 |
Император Петр III. Неизвестный художник. XVIII в.
|
|
|
|
Император Петр III
Неизвестный художник. XVIII в.
Главное же – были приняты два закона, имевшие огромное историческое значение: о дворянской вольности («Дворянам службу продолжать по своей воле, сколько и где пожелают») и о секуляризации церковных земель, отчуждавшихся в пользу государства. Эти меры были подхвачены и реализованы уже при Екатерине, которая всю заслугу забрала себе, поэтому подробнее мы остановимся на них позднее.
Н. Павленко пишет, что за полгода этого царствования новых законов было обнародовано едва ли не больше, чем за двадцатилетнее правление Елизаветы. Когда же обрадованное предоставленной вольностью дворянство выразило желание собрать деньги на золотую статую благодетелю, Петр ответил:
Сенат может дать золоту лучшее назначение, а я своим царствованием надеюсь воздвигнуть более долговечный памятник в сердцах моих подданных.
Нет, этот человек в государственных делах определенно не был тем беззаботным дурачком, каким его изображают. Если же он не сумел воздвигнуть себе «долговечного памятника», то причина здесь состояла в беззаботности иного рода – неумении удержать на голове корону.
В качестве чуть ли не основной причины непопулярности Петра III поминают подготовку войны с Данией за чуждые русскому солдату голштинские интересы, но можно подумать, солдаты понимали, ради чего они прежде воевали с Пруссией. Ради того, чтобы Австрия вернула себе Силезию? К тому же до сражений дело скорее всего не дошло бы. Дания очень испугалась противостояния с Российской империей, которой к тому же обещал поддержку Фридрих, и выразила готовность участвовать в «негоциях» по голштинскому вопросу.
|
|
|
Причина краха заключалась в ином: Петр недооценил опасность своей жены и размеры ее честолюбия.
В записках Екатерины много написано про то, как ее унижал отвратительный супруг, заведший себе любовницу (племянницу канцлера Воронцова) и публично оскорблявший свою жену, кроткую овечку. И всё это правда. Но правда и то, что кроткая овечка, во-первых, тоже имела любовника, а во-вторых и в главных, замышляла свергнуть своего мужа. Вокруг нее возник заговор – даже два заговора. В первом участвовали большие персоны: граф Кирилл Разумовский и Никита Панин, видный дипломат, воспитатель наследника. Они ждали момента, когда царь отправится в датский поход, чтобы возвести на престол маленького Павла Петровича. Скорее всего, из этого плана ничего не вышло бы, поскольку возглавляли его персоны неторопливые и очень осторожные. Но существовал и другой кружок, состоявший из людей несановных, обычных офицеров, зато решительности у них было в избытке, а опыт прежних гвардейских переворотов показывал, что горстка смельчаков вполне может захватить власть, если объединится вокруг хорошего претендента. Во главе тайного общества стояли братья Орловы, очень популярные в офицерской среде – прежде всего Григорий, возлюбленный Екатерины, и Алексей, самый предприимчивый и активный из всего этого напористого семейства. Они готовили свое отчаянное предприятие и все время расширяли круг сторонников, так что к концу заговорщиков набралось сорок человек и даже возникло нечто вроде правильной структуры из четырех «отделов».
Принято считать, что столь обширная организация осталась нераскрытой из-за беспечности Петра, очень некстати распустившего Тайную канцелярию, но вряд ли это так. Основной функцией упраздненного учреждения было внушать подданным трепет перед властью, а не защищать ее от покушений. С настоящими угрозами этот орган справлялся плохо. Напомню, что в 1741 году Тайная канцелярия не обнаружила еще более неряшливый заговор Елизаветы Петровны против тогдашнего правительства.
|
|
|
Петр III ускорил назревавший конфликт тем, что не скрывал своего намерения так или иначе отделаться от опостылевшей супруги. До Екатерины доходили тревожные слухи, что царь собирается не то посадить ее в крепость, не то упечь в монастырь – одним словом, развестись. Эти разговоры побуждали молодую женщину к действию. Как и в случае с Елизаветой, главной причиной переворота стал страх за будущее.
Молодые офицеры тоже торопили события. Петр неосторожно себя вел не только с женой, но и с гвардией, которой совершенно справедливо не доверял, называл ее «янычарством» и вслух сетовал, что она держит правительство в заложниках. Поговаривали, что император собирается вовсе отменить эти привилегированные части. Гвардейская среда была сильно раздражена – не в последнюю очередь еще и тем, что государь отдавал явное предпочтение чужакам, голштинским выходцам. Если уж Петр хотел провести реформирование гвардии, надо было делать это быстро и твердо, а так получилась лишь игра со спичками.
