 |
Коран о вероотступничестве
|
|
|
|
Хадис о перемене веры
Согласно мусульманскому праву, «мусульманин, родившийся в правоверии, если оставит оное, подвергается смертной казни, и убить его предоставляется на волю всякого»; представителю же других религий, «сделавшемуся мусульманином, но оставившему правоверие, дается для раскаяния три дни срока, в течение которого времени его увещевают, – но если не согласится принять вновь мусульманскую религию, то подвергается смертной казни»[2].
Указанная норма, разрабатывавшаяся средневековыми богословами, главным образом обосновывается следующим хадисом, возводившимся к пророку Мухаммаду: «Убейте того, кто поменяет свою религию». Данный хадис любят цитировать и современные экстремисты, выдающие себя за защитников ислама.
Парадоксально, но этому хадису нашлось место в книге, носящей весьма благовидное название и выпущенной недавно под грифом авторитетных духовных инстанций мусульман России, – «Ислам против терроризма» (М., 2003. С. 141). Комментируя обращение к указанному хадису/норме, известный российский исламовед Александр Игнатенко ставит вопрос: «Не является ли это нарушением конституционного принципа свободы совести?»[3] Поставленный вопрос, надо полагать, носит сугубо риторический характер. А в свете изложенного в вышеупомянутой нашей статье учения Корана о свободе вероисповедания не менее риторическим звучит и такой вопрос: «Совместим ли таким образом понимаемый хадис с кораническим либерализмом?»
Что касается упомянутого сборника, то он представляет собой перевод фетв саудовских улемов, предисловие к нему написал имам Исмаил Шангареев, см также http://religion.customers.ru/?act=news&div=19962 (персонаж неоднозначный сам по себе, как видим).
|
|
|
Ведь Коран, как мы видели, предельно четко, недвусмысленно утверждает разнообразие этносов и верований выражением Божией воли, провозглашая религию делом совести каждого человека и не дозволяя в этом отношении какого-либо насилия. Вспомним хотя бы такие айаты: «Нет принуждения в вере» (2:256); «Кто хочет - пусть уверует, / А кто не хочет, пусть отклонится» (18:29). Разве не сам Коран осуждает насильственное удерживание людей в тисках какой-либо веры, передавая слова пророка Шуайба, который в ответ на угрозу соотечественников-язычников покарать его и его последователей за отход от их религии вопросил: «Поступите ли вы так, даже если / Вера ваша нам не по душе?!» (7:88).
Отметим также, что хадис об убийстве переменившего веру, если воспринимать его буквально, без уточнений и ограничений, чреват абсурдными выводами. Иначе за отход от ислама казни должны подвергаться не только взрослые мужчины, но также женщины и несовершеннолетние дети. Переход язычника или христианина в ислам также следует карать смертью. Такой меры заслуживает и человек, который обратился, скажем, из иудаизма в христианство. Однако сами средневековые факихи, осознавая эту нелепость, не сочли хадис применимым к подобным случаям.
Пророк Мухаммад никак не мог противоречить Корану, а Священное Писание, проповедуя религиозную свободу, не говорит о лишении жизни кого-либо из отпавших от ислама. В вопросе о вероотступничестве средневековые богословы прибегли к не вполне обоснованному обобщению, каковое они сделали и касательно вопроса о войне с неверными. Ибо, согласно Божиему Слову/Корану и пророческой практике/Сунне, применение силы в отношении неверных или вероотступников должно носить чисто оборонительный характер, будучи приложимым только к воинствующим из них. Не сам отказ от ислама влечет за собой наказание, а лишь такой отказ, который сопровождается присоединением к врагам ислама, что на современном языке называется дезертирством или изменой Родине.
|
|
|
Кроме того, хадис об убийстве переменившего веру относится к категории «одиночных» (ахад) преданий, то есть восходящих к одному-единственному передатчику. А такие свидетельства многие правоведы, особенно среди ханафитов, не считают достаточным основанием для каких-либо нормативных установлений юридического или догматического характера.
Обращает на себя внимание и тот факт, что хадис о перемене веры, хотя и приводится в авторитетном своде от аль-Бухари, не встречается в другом авторитетном своде – от Муслима. И это при том, что данный хадис – чуть ли не единственное свидетельство касательно указанной темы.
