 |
Декабря 2011. Вечер. Общежитие. Мокляк.
|
|
|
|
Восьмое декабря 2011г.
Улица Володарского, д.1, общежитие №1 Ярославского государственного педагогического университета. Комната 307.
Четыре часа утра.
Мокляк
На улице ужасно холодно. Может быть, даже холоднее моих отношений с администрацией общежития и некоторыми его обитателями. Впрочем, с большинством я сдружился еще на первом курсе, благодаря то ли своей общительности, то ли умению много и весело пить. Надо заметить, что одно другому никогда не мешало, тем более на факультете русской филологии и культуры. Давно заметил, что близость человека к литературе или к подобного рода духовным прелестям, когда он смотрит на них изнутри, копошась в них как патологоанатом, пагубно воздействует на восприятие им реальности. Поэтому, наверно, многие остерегаются библиотек, нудных лекций и толстых книг(ну в них и правда есть какая-то скрытая угроза). И чем ближе ты был сегодня к свету знаний, тем глубже нужно окунуться ночью в беспроглядный мрак стакана. Философия проста до неприличия – не правда ли? Кто бы знал, как она заманчиво убедительна и всепоглощающа, особенно в этих стенах. Забавно вспоминать, но однажды я проснулся, и предо мной, как наяву, показались ВРАТА общежития. Перед ними в сияющих белых одеждах, с нимбом на голове стояла вахтёрша, а с неба падал луч света, указывая на надпись над ВРАТАМИ: «Оставь надежду, всяк сюда входящий». А затем я проснулся снова. Сплюнул и закурил. Но всё больше и больше мне кажется, что сон был вещим… ну и чёрт с ним.
Итак, на улице ужасно холодно. Я имею право это утверждать, потому как сам только что оттуда и ещё не успел согреться (да благословит Бог всех вахтёрш на свете!). Но сейчас я у Янки в комнате (порой мне кажется, что это самая тёплая комната в общаге, хотя… может… я просто люблю Яну, но сейчас не об этом). Выпью горячего чаю, сделаю вид что смотрю с ней фильм(на самом деле мне просто хочется побыть с ней. Почему? Не знаю… самого порой раздражает. Мне просто с ней хорошо). Потом она ляжет спать, а меня, скорее всего, прогонит. И с чувством удовлетворённого одиночества я пойду искать более-менее спокойный угол в этом сумасшедшем муравейнике, чтобы сесть там, закурить,задуматься о чём-нибудь…. И начать писать…
|
|
|
Пускай надежду я и оставил, но мечты и воспоминания остались. А воспоминания – это особая загадка для меня. Страшная тайна из детства. Интересно, кто-нибудь задумывался над тем, откуда они берутся и куда иногда пропадают – эти воспоминания? Каких воспоминаний у меня только нет, но все они в каком-то смысле яркие, связанные с чем то важным, интересным, особым. Но есть воспоминания, которые не примечательны совершенно… зачем, например, я помню, как мне однажды очень сильно хотелось курить?...
Курилка на четвёртом этаже. Шесть утра.
Очень сильно хотелось курить…
…Это было начало октября… первый курс… какая-то спортивная эстафета….
Я только что отбегал стометровку и сидел на трибуне, стараясь сделать вид, что совершенно безразличен и непричастен ко всему, что происходит на стадионе.
Очень сильно хотелось курить. Курить не было. Курящих поблизости тоже. В голове шумели отголоски минувшей ночи… по правде сказать, я привык встречать каждое утро как Наполеон. После Ватерлоо… … боеприпасы кончились, армия разбежалась, музыкантов воротит от их инструментов…
Святая Елена…
… но ведь я-то - жив! Более того – я даже не Наполеон! (хотяяяя….). Ещё не всё потеряно! Просто вчера была не самая тихая ночь. Просто очень сильно хочется курить…
В конце концов, я заметил на верхней площадке трибуны парня из параллельной группы с трубкой в зубах… точнее не так! Не правильно. Всё выглядело иначе…
|
|
|
… В клубах дыма, выпускаемого из трубки, я заметил силуэт молодого Че гевары. даже берет был при нём. (кроме того чёрный кожаный «чекистский» плащ и джинсы, заправленные в берцы – великолепный набор!).
Подойти и попросить затянуться? - сомнительное предприятие…
«и почему именно он?» - подумал я, всё-таки поднимаясь с кресла, а воображение уже рисовало нерадужные картины возможной развязки и как-то нехотя, щёкотно, но с усердием твердило: «Ёбтвоюмать….»
Свят. Бар. 10 декабря 2011.
Ёб твою мать да через три святые дырки пречистой девы Марии! Они, что там в педе вконец пизданулись?!
Я лёг спать в 7 утра и звонок радостного Вовки, прозвучавший через 2 часа, меня совсем не обрадовал. Тем не менее я иду по улице, в лицо мне летит мелкий противный снег, глаза неумолимо слипаются и единственный доступный сейчас для меня способ общения – мат.
- Братишка, ну чего ты? Выступим и ладно. Может, кто важный заметит.
- Ага. Без подготовки, без программы… мы же сказали, что читать не будем.
- Мы сказали, что Высоцкого не будем. Своё – пожалуйста.
- Блядь, но не за два часа же мы должны узнавать о выступлении! Хуй им на рыло! Прогоним стандартку и свалим. Может, хоть заплатят.
- А вот это не факт.
Наш более чем содержательный монолог прерывается. Мы замечаем детей, увлечённо строящих крепость. Мы переглядываемся.
- Поможем?
- Ага.
