Послереволюционная ситуация: дискуссия 20-х годов

УДК 159.9 ББК 88.5 С 69

Социальная психология

Хрестоматия

Составители:

Е.П. Белинская, О.А. Тихомандрицкая

Составители: Е.П. Белинская, О.А.Тихомандрицкая

Социальная психология: Хрестоматия: Учебное пособие для студентов вузов/Сост. Е. П. Белинская, О. А. Тихомандрицкая. — М: Аспект Пресс, 2003.— 475 с. ISBN 5-7567-0236-9

Данная хрестоматия составлена под известный учебник Г. М. Андреевой «Социальная психология». В нее включены тексты зарубежных и отечественных психологов, с одной стороны, не всегда доступных для студентов, а с другой — являющихся базо­выми при изучении этой дисциплины.

Для студентов вузов, изучающих историю, культурологию, по­литологию, философию и социологию.

УДК 159.9 ББК 88.5

ISBN 5-7567-0236-9

«Аспект Пресс», 1999, 2003

Все книги издательства «Аспект Пресс» на сайте www.aspectpress.ru

ОТ СОСТАВИТЕЛЕЙ

Облик современного гуманитарного знания немыслим теперь уже без социальной психологии. Еще совсем недавно статус этой науки в нашей стране был достаточно неопределенным. Будучи тесно связана с идеоло­гией и политикой, социальная психология фактически была лишена пра­ва гражданства в социалистическом обществе, наряду с такими науками, как генетика и социология. Социально-психологические проблемы реша­лись в рамках других, «разрешенных», наук — философии, педагогики, общей психологии. В то же время она активно развивалась на Западе, о чем свидетельствует большое число теоретических и эмпирических иссле­дований, посвященных самым разным сторонам жизни общества, соци­альных групп и личности.

Теперь ситуация кардинально изменилась. Начиная с 60-х гг. советс­кая, а затем российская социальная психология переживает свое бурное развитие — как в том, что касается фундаментальных исследований, так и широко развивая прикладные исследования во всех областях обществен­ной жизни, и мера представленности в ней основных проблем сопостави­ма с объемом их исследования в странах Европы и США. Что же касается актуального момента, то сегодня судьба социально-психологического зна­ния в нашей стране во многом связана с попытками научной рефлексии радикальных социальных преобразований последнего десятилетия.

Институционализация социальной психологии, развитие в ее рамках фундаментальных и прикладных исследований, новое осмысление ею своих общественных функций неизбежно стимулировали утверждение статуса социально-психологического образования. К социальной психологии об­ращаются сегодня психологи-практики, социальные педагоги, социоло­ги. Курс социальной психологии является одним из базовых при подго­товке широкого круга специалистов — помимо студентов-психологов, его слушают будущие экономисты, менеджеры, специалисты в области рек­ламы и средств массовой коммуникации. В большинстве случаев данная подготовка опирается на известный учебник «Социальная психология» профессора Г.М. Андреевой, многократно издававшийся в нашей стране и за рубежом.

Представленная читателю хрестоматия, структурно повторяя этот учеб­ник, дает возможность более детально ознакомиться с основными про­блемами современной социальной психологии.

Структурно хрестоматия включает в себя следующие разделы:

а история и развитие взглядов на предмет социальной психологии;

б проблемы общения и взаимодействия людей;

в психология больших и малых групп;

г особенности социально-психологического подхода к изучению

личности;

д практические аспекты социальной психологии.

Конечно, далеко не все указанные разделы равномерно представлены в тексте хрестоматии. В основном составители опирались на необходи­мость использования данного издания в процессе проведения семинарс­ких занятий по курсу социальной психологии — согласно тому их плану, который сложился на факультете психологии МГУ им. М.В. Ломоносова.

