 |
Разные смешаны там языки, — 2 страница
|
|
|
|
13. Что касается Кефаллении, которая является четырехградьем, то Гомер не называет остров современным именем, так же как и ни один из ее городов, кроме Самы или Самоса, которого теперь, правда, нет, хотя следы его показывают еще на полпути переезда на Итаку. Жители ее называются самейцами. Остальные существующие еще и теперь какие-то незначительные города: Палы, Пронес и Крании. В наше время Гай Антоний, дядя Марка Антония, основал там еще один город, когда после консульства, в котором он был товарищем оратора Цицерона, в качестве изгнанника24жил в Кефаллении и держал весь остров в своей власти так, как будто это было его частное владение. Однако Гай Антоний не успел закончить строительства города и, получив позволение25вернуться на родину, скончался там, занятый более важными делами.
14. Некоторые писатели решились отождествить Кефаллению с Дулихием, C. 456а другие же — с Тафосом, а кефалленцев называют тафийцами, а также телебоями. Они говорят, что Амфитрион предпринял сюда поход вместе с Кефалом, сыном Деионея, изгнанником из Афин, взяв его с собой. После завоевания острова Амфитрион передал его Кефалу; остров получил название от имени Кефала, а города — имена его детей. Однако эти сведения не соответствуют гомеровским известиям: ведь, по Гомеру, кефалленцы были подвластны Одиссею и Лаерту, а Тафос — Ментесу:
Мудрого сын Анхиала, именуюся Ментесом, правлю народом
Веслолюбивых тафийцев.
(Од. I, 181)
Теперь Тафос называется Тафиунтом. Гелланик также не следует за Гомером, отождествляя Кефаллению с Дулихием; ведь Гомер изображает Дулихий и остальные Эхинады подвластными Мегету, так же как и их обитателей эпейцев, которые пришли туда из Элиды. Поэтому Гомер называет килленца Ота:
|
|
|
Друга Филидова, воинств вождя крепкодушных эпеян.
(Ил. XV, 519)
Царь Одиссей предводил кефалленян, возвышенных духом.
(Ил. II, 631)
Итак, согласно Гомеру, Кефалления не является Дулихием, а Дулихий — частью Кефаллении, как утверждает Андрон. Ведь Дулихием владели эпейцы, а всей Кефалленией — кефалленцы, подвластные Одиссею, тогда как эпейцы подчинялись Мегету. Далее, и Палы Гомер не называет с. 434 Дулихием, как пишет Ферекид. Последний более всего противоречит Гомеру, отождествляя Кефаллению с Дулихием, если действительно женихов «с Дулихия прибыло пятьдесят два», а «из Самы двадцать четыре»26. В самом деле, поэт не стал бы говорить, что со всего острова прибыло столько женихов, а только из одного из четырех городов — половина этого числа без двух. Даже допустив это, я спрошу, что имеет в виду поэт под Самой в следующем месте:
Дулихия, Самы, лесного Закинфа.
(Од. I, 246)
15. Кефалления лежит напротив Акарнании, приблизительно в 50 стадиях (по другим в 40) от Левкаты, от Хелоната же — почти в 180 стадиях. В окружности остров имеет около 30027стадий, простирается в длину по направлению к Евру и покрыт28горами. Самая большая гора на нем — Энос, где стоит святилище Зевса Энесия. Там, где остров наиболее суживается, он образует настолько низкий перешеек, что нередко затопляется волнами от моря до моря. Палы и Крании лежат в заливе близ перешейка.
16. Между Итакой и Кефалленией лежит островок Астерия (Гомер называет его Астеридой); об этом островке Деметрий Скепсийский говорит, что он не остался таким, как его изображает поэт:
…корабли там приютная пристань
С двух берегов принимает.
(Од. IV, 846)
C. 457Аполлодор, однако, утверждает, что этот островок еще и теперь остается таким, и упоминает на нем городок Алалкомены, лежащий на самом перешейке.
17. Гомер называет также Самосом и Фракию, которую мы теперь зовем Самофракией. Вероятно, поэт знал и ионийский Самос, так как, видимо, ему было известно ионийское переселение. Иначе Гомер, противопоставляя местности с одинаковыми именами, не различал бы их; когда он говорит о Самофракии, то один раз обозначает ее эпитетом:
|
|
|
С горных вершин, с высочайшей стремнины лесистого Сама
В Фракии горной,
(Ил. XIII, 12)
а другой раз соединяет с островами поблизости:
В Имброс, в далекий Самос, и в туманный, беспристанный Лемнос;
(Ил. XXIV, 753)
или:
Между священною Самой и грозноутесною Имброй.
