Часть II. Краткий обзор Третьего Рейха 10 глава

Воплощению идеала Гиммлера препятствовал своего рода handicap[50], состоящий в том, что Орден как таковой необходимо требует высшего помазания, должен иметь в том числе духовное основание, которого католичество, по очевидным соображениям, дать не могло. Действительно, упомянутая антихристианская направленность, идея неприемлемости христианства ввиду его неарийских и «негерманских» аспектов получила широкое распространение именно среди СС, и хотя между Гиммлером и Розенбергом имелись определённые разногласия, в этом вопросе их мнение совпадало. Поэтому отвергнув христианство и католичество, вновь столкнулись с проблемой мировоззрения в её более глубоких аспектах, для разрешения которой требовалось нечто большее, чем суровая дисциплина и воспитание характера, ведь СС намеревались стать weltanschauliche Stoßtruppe, то есть ударной силой в области мировоззрения. Долгое время в СС существовало СД (SD), то есть «Служба безопасности» (Sicherheitsdienst), в сферу деятельности которой поначалу входили также вопросы культуры и культурной цензуры (согласно приказу Гиммлера 1937 года). В дальнейшем деятельность СД приняла иное направление, включая контрразведку, однако остался VII отдел, который продолжал деятельность в культурной области; членами СД являлись многие серьёзные ученые и профессора. Впрочем, иногда можно было стать почётным служащим СС (Ehrendienst). Этим званием награждали деятелей культуры, внёсших особый вклад в указанном направлении. Например, его получили профессор Франц Альтхайм из галльского университета, известный историк античности и древнего Рима и выдающийся исследователь первобытной культуры профессор О. Менгин из венского университета. Существовал специальный институт СС — Ahnenerbe («Наследие предков»), занимавшейся исследованием исторического наследия, начиная от изучения символов и традиций до археологических исследований.

Особое внимание уделялось исследованиям, дающим материал, пригодный для использования в плане мировоззрения, поэтому националистическая нетерпимость, свойственная отдельным кругам, отошла на задний план. Например, Гиммлер субсидировал голландца Германа Вирта, автора книги «Заря человечества» — огромной работы по нордическо-атлантическому прошлому, пригласил выступить итальянского исследователя, занимавшегося аналогичными проблемами и, в частности, традиционным миром, также вне рамок католичества и христианства, но, избегая искажений, свойственных Розенбергу и некоторым другим[51].

Таким образом, перед нами вырисовывается совершенно иная картина СС, более сложная и существенно отличающаяся от общепринятого представления. Хотя упомянутые инициативы остались в зачаточном состоянии, сам факт их появления достаточно красноречив. В принципе с точки зрения правых идеал «Государства-Ордена», выдвинутый как альтернатива, тоталитарному, диктаторскому государству, заслуживает положительной оценки. Мы уже высказывали своё суждение по этому поводу, критикуя фашистскую концепцию однопартийности. В Германии дальнейшее развитие этой идеи зависело от возможности привлечения сохранившихся правых элементов, наряду с исправлением тех отрицательных сторон, которые представители «консервативной революции» и пруссачества оценивали как узурпацию и извращение своих идей.

СС обретали всё больший политическое вес. Вскоре о них стали говорить как о «государстве в государстве» или «государстве СС». Действительно, эта организация имела свои ячейки во всех ключевых структурах Рейха: администрации, дипломатии и т. д., ведь идея «орденского государства» предполагала, что именно люди Ордена предназначены для занятия высших должностей, как в своё время дворянство.

Наконец скажем несколько слов о Waffen-SS. Мы уже упоминали, что после июля 1940 г. на смену частям СС, исполнявшим в мирное время функцию «резервных сил», пришли воинские подразделения и бронетанковые дивизии, которые, сохраняя определенную автономию, сражались бок о бок с частями Вермахта. К концу второй мировой войны Waffen-SS стали своего рода «первой европейской армией». Гиммлер одобрил предложение Пауля Хауссера, позднее поддержанное Готтлибом Бергером, по созданию дивизий Waffen-SS из добровольцев разных стран для борьбы против коммунистической России и защиты Европы и европейской цивилизации. Таким образом, они принимали на себя ту же функцию, которую в прежние времена исполнял Тевтонский Орден Рыцарей, стоявший на защите восточных границ, и вдохновлялись тем же духом, который воодушевлял Freikorps, то есть добровольческие части, по собственной инициативе сражавшиеся против большевизма в восточных регионах и балтийских странах по окончании первой мировой войны. К концу войны в Waffen-SS состояли представители более семнадцати наций, некоторые дивизии были полностью укомплектованы представителями одной национальности: французы, бельгийцы, голландцы, шведы, украинцы, испанцы и даже швейцарцы. В общем их численность достигала 80 000 человек, лишь немногие из которых были немцами по рождению. Добровольцев не испугало позорное звание предателей и «коллаборационистов», хотя многие из оставшихся в живых в последующие годы подверглись преследованиям и судебному осуждению на своей родине[52].