В хрестоматии представлены тексты зарубежных и отечественных ав­торов. При их выборе составители руководствовались, помимо требова­ний содержания, желанием ознакомить читателя с работами, которые, с одной стороны не всегда доступны, с другой, являются, в определенном смысле, базовыми при изучении этой дисциплины. В то же время мы счи­тали необходимым по возможности полно ознакомить читателя с работа­ми сотрудников кафедры социальной психологии МГУ им. М.В. Ломоно­сова — одной из ведущих научных школ в отечественной социально-пси­хологической науке. Надеемся, что чтение первоисточников позволит читателю не только расширить свои знания, но и «соприкоснуться» со всем имеющимся на сегодняшний момент разнообразием теоретических и эмпирических исследований в области социальной психологии. Мы, конечно же, отдаем себе отчет в том, что далеко не все работы, внесшие значительный вклад в развитие социальной психологии, оказались пред­ставленными в данном издании. В целом, это объясняется требованиями к объему книги.

Составители выражают искреннюю благодарность проф. Г.М. Андрее­вой за постоянную поддержку и помощь на всех этапах работы над дан­ным изданием. Мы признательны также всем авторам, чьи работы вошли в хрестоматию.

Е.П. Белинская

О.А Тихомандрицкая

Г.М. Андреева*

СОЦИАЛЬНАЯ ПСИХОЛОГИЯ

<...> Спецификой российской истории социальной психологии является, по-видимому, то, что многие ее проблемы оказывались вкрапленными в идейные построения общественных движений и при­нимались на вооружение различными общественными силами. Отчас­ти именно поэтому возникла традиция своеобразного «ангажирова­ния» социальной психологии идеологией.

Одно из первых и систематических употреблений термина «кол­лективная (социальная) психология» предложено в работе М.М. Ко­валевского «Социология», представляющей собой курс лекций, про­читанных в Петербурге в Психоневрологическом институте. Выясняя взаимоотношения социологии с другими науками, Ковалевский уде­ляет специальное внимание ее отношению к психологии и в этой связи достаточно подробно анализирует концепцию Г. Тарда: он име­нует ее «психологией коллективной, или групповой», хотя замечает при этом, что сам Тард предпочитает термин «социальная, или кол­лективная психология». Полемизируя с Тардом по поводу ряда от­дельных положений его концепции, Ковалевский согласен с ним в общем определении предмета этой дисциплины и ее несомненной. важности: «... единственное средство познать... психологию масс — это изучить всю совокупность их верований, убеждений, нравов, обычаев и привычек». Употребляя современное понятие, Ковалевский говорит там же и о «методах» этой дисциплины: анализ народных сказок, бы­лин, пословиц, поговорок, юридических формул, писаных и неписа­ных законов. «Этим-то длинным путем, а не прямым анализом, хотя бы и очень остроумным, чувств и душевных движений посетителей того или иного салона или клуба, и будут положены прочные основа­ния коллективной психологии».

* Андреева Г.М. Социальная психология//Социология в России/Под ред. В.А. Ядова. М, 1996. С. 457-481.

В рамках социологической традиции упоминания о социальной психологии или обсуждения ее отдельных проблем имели место в тру­дах правоведа Л.И. Петражицкого, основателя психологической шко­лы права, с точки зрения которого истинными мотивами, «двигате­лями человеческого поведения» являются эмоции, а социально-исто­рические образования есть лишь их проекции — «эмоциональные фантазмы». Хотя методологическая основа такого подхода представ­ляется уязвимой, сам факт апелляции к психологической реальности общественного процесса заслуживает внимания.

Ряд интересных идей содержался и в работах Л. Войтоловского, П.А. Сорокина и др. Так, в работе А. Копельмана уже в 1908 г. была поставлена проблема границ коллективной психологии, которую ав­тор считал новой областью психологии — психологией народного духа, проявлением которого являются деятельность и переживания групп людей и коллективов.

