 |
Пусть это вдохновит вас на подвиг
|
|
|
|
Бел Кауфман
Вверх по лестнице, ведущей вниз
Бел КАУФМАН
ВВЕРХ ПО ЛЕСТНИЦЕ, ВЕДУЩЕЙ ВНИЗ
Посвящается Tea и Джонатану
ОТ АВТОРА
Дорогой читатель, ты держишь в руках роман «Вверх по лестнице, ведущей вниз», с которым советские люди познакомились еще в 1967 году, когда он был напечатан в июньском номере журнала «Иностранная литература». Мне говорили, что в вашей огромной стране мой роман прочли более восьми миллионов человек, передавая друг другу, записывались в очередь и месяцами ждали, когда зачитанный до дыр журнал наконец дойдет до них. Прошло более двадцати лет, мою книгу будет читать уже другое поколение, и я хочу сказать несколько слов моим новым читателям. Однажды на курорте, когда я, раздевшись, спустилась в большой бассейн с горячей водой, где плескались две или три женщины, тоже без купальных костюмов, одна из них закричала, указывая на меня пальцем: «А вы моя бывшая учительница по английскому! Никогда не видела голую учительницу!» Вот так и я сейчас предстану перед вами во всей моей наготе, не прячась за звучащие на бумаге голоса моих героев.
Когда я в 1968 году приехала в вашу страну по приглашению Союза советских писателей, чтобы познакомиться с вашими школами, у меня сложилось впечатление, что мой роман читали все. Потом я рассказала в бюллетене американского ПЕН-центра, как московский таксист, узнав, кого он везет, пришел на следующее утро ко мне в гостиницу с обтрепанным номером журнала и попросил автограф. В Киеве официантка обняла меня, поцеловала и начала рассказывать, какое удовольствие ей доставила моя книга. Директор школы № 752 подарила мне банку домашнего варенья. В Ленинграде один двенадцатилетний мальчик сказал мне: «Все как у нас» – но, конечно же, у вас совсем не так, как у нас.
|
|
|
Многое изменилось в мире за последние двадцать лет, но, судя по всему, эта книга в ее новенькой обложке не устарела. Она столь животрепещуще остра, что мои нью-йоркские издатели готовятся отметить ее двадцатипятилетний юбилей. Проблемы в наших школах все те же, только еще углубились; они уже касаются не только содержания и методов обучения, но приобрели социальный характер. Мой вымысел предвосхитил мрачную действительность сегодняшнего дня.
Я никогда в жизни не собиралась писать роман, и уж тем более роман, который будут называть «классическим романом о школе». Думала ли я, что произвожу переворот в школьном образовании, – мне просто казалось, что я пишу о любви.
Роман вырос из рассказа на трех страницах, который состоял из обрывков записок, якобы найденных в мусорной корзине в одном из классов нью-йоркской средней школы, – смешно смонтированные вперемешку, они показали, какой хаос и неразбериха царят в этой школе, как упорно бюрократическое равнодушие прикрывается косноязычной риторикой, как отчаянно звучат немые крики о помощи и как самоотверженно одна-единственная учительница пытается изменить судьбу хотя бы одного-единственного подростка.
Два журнала отвергли рассказ, сочтя его слишком специфичным и решив, что он отпугнет читателя необычным типографским оформлением. Но я не пала духом и послала рассказ в «Сатердей ревью оф литерачер», которое и напечатало его 17 ноября 1962 года. Помню, как ошарашили меня рисунки-карикатуры, которыми журнал иллюстрировал рассказ. Ну вот, подумала я, увидит их читатель и решит, что это раздел юмора. Однако я ошиблась.
В первый же день, как журнал появился в киосках, один предприимчивый издатель предложил мне сделать из него роман. Я сначала отказалась: я пишу только рассказы, романы сочинять не умею; к тому же, как мне казалось, в этом крошечном рассказе я сказала все, что можно было сказать. Но он соблазнил меня авансом, и я этот аванс истратила. Чувство вины и подвигло меня написать книгу.
|
|
|
Началось самое трудное: надо было вылепить характеры, пользуясь тем же приемом, который я применила в рассказе: сочинить великое множество писем, объяснительных записок, циркуляров и распоряжений, которые обрисуют учеников, учителей, родителей и дирекцию ярче и живее, чем мои собственные слова. Пришлось ввести в роман молодую учительницу-идеалистку, которая бунтует против всего мертвящего и уничтожающего человеческое достоинство, что есть в школьной системе, и хотя бы штрихами обозначить жизнь ребят вне школы. «Его мать не может прийти будучи умершей. Пожалуйста, извините», – сообщалось в одной из родительских записок.