В речи, произнесенной в Познани 4 октября 1943 г., Гиммлер прямо говорил об СС как о вооружённом Ордене, который в будущем, после поражения Советского Союза должен стать основой европейской гвардии для борьбы против «азиатских орд» на Урале. Необходимо отметить, что в данном случае произошло определенное смещение перспектив. Перестали отождествлять арийство с германством. Добровольцы других стран сражались не за экспансионистский национал-социализм на односторонне расистской основе и «пангерманизм», но за высшую идею, за Европу и европейский «Новый порядок». Эта идея завоевала признание в кругах СС, что выразилось в Шарлоттенбургском заявлении, опубликованном центральным бюро СС в конце войны в ответ на Сан-Францискую декларацию союзников по поводу целей войны. В ней давалась общая характеристика концепции человека и жизни в Третьем Рейхе с особым упором на идею Нового порядка, должного иметь не гегемонистский, но федеративный и органичный характер.

С другой стороны, не надо забывать, что именно Гиммлер предпринял попытку спасения in extremis (расцененную Гитлером как предательство). Через графа Бернадотта он передал предложение по заключению сепаратного мира с западным союзникам для продолжения войны против Советского Союза и коммунизма. Это предложение в случае его принятия обеспечило бы Европе иное будущее, предотвратив «холодную войну» и коммунизацию Европы по ту сторону «железного занавеса». Однако, как известно, оно было резко отвергнуто по той же причине, что и предложение, сделанное Гитлером по его собственной инициативе в Англии в известном выступлении лета 1940 г., когда в более выгодном положении находились немцы.

VII

Теперь попытаемся дать оценку идеологии, лежавшей в основе внешней политики Третьего Рейха и, в частности, Гитлера. Необходимо рассмотреть как основные причины второй мировой войны, так и перспективы, открывавшиеся в случае победы Германии с точки зрения европейского «Нового порядка».

Наиболее отрицательная сторона гитлеризма проявилась в чрезмерном значении, уделяемом радикальному этническому национализму ирредентистского толка. Гитлер был просто одержим идеей, толкнувшей его на авантюры, которым поначалу сопутствовала удача, но, в конце концов, завершившимся катастрофой, что было вызвано отсутствием чувства меры и реальных возможностей. Согласно этой идее, всех немцев любой ценой необходимо было объединить в едином Рейхе, Третьем Рейхе, возглавляемом единым Фюрером. Гитлер считал, что именно в этом состояла миссия, уготованная ему судьбой. Идеология Volk, о который мы говорили в своё время, смешивалась с идеями современного национализма, по сути своей, антитрадиционного также для самой Германии и чуждого создателям Первого и Второго Рейха. Пруссия и Фридрих Великий вели свои войны с совершенно иными целями, а Бисмарк, как уже было сказано, являясь представителем консервативной партии, был противником этнического ирредентистского национализма. Он не разделял ни идею объединения всех германских народов, живущих за пределами Рейха, ни причуд «пангерманизма» (в его окружении ярым приверженцем решительно «европейской» ориентации был, в первую очередь, фон Мольтке). Гитлер же своей пропагандой систематически распространял и разжигал пламя недовольства среди так называемых Volksdeutsche, немецких меньшинств, живущих за пределами Рейха (а также среди австрийцев), что, в конце концов, привело к возникновению проблем и ситуаций, решить которые можно было лишь силовым путём. В противном случае, Данциг не стал бы тем узловым пунктом, с которого начала своё неудержимое движение лавина второй мировой войны.