Как уже отмечалось, наряду с обозначением коллективной пси­хологии в ряду академических дисциплин, ее вопросы начинают ак­тивно разрабатываться в публицистике в связи с идейной борьбой тех лет. В данном случае необходимо прежде всего упомянуть имя Н.К. Ми­хайловского, работа которого «Герой и толпа», опубликованная в 1896 г., дала толчок длительной дискуссии, которую повели с Ми­хайловским революционные марксисты, и в наиболее острой фор­ме — В.И. Ленин. Интерес Михайловского к социальной психологии был обусловлен стремлением обосновать взгляды народничества. Имен­но в этой связи он подчеркивает необходимость выделения этой обла­сти в специальную ветвь науки, поскольку ни одна из существующих изучением массовых движений как таковых не занимается. Коллек­тивная, массовая психология, с точки зрения Михайловского, еще только начинает разрабатываться, и «сама история может ждать от нее огромных услуг». Для становления этой области исследования ва­жен анализ механизмов изменения психического состояния и поведе­ния больших социальных групп. Эти и другие рассуждения были ис­пользованы автором для утверждения определенной общественной и политической позиции, и, возможно, именно это обстоятельство сти­мулировало и в дальнейшем стремление к ангажированности россий­ской социальной психологии в политическую борьбу.

Хотя нельзя полностью отрицать связи нарождающейся социаль­ной психологии с общественно-политическими течениями современ­ности и внутри «психологической традиции» развития этой дисцип­лины, все же здесь эта связь просматривается значительно слабее. Са­мым крупным явлением в рамках этой традиции, несомненно, были работы В.М. Бехтерева. Уже до революции вышло два фундаменталь­ных его труда «Общественная психология» и «Внушение в обществен­ной жизни». Если в первой работе преимущественно обсуждался воп­рос о предмете новой области науки («психическая жизнь не только

индивидов, но и «групп лиц» — толпы, общества, народов»), то во второй всесторонне анализировался важнейший механизм воздей­ствия — внушение, причем рассмотренное не только на индивидуаль­ном, но и на «коллективном» уровне. И в том, и в другом случае были заложены идеи будущей, всесторонне разработанной концепции «кол­лективной рефлексологии», сделана наметка экспериментального ис­следования отношений между личностью и коллективом, влияния общения на общественные процессы, зависимости развития личнос­ти от организации различных типов коллективов. В.М. Бехтереву же принадлежит заслуга организации первого университетского курса по социологии в Психоневрологическом институте (в отличие от Петер­бургского университета), где в лекциях по этой дисциплине также впервые в высшей школе были поставлены проблемы соотношения социологии и социальной психологии.

В целом же развитие социально-психологических идей в дорево­люционной России осуществлялось преимущественно не в недрах пси­хологии как таковой, а напротив, в рамках более широкого спектра общественных дисциплин, будучи включенным в общий социальный контекст. Здесь следует искать корни той трансформации в истории социальной психологии, которая произошла после революции.

Послереволюционная ситуация: дискуссия 20-х годов

Вскоре после революции 1917 г. во всей системе общественных наук в России развернулась широкая дискуссия относительно фило­софских предпосылок научного знания. Особенно сложный комплекс проблем, связанных с природой марксистского обществоведения, возник, естественно, в социологии. Может быть, именно поэтому более частный вопрос о специфике социальной психологии здесь практи­чески не обсуждался. В психологии же, напротив, эти проблемы ока­зались в центре полемики. Основанием послужила более широкая дис­куссия о необходимости перестраивайия психологической науки на основах марксистско-ленинской философии. <...>

Особое место в дискуссии занял Г. И. Челпанов. Не возражая прямо против «соединения» марксизма с психологией, Челпанов сделал ак­цент на необходимость разделения психологии на две части: эмпири­ческую, выступающую в качестве естественно-научной дисциплины, и социальную, базирующуюся на социокультурной традиции. Основа­ния для такого разделения действительно существовали, и Челпанов видел их, в частности, в трудах Русского Географического общества, где уже давно были обозначены предпосылки для построения «кол­лективной» или «социальной психологии». Челпанов отмечал также, что в свое время Спенсер выражал сожаление, что незнание русского языка мешало ему использовать материалы русской этнографии для целей социальной психологии. Другая же сторона программы Челпа-

нова о выделении социальной психологии из психологии как таковой заключалась в его критическом подходе к необходимости перевода всей психологии на рельсы марксизма. Именно социальная психоло­гия была обозначена как такая «часть» психологии, которая должна базироваться на принципах нового мировоззрения, в то время как «эмпирическая» психология, оставаясь естественно-научной дисцип­линой, вообще не связана с каким-либо философским обоснованием сущности человека, в том числе марксистским.