Все забывается. Книга смешная, и потому мне вскоре стало казаться, что писала я ее легко и весело. Помню, как я смеялась, когда придумывала нелепости вроде: «Опоздание по отсутствию» или «Нижеследующим пренебречь». А однажды ночью я проснулась и стала хохотать – я придумала фразу, которую мальчишка мог сказать об «Одиссее»: «Такую муру я бы и собаке не дал читать!»
Говорят, что книга читается легко, но на нее ушло полтора года тяжелейшего, каторжного труда. Когда я заглядываю в исчерканную вдоль и поперек рукопись романа, я вижу, как мучительно искала точного слова, верной интонации, как безжалостно вымарывала я текст, добивалась выразительности, – например, глава о расовых предрассудках сократилась в конце концов до одного-единственного параграфа, а от параграфа в последнем варианте остался лишь вопрос: «А вы можете угадать по моему почерку, белый я или нет?»
Мои герои выкристаллизовывались, обретали плоть и кровь: остряк, потешающий весь класс; карьерист; рано созревшая девушка, терзаемая сексом; черный паренек-задира; пуэрториканец, которому в конце концов удается преодолеть свою застенчивость; некрасивая девочка, которая понемногу начинает обретать себя. Чтобы дать им возможность высказывать свои мысли, я придумала «Ящик пожеланий»; одинокий мальчик положил в него письмо, в котором поздравил себя с днем рождения.
|
|
|
Я знала, что роман будет начинаться словами «Привет, училка!» и кончаться «Привет, зубрилка!», а все остальное между этими двумя репликами будет развитием, разработкой темы, и финал замкнет круг. И еще я знала, что в первой главе мои герои будут говорить: в какофонии голосов наметятся конфликты, а потом письма, письма, письма – крики людей, надеющихся, что их услышат.
Название подсказала докладная записка начальника административного отдела: «Задержан мною за нарушение правил: шел вверх по лестнице, ведущей вниз, и на замечание ответил дерзостью». Эта формулировка выразила не только всю меру тупости школьного начальства, но и показалась мне метафорой – человек идет против движения, бунтует против системы. Одно меня смущало – название очень уж длинное и не слишком понятное. Кто его запомнит?
Однако его запомнили. Оно стало крылатой фразой. Замелькало в газетных заголовках. Даже в вашей «Правде» появилась карикатура, под которой было написано: «Вверх по лестнице, ведущей вниз».
Когда я писала роман, я надеялась, что его прочтут разве что десяток-другой учителей и, может быть, они посмеются, узнав свою школу. Однако книга моя несколько месяцев занимала первое место в списке бестселлеров; она получила множество премий, была переведена на многие языки и оказала влияние на жизнь многих людей. Но когда она готовилась к печати, я больше всего на свете боялась, что меня уволят из колледжа, куда я недавно поступила на работу. «Я написала книгу, она выходит на следующей неделе, – призналась я одной из своих коллег. – В ней я свела счеты кое с кем из начальства. Боюсь, как бы меня не прогнали». Приятельница стала меня успокаивать: «Ну что вы, не волнуйтесь, кому придет в голову писать на нее рецензию? Никто не узнает, что вы ее автор».
Рецензии были одна восторженней другой. Мне даже неловко их цитировать. Скажу только, что во всех них говорилось о гуманности и доброте, к которым призывает книга. Один из критиков так подытожил свои впечатления: «Здесь много страниц, над которыми смеешься. Иные вызывают слезы. Но сквозь смех и слезы мы ясно понимаем, как трудно ученикам и учителям понять друг друга при нынешней системе массового обучения».
|
|
|
Посыпались письма – от друзей и совершенно незнакомых людей, причем один молодой человек – судя по вложенной фотографии, очень красивый – даже сделал мне предложение. Учителя писали: «Откуда вы все это узнали? Ведь вы рассказываете о моей школе, о моем классе, о моих трудностях». А директор одной из школ заверил: «Мы бы вам позволили ходить по всем лестницам и вверх, и вниз, как вам вздумается».
Итак, меня простили!
Я думала, что просто рассказала о том, что я знаю и что мне близко, у меня и в мыслях не было обращать кого-либо в свою веру. Могла ли я предполагать, что эта «забавная» книга произведет столь сильное впечатление – один критик написал, что она победно шествует по стране, точно армия с развевающимися знаменами.