Впрочем, как было сказано в своё время, помимо идеи национально-этнической интеграции чуть позже зародилась тенденция, родственная гегемонистскому пангерманизму, которая нанесла серьёзный ущерб идее «Нового порядка». По мере распространения Рейхом своей власти на ненемецкие территории, идея национального превосходства набирала всё большие обороты. Вместо того, чтобы создать предпосылки для установления высшего единства, предоставив отдельным областям права широкой автономии, была создана система протекторатов и наместников, ненемецкое население подвергалось дискриминации, что не могло не вызвать реакции и, в конечном счёте, привело к возникновению движения Сопротивления. И основной причиной этого стала спесь, проявленная «Herrenvolk». Это выражение, первоначально имевшее аристократическое значение «народ господ», практически сменило свое прежнее значение на ненавистное «народ хозяев» и всё это было проделано якобы во блага «арийских» народов. Однако при этом «арийцами» считались исключительно немцы, тогда как остальные народы, не меньше последних достойные этого звания, были зачислены в недочеловеки и подвергались соответствующему обращению. Достаточно вспомнить поляков, народ с великим, хотя и несчастным прошлым (при этом совсем забыли, что именно польский князь призвал Тевтонский Орден на земли, позднее вошедшие в состав Пруссии). Одержимость Гитлера воспрепятствовала проведению более плодотворной политики в Восточной Европе. Например, вместо того, чтобы завоевывать Данциг, можно было бы использовать атавистические антирусские настроение поляков для привлечения их на свою сторону как союзников для запланированного «Похода на Восток», Drang nach Osten.

Наиболее тяжкие обвинения ложатся на плечи нацистской Германии за ошибки, совершённые ею на оккупированных советских территориях, во время русской компании. Непосредственной причиной этого стала идея «жизненного пространства», обещанного немецкому народу, которая привела к возникновению своего рода межевропейского колониализма. Хотя в качестве предлога войны был брошен лозунг войны против коммунизма (мы же считаем, что задача внешней политики Третьего Рейха заключалась в том, чтобы найти средства для нейтрализации западных стран на время решительной атаки против Советского Союза; это однако требовало прозорливости и проницательности равных тем, которыми обладал Меттерних) и освобождение России от коммунизма, однако этому лозунгу явно противоречило стремление к расширению захваченных территорий путём насильственного подавления населения, по отношению к которому немцы вели себя со всей спесивостью представителей высшей расы. Поэтому, если сначала русские с радостью встречали немцев как освободителей, то затем отношение к ним населения переменилось, когда вместо сепаратной свободы эмиссары национал-социалистической партии и бессовестные представители индустрии и торговли Рейха заняли место советских властей. Создавалось впечатление, что на смену одним угнетателям пришли другие. Первоначально сформированные из русских органы управления на оккупированных территориях были распущены, а патриоты-антикоммунисты даже подвергались преследованиям. Так, генерал Андрей Власов, создатель Русской освободительной армии подвергся аресту, прежде чем ему было позволено организовать антисоветскую армию, сражавшуюся наравне с немцами. Эта ошибочная политика привела к нарастанию безразличия и недоверчивости со стороны населения и питала партизанское движение, чем умело воспользовался Сталин, который, отказавшись от первоначальной коммунистической идеологии, провозгласил новый русский национализм под лозунгом «советского патриотизма», тем самым мобилизовав значительные моральные силы для продолжения войны, что, возможно, и оказало решающее влияние на её исход.

Всё это, безусловно, нанесло серьёзный ущерб проекту «Нового порядка». В конце предыдущей части мы указали на неоспоримые преимущества, которые имела бы победа сил Оси в мировом масштабе, но даже несмотря на это, мы вынуждены подвергнуть решительному осуждению систему, позволившую возобладать тенденциям указанного рода. Идеал европейского Нового Порядка мог быть реализован лишь при условии органичного, сплочённого взаимодействия государств и цивилизаций, за которыми признавалось бы право на сохранение собственной особости и независимости. Именно во имя этого добровольцы разных стран пополняли ряды эсэсовских дивизий, переросших в настоящую «европейскую армию», для борьбы на восточном фронте; они боролись против коммунизма и за новую Европу, а не за экспансионистский пангерманизм. Гитлеровская одержимость воспрепятствовала их возможному развитию в положительном направлении, поспособствовать которому в надлежащий момент могли бы представители иных тенденций, сохранявшие сильные позиции.

В заключение скажем несколько слов о нелегальной внутренней оппозиции в Третьем Рейхе. Как мы уже говорили, глупо думать, что исключительно благодаря режиму террора и насилия Германия достигла своей сплочённости (многократно доказанной на деле) и сумела восстановить на мировой политической арене прежний статус, утерянный после поражения в первой мировой войне и создания Веймарской республики. Успехи в области национального возрождения и внешней политики являлись козырной картой Гитлера, поэтому любое выступление против национал-социализма, однозначно оценивалось как занятие антинемецкой позиции. Лишь сознательно искажая факты, можно утверждать, что в Германии или Италии массы того времени не разделяли воззрений своих вождей. Напротив, они целиком, почти безоговорочно и зачастую фанатично поддерживали их, хотя, как мы говорили, опора на популизм и «мифологию», а не на авторитет высшей традиции, привели к тому, что эта поддержка растаяла, как снег под солнцем в критический момент; что и произошло в обеих странах после 1945 г.