(Ил. XXIV, 78)
с. 435 Таким образом, поэт знал остров, хотя и не называл его по имени. Действительно, в прежние времена остров назывался не этим именем, а Меламфилом, затем Анфемидой, а потом Парфенией (от реки Парфения, которая была переименована в Имбрас). Далее, так как во время Троянской войны Кефалления и Самофракия назывались Самосом (ведь иначе Гомер не вложил бы Гекабе в уста слова о том, что Ахиллес ее сыновей, захваченных в плен,
…продал
В Имброс, в далекий Самос),
(Ил. XXIV, 752)
а ионийский Самос еще не был заселен, то, очевидно, Самос был назван по одному из островов, прежде носивших это имя. Отсюда становится ясным, что утверждения некоторых писателей противоречат древней истории, будто бы после ионийского переселения и прибытия Тембриона на остров явились колонисты с Самоса и назвали Самофракию Самосом, так как этот рассказ выдумали самосцы ради славы своего острова. Большего доверия заслуживают авторы, по мнению которых остров получил свое имя от возвышенностей, которые назывались «самами». Ведь отсюда
…великая виделась Ида,
Виделась Троя Приама и стан корабельный ахеян.
(Ил. XIII, 13)
Иные писатели, наконец, полагают, что Самос назван от имени саийцев, живших до фракийцев на острове, которые владели также прилегающей частью материка; были ли эти саийцы тождественны сапеям или синтам (Гомер называет их синтиями) или это было другое племя, неясно. О саийцах упоминает Архилох:
Носит теперь горделиво саиец мой щит безупречный,
Волей-неволей пришлось бросить его мне в кусты.
(Фрг. 6. Бергк)
18. Из островов, подвластных Одиссею, остается описать Закинф. Этот остров обращен немного более к западной стороне Пелопоннеса, чем Кефалления, и ближе примыкает к последней. Окружность Закинфа C. 45816029стадий. От Кефаллении остров находится приблизительно в 60 стадиях; это хотя и лесистый, но все же плодородный остров; на нем находится значительный город одного имени. Отсюда до ливийских Гесперид 3300 стадий.
|
|
|
19. К востоку от Закинфа и Кефаллении лежат острова Эхинады; к этим островам принадлежат Дулихий (теперь называемый Долихой) и так называемые Оксеи, которые Гомер зовет Фоями. Долиха лежит напротив Эниад и устья Ахелоя, в 100 стадиях от Аракса, мыса элейцев; остальные же Эхинады (их несколько, все они бесплодны и каменисты) находятся перед устьем Ахелоя; самый дальний остров в 15 с. 436 стадиях, а ближайший — в 5 стадиях от этого устья. В прежнее время они лежали в открытом море, но из-за большого количества наносов, приносимых Ахелоем, часть их уже стала материком, а другая будет им впоследствии. Это обстоятельство в древности сделало область под названием Парахелоитида, заливаемую рекой, причиной раздора, так как речные наносы постоянно нарушали установленные границы между акарнанцами и этолийцами. При отсутствии третейских судей эти племена прибегали для решения споров к оружию, причем сильнейшие одерживали верх. По этой причине сложился миф о том, как Геракл одолел Ахелоя и в награду за победу получил Деяниру, дочь Энея, которой Софокл вкладывает в уста следующие слова:
…Меня
Сам Ахелой присватал, бог речной,
Просил отца, являясь в трех обличьях:
Тельцом вбегал он, змеем приползал,
Чешуйчатым, показывался мужем
Быкоголовым.
(Трахинянки, 7—11)
Некоторые писатели добавляют к мифу, что рог, который Геракл отломал у Ахелоя и отдал Энею в качестве свадебного подарка, был рогом Амалфеи. Другие писатели, стараясь угадать истину в этих мифах, утверждают, что Ахелоя, как и прочие реки, называли «подобным быку» из-за похожего на рев гула его вод; от излучин течения, которые назывались рогами — «подобным дракону» — из-за длины и извилистого течения; наконец, «с бычьей головой» по той же причине, по которой его представляли вообще в образе быка. Что же касается Геракла, говорят они, то он и вообще был склонен к благодеяниям, в особенности же по отношению к Энею; в угоду Энею Геракл насыпями и каналами обуздал нестройное течение реки и таким образом осушил значительную часть Парахелоитиды; это-то и есть рог Амалфеи. Гомер говорит, что во время C. 459Троянской войны Эхинады и Оксеи находились под властью Мегета:
|
|
|
…Мегес Филид,
Сын любимца богов, конеборца Филея, который
Некогда в край Дулихийский укрылся от гнева отцова.