Известность пришла ко мне нежданно-негаданно – так лорд Байрон в одно прекрасное утро проснулся знаменитым. Я стала высшим авторитетом по всем вопросам без исключения. Меня приглашали выступать по радио и телевидению, обсуждать самые разнообразные проблемы. Я получала призы и награды. Мне вручали адреса и грамоты. Меня фотографировали на всех лестницах страны, где только я ни появлялась. В ресторанах меня просили оставить автограф на меню. Редакторы, издатели, продюсеры, директора лекционных бюро роем вились вокруг меня. Но самую большую радость я испытала, когда вынула из почтового ящика письмо, на котором было написано всего лишь: «Мисс Сильвии Баррет, учительнице».
По роману была написана пьеса для любительских трупп, и все школы бросились ее ставить. Ребята, которые в ней играли, сообщали мне:
«Если бы не Ваша пьеса, никто не устроил бы мне такую овацию».
«Во время первого представления все очень смеялись, когда я должна была совершить самоубийство и выброситься из окна, но Вы в этом не виноваты».
По книге поставили фильм. Мне, как техническому консультанту, разрешалось присутствовать на съемках, и я страшно гордилась, что все эти люди: актеры, осветители, операторы, помощницы монтажера, режиссер, продюсер, ассистенты, гримеры, художники, девчонки и мальчишки, которых отыскали в школах, в городских трущобах, в огромных многоквартирных домах и поручили им роли героев и героинь, – что все они собрались здесь, на съемочной площадке, только потому, что я однажды села за машинку и вставила в нее чистый лист бумаги.
Один из журналов готовил статью о том, как снимается фильм. Мы пошли домой к мальчику, который играл роль Хосе Родригеса и которого, кстати, тоже звали Хосе Родригес. Он не учился в школе – бросил. Его мать горячо пожала мне руку и сказала со слезами на глазах: «Очень вас прошу, напишите еще одну книгу о моем сыне!»
|
|
|
Премьера состоялась в Нью-Йорке, в концертном зале «Радио-Сити», и в 1967 году фильм послали на Московский кинофестиваль. Его показывали в огромном зале Кремлевского Дворца съездов, где собралось 5000 зрителей, и, когда фильм кончился, они долго и бурно аплодировали.
В мой следующий приезд в Советский Союз – весной 1977 года – меня ожидал замечательный сюрприз. Недавно созданная режиссером Александром Кравцовым «Студия сценических искусств» поставила музыкальную инсценировку по моему роману «Вверх по лестнице, ведущей вниз», и она шла с большим успехом. И режиссер, и все актеры уехали отдыхать, но, узнав, что я приехала, вернулись в Москву и дали в мою честь представление. Когда пьеса кончилась, меня попросили подняться на сцену и сказать несколько слов. И я выразила восхищение, что созданные мной герои так великолепно выучили русский язык, а в заключение сказала, что если что-то и способно сблизить наши страны, так это не политические дискуссии, а смех, который я слышала сейчас в зале, и слезы, которые видела в глазах зрителей. Меня засыпали цветами, вся труппа поставила свои автографы на моей программке, актеры вышли со мной на улицу и, окружив машину, стояли и пели песню, которая проходит через всю пьесу. Незабываемое впечатление!
А какой чудесный подарок мне подарили, когда я приехала в Москву в июне 1986 года! Кравцов собрал всех актеров, которые играли в моей пьесе девять лет назад, и устроил для меня настоящий праздник.
Мое детство прошло в Одессе и в Москве, и потому русский язык мне очень дорог. Я благодарна Е. Ивановой и С. Шайкевич, которые перевели «Вверх по лестнице, ведущей вниз» на этот прекрасный язык. О переводах на другие языки мне судить трудно. Были очень забавные названия:
На шведском: HEJ, FRPKEN! [1]
На финском: OPIN SAUNA [2]
На итальянском: SU PER LA DISCESA [3]
На чешском: NAHORU POSCHODISTI [4]
На японском: не могла ничего понять.
А кто-то из друзей пополнил эту коллекцию названий, рассказав, что какое-то издательство пиратски нарушило авторские права и выпустило мою книгу, на обложке которой значилось: «Вверх ногами по лестнице» – это выявило в романе совершенно новый смысл.
Когда в Соединенных Штатах книга вышла дешевым изданием в мягкой обложке и ее смогли покупать подростки, я начала получать от них письма – письма, адресованные мисс Баррет:
«Дорогая мисс Баррет, вы помогли мне окончить школу».