Подлинность хадиса об убийстве переменившего веру спорна не только со стороны содержания (матн), но и со стороны цепочки передачиков (иснад). Ибо Икрама, передавший хадис якобы со слов Ибн-Аббаса, принадлежал к радикальной секте хариджитов, а сам хадис был призван дискредитировать халифа Али, противника хариджитов. Большинство хадисоведов считали свидетельства Икрамы ненадежными. Согласно некоторым преданиям, когда Икрама умер, мусульмане отказались совершить над ним заупокойную молитву.
Коран о вероотступничестве
Ни одно из коранических откровений не подтверждает вердикта о смерти как о мере наказания за вероотступничество; скорее наоборот – все они свидетельствуют не в его пользу. Конечно, ислам, подобно всем остальным религиям, не может не осуждать отход от него. Однако мусульманское Священное Писание, порицая вероотступников, часто не упоминает о наказании для них, а если и угрожает карой, то относит ее исключительно к потусторонней, будущей жизни, но не к настоящей, земной.
В священных айатах мекканского периода тема вероотступничества затрагивается лишь единожды, в суре 16, согласно которой
Кто отрекся от Бога после веры в Него…,
Раскрывая сердце свое неверию,
На таковых падет гнев Божий,
Им уготовано наказание великое.
(16:106)
И все комментаторы единодушны в том, что под «наказанием великим» подразумевается Божия кара именно в Судный день. В том же смысле сказывают и все последующие айаты о вероотступничестве (их около 10), сошедшие в Медине, где уже утвердилась власть ислама и пророк Мухаммад фактически стал единственным хозяином города. Наказание исключительно в потусторонней жизни отошедшим от ислама определяется, в частности, в айатах 2:217, 3:85–91 и 4:137. И даже в последнем откровении на сей счет, ниспосланном к концу жизни Пророка, вероотступника не ждало какого-либо наказания в этой жизни:
|
|
|
О верующие!
Если кто отвратится от веры своей,
Бог явит [взамен] других людей,
Любимых Им и любящих Его.
(5:54)
Примечателен и следующий факт: коранические угрозы вероотступникам адресуются именно тем из них, кто в неверии закончит свою жизнь (2:217; 3:91), а раскаявшимся отступникам обещано Божие прощение (3:89). Спрашивается: если Бог дает отступнику отсрочку до конца его жизни, то о какой смертной казни может идти речь? Ведь казненный вероотступник уже не раскается!
Указанные айаты заслуживают внимания и в другом аспекте. В свете их наглядно проступает, сколь велика дистанция, отделяющая коранические наставления, пронизанные Божиим милосердием, от суровых вердиктов средневековых факихов: срок раскаяния для отступника Всевышним оставляется открытым, а они ограничивают его тремя днями. Впрочем, в первые века ислама еще были богословы, которые в духе Корана предоставляли вероотступнику срок для раскаяния до конца его жизни. Были и такие, которые за этот грех полагали лишь тюремное заключение. В числе последних находился сам халиф Умар. А среди первых оказались такие видные богословы, как Ибрахим ан-Нахи (учитель Хаммада, наставника Абу-Ханифы) и Суфйан ас-Саури.
Очередным аргументом в пользу того, что смерть не служит мерой наказания за вероотступничество, выступает такое свидетельство Корана о мединских иудеях:
Они говорили меж собою:
В начале дня давайте объявим о своей вере
В ниспосланное последователям [Мухаммада].
К концу же дня – отречемся,
Чтоб и они отвратились от него.
(3:72)
В этой связи невольно задумаешься: как могли люди, жившие под властью мусульман, дерзнуть на такой план дискредитации ислама, если за отступничество Пророк наказывал смертной казнью?!
Цитируемый айат проливает определенный свет и на исторические обстоятельства сошествия коранических откровений касательно отступления от веры. Дело заключалось не в простом отказе от ислама и не в какой-то безобидной игре в перемену веры – это был злой заговор, имеющий целью показать, что мусульманская вера ничего не стоит. Именно такого рода козни и подразумеваются в айате 4:137, упоминающем о тех, «кто [сначала] уверовал, / Потом отвратился, / Затем вновь уверовал, / Опять отвратился…»
|
|
|
Вспомним также, что Пророк и его последователи жили в обстановке перманентной конфронтации – жестокой и порой кровавой – с враждебным языческим окружением. В подобных условиях отказ от ислама нередко означал присоединение к язычникам, воюющим с мусульманами. И такие вероотступники заслуживают наказания (не только в том мире, но и в этом!), но не за возвращение к неверию, а за переход на сторону врага. Поэтому айат 4:90, дозволяя мусульманам сражаться с отошедшими от ислама маловерами, строго предупреждает своих последователей против агрессивных действий и в отношении к таковым, не распространяя на них данное дозволение:
Бог не даст вам права [воевать с теми отступниками],
Кто присоединяется к народу,
Связанному с вами договором [о ненападении],
Или кто явится к вам,
А в душе у них нет желания сражаться против вас...,
Кто будет держаться в стороне от вас,
Не сражаясь с вами и предлагая мир.
Вспомним также и другие айаты:
О вы, которые уверовали!
Вы отвечаете только за себя –
Отклонившиеся от веры не помеха вам,
Коли вы на верном пути.
(5:105)
Да не опечалят тебя устремившиеся в неверие –
Богу угодно не даровать им долю [счастливую] в жизни той,
Где уготовано им великое наказание».
(3:176)
Вот такими толерантными наставлениями Священного Писания руководствовался основатель ислама в продолжение всего своего пророческого служения.
Свидетельства Сунны
Средневековые богословы-факихи, которые не в силах найти в Коране основания для присуждения вероотступника к высшей мере наказания, ссылаются лишь на пророческую традицию – Сунну. Посмотрим, насколько корректно, правильно их обращение к Сунне.
В «Сахихе» аль-Бухари, самом авторитетном своде хадисов, предания о вероотступничестве помещаются в две главы под следующими наименованиями: «О воюющих [против ислама] из числа неверных и вероотступников» и «О призыве к покаянию вероотступников и упорствующих [врагов] и сражении с ними». Уже сами эти названия предельно красноречивы: первое свидетельствует, что речь идет не о неверных и отступниках вообще, а лишь о воюющих против мусульман; второе подразумевает вероотступников, примкнувших к врагам ислама. И именно такой подход соответствует вышеизложенным заповедям Священного Писания. В этом свете и следует истолковывать хадис: «Убейте того, кто поменяет свою религию».
|
|
|
Как было отмечено, данный хадис служит главным основанием смертного вердикта для вероотступников. Порой в пользу такого приговора приводят и хадис со слов Ибн-Аббаса, по которому жизнь мусульманина может быть отнята лишь в трех случаях, один из коих – «если он отступится от своей религии и покинет общину»[4]. Но и ко второму хадису следует подходить с тех же позиций, относя его к военному времени и обусловливая лишение жизни вероотступника не самой переменой религии, а дезертирством/изменой[5].
И все свидетельства о конкретных случаях вероотступничества при жизни Пророка подтверждают сделанный нами вывод. Как пишет Ибн-Хишам, автор классической биографии Пророка, после вознесения (мирадж) Пророка на небо (примерно на десятом году посланничества) многие мусульмане, не поверив его рассказу, отреклись от ислама. Но никто никогда не сообщал о каком-либо наказании кого-либо из таковых.
Позже, в Медине, на втором году хиджры, кибла (направление при ритуальной молитве) была изменена с Иерусалима на Каабу. И, согласно айату 2:143, это было учреждено «единственно дабы выяснить, / Кто воспоследует Посланнику (Мухаммаду), / А кто обратится вспять». Опять же, никаких сведений о каре кого-либо из отступников! Нет подобных сведений и относительно кого-либо из числа мединских иудеев, которые – согласно свидетельству процитированных выше айатов – по утрам обращались в веру, а по вечерам отрекались (3:72), и тех, кто уверовал, потом отвратился, затем вновь уверовал, чтобы опять отвратиться… (4:137).
Более того, на шестом году хиджры Пророк, обладая достаточной силой, не пожелал, однако, войти в Мекку силой и пролить кровь и заключил в долине Худайбийа (в окрестностях Мекки) перемирие с мекканскими язычниками, среди условий которого, как известно, было следующее: если кто-нибудь из курайшитов перейдет к Мухаммаду без разрешения опекуна, тот возвратит его обратно; если же кто-нибудь из людей Мухаммада перейдет к курайшитам, они не обязаны возвращать его. И вновь вопрос: мог ли Пророк пойти на такое, если вероотступник заслуживал смертной казни?!