(Ил. II, 628)
Отцом его был Авгий, правитель Элейской страны и эпийцев; поэтому эпейцы, вместе с Филеем переселившиеся в Дулихий, владели этими островами.
20. Острова тафийцев, а в прежние времена телебоев, к числу которых принадлежал Тафос (теперь называемый Тафиунтом), были отделены от Эхинад, впрочем, не расстоянием (так как они лежат поблизости), но в силу того, что они были подчинены разным властителям — тафийцам и телебоям. В прежние времена Амфитрион пошел против них войной вместе с Кефалом, сыном Деионея, афинским изгнанником, и с. 437 передал ему власть над ними. Гомер однако, говорит, что они были подвластны Ментесу30, называя их разбойниками31, как впрочем, считают и всех телебоев. Таковы мои сведения об островах, лежащих перед Акарнанией.
21. Между Левкадой и Амбракийским заливом находится соленое озеро под названием Миртунтий. Непосредственно за Левкадой лежат акарнанские города Палер и Ализия; Ализия расположена в 50 стадиях от моря; там есть залив, посвященный Гераклу, и священный участок. Отсюда один из римских полководцев перевез в Рим «Подвиги Геракла» — произведение Лисиппа, которое находилось там в неподобающем месте, в запустении. Затем идут мыс Крифота, Эхинады и город Астак, одноименный с городом вблизи Никомедии и Астакенского залива (имя употребляется в женском роде). Крифота носит одинаковое имя с одним из городков на фракийском Херсонесе. На всем побережье между этими пунктами хорошие гавани. Далее следуют Эниады и Ахелой; потом озеро Эниад под названием Мелита, длиной 30 стадий и шириной 20; затем озеро Киния, вдвое шире и длиннее Мелиты; потом третье — Урия, значительно меньше этих. Киния впадает в море, остальные же озера лежат выше приблизительно на половину стадии. Далее следует река Евен, до которой от Акциума 670 стадий. За Евеном высится гора Халкида, которую Артемидор назвал Халкией. Далее следуют Плеврон, селение Галикирна, над которым в глубине страны (в 30 стадиях) лежит Калидон. Близ Калидона стоит святилище Лафрийского Аполлона. Далее высится C. 460гора Тафиасс; затем следуют город Макиния, Моликрия и поблизости Антиррион — граница между Этолией и Локридой, до которого от Евена около 120 стадий. Артемидор, правда, не так говорит об этой горе (назовем ли ее Халкидой или Халкией), помещая ее между Ахелоем и Плевроном; Аполлодор же, как я указал выше32, напротив, помещает Халкиду и Тафиасс над Моликрией, а Калидон, по его словам, расположен между Плевроном и Халкидой; впрочем, может быть, следует отличать гору у Плеврона под названием Халкия от другой — Халкиды — у Моликрии. Близ Калидона есть большое и богатое рыбой озеро, которым владеют римские поселенцы в Патрах.
|
|
|
22. В глубине страны, по словам Аполлодора, есть племя под названием эрисихейцы, о котором упоминает Алкман:
Ни эрисихейский муж, ни пастырь,
Но с высот Сардийских…
(Фрг. 24. Бергк)
В Этолии находился Олен, упоминание о котором есть у Гомера в «Этолийском списке»; от этого города остались только следы близ Плеврона у подошвы Аракинфа. Неподалеку лежала Лисимахия (которая также исчезла); она находилась на озере, теперь называемом Лисимахией, а в прежние времена — Гидрой, между Плевроном и городом Арсиноей. Последняя раньше была простым селением и называлась Конопой; она была с. 438 преобразована в город Арсиноей, супругой и сестрой Птолемея II, и удачно расположена почти у переправы через Ахелой. Нечто подобное тому, что случилось с Пиленой, произошло и с Оленем. Когда Гомер говорит о «высоковздымающемся»33и «скалистом»34Калидоне, то это следует относить к стране; ведь, как я уже сказал выше35, эта страна делится на 2 части: гористую часть (или Эпиктет)36относят к Калидону, а равнинную область — к Плеврону.