«В понедельник я делаю доклад о прочитанной книге, пришлите мне, пожалуйста, вашу биографию».
«Без нас не может быть будущего».
Это правда. Наше будущее сидит сейчас за партами в школе. В каком-то классе, в одной из школ – нет, в каждой школе – ребят по-прежнему учит мисс Баррет. И несмотря на трудности, которые переживают школы всего мира, образование идет вперед – благодаря тысячам преданных своему делу учителей, которые упорно поднимаются вверх по нескончаемой лестнице. Им я и посвящаю эту книгу.
Бел Кауфман
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
1. Привет, училка!
Привет, училка!
Погляди на нее! Она учительница?
Кто она?
Это 304-я? Вы мистер Барринджер?
Нет, я мисс Баррет.
А у меня должен быть мистер Барринджер.
Я мисс Баррет.
Вы учительница? Такая молодая?
А она красотка. Эй, училка, можно мне остаться в вашем классе?
Пожалуйста, не толпитесь в дверях. Входите, пожалуйста.
Добрый вечер, мисс Барнет.
Мисс Баррет. Моя фамилия написана на доске. Доброе утро.
Не может быть! У нас классный наставник – дама!
Надрать ему уши?
Это классный час?
Да, садитесь, пожалуйста.
Я не из этого класса.
Вы будете у нас весь семестр? Вы постоянная или временная?
Парт не хватает.
Усаживайтесь как-нибудь.
А где нам сесть?
Это 309-я?
Кто-то стянул у меня пропуск. Дайте мне пропуск!
Как ваша фамилия?
Моя фамилия на доске.
Я не разбираю ваш почерк.
Мне нужно к медсестре, я умираю.
Не верьте ему, он не умирает.
Можно мне наточить карандаш в канцелярии?
Да оставьте ее в покое, вы, идиоты!
Можно нам сесть на радиатор? Мы тут сидели в прошлом году.
Привет, училка! Вы наш классный наставник?
Да заткнитесь вы, идиоты! Вы же видите, что учительница хочет что-то сказать.
Пожалуйста, садитесь! Я бы хотела…
Эй, кажется, был звонок.
Почему нет миссис Синджер? В прошлом году в этой комнате была она.
Когда нас отпустят домой?
Первый школьный день, а он уже собрался домой.
Звонок. Начинаем занятия. Успокойтесь, пожалуйста…
Можно мне пропуск, я хочу попить.
Хотите, я разложу карточки по алфавиту?
Это какая комната?
Это 304-я комната. Моя фамилия на доске: мисс Баррет. Я буду вашей классной наставницей весь семестр и надеюсь встретить некоторых из вас на своих уроках языка и литературы. Говорят, что первые впечатления…
Литература!
Кому она нужна?
На дом вы много задаете?
Говорят, что первые впечатления запоминаются надолго. Именно с них начинается… Да? Вы из этого класса?
Нет. Макхаби требует Фероне, немедленно.
Кто?
Макхаби.
Кого он требует?
Джо Фероне.
Джо Фероне здесь?
Джо? Вы смеетесь!
Он приходит, когда ему вздумается!
Оставь оконный крюк в покое. Итак, наши первые впечатления…
Это 304-я?
Да. Ты опоздал.
Я не опоздал, я отсутствующий.
Вот как!
Да, я отсутствовал весь прошлый год.
Ну хорошо, садись.
Я не могу. Меня исключают, подпишите мой «бегунок».
У тебя не осталось книг?
У которых остались, они в черном списке, у них желтый листок, а у меня зеленый.
Эй, пропуск еще не вернулся?
Не толкайся!
Он первый начал!
Пожалуйста, успокойтесь, иначе мы не успеем побеседовать о первых впечатлениях. Я просто задыхаюсь здесь…
Эй, она задыхается!
Дайте ей воздуху.
Вы должны заполнить личные карточки, и тогда я заполню журнал. Кому не хватило парт, прислоните карточки к стене. Пишите печатными буквами, чернилами. Сначала свое имя, фамилию, потом имя и фамилию отца, дату рождения, адрес, мою фамилию – она на доске – и то же самое в обратном порядке. Потом я вас всех рассажу. Вопросы есть?
Чернилами или карандашом?
У меня нет ручки, можно писать карандашом?
Эй, кто мне даст карандаш?
Я не помню, когда я родился.
Не обращайте на него внимания, он острит!
Печатными буквами?
Когда у нас завтрак?
Я не умею писать задом наперед.
Ха-ха! Я помру со смеху!
Зачем вам мой адрес? Мой отец все равно не может прийти.