Огонь вспыхнул неожиданно, в незапланированный момент. Столь широкий заговор, в котором участвовало множество не привычных к конспирации молодых людей, рано или поздно должен был по какой-нибудь случайности обнаружиться даже и без тайной полиции. Это и произошло 27 июня (8 июля), когда капитан Пассек, руководитель одного из четырех «отделов», вдруг был арестован. О заговоре начальство пока не знало, но кто-то сболтнул лишнее, и возникли подозрения.
Остальные офицеры пришли в страшное возбуждение, и Орловы взялись за дело, не спрашивая Екатерину – по сути дела поставили ее перед фактом.
События завертелись с невероятной скоростью.
В это время супруги жили порознь: Петр – в любимом загородном дворце Ораниенбаум, с фавориткой и своими любимыми голштинцами, Екатерина – в Петергофе. Туда рано утром следующего дня примчался Алексей Орлов, сержант-семеновец, и разбудил императрицу, сказав, что Пассек арестован и что «всё готово», надо ехать. Следует отдать Екатерине должное – в этот роковой миг она не отступилась, да и поздно было отступаться.
|
|
|
«Всё готово» означало лишь, что в Петербурге, в одной из гвардейских казарм, собралось два десятка заговорщиков. Они сначала подняли Измайловский полк, ничего толком солдатам не объяснив, а лишь заставив их кричать «Да здравствует императрица! ». Отправились в следующий полк, Преображенский, где возникла было заминка – нашлись офицеры, не желавшие участвовать в бунте, но они оказались в меньшинстве, общее недовольство Петром возобладало.
Дальше пошло легче. Восстание росло, как снежный ком. Гвардейские части присоединялись к нему одна за другой, и к полудню Екатерина стала хозяйкой положения в столице. Она устроила нечто вроде сбора близ Казанского собора, куда явились уже и некоторые вельможи – в том числе гетман Разумовский и Никита Панин. Наскоро призванное духовенство отслужило молебен, Екатерину тут же провозгласили самодержавной императрицей. Сразу после этого в Зимний дворец истребовали всех наличных сенаторов и членов Синода, стали приводить их к присяге.
И всё же до победы пока было далеко. Поднялся лишь Петербург, а вооруженные силы заговорщиков ограничивались четырьмя гвардейскими полками. Законный император находился в безопасности, в окружении верной ему голштинской охраны, вся огромная империя и вся армия по-прежнему повиновались его воле. Прояви Петр твердость, и большинство сторонников Екатерины немедленно ее покинули бы.
Однако император сначала ничего не знал о происходящем, а когда узнал – растерялся. Он стал отправлять к супруге придворных с увещеваниями. Вельможи, прибыв в столицу и осмотревшись, немедленно перебегали в другой лагерь.
Тогда царь придумал отправиться в крепость Кронштадт, базу военного флота, но пока он метался и колебался, первыми туда добрались посланцы Екатерины, и Петру высадиться на острове не позволили.
Окончательно пав духом, он вернулся в Ораниенбаум. Предложил Екатерине править вместе, но вместо ответа прибыл отряд заговорщиков, и Петр без сопротивления сдался. Так же покорно он подписал отречение от престола:
|
|
|
…Помыслив, я сам в себе беспристрастно и непринужденно чрез сие объявляю не только всему Российскому государству, но и целому свету торжественно, что я от правительства Российском государством на весь век мой отрицаюся.
С момента, когда Алексей Орлов разбудил Екатерину страшным известием, до финала прошло ровно 24 часа.
Отрекшегося императора поместили под караул в имении Ропша. Долго оставлять в живых такого пленника было нельзя – ведь он был законный государь и внук Петра Первого.
Екатерине не пришлось отягощать свою совесть злодейскими распоряжениями. Достаточно было назначить начальником охраны понятливого и не склонного к чистоплюйству Алексея Орлова. Он всё и устроил.
Через несколько дней царица получила от своего распорядительного помощника такую записку: «Матушка, милосердная государыня, как мне изъяснить, описать, что случилось: не поверишь верному своему рабу, но как перед Богом скажу истину. Матушка, готов идти на смерть, но сам не знаю, как эта беда случилась. Погибли мы, когда ты не помилуешь. Матушка, его нет на свете, но никто сего не думал, и как нам задумать поднять руки на государя! Но, государыня, совершилась беда. Он заспорил за столом с князем Федором; не успели мы разнять, а его уже и не стало. Сами не помним, что делали, но все до единого виноваты. Помилуй меня, хоть для брата. Повинную тебе принес – и разыскивать нечего. Прости или прикажи скорее окончить. Свет не мил: прогневили тебя и погубили души навек». [156]
Кто именно убил пленника – двадцатилетний князь Федор Барятинский (впоследствии обер-гофмаршал) или кто-то еще – неизвестно, да и неважно. Датский дипломат Андреас Шумахер писал, что императора задушили ружейным ремнем. Наверное, так и было, потому что лицо покойника опухло и почернело, как бывает при удушении. Для похорон понадобилась косметическая обработка, потому что в официальном сообщении объявлялось (еще одно, уже посмертное глумление), что Петр умер от геморроидальной колики.