23. В настоящее время акарнанцы и этолийцы (как и многие другие племена) истощены и ослаблены непрерывными войнами. Однако этолийцы очень долгое время вместе с акарнанцами твердо держались, сражаясь за свою независимость не только против македонян и прочих греков, но под конец и против римлян. Поскольку Гомер и прочие поэты и историки нередко упоминают о них иногда в ясных и согласованных выражениях, а иной раз менее понятными словами (как это обнаруживается из сказанного мной о них раньше), то мне приходится добавить кое-что из более древних рассказов, которые имеют характер начальных историй или возбуждают сомнение.
C. 46124. Например, относительно Акарнании я уже сказал, что ею завладели Лаерт и кефалленцы. Много писателей высказывалось о том, кто были прежние жители этой страны, но так как их сообщения, хотя и несогласованные друг с другом, все же пользуются широкой известностью, то мне остается сказать о них свое решающее слово. Итак, по их словам, в прежние времена тафийцы и так называемые телебои обитали в Акарнании, а их вождь Кефал, которого Амфитрион сделал владыкой островов около Тафоса, господствовал и над этой страной. Поэтому мифы стали приписывать ему первому вошедший в обычай прыжок с Левкаты, как я уже сказал об этом выше37. Однако Гомер не говорит о том, что тафийцы властвовали над акарнанцами до прихода туда кефалленцев и Лаерта; он говорит только, что они были друзьями итакийцев, поэтому они либо вовсе не властвовали над этими областями, либо добровольно уступили страну итакийцам, либо, наконец, жили там вместе с ними в качестве поселенцев. Какие-то колонисты из Лакедемона, видимо, поселились в Акарнании — Икарий, отец Пенелопы, и его спутники. Действительно, Гомер в «Одиссее» изображает Икария и братьев Пенелопы еще живыми:
Они же38страшатся в отчий Икария дом обратиться,
Как бы старец ее, наделенную щедро приданым,
Замуж не выдал по собственной воле.
(Од. II, 52)
О братьях ее поэт говорит так:
Ведь ее и отец уж и братья вступить понуждают
В брак с Евримахом.
(Од. XV, 16)
В самом деле, невероятно, чтобы они жили в Лакедемоне (ведь иначе Телемах, прибыв туда, не остановился бы в доме Менелая), и нам с. 439 неизвестно о другом их месте жительства. Как говорят, Тиндарей и его брат Икарий прибыли после их изгнания Гиппокоонтом из родной страны к Фестию, владыке плевронцев, и помогли ему завладеть большой областью на другом берегу Ахелоя с условием, что они получат часть ее. Тиндарей, правда, вернулся домой, взяв в жены Леду, дочь Фестия; Икарий же остался обладателем части Акарнании и от Поликасты, дочери Лигея, родил Пенелопу и ее братьев. Я уже указал раньше39, что в «Списке кораблей» упомянуты и акарнанцы, как принимавшие участие в походе на Илион, причем названы «те, что живут на берегу»40, а также
И на земле матерой и на бреге противолежащем.
(Ил. II, 635)
Тогда материк еще не назывался Акарнанией и побережье Левкадой.
C. 46225. Эфор, напротив, утверждает, что они не участвовали в походе. Он говорит, что Алкмеон, сын Амфиарая, совершил поход с Диомедом и прочими Эпигонами, а после удачной войны с фиванцами присоединился к Диомеду и вместе с ним покарал врагов Энея. Передав Диомеду и Энею Этолию, он вступил в Акарнанию и покорил ее. Между тем, продолжает Эфор, Агамемнон в это время напал на аргивян и легко одержал победу, так как большинство их последовало за Диомедом. Однако немного времени спустя, когда произошел поход под Трою, Агамемнон из опасения, как бы во время его отсутствия в походе Диомед и его спутники, вернувшись с войском домой (действительно до Агамемнона дошли слухи о большом войске, собравшемся у Диомеда), с полным правом не завладели подобающей им властью, ибо Диомед был наследником Адраста, а Алкмеон — своего отца, обдумав все это, вызвал их, чтобы вернуть Аргос, и просил принять участие в войне. Диомед дал себя уговорить участвовать в походе, Алкмеон же с негодованием отверг просьбу. Поэтому-то только одни акарнанцы не присоединились к походу греков. Придерживаясь этого сказания, акарнанцы, вероятно, обманули римлян и добились у них независимости, утверждая, что только они одни не участвовали в походе против предков римлян. Действительно, они не упомянуты ни в «Этолийском списке»41, ни где-либо отдельно, вообще их имя нигде не встречается в гомеровских поэмах.