Позиция Челпанова встретила сопротивление со стороны целого ряда психологов, выступающих за полную перестройку всей системы психологического знания. Возражения Челпанову были многообразны. В наиболее общей форме они были сформулированы В.А. Артемо-вым и сводились к тому, что нецелесообразно выделение особой со­циальной психологии, коль скоро вся психология будет опираться на философию марксизма; усвоение идеи социальной детерминации пси­хики означает, что вся психология становится «социальной»: «суще­ствует единая социальная психология, распадающаяся по предмету своего изучения на социальную психологию индивида и на социальную психологию коллектива».

Другой подход был предложен с точки зрения получившей в те годы популярность реактологии, методология которой была развита К. Н. Корниловым. Вопреки Челпанову, здесь также предлагалось сохра­нение единства психологии, но в данном случае путем распростране­ния на поведение человека в коллективе принципа коллективных ре­акций. Именно на этом пути виделось Корнилову построение маркси­стской психологии. Как и в случае с идеями В.А. Артемова, здесь полемика против Челпанова оборачивалась отрицанием необходимо­сти «особой» социальной психологии, поскольку постулировалось единство новой психологической науки, построенной на принципах реактологии, что для Корнилова и было синонимом марксизма в пси­хологии. Ограниченность такого рода аналогии проявилась особенно очевидно при проведении конкретных исследований, когда в каче­стве критерия объединения индивидов в коллектив рассматривались общие для всех раздражители и общие для всех реакции. Хотя при этом декларировалось важное положение о том, что поведение кол­лектива не есть простая сумма «поведений» его членов (то есть, по существу, один из принципов социально-психологического знания), его интерпретация Корниловым не оставляла для социальной психо­логии особого предмета исследования, коль скоро требовала унифи­кации любых объяснений в психологии с позиций реактологии.

В дискуссии была специфичной позиция П. П. Блонского, который одним из первых поставил вопрос о необходимости анализа роли со­циальной среды при характеристике психики человека: «Традицион­ная общая психология была наукой о человеке как индивидууме. Но поведение индивидуума нельзя рассматривать вне его социальной 8

жизни». При этом понимание социальной психологии во многом отож­дествлялось с признанием социальной обусловленности психики. От­сюда призыв к тому, чтобы психология стала социальной, так как «поведение индивидуума есть функция поведения окружающего его общества». Нр в этом призыве не было ничего общего с предложени­ем Челпанова: там акцент на отделение социальной психологии от общей, здесь — вновь мотив о том, что вся психология должна стать социальной. Правда, Блонский вместе с тем полагал, что поскольку в прошлом социальная психология влачила «самое жалкое существова­ние», постольку речь должна идти о какой-то иной социальной пси­хологии. Поэтому в дальнейшей эволюции взглядов Блонского про­ступает новый аспект: он апеллирует к биологическим основам пове­дения. «Социальность» как связь с другими характерна не только для людей, но и для животных. Поэтому психологию как биологическую науку тем не менее нужно включить в круг социальных проблем.

Особое место в дискуссии 20-х гг. занимает В.М. Бехтерев, создав­ший в своих работах, пожалуй, больше всего предпосылок для после­дующего развития социальной психологии в качестве самостоятель­ной науки, хотя путь к этому и в его концепции был отнюдь не пря­молинейным. Именно на первые послереволюционные годы приходится дальнейшая разработка Бехтеревым его идей, изложенных в дорево­люционной работе «Общественная психология». Теперь его взгляды на социальную психологию включаются в контекст рефлексологии.

Предметом рефлексологии Бехтерев полагал человеческую лич­ность, изучаемую строго объективными методами — так, что понятие психики при этом практически устранялось и его заменяла «соотно­сительная деятельность» как форма связи между реакциями организ­ма и внешними раздражителями. Предполагалось, что только такой подход дает последовательно материалистическое объяснение пове­дения человека и, следовательно, соответствует фундаментальным принципам марксизма. Распространив подход рефлексологии на по­нимание социально-психологических явлений, В.М. Бехтерев пришел к построению «коллективной рефлексологии». Он считал, что ее пред­метом является поведение коллективов, личности в коллективе, ус­ловия возникновения социальных объединений, особенности их дея­тельности, взаимоотношения их членов. Такое понимание представ­лялось преодолением субъективистской социальной психологии, поскольку все проблемы коллективов толковались как соотношение внешних влияний с двигательными и мимико-соматическими реак­циями их членов. Социально-психологический подход должен был быть обеспечен соединением принципов рефлексологии (механизмы объе­динения людей в коллективы) и социологии (особенности коллекти­вов и их отношения с обществом). Предмет коллективной рефлексо­логии определяется так: «...изучение возникновения, развития и дея­тельности собраний и сборищ... проявляющих свою соборную