Кто-то стянул у меня ручку!
Я не могу писать, я потерял очки.
Я весь год буду сидеть на радиаторе!
А я не знаю своего адреса, мы переезжаем.
Куда вы переезжаете?
Не знаю.
Где ты живешь?
Я живу нигде.
«Я НИГДЕ не живу». А вы, молодой человек, почему опоздали?
Я не у вас, а у мистера Лумиса. В этом классе мой дядя, он забыл свой завтрак. Эй, Тони, лови!
Пожалуйста, не бросай!… Да, в чем дело?
Это класс миссис Синджер?
Да. Нет. Уже нет.
Я в прошлом году потерял резинку, никто не находил?
Эй, можно писать карандашом?
Это сейчас заполнять?
Кто-то выплюнул жевательную резинку на мою парту.
Сначала имя или сначала фамилию?
Мне нужен пропуск в туалет. Я свои права знаю.
Разве у нас нет демократики?
«У нас нет демократии». А у тебя что случилось?
У меня вся парта засыпана стеклом.
Оставь, не трогай разбитое окно. Надо сказать кому следует. Кто…
Я пойду.
Нет, я. Это Грэйсон. Я знаю, где его найти. Он в подвале.
Хорошо, скажи ему, чтобы он срочно пришел. А ты кто?
Простите, я опоздал. Меня задержали.
Где?
В опоздалке. Я уже свое отсидел.
Ну хорошо, садись. То есть, вернее, становись у стены.
Вместо папы можно записать тетю?
Запиши маму.
У меня нет мамы.
Ну, напиши как знаешь. А вам что угодно, милая девушка?
Меня прислали из канцелярии. Зачитайте это своему классу и подпишите.
Прошу внимания! Пожалуйста, тише. Сегодняшнее расписание изменено. Слушайте внимательно:
«СЧИТАТЬ НЕДЕЙСТВИТЕЛЬНЫМ ЦИРКУЛЯР НОМЕР ТРИ, ПАРАГРАФЫ ПЯТЬ И ШЕСТЬ, И ВЫПОЛНЯТЬ НИЖЕСЛЕДУЮЩЕЕ:
УТРЕННИЙ КЛАССНЫЙ ЧАС ПРОДЛИТЬ ДО ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ ВТОРОГО УРОКА. ВСЕМ КЛАССАМ ИКС-2 ВЫЙТИ В ЗАЛ НА ТОРЖЕСТВЕННОЕ СОБРАНИЕ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ ВТОРОГО УРОКА. ПЕРВЫЙ УРОК ПЕРЕНОСИТСЯ НА ЧЕТВЕРТЫЙ УРОК, ВТОРОЙ – НА ПЯТЫЙ, ТРЕТИЙ – НА ШЕСТОЙ И Т. Д. ТАКИМ ОБРАЗОМ, ВСЕ УРОКИ СОКРАТИТЬ НА 23 МИНУТЫ, ЗА ИСКЛЮЧЕНИЕМ ЗАВТРАКА».
Я ничего не слышу. Что вы сказали?
На улице сверлят асфальт.
Закройте окно.
Не могу. Я задохнусь!
Какое сегодня число?
Сентябрь, болван!
Прошу внимания, пожалуйста. Я еще не кончила:
«ВВИДУ НЕХВАТКИ МЕСТ В ЗАЛЕ, УЧЕНИКАМ, ОСТАВШИМСЯ БЕЗ МЕСТ, СТОЯТЬ МЕЖДУ РЯДАМИ, ПОКА НЕ ОКОНЧИТСЯ ЦЕРЕМОНИЯ ПРИВЕТСТВИЯ ФЛАГА, ПОСЛЕ ЧЕГО ИМ НЕ ОБЯЗАТЕЛЬНО ОСТАВАТЬСЯ МЕЖДУ РЯДАМИ. ЭТО ПРОТИВОПОЖАРНОЕ ПРАВИЛО. ДОКТОР КЛАРК ОБРАТИТСЯ С ПРИВЕТСТВИЕМ КО ВСЕМ НОВЫМ УЧЕНИКАМ НА ТЕМУ. „НАШЕ КУЛЬТУРНОЕ НАСЛЕДИЕ“. ОБ УЧЕНИКАХ, КОТОРЫЕ В ЭТО ВРЕМЯ БУДУТ РАЗГОВАРИВАТЬ ИЛИ ЕСТЬ ЗАВТРАК, НЕМЕДЛЕННО ДОЛОЖИТЬ МИСТЕРУ МАКХАБИ».