Судьба жестоко обошлась с так и не повзрослевшим любителем играть в солдатики. Не пожалела его и память потомков. Даже кумир бедного Петра Федоровича, облагодетельствованный им Фридрих проводил убитого презрительной ремаркой: «Он позволил свергнуть себя с престола, как ребенок, которого отсылают спать».
Легкость, с которой Петр лишился короны, а Екатерина ее обрела, в сущности, объясняется очень просто. Екатерина поставила всё на карту – и победила. Ее муж испугался – и заплатил не только престолом, но и жизнью. Таков уж был русский восемнадцатый век: сильным полом в ту эпоху были женщины.
|
|
|
Екатерина в жизни: достоинства
Набор личных качеств, убеждения, взгляды, пристрастия и фобии, которыми обладает абсолютный правитель, конечно же, всегда влияют на ход событий и, если правление оказывается долгим, влияние это может быть колоссальным. В восемнадцатом веке у России было два таких монарха, оба правившие больше трех десятилетий и оба нареченные «великими»: Петр Первый и Екатерина Вторая. На их примере очень интересно изучать сакраментальный вопрос о роли личности в истории, потому что оба понимали эту роль очень по-разному и действовали в соответствии со своим самоощущением. Петр, если так возможно выразиться, пытался приспособить страну к особенностям своей натуры; Екатерина, наоборот, была готова менять себя, если чувствовала, что этого требуют обстоятельства. Она все время устанавливала границы достижимого методом проб и ошибок и всякий раз отступалась, если видела, что хочет невозможного. По действиям императрицы можно было бы составить руководство для самодержавных властителей, обучая их, в каких ситуациях допустимо проявлять свою личность, а в каких нельзя. (Как мы увидим, своему преемнику эту трудную науку Екатерина преподать не сумела. )
Поэтому наблюдать за личностной эволюцией царицы полезно еще и для лучшего понимания духа эпохи, за которым старательно следовала монархиня, осаживая себя всякий раз, когда начинала опережать историю или видела, что поворачивает в рискованном направлении. Таким образом, ее величие было совсем иного рода, чем у Петра, вечно действовавшего напролом, за что стране порой приходилось платить огромную цену.
Даже не любивший Екатерину князь Щербатов (ему вообще все русские монархи не нравились) сдержанно признает:
Не можно сказать, чтобы она не была качествами достойна править толь великой империей, естли женщина достойна поднять сие иго, и естли одних качеств довольно для сего вышнего сану.
Французский же посол де Сегюр, тесно общавшийся с царицей, хорошо знавший (и перечисливший) все ее недостатки, в общей оценке почти восторжен. «Екатерина отличалась огромными дарованиями и тонким умом; в ней дивно соединились качества, редко встречаемые в одном лице», – пишет он. Приведу еще одно мнение, интересное тем, что оно принадлежит портретистке Элизабет Виже-Лебрен, смотревшей на императрицу взглядом художницы:
Прежде всего, я была страшно поражена, увидев, что она очень маленького роста; я рисовала ее себе необыкновенно высокой, такой же громадной, как и ее слава. Она была очень полна, но лицо ее было еще красиво: белые приподнятые волосы служили ему чудесной рамкой. На ее широком и очень высоком лбу лежала печать гения; глаза у нее добрые и умные, нос совершенно греческий, цвет ее оживленного лица свежий, и все лицо очень подвижно…
Как у всякого человека, у Екатерины были свои сильные и слабые стороны; о тех и других подробно рассказывают многочисленные мемуаристы – к царице всегда было приковано жадное и необязательно доброе внимание современников. Я опущу всякие любопытные, но несущественные подробности, (например, что от нее «сыпались искры», то есть у нее был аномально высокий уровень статического электричества; что она не понимала музыки, ибо не различала часть звуков, и прочее подобное), остановившись лишь на тех качествах, которые важны для главы государства.
Начну с позитивных.
К их числу, прежде всего, относится трудолюбие. От своих венценосных предшественниц – ленивых, праздных, расслабленных – Екатерина отличалась исключительной работоспособностью, притом не лихорадочно-судорожного, как у Петра Первого, а ровного и систематического свойства. Она вникала во все дела, всем интересовалась, постоянно присутствовала на правительственных заседаниях, участвовала в составлении законов, а то и сама их писала. За свой рабочий день (невообразимое словосочетание для Анны или Елизаветы) Екатерина Алексеевна успевала сделать очень многое.
|
|
|