26. Таким образом, Эфор представляет Акарнанию еще до Троянской войны подвластной Алкмеону и приписывает последнему основание амфилохского Аргоса; по его словам Акарнания названа именем сына Алкмеона Акарнана, а амфилохийцы — именем его брата Амфилоха; поэтому сообщение Эфора оказывается в числе сказаний, противоречащих гомеровским рассказам. Фукидид42и другие писатели рассказывают, что Амфилох при возвращении из похода под Трою остался недоволен положением дел в Аргосе и поселился в этой стране, причем, по рассказам одних, он явился туда в качестве законного наследника власти своего брата, по другим же — на иных основаниях. Это я считал нужным рассказать собственно об Акарнании. Теперь я сообщу о ней общие сведения с. 440 в той мере, как они переплетаются с историей этолийцев, передавая о следующих по порядку событиях из истории этолийцев, поскольку я считаю нужным присоединить их к сказанному раньше.
III
1. Что касается куретов, то одни писатели причисляют их к акарнанцам, другие же — к этолийцам; согласно одним, они происходят с Крита, C. 463а по другим — с Евбеи. Так как упоминания о них есть и у Гомера, то сначала следует рассмотреть гомеровские сведения. Полагают, что поэт считает их скорее этолийцами, чем акарнанцами, если только они действительно были сыновьями Порфаона:
Агрий и Мелас, а третий из них был Эней конеборец
(Ил. XIV, 117)
Жили в Плевроне и тучной земле, Калидоне гористом.
(Ил. XIV, 116)
Это два этолийских города, имена их приведены в «Этолийском списке». Даже согласно Гомеру, куреты, очевидно, жили в Плевроне, поэтому они должны быть этолийцами. Те писатели, которые держатся противоположного взгляда, введены в заблуждение гомеровским способом выражения, когда поэт говорит:
Брань была меж куретов и браннолюбивых этолян
Вкруг Калидона града.
(Ил. IX, 529)
Ведь, продолжают они, не мог же поэт выразиться собственно так: «беотийцы и фиванцы сражались друг против друга» или «аргивяне и пелопоннесцы». Я уже указал прежде1, что этот способ выражения обычен не только у Гомера, но нередко употребляется и прочими поэтами. Это наше объяснение, таким образом, легко можно оправдать. Пусть, однако, те писатели объяснят, как мог Гомер поставить плевронцев в «Этолийском списке», если они не были ни их единоплеменниками, ни этолийцами.
2. По словам Эфора, этолийцы были племенем, которое никогда не подчинялось другим народностям; страна их с незапамятных времен не подвергалась разорению вследствие ее трудной доступности и военного искусства жителей. Затем Эфор добавляет, что всей страной владели первоначально куреты; после того как из Элиды прибыл Этол, сын Эндимиона, и одолел их войной, куретам пришлось отступить в так называемую теперь Акарнанию; этолийцы вернулись назад вместе с эпейцами и основали древнейшие города в Этолии; спустя 10 поколений Элиду колонизовал Оксил, сын Гемона, который переправился в Пелопоннес из Этолии. В доказательство этого Эфор приводит надписи: одну в Фермах в Этолии (где у них с. 441 существует отцовский обычай выбирать должностных лиц); надпись вырезана на цоколе статуи Этола:
Сей устроитель земли, у пучины Алфея взрощенный
И олимпийских ристаний некогда близкий сосед,
Эндимионов Этол. Этолийцы ему посвятили
Памятник сей, чтобы знак доблести их лицезреть.
Другая надпись находится на рыночной площади элейцев, на статуе Оксила:
Сей автохтонов народ Этол покинув когда-то,
C. 464Славной куретов землей грозным копьем овладел.
Рода того же потомок десятый, Гемона чадо,
Доблестный Оксил, град некогда сей основал.