Воды, дайте мне воды! У меня пересохло в горле. Он думает, что это остроумно!
Можно немного внимания?
Нет!
«ЗАВТРА ВСЕ КЛАССЫ ИГРЕК-2 БУДУТ ЗАНИМАТЬСЯ ПО СЕГОДНЯШНЕМУ РАСПИСАНИЮ ДЛЯ КЛАССОВ ИКС-2, А ВСЕ КЛАССЫ ИКС-2 БУДУТ ЗАНИМАТЬСЯ ПО СЕГОДНЯШНЕМУ РАСПИСАНИЮ КЛАССОВ ИГРЕК-2».
А нам что делать?
Какой у нас сейчас урок?
Мальчик на задней парте, оставь тряпку в покое! Слушайте меня, я еще не все прочитала.
У нас сегодня торжественное собрание?
«ЗАНИМАЙТЕ ТОЛЬКО ПРЕДНАЗНАЧЕННЫЕ ВАМ РЯДЫ. ВСЯКИЕ ПЕРЕМЕЩЕНИЯ ЗАПРЕЩАЮТСЯ».
Простите, я от советника по воспитанию. Мисс Фриденберг просит немедленно Джо Фероне.
Его здесь нет. Пожалуйста, сдайте свои карточки, чтобы я…
Я еще не начал писать. Жду ручку.
Как писать вашу фамилию?
Эй, он выбросил тряпку в окно!
Пожалуйста, прошу вас…
Вот мой пропуск, а он сказал, что я болтаюсь без дела.
Кто он?
Макхаби.
Мистер Макхаби.
Можно и так.
Прошу вас, заполняйте карточки, и я проведу перекличку.
Я не кончил.
Мне карточки не попалось!
Не досталось. Да?
Мистер Мангейм из соседнего класса просит одолжить тряпку для доски.
Мы сами остались без тряпки. Прошу вас…
А что мне будет, если я разложу карточки по алфавиту?
Сегодня торжественное собрание?
Хотите, я пойду вниз и притащу вам все из вашего ящика для писем, мисс Баррет?
Хорошо. А сейчас…
Я не могу писать, у меня рука не действует.
Вы будете нашей учительницей?
Прошу тишины, пока я проведу перекличку, и поправляйте меня, если я буду неправильно произносить ваши фамилии. Понимаю, что это неприятно, но скоро я вас всех буду знать. Абрахамс Гарри?
Здесь!
Аллен Фрэнк?
Нет.
Нет?
Его нет.
Амдур Джанет?
Здесь.
Мистер Грэйсон сказал, что там никого нет.
Как же он мог это сказать, если он там?
А он так сказал. Что ему передать?
Ничего. Амдур Джанет?
Я здесь уже была.
Арбуцци Винцент?.. Да, что мне еще подписать?
Ничего, я вернулся из туалета.
Дайте пропуск мне!
Мне, моя очередь!
А я первый попросил!
Блэйк Алиса?
Я здесь, мисс Баррет.
Бланка Кармелита?
Кэрол. Я изменила свое имя.
Бланка Кэрол?
Здесь.
Браун… Да?
Мисс Финч сказала, чтобы вы заполнили это немедленно.
Я провожу перекличку. Браун…
Ей нужно немедленно.
Простите…
«В ГРАФАХ „МУЖСКОЙ ПОЛ“ И „ЖЕНСКИЙ ПОЛ“ УКАЖИТЕ ЧИСЛО УЧЕНИКОВ ВАШЕГО КЛАССА, РОДИВШИХСЯ В СЛЕДУЮЩИЕ ПЕРИОДЫ…»
Мальчик на задней парте, перестань стучать крышкой, я к тебе обращаюсь!
Ну, я упал, и что тут смешного? Заткнитесь, болваны, а то я вытряхну из вас мозги!
Тебе больно?
Нет, только голову немножко ушиб.
Вам нужно заполнить рапортичку о несчастном случае, мисс Баррет. В трех экземплярах, и послать его к медсестре.
А ей ничего не разрешают выдавать, даже аспирин.
Только чай.
Сними с меня ноги!
И это называется парта?
Он может подать в суд на Совет по образованию!
Пойди-ка к медсестре и попроси у нее бланки рапортичек… Вам что угодно?
Мисс Фриденберг просит прошлогодние карточки.
В прошлом году я здесь не работала… А у вас что?
Мисс Финч ждет отчета о посещаемости и список отсутствующих.
Я как раз проверяю… Да?
