеописании папы Александра III168.

Правильно и то, что Рейнальд имел не больше 106 (или 140) рыцарей.

Христиан также не мог иметь больше нескольких сот рыцарей, причем оба епископа имели еще своих сержантов и наемников-брабантцев, так что в общем под их командованием было не более нескольких тысяч воинов. Но число в 30 000 и 40 000 римлян есть, разумеется, чудовищное преувеличение.

Утверждение Рейнальда, что в сражении не было потеряно ни одного воина, могло бы поставить под некоторое сомнение вообще всю его победу, если бы мы не видели в этом самохвальства. Летописец гор. Лоди, также сообщающий, что римляне были в 20 раз сильнее императорских войск, все же говорит о том, что на той и другой стороне было много раненых и убитых. Интересно в письме Рейнальда также и резкое сословное деление, которое проявляется в замечании, что богатейшую добычу рыцари предоставили своим наемникам и сержантам, а сами довольствовались славой победы.

Последствием победы было занятие Рима императором.

Совершенно баснословный характер носит рассказ о сражении у Оттона из Сен-Блазиена. Я привожу его здесь полностью по переводу в "Geschichtsschreibern der deutschen Vorzeit" с целью усиления духа критики. Этот источник положен в основу рассказа о сражении в "Истории папы Александра III" Рейтера (Reuter) и в "Истории гор. Рима" Грегоровиуса (Gregorovius). Он гласит:

"В 1166 г. от воплощения господня император Фридрих, примирив, как сказано, несогласия князей и уладив дела в Германии, собрал войско со всех частей государства и повел его походом в Италию, уже в четвертый раз переходя Альпы. Затем он перешел Апеннины и, ведя войско через Тоскану169, направился в Анкону и подверг мятежный город осаде. Между тем Кельнский архиепископ Рейнальд, ранее расставшийся с императором из-за государственных дел, возвращаясь к нему со своими отрядами, двинулся на крепость Тускуланум, близ Рима, с некоторой определенной целью. Когда разведчики принесли эту весть в Рим, римляне числом до 30 000 вооруженных выступили со всех концов города и к позору для императора внезапно осадили архиепископа в крепости. Как только обо всем этом было сообщено императору в Анконе, он созвал князей и спросил их, следует ли отказаться от осады Анконы и идти на помощь архиепископу. Некоторые из князей, преимущественно из числа светских, отклоняли это, опасаясь неблагоприятных слухов, которые могли возникнуть в связи с таким снятием осады. Возмущенный таким отступничеством князей и рассерженный тем, что светские князья так мало считаются с ним и ему подобными и покидают их в опасности, владетельный архиепископ Майнцский, Христиан, кликнул клич ко всем своим и прочим, коих он мог склонить просьбами и дарами170, собрав прекрасно вооруженных 500 рыцарей и 800 наемников и отправился в Тускуланум против римлян освобождать архиепископа. Прибыв туда и разбивши лагерь против римского, он чрез парламентеров стал просить у римлян только на этот день перемирия с целью дать отдых своему войску, вызывая в их памяти благородство образа мысли, которое было свойственно древним римлянам; этим он надеялся добиться от них выполнения своих требований. Они же, вовсе несхожие с древними римлянами ни в этом и ни в каком другом отношении, отвечают, что они не намерены потакать его желаниям, но очень дерзко угрожают его самого и все его войско в тот же день отдать в снедь птицам и диким зверям171; снимая осаду, выводят они 30 000 бойцов против 500 немецких рыцарей. Архиепископ же, нисколько не испугавшись ответа, ибо и ранее он имел опыт в трудах войны, употребляет все усилия, чтобы угрозами и обещаниями воодушевить своих малочисленных в сравнении с врагами, но вместе с тем испытанных в боях воинов, убеждает их задушевными речами не возлагать надежды на бегство, ибо они находятся слишком далеко от своего отечества, как и от войска императора, чтобы спастись бегством, а уверенные в своей врожденной храбрости и природной трусости врагов они должны всеми силами бороться для сохранения себе жизни.

Как только архиепископ увидел своих рыцарей, преисполненных тевтонской яростью (animositate Teutonica), ибо благодаря его увещеваниям непобедимый дух наполнил их сердца, - он построил их ряды и точно определил, кому прорваться в ряды сражающихся врагов с фланга, кто должен принести поддержку изнемогающим под бременем сражения, причем сам он с избранным отрядом стал наготове, чтобы прийти на помощь. И теперь он двинулся в борьбу против римлян с высоко поднятыми знаменами и широко развернутыми когортами, всецело уповая на господа бога. Кельнский архиепископ снаряжался в бой вместе с гарнизоном и всеми своими 300 хорошо вооруженными рыцарями, дабы всяческим образом оказать помощь, но до начала боя он спокойно оставался в крепости. После начала сражения, когда при первом столкновении копья были сломаны, бой продолжался на мечах, тогда как лучники обеих сторон своими стрелами, как хлопьями снега, темнили дневной свет. И вот Кельнский архиепископ, вырвавшись с готовыми к бою рыцарями из крепости, нападает на римлян с тыла и храбро теснит их; таким образом они окружены со всех сторон и терпят урон с фронта и тыла. Итак, в то время как римляне действуют только напором своих масс, епископ Христиан со своими воинами с фланга проникает в их ряды, разрывает их и в трех местах врубается в искусно разобщенных им врагов. После того как многие пали и многие взяты были в плен, побежденные римляне обращаются в бегство; победители преследуют их до самых стен города, где истребляют их в кровопролитной резне. Тогда епископы, отозвав своих рыцарей от резни, возвратились к полю сражения и провели эту ночь в величайшей радости, справляя свой триумф.

Утром римляне поспешили на поле сражения, чтобы подобрать трупы павших; они были обращены в бегство епископами, которые выслали против них рыцарей и, возвращаясь в город, едва избежали смерти. Наконец, при посредстве посланцев, отправленных к епископам, они умоляют разрешить им во имя св. Петра и из любви к христу подобрать павших воинов. Разрешение это было дано епископами при условии, что римляне сочтут число убитых и взятых в плен на их стороне и, заверив истину клятвой, передадут письменно, и что, лишь выполнив это условие, в мире подберут своих убитых для погребения. Предприняв этот подсчет, они нашли, что "на их стороне около 15 000 убитых и взятых в плен в этом сражении, и они, получив дозволение, погребли трупы убитых, которых подобрали с громкими воплями".