соотносительную деятельность как целое, благодаря взаимному об­щению друг с другом входящих в них индивидов». Хотя, по существу, это было определение предмета социальной психологии, сам Бехте­рев настаивал на термине «коллективная рефлексология», «вместо обычно употребляемого термина общественной или социальной, иначе коллективной психологии».

В предложенной концепции содержалась весьма полезная, хотя и не проведенная последовательно, идея, утверждающая, что коллек­тив есть нечто целое, в котором возникают новые качества и свой­ства, возможные лишь при взаимодействии людей. Вопреки замыслу, эти особые качества и свойства развивались по тем же законам, что и качества индивидов. Соединение же социального и биологического в самом индивиде трактовалось достаточно механистически: хотя лич­ность и объявлялась продуктом общества, в основу ее развития были положены биологические особенности и, прежде всего, социальные инстинкты; при анализе социальных связей личности для их объясне­ния привлекались законы неорганического мира (тяготения, сохране­ния энергии и пр.). В то же время сама идея биологической редукции подвергалась критике. Тем не менее заслуга Бехтерева для последую­щего развития социальной психологии была огромна. В русле же дис­куссии 20-х гг. его позиция противостояла позиции Челпанова, в том числе и по вопросу о необходимости самостоятельного существова­ния социальной психологии.

Участие в дискуссии приняли и представители других обществен­ных дисциплин. Здесь прежде всего следует назвать МЛ. Рейснера, зани­мавшегося вопросами государства и права. Следуя призыву видного ис­торика марксизма В.В. Адоратского обосновать социальной психологи­ей исторический материализм, М.А. Рейснер принимает вызов построить марксистскую социальную психологию. Способом ее построения являет­ся прямое соотнесение с историческим материализмом физиологичес­кого учения И.П. Павлова, при котором социальная психология должна стать наукой о социальных раздражителях разного типа и вида, а также об их соотношениях с действиями человека. Привнося в дискуссию ба­гаж общих идей марксистского обществоведения, Рейснер оперирует соответствующими терминами и понятиями: «производство», «надстрой­ка», «идеология» и проч. С этой точки зрения в рамках дискуссии Рейс­нер не включался непосредственно в полемику с Г.И. Челпановым.

Свой вклад в развитие социальной психологии со стороны «смеж­ных» дисциплин внес и журналист Д. Войтоловский. С его точки зре­ния, предметом коллективной психологии является психология масс. Он прослеживает ряд психологических механизмов, которые реализу­ются в толпе и обеспечивают особый тип эмоционального напряже­ния, возникающего между участниками массового действия. Войто­ловский предлагает использовать в качестве метода исследования этих явлений сбор отчетов непосредственных участников, а также наблю-

дения свидетелей. Публицистический пафос работ Войтоловского про­является в призывах анализировать психологию масс в тесной связи с общественными движениями политических партий.

В целом же итоги дискуссии оказались для социальной психологии достаточно драматичными.

<...> Поиск некоторого позитивного решения вопроса о судьбе со­циальной психологии был обречен на неуспех, что в значительной мере обусловлено было принципиальными различиями в понимании пред­мета социальной психологии. С одной стороны, она отождествлялась с учением о социальной детерминации психических процессов; с другой — предполагалось исследование особого класса явлений, порожденных совместной деятельностью людей, прежде всего — явлений, связанных с коллективом. Те, кто принимал первую трактовку (и только ее), справед­ливо утверждали, что результатом перестройки всей психологии на марк­систской, материалистической основе должно быть превращение всей психологии в социальную. Тогда никакая особая социальная психология не требуется. Это решение хорошо согласовывалось и с критикой пози­ции Г.И. Челпанова. Те же, кто видел вторую задачу социальной психо­логии — исследование поведения личности в коллективе и поведения самих коллективов, не смогли предложить адекватное решение проблем.