Вы должны прочесть это классу. Это из библиотеки.
Прошу внимания, пожалуйста:
«ШКОЛЬНАЯ БИБЛИОТЕКА – ВАША БИБЛИОТЕКА. ВСЕ УЧЕНИКИ МОГУТ ПОЛЬЗОВАТЬСЯ ЕЮ В ЛЮБОЕ ВРЕМЯ.
УЧЕНИКИ, ВКЛЮЧЕННЫЕ В ЧЕРНЫЙ СПИСОК, НЕ ПОЛУЧАТ ФОРМУЛЯРОВ, ПОКА НЕ ЗАПЛАТЯТ ЗА УТЕРЯННЫЕ ИЛИ ИЗОРВАННЫЕ КНИГИ.
БИБЛИОТЕКА ВПРЕДЬ ДО НОВОГО РАСПОРЯЖЕНИЯ БУДЕТ ЗАКРЫТА ДЛЯ УЧЕНИКОВ, С ТЕМ ЧТОБЫ УЧИТЕЛЯ МОГЛИ ВРЕМЕННО ПОЛЬЗОВАТЬСЯ ЕЮ В КАЧЕСТВЕ РАБОЧЕГО КАБИНЕТА ДЛЯ ЗАПОЛНЕНИЯ ЖУРНАЛОВ».
А тебя кто прислал?
Вы. Это из вашего ящика для писем. Куда свалить?
Это все мне?
Простите, медсестра сказала, что рапортички о несчастных случаях кончились, но ей нужны зубные.
Зубные – что?
Зубные рапортички.
Понимаю… А вам что?
Новые изменения в сегодняшнем расписании.
Понимаю. А вам?
Мистер Макхаби спрашивает, нужны ли вам плакаты для украшения класса.
Передайте мистеру Макхаби, что больше всего мне нужно… Да?
Это срочно. Вы должны прочесть и подписать.
«ВСЕМ УЧИТЕЛЯМ: КТО-ТО ИЗ УЧЕНИКОВ ПЕРЕВЕРНУЛ ГОЛУБОЙ „ПОНТИАК“, СТОЯВШИЙ НАПРОТИВ ШКОЛЫ. ЕСЛИ НИЖЕСЛЕДУЮЩИЙ НОМЕР МАШИНЫ ВАШ…»
Передайте мистеру Макхаби, что я не вожу машины. А теперь…
Ура! Звонок! Мы спасены!
Одну минуту! Звонок дали на пятнадцать минут раньше, это, вероятно, ошибка. Нам еще надо… Пожалуйста, оставайтесь на своих…
Был звонок, все слышали!
Все учителя отпускают своих учеников!
Но мы должны закончить…
Звонок, значит, можно выходить!
Теперь нам куда – на торжественное собрание?
Пожалуйста, сядьте… Я бы хотела… Мы не успели… Ну хорошо! Выходит, мы остались вдвоем. Как ваша фамилия?
Алиса Блэйк, мисс Баррет. Я осталась, чтобы сказать вам, что мне очень понравился ваш урок.
Спасибо, хотя назвать это уроком… Да, слушаю вас?
Я из канцелярии. Вас просили немедленно довести это до сведения вашего класса.
«ПРОШУ НЕ ОБРАЩАТЬ ВНИМАНИЯ НА ЗВОНКИ. УЧЕНИКАМ ОСТАВАТЬСЯ В КЛАССАХ ДО ТЕХ ПОР, ПОКА НЕ ПРОЗВОНИТ ПОЖАРНЫЙ КОЛОКОЛ».
Боюсь, что все уже ушли.
Мне тоже надо идти, мисс Баррет. Я бы очень хотела, чтобы вы были моей учительницей по языку и литературе, но в моем расписании значится мистер Барринджер.
Я уверена, что он прекрасный учитель, Алиса, и что тебе будет интересно на его уроках.
Вы – Баррет?
Что это у тебя?
Пропуск, я опоздал.
Но так нельзя. Почему ты кидаешь его мне на стол?..
Я невоспитанный.
И грубить незачем. Пожалуйста, вынь зубочистку изо рта, когда ты со мной разговариваешь, и вынь руки из карманов.
Что сначала?
Как твоя фамилия?
Вы хотите донести на меня?
Как твоя фамилия?
Вы мне поставите ноль по поведению?
Ты меня вынуждаешь… Как же тебя звать?
Джо.
Джо, а дальше?
Фероне. Вы пошлете письмо родителям? Отберете у меня конфетку? Пожалуетесь? Побьете меня?