Помимо правых, которые, начиная с представителей рейхсвера, несмотря на союз с национал-социалистами, сохраняли определённую сдержанность и дистанцию по отношению к последним, а также интеллектуалов, стоявших на позициях «консервативной революции» и вышедших из игры, никакой реальной внутренней оппозиции в Третьем Рейхе с нашей точки зрения не существовало. Поэтому мы не будем рассматривать здесь немногочисленные заговоры, включая покушение 20 июля 1944 г., нацеленные на физическое устранение Гитлера, поскольку их практической задачей было уберечь Германию от худшего будущего, учитывая, что война была уже практически проиграна. Как правило, их зачинщики рассчитывали на то, что без Гитлера, при новом ненацистском режиме можно будет вести переговоры с союзниками на более благоприятных обстоятельствах. Однако в этом они сильно заблуждались (достаточно вспомнить условия мира, выдвинутые Италии, после низложения Муссолини руками его бывших соратников, движимых аналогичными соображениями). Поэтому мы не разделяем мнения (поддерживаемого, например, прусским историком Гансом Иохимом Шепсом), согласно которому, удачное покушение было бы равнозначно пробуждению пруссачества; ведь представителей пруссачества хватало и в противоположном лагере.

Впрочем, существовали интеллектуальные круги «сопротивления», например, пресловутая группа Крейсау, в которой состоял в частности фон Мольтке, племянник фельдмаршала, настолько одурманенный спиритуализмом, что он стал последователем Christian Science; в неё входили также представители марксистов, рабочих профсоюзов и «христианских социалистов». В случае удачного покушения, канцлером нового правительства должен был стать не Карл Гёрделер, придерживающийся правых монархических взглядов, а Юлиус Лебер, бывший депутат социалистической партии; ему вместе с Адольфом Рейхвейном было поручено наладить контакты с коммунистическим подпольем в Берлине; эту идею активно поддерживал также фон Штауффенберг, основной исполнитель покушения. В общем, это оппозиционное движение было идеологически ошибочным, разномастным и несостоятельным. Оно было лишено единства, высшего узаконения. Нет никакого сомнения, что от подобного рода оппозиции не стоило ждать никаких положительных перемен в Третьем Рейхе, в смысле преодоления отрицательных сторон национал-социалистического режима и его дальнейшего развития в более аутентичном направлении в соответствии с идеями, разработанными вышеупомянутыми кругами задолго до появления гитлеризма.

На этом можно завершить наш краткий обзор вчерашней Германии. Сам характер материала требовал от нас уделить в нём больше внимания документально-исторической части, нежели при исследовании фашизма. Поэтому, несмотря на высказанные нами суждения относительно отдельных аспектов, основная работа по оценке национал-социализма в целом ложится на плечи читателя. Нашей же целью было показать разнообразие и даже разнородность тенденций, существовавших в этом движении (что, возможно, отличает наше исследование от большинства работ на эту тему). Если, с одной стороны, нельзя отрицать разрушительного влияния гитлеризма на многие из прежних немецких традиций, то с другой, необходимо признать, что он неизменно возвращался к ним и немало сохранил, стремясь приспособить их к новым условиям. Следовательно, глупо отвергать те или иные принципы лишь на том основании, что они были взяты на вооружение Третьим Рейхом, причём нередко в искажённом виде.

Однако именно так поступила послевоенная Германия, не говоря уж о зарубежных антифашистских и левых кругах. Благодаря демократической промывке мозгов, организованной поначалу оккупационными войсками, а позднее тупо продолженной и даже усовершенствованной самими немцами, новая Германия (ФРГ, о ГДР даже не стоит говорить) пренебрегла принципом, заложенным в одной немецкой поговорке, гласящей, что не стоит «выплескивать ребёнка вместе с грязной водой».

Похоже, она не в состоянии представить себе «третий путь», путь правых, далекий как от национал-социалистического тоталитаризма, так и от демократии с марксизмом: третий путь, который позволил бы использовать идеи предшествующего периода в их первоначальной чистоте без последующих исторических наслоений. Если бы современная Германия не поспешила столь безоговорочно осудить весь предшествующий период (куда более жестко, чем был осуждён в Италии фашизм), докатившись до полного пересмотра всей своей истории (под лозунгом «Преодоления прошлого»), равнозначного полному её отрицанию, то возможно ей удалось бы не только достичь экономического возрождения и материального процветания, но и внести ценный идейный вклад в дело образования нового европейского единства. Сегодня же с идеологической и мировоззренческой точки зрения Германия представляет собой полный ноль, что особенно сильно сказывается на молодом поколении.