3. Таким образом, этими надписями Эфор правильно показывает взаимное родство элейцев и этолийцев, так как обе надписи не только согласно подтверждают родство этих племен, но и то, что они являются взаимными родоначальниками. На этом основании Эфор успешно изобличает ложные утверждения о том, что элейцы — это действительно колонисты этолийцев, а этолийцы — не колонисты элейцев. В данном случае Эфор ясно показывает то же самое противоречие в своем писании и утверждении, на которое я уже указал2у него относительно Дельфийского оракула. Действительно, после утверждения о том, что Этолия с незапамятных времен не подвергалась разорению, и упомянув о том, что куреты первоначально овладели этой страной, Эфору следовало бы в соответствии с уже сказанным добавить еще, что куреты оставались владельцами этой земли до его времен, потому что только в таком случае с полным правом можно назвать страну «неиспытавшей разорения» и никогда не бывшей под чужим господством. Однако Эфор, совершенно забыв о своем обещании3, не прибавляет этого, но высказывает противоположное утверждение о том, что, после того как Этол прибыл из Элиды и одолел куретов войной, последние удалились в Акарнанию. Что же другое является характерным признаком разорения, как не военное поражение и уход из страны? На это указывает и надпись у элейцев. Ведь Этол, гласит надпись,
Славной куретов землей грозным копьем овладел.
4. Пожалуй, кто-нибудь возразит на это: Эфор хочет сказать, что Этолия оставалась «неразоренной» с того времени, как она получила это имя — после прибытия Этола. Однако Эфор лишает основания и это предположение, утверждая в последующем, что б о льшую часть оставшегося среди этолийцев народа составляли именно эпейцы; впоследствии же, когда эолийцы, выселившиеся вместе с беотийцами из Фессалии, смешались с последними, они совместно с беотийцами завладели этой страной. Итак, вероятно ли, чтобы они, напав на чужую страну, без войны жили бы там вместе с ее прежними владельцами, которые вовсе не нуждались в таком сожительстве. с. 442 Если это невероятно, то вероятно ли, чтобы побежденные силой оружия оказались в равных условиях с победителями? Какое же это другое «разорение», как не поражение силой оружия? Аполлодор говорит, что, согласно истории, гианты вышли из Беотии и поселились вместе с этолийцами. Эфор же, как будто бы удачно изложив свою аргументацию, в заключение прибавляет: «Эти и подобного рода вопросы я обычно подвергаю тщательному рассмотрению всякий раз, когда встречается что-нибудь или совершенно сомнительное, или основанное на ложном представлении».
C. 4655. При всем том Эфор все же лучше других. И сам Полибий4, который так усердно хвалит его, утверждает, что Евдокс5дал прекрасный обзор греческой истории, а Эфор — наилучший рассказ об основании городов, родственных связях, переселениях и родоначальниках. «Я же, — говорит он, — буду изображать только современное состояние вещей и говорить как о положении местностей, так и о расстояниях между ними; ведь это предмет, наиболее подходящий для хорографии». Конечно, ты, Полибий, который вводишь «ходячие мнения»6о расстояниях, имея дело со странами вне Греции и с собственно греческими землями, ты должен оправдываться как перед Посидонием и Аполлодором, так и перед некоторыми другими писателями. Поэтому читатель должен извинить меня и не раздражаться, если я иногда допускаю какие-нибудь промахи (так как я черпаю большинство моих исторических сведений от таких писателей), но скорее быть довольным тем, что я излагаю большинство исторических фактов лучше других или дополняю пропущенные ими по неведению.
6. О куретах в ходу еще следующие сказания, отчасти имеющие ближайшее отношение к истории этолийцев и акарнанцев, отчасти же более отдаленное. Именно ближайшее отношение к истории имеют сказания в таком роде, как уже изложенные мною выше о том, что страну, которая теперь называется Этолией, населяли куреты и что последних вытеснили в Акарнанию прибывшие с Этолом этолийцы. Далее, такие сказания, что в то время, когда куреты жили в Плевронии (тогда называемой Куретидой), эолийцы вторглись в эту страну и, захватив ее, изгнали прежних владетелей. По словам Архемаха Евбейского, куреты вначале поселились в Халкиде, но так как во время постоянных войн за Лелантскую равнину враги хватали их спереди за волосы и вырывали их, то куреты стали отращивать волосы сзади, а спереди — стричь. Поэтому их и называли «куретами» от слова «стрижка»7; они переселились в Этолию и, завладев областью около Плеврона, назвали жителей противоположного берега Ахелоя акарнанцами, потому что те ходили с нестрижеными8головами. Некоторые, напротив, утверждают, что оба племени получили свои имена от героя; иные же — что куреты названы по имени горы Курия, возвышающейся над Плевроном, и что это было одно из этолийских племен, как офии, агреи, евританы и некоторые другие. Но, как я заметил выше9, когда Этолия была разделена на 2 части, область вокруг Калидона, как говорят, была под властью Энея, тогда как известной частью Плевронии владели сыновья Порфаона, именно Агрий и его семья, если действительно они:
C. 466с. 443
Жили в Плевроне и в тучной земле, Калидоне гористом.