- Эй, юнкера! Вам помочь?
- Давайте – вон тот ком притащите, а то он тяжёлый.
Мы смеёмся и бежим помогать. Настроение становится радостным. Удивление – детишки не в комп играют, не пиво в подворотнях пьют, а во дворе крепость строят. И появляется в душе почти потерянная вера в то, что не всё ещё безбожно проёбанно, что есть ещё что – то…
Может это и так. Хер его знает… Dum spiro spero.
декабря 2011. Вечер. Общежитие. Мокляк.
о важный заметит.
ный сейчас для меня способ общения - мат.г 2 часа меня совсем не обрадовал.
«Dum spiro spero. Пока дышу – надеюсь» - я ухмыльнулся и закурил. Это уже третья сигарета в ожидании Свята. Остановка на красном перекопе (тот ещё райончик). Уже темнеет. Носятся вечным потоком машины. Ковыляют куда-то спешащие прожие, и, конечно же, в этой бесконечной возне никогда не обходилось без непременно пьяных морд, с опустевшими глазами непризнанных философов.
|
|
|
Ко мне подошло что-то сомнительно напоминающее человека, уже давно, по – видимому работающее исключительно на горючем топливе.
- есть закурить, братуха?
Меня всегда удивляло умение подобного рода людей находить родственные связи.
«твой братуха в овраге лошадь доедает» - подумал я, но всё же потянулся в карман за сигаретой.
Не прошло и секунды, а картина выглядела уже следующим образом: я протягивал ему сигарету, а в его руке поблёскивал огромный свинорез. замечательно(самое время признаться жизни в любви).
- Мужик, ты чего?
- Так ты нормальный? – он убрал нож – кого на районе знаешь?
-Никого. Я брата здесь жду.
- Если чё – скажешь Вовку Моцарта знаешь.
Он ушёл…
Через минуту появился Свят. Я не стал рассказывать ему о происшедшем - у него и без того какой-то печально-озлобленный вид. Они снова расстались с Ариной. (Свят очень переживал. А мне казалось, что это правильно. Не пара она ему. Ни любви, ни счастья, ни семейной жизни – одно расстройство. Я очень волновался за братишку, и всё это меня очень огорчало).
Потом мы сидели в какой-то забегаловке и пили пиво.
- она сказала, что и не любила меня никогда… – Свят был очень подавлен.
- Да перестань, все бабы дуры… У меня с Янкой вообще ничего нет… и не будет никогда походу… влюбился – идиот. Хотя, может, это и к лучшему, что у нас с ней ничего нет. Мне с ней просто хорошо. А блядей мы с тобой сколько хочешь найдём.
И до утра мы гуляли по Перекопу. Пьянущие и озлобленные, взяв за правило покупать в каждом встречном ларьке по новому пиву. Мы шли просто вперёд, растворяя все свои чувства в противном дешёвом пойле, надеясь встретить каких-нибудь гопников… а там уже всё до банальщины просто и честно: либо мы их, либо они нас. Мы просто шли вперёд.
А что нам ещё оставалось?
Декабря. 2011. Свят на работе.
|
|
|
А что нам ещё оставалось?
Расклад 2 на 8 говорил в пользу отнюдь не позорного в такой ситуации отступления. О том же робко шептал здравый смысл, но его голос был заглушён оскорблённым воплем парочкой демонов, плотно в тот вечер засевших в нашей крови.
Адреналин и алкоголь хором орали:
- КАКОГО ХУЯ?!
А действительно, какого?
Ну, да, пьяные. Ну, да, поздно. Но подошли мы к этим ребятам в камуфле и тяжёлых армейских ботинках с абсолютно мирной целью: узнать, может, у них митинг какой против власти, или ещё чего.
Ан нет. Ребята оказались агрессивно настроены отнюдь не по отношению к «проклятым капиталистам», и»понаехавшим». Объектом ненависти этих бравых вояк моментально оказались мы как «не служившие» и «волосатые». И похуй им было, что волосатым здесь был только я.
Один из них шагнул ко мне и, схватив за плечо одной рукой, уже замахивался второй.
Я рефлекторно уклонился, его кулак лишь мазнул меня по подбородку.
Мой голос присоединился к хору демонов:
- КАКОГО ХУЯ?! - заревел я, автоматически бросив противника через плечо
-КАКОГО ХУЯ?! - проорал я ещё раз и ударил его по лицу. Раз, другой.
Удар с ноги в висок отбросил меня в сторону. Больше всего это было похоже на маленький взрыв. Сквозь кровавый туман в глазах я заметил как Вовка отмахивался сразу от троих, заметил как хлещёт кровь из носа поваленного мной парня, как тот, кто уебал мне по башке приближался.
Встал, покачиваясь. Время словно замедлилось.
Тук-тук-тук – удары сердца разрывали мою голову на части.
Враг приближался. Я присел под удар и врезал ему с ноги в живот. Радостно. От души.
Наиболее трезвый из наших неизвестных противников бросился нас разнимать
- Парни, парни, успокойтесь! Валите отсюда, щас менты подвалят – всем захуевеет!
Подбежавший Вовка оттаскивает меня за плечи.
-Свят, пошли! Пошли уже.
Мы уходим. У Мокляши разбито лицо. Он сплёвывает кровь. Рожа тем не менее довольная. Я радостно скалюсь ему в ответ, не смотря на гул в голове и оторванный левый погон на косухе.
Мы чувствуем себя живыми. Нам больно. Бы смеёмся. Похуй-веники!
Всё будет хорошо.
|
|
|