Я только спросила…
Вот именно – только спросили!
Я никому не разрешаю так со мной разговаривать.
Вам легко – вы учительница.
Пусть это вдохновит вас на подвиг
ВНУТРИШКОЛЬНАЯ ПЕРЕПИСКА
От миссис Беатрисы Шехтер, комната 508.
Мисс Сильвии Баррет, комната 304.
Дорогая Сил!
Добро пожаловать в нашу компанию. Надеюсь, Ваш первый день проходит благополучно. Если понадобится помощь, кликните, я в 508-й.
Какое у Вас расписание уроков? Совпадают ли наши большие перемены, чтобы нам обедать вместе?
С приветом
Беа.
* * *
От мисс Сильвии Баррет, комната 304.
Миссис Беатрисе Шехтер, комната 508.
Дорогая Беа!
Помогите! Тону в потоке бумаг, не понимаю здешнего языка и не знаю, что делать с учеником, который обращается ко мне «Привет, училка!».
Сил.
* * *
ИЗ 508-й В 304-ю.
Ничего. Может быть, он говорит «Привет, училка» потому, что Вы ему нравитесь. Ответьте ему «Привет, зубрилка».
От канцелярщины никуда не денешься. Вы вскоре освоите наш язык. «Хранить в деле под порядковым номером» – значит бросить в корзинку. «Пусть это вдохновит вас на подвиг» значит, что Вы увязли по горло. «Личные взаимоотношения» – драка ребят. «Вспомогательное укрепление дисциплины» – вызов полиции. «Литература, соответствующая читательскому уровню ученика на основе экспериментальных исследований» – все, что удается достать в нашей библиотеке. «Не склонный к умственному труду ученик» – ученик с преступными наклонностями. А «До моего сведения дошло» значит, что Вам грозят неприятности.
Успели ли Вы что-нибудь сделать на сегодняшнем классном часе?
Беа.
* * *
ИЗ 304-й В 508-ю.
Дорогая Беа!
Два с половиной пункта из двадцати по плану – вот все, что я успела.
Мальчик свалился с парты.
Ни курсы английской литературы и педагогики, ни дипломная работа по Чосеру к такому меня не подготовили. Мне хотелось создать в классе атмосферу теплоты и взаимного уважения. Начну, думалось мне, с разговора о внешнем виде человека, его манерах, его речи – о том, что бросается в глаза сразу, потом перейду к хорошей дикции, правильному употреблению слов, умению выражать свои мысли. Отсюда ведь только шаг к бесконечным просторам творчества.
Так я думала.
Оказалось же, что я не смогла даже проверить, все ли в классе, дошла лишь до «Б» по журналу… Забыла о равнении на флаг. Это серьезное нарушение?
Сил.
* * *
ИЗ 508-й В 304-ю.
Не беспокойтесь. Флаг чествуют только в торжественных случаях. Нарушением считается чтение Библии.
Беа.
* * *
ИЗ 304-й В 508-ю.
Дорогая Беа!
Что означает на школьном языке «ОО»? Особая охрана? Общественное обеспечение? Общее образование? Очень отсталые?
Сил.
* * *
ИЗ 508-й В 304-ю.
Вы близки к истине: «особо отстающие». Новеньким учителям навязывают самых трудных учеников. Не отчаивайтесь. Достигнув моего возраста, Вы заслужите «СС» – «способных старшеклассников».
Я вижу по Вашему расписанию, что Вы «кочевник», то есть странствуете из комнаты в комнату. Добейтесь собственного ящика в столах всех комнат, где Вам предстоит заниматься. Если не сумеете, поручите ученику, что покрепче, таскать Ваши вещи.
Вам поручено коридорное патрулирование. Это означает ходить взад и вперед по коридорам и задерживать учеников без пропуска. Это более высокая миссия, чем «дежурный по столовой», но менее почетная, чем «дежурный по библиотеке» или «лестничный патруль». У каждого из нас одно такое «творческое поручение» в день, не считая пяти уроков, одного классного часа и одного внеклассного часа (не вздумайте называть его «свободным»). Ловкачам удается избавиться от классного часа или даже от одного урока, устроившись «координаторами опозданий», «составителями расписаний», «советниками по призваниям» или чем-нибудь в этом роде. Есть у нас и обеденный перерыв. Ваш, как я вижу, после третьего урока – значит, мы можем обедать вместе по средам. Заставьте свой аппетит разыграться ровно в 10.17, и пусть это вдохновит Вас на подвиг.
Беа.
|
|
|