(Ил. XIV, 116)
Потом Плевронией владел Фестий, тесть Энея и отец Алфеи, предводитель куретов. Когда же разразилась война между сыновьями Фестия, с одной стороны, и Энеем и Мелеагром — с другой
(Бой о клыкастой главе и о коже щетинистой вепря,
(Ил. IX, 548)
как говорил поэт, придерживаясь мифического сказания о вепре, но, по всей вероятности, из-за клочка земли), то, по словам Гомера,
Брань была меж куретов и браннолюбивых этолян.
(Ил. IX, 529)
Таковы сказания, имеющие ближайшее отношение к истории этолийцев и акарнанцев.
7. Сказания, имеющие более отдаленное отношение к этому предмету (историки в силу одинаковых названий просто соединяют их вместе), а именно сказание, хотя и называемое «Куретской историей» и «Историей о куретах» (подобно тому, как если бы это была история куретов, живших в Этолии и Акарнании), не только отличаются от этих историй, но скорее похожи на сказания о сатирах, силенах, вакхах и титирах10. Ведь, по словам тех писателей, которые передают сказания из истории Крита и Фригии, куреты — это некие демонические существа, подобные этим, или слуги богов; причем эти предания у них переплетаются с рассказами об известных священных обрядах, частью мистических, частью связанных с воспитанием младенца Зевса на Крите или с оргиями в честь Матери богов, справляемыми во Фригии и в области троянской Иды. В этих сказаниях обнаруживается незначительное разнообразие: так, по одним сказаниям, корибанты, кабиры, Идейские Дактили и тельхины отождествляются с куретами, в других — эти племена изображаются родственными с некоторыми незначительными отличиями между собой. Говоря кратко, их всех считают чем-то вроде людей, боговдохновенных и пораженных вакхическим безумием, которые в образе служителей божества при совершении священных обрядов устрашают людей военной пляской, исполняемой в полном вооружении под шум и звон кимвалов, тимпанов и оружия в сопровождении флейты и воплей. Поэтому эти священные обряды считают в известном отношении родственными обрядам, справляемым у самофракийцев, на Лемносе и в некоторых других местах, так как божественные служители называются там одним и тем же именем. Впрочем, всякое исследование в таком роде относится к области учения о богах и не чуждо умозрению философа.
8. Так как сами историки из-за тождества имен куретов сопоставляли несхожие предметы, то и мне хотелось бы подробнее сказать о них в отступлении, добавив подходящий к истории рассказ о их физическом сложении. Впрочем, некоторые историки желают даже сблизить их физические с. 444 качества, быть может, в этом у них как раз есть известная доля правдоподобия. Так, например, они утверждают, что этолийские куреты получили это имя оттого, что подобно «девушкам»11одевались в женское платье; ведь у греков C. 467это было чем-то вроде моды, ионийцы названы «длиннохитонными»12, а воины Леонида выходили на бой «с расчесанными волосами»13, за что, говорят, персы выражали им презрение, хотя в битве и дивились их мужеству. Вообще искусство ухода за волосами состоит в их питании и стрижке, и оно свойственно как девушкам, так и юношам14; поэтому есть много способов легко установить первоначальное значение слова «куреты». С другой стороны, вероятно, что военная пляска, первоначально исполнявшаяся лицами в такой прическе и одежде (причем эти лица назывались куретами), дала повод людям, более воинственным, чем другие, и проводившим жизнь не расставаясь с оружием, называться тем же именем куретов: я имею в виду куретов на Евбее, в Этолии и в Акарнании. Действительно, Гомер называет этим именем молодых воинов:
|
|
|