Итогом этой борьбы явилось утверждение права гражданства лишь первой из обозначенных трактовок предмета социальной психологии. Дискуссия приобрела политическую окраску, что и способствовало ее свертыванию: под сомнение была поставлена принципиальная воз­можность существования социальной психологии в социалистичес­ком обществе.

«Перерыв» в развитии социальной психологии

<...> Нарастающая изоляция советской науки от мировой особен­но сказывалась в отраслях, связанных с идеологией и политикой. Не­удача дискуссии, вместе с указанным обстоятельством, способство­вала полному прекращению обсуждения статуса социальной психоло­гии, и период этот получил впоследствии название «перерыв».

Вместе с тем термин «перерыв» в развитии советской социальной психологии может быть употреблен лишь в относительном значении: перерыв действительно имел место, но лишь в «самостоятельном» существовании дисциплины, в то время как отдельные исследова­ния — по своему предмету социально-психологические — продолжа­лись. Нужно назвать по крайней мере три области науки, где этот процесс имел место.

Прежде всего, это философия. Социологическое знание как тако­вое в то время находилось под запретом, и отдельные проблемы соци­ологии разрабатывались под «крышей» исторического материализма. Это, в свою очередь, означало разработку с определенных методологических

позиций и ряда проблем социальной психологии. Здесь характерна апел­ляция к ряду марксистских работ, в частности Г. В. Плеханова. Плеханов выделял в своей известной «пятичленной формуле» структуры обще­ственного сознания «общественную психологию», что позволяло ис­следовать некоторые характеристики психологической стороны обще­ственных явлений. Он, в частности, утверждал, что для Маркса пробле­ма истории была также психологической проблемой. Это относится к описаниям психологии классов, анализу структуры массовых побужде­ний людей — таких, как общественные настроения, иллюзии, заблуж­дения. Особое внимание уделялось характеристике массового сознания в период больших исторических сдвигов, в частности тому, как в эти периоды взаимодействуют идеология и обыденное сознание. Аналогич­но рассматриваются и другие проблемы, имеющие отношение к соци­альной психологии: взаимоотношения личности и общества, личности и малой группы (микросреды ее формирования), способы общения, механизмы социально-психологического воздействия. <...>

Другой отраслью знания, которая помогла сберечь интерес к оп­ределенным разделам социальной психологии, была педагогика. Здесь, в основном, были сконцентрированы исследования коллектива, глав­ным образом, в трудах А.С. Макаренко, А.С. Залужного и др.

Чисто педагогические проблемы коллектива соотносились с идеями В.М. Бехтерева, высказанными в «Коллективной рефлексологии», хотя по­зиция по отношению к ним была различной. Принималась идея В.М. Бехтере­ва о том, что коллектив есть всегда определенная система взаимодей­ствий индивидуальных членов. Что же касается природы этого взаимо­действия, она трактовалось по-разному. У самого Бехтерева взаимодействие определялось как механизм возникновения «коллективных рефлексов». В работах же педагогов больший акцент делался на различные стороны взаимодействия. У А.С. Залужного интерпретация взаимодействия была близка к оригинальному пониманию Бехтерева: «Коллективом мы бу­дем называть группу взаимодействующих лиц, совокупно реагирующих на те или иные раздражители». Вслед за Бехтеревым, Залужный не ана­лизировал содержательные характеристики этой совместной деятель­ности и ее соотношение с внешними социальными условиями. Это дало повод А.С. Макаренко не только вступить в полемику с Залужным, но и заняться обоснованием различных признаков коллектива.

Отвергая «взаимодействие и совокупное реагирование» как «что-то даже не социальное», А.С. Макаренко, гораздо более строго при­держиваясь марксистской парадигмы, утверждает, что «коллектив есть контактная совокупность, основанная на социалистическом принци­пе объединения, и возможен только при условии, если он объединяет людей на задачах деятельности, явно полