Мнение ханафитских богословов

В рассуждениях правоведов из ханафитской школы права-фикха мы сталкиваемся с парадоксальным фактом. Как представители самого либерального толка суннитского права они вплотную подходили к истинному, подлинному пониманию учения Корана и Сунны о неверии и верооотступничестве, но, оставаясь в плену средневековой ментальности, с ее преимущественно конфронтационным подходом к иным верованиям, они лишь наполовину сформулировали правильный вывод на сей счет.

Дело в том, что в отличие от других толков суннитского фикха, объявивших смерть наказанием и для вероотступников, и для вероотступниц, богословы-ханафиты (и такова позиция шиитских факихов имамитского/джафаритского толка) не распространяли высшую меру на женщин. Обосновывая свою точку зрения, они совершенно справедливо отмечают, что вера – личное дело каждого в его отношении с Богом, и, следовательно, отошедший от ислама наказывается не за перемену веры, а за враждебность к исламу, выражающуюся в вооруженном выступлении против мусульман.

Так, автор хорошо известной книги «Аль-Хидайа», аль-Маргинани (ум. 1197), доказывая нераспространение смертного приговора на вероотступниц, ссылается на хадис Пророка с запретом на убийство женщин в сражениях с неверными и заключает: «Это потому, что исходный принцип, регулирующий воздаяние [за веру или неверие], состоит в откладывании суждения до будущей жизни, ибо ускорение его [т.е. применение воздаяния в этой жизни] идет вразрез с назначением [Божиего] испытания. Отход же от данного принципа допустим лишь ради пресечения имеющегося налицо злодеяния – вооруженного действа (хираба), а такого нельзя ожидать от женщины, поскольку она по своей конституции не способна к нему»[8].

Комментируя это высказывание, другой видный ханафитский богослов, Ибн-аль-Хумам (ум. 1457), замечает: «Убийство за вероотступничество призвано пресечь зло вооруженного действа, но не является наказанием за сам акт неверия»[9]. Данную мысль высказывал еще ас-Сарахси (ум. 1097): «Неверие – одно из самых тяжких преступлений, но оно остается между человеком и Господом, поэтому наказание за него откладывается до Судного дня. Поскольку же вероотступник предается смерти именно по причине вооруженного действа, а женщина к таковому неспособна по самой своей конституции, то она не предается смерти за неверие – ни за первоначальное, ни за привходящее»[10].

Поистине замечательные слова, но, увы, половинчатые, непоследовательные, не доведены до логического конца. Ибо вместе с факихами других толков те же ханафитские богословы считают любого мужчину из числа неверных или отрекшихся от ислама «военно опасным» (харби), потенциально могущим воевать против мусульман, а значит – заслуживающим смертной казни (если, конечно, тот не обратится в ислам или не раскается). При такой логике смертный вердикт надо было бы распространить и на всех детей мужского пола – ибо они вырастут и смогут сражаться с мусульманами! Но ведь справедливое законодательство, не говоря уже о Божием, предусматривает наказание на основе реальных фактов, осуществленных действий, а не исходя из потенциальных, вероятностных актов, которые могут иметь место в будущем.

Завершить начатое ханафитскими богословами движение в направлении к подлинно исламскому, толерантно-либеральному законодательству, заложенному в Коране и Сунне, – вот задача, стоящая сегодня перед мусульманской правовой мыслью.

[1] В настоящей статье мы обсуждаем вопрос об отступничестве лишь в плане перемены религии, то есть в смысле перехода в иную религию или отказа от религии вообще. Проблема же отступления от «ортодоксальной» трактовки догматов ислама или непризнания/несоблюдения определенных предписаний практического характера заслуживает отдельного рассмотрения. Не затрагивается здесь и такое сложное явление, как «движение отступничества» (ридда), последовавшее за смертью Пророка.

[2] Изложение начал мусульманского законоведения. Репринт изд. 1850 г. М., 1991. С. 470.

[3] Игнатенко А.А. Ислам и политика. М., 2004. С. 244.

[4] Хадис приводят аль-Бухари и Муслим.

[5] Впрочем, в некоторых версиях последнего хадиса от других передатчиков четко сказано, что это касается человека, «который отошел от ислама, сражаясь против Бога и Посланника Его» (такова, в частности, версия от Абу-Килябы, приведенная аль-Бухари, а также версия от Айши, приведенная Абу-Даудом и ан-Насаи).

[6] Хадис приводят аль-Бухари и Муслим.

[7] Любопытно примечание, которым в русском переводе «Сахиха» аль-Бухари снабжен данный хадис: «Большинство комментаторов считает, что этот бедуин просил пророка освободить его от обязательства перебираться в Медину, но не отказывался от клятвы на верность исламу, так как в подобном случае он заслуживал бы смерти за вероотступничество» (Сахих аль-Бухари. М., 2003. С. 335, к хадису № 868/1883). Как видим, поборники высшей меры наказания за отступничество, сталкиваясь с однозначно противоречащим их мнению свидетельством, не останавливаются перед явным искажением смысла хадиса.

[8] Аль-Маргинани. Аль-Хидайа. Бейрут: Аль-Мактаба аль-исламийа. [б. г.] Т. 2. С. 165.

[9] Ибн-аль-Хумам. Шарх фатх аль-кадир. Бейрут: Дар аль-фикр. [б. г.] Т. 6. С. 72.

[10] Ас-Сарахси. Китаб аль-Мабсут. Бейрут, 1406 х. Т. 10. С. 110. Под первоначальным (асли) неверием подразумевается неверие, предшествующее принятию ислама, а под привходящим (тари’) неверием – отступничество от ислама.

Тауфик ИБРАГИМ, доктор философских наук, профессор, ведущий научный сотрудник Института востоковедения Российской Академии наук, председатель Российского общества исламоведов.

http://i-r-p.ru/page/stream-exchange/index-1638.html

__________________