С другой стороны, существуют предания, показывающие, что одно лишь вероотступничество не влечет за собой смертного приговора. Рассказывают, в частности, как один бедуин, явившись к Пророку в Медину, поклонился ему на верность исламу (байа‘ху ‘аля аль-ислам). Но на следующий день бедуин заболел лихорадкой, пришел к Пророку и попросил освободить его от присяги. Трижды получив отказ, он вместе с тем покинул город[6]. Как явствует из хадиса, бедуин, заболевший на следующий день после принятия ислама, связал постигшее его несчастье с обращением в ислам и поэтому решил взять обратно свою присягу. Недвусмысленное отступление от веры, за которым, однако, не последовало никакое наказание![7]
Правда, каноническая Сунна повествует о двух (и всего лишь двух!) случаях из жизни Пророка, когда он приговорил к смерти вероотступников. Но оба случая только демонстрируют истинность вывода о том, что не сама перемена веры обрекает на смертный приговор, а отягощающие преступные обстоятельства.
Первое свидетельство относится к шестому году хиджры. В Медине к Пророку прибыли несколько человек из родов укль и урайна племени баджиля и приняли ислам. Климат Медины неблагоприятно сказался на их здоровье, и Пророк отправил их в окрестности для восстановления здоровья. С ними он послал своего пастуха со стадом верблюдиц, чтобы они пользовались их молоком. Когда же баджилиты поправились, они убили пастуха и увели стадо. Узнав об этом, Пророк выслал вслед за ними отряд, который схватил баджилитов, и они были преданы смерти. Очевидно, что баджилитов приговорили к смерти не по причине их отступничества, а за убийство пастуха.
Второе свидетельство, датирующееся восьмым годом хиджры, сообщает о трех вероотступниках, которых при завоевании Мекки Пророк объявил вне закона. В отношение двух из них – Ибн-Хаталя и Микйаса – смертный приговор был исполнен. За третьего же, Абд-Аллаха ибн Сада, заступились, и он был помилован. Так же в свете этого свидетельства мы убеждаемся: смертникам вменялось в вину не просто вероотступничество, но воссоединение с воюющими против мусульман язычниками, в случае с первыми двумя усугубленное еще содеянными ими убийствами.
Так, Ибн-Хаталь, отправленный Пророком из Медины на сбор милостыни-закята, в пути рассердился на слугу-мусульманина за неприготовленную вовремя еду и убил его. У Микйаса же был брат, мусульманин, которого случайно убил мусульманин из Медины во время одного из походов Пророка. Прибыв в Медину под видом мусульманина, Микйас принял выкуп за брата, а затем вероломно покончил с мединцами, отрекшись от веры и вернувшись к мекканским язычникам.
За Абд-Аллахом ибн Садом не числилось чего-либо подобного. В Медине он служил писцом у Пророка, но потом отрекся от ислама, вернувшись к мекканским язычникам. Опровергая божественность Корана, Абд-Аллах приводил в доказательство некоторые случаи, когда он от себя исправлял айаты, продиктованные ему Пророком, а тот с ним якобы соглашался. Помилование у Пророка за Абд-Аллаха испросил будущий халиф Усман, в правление которого тот самый Абд-Аллах стал даже наместником Египта.
Сама история с Абд-Аллахом служит своеобразным доказательством несостоятельности утверждения о высшей мере как о Божием наказании за вероотступничество. Ибо всем хорошо известна другая история, которая имела место в те же дни и которую обычно приводят в свидетельство принципиальности Пророка. В воровстве была уличена знатная курайшитка, и ее сородичи стали ходатайствовать за освобождение от наказания (которое обычно каралось отсечением руки) через любимца Пророка, Усаму. Разгневавшись на Усаму за дерзость заступиться за заслуживавших предписанного Богом наказания, Пророк созвал курайшитов и заявил им: «Воистину, это и погубило прежние народы! Если проворовывался знатный, его освобождали от наказания, а если то был низкого происхождения человек, его карали как положено. Клянусь Тем, в Чьей деснице душа моя, если бы даже моя родная дочь Фатыма пошла на воровство, я бы и ей отсек руку!» А коли это так, то спрашивается: если за отречение от ислама полагается Богом высшая мера, разве стал бы Пророк принимать ходатайство за вероотступника, отказав в предстоятельстве для менее тяжкого преступления и сделав такое решительное заявление?!
|
|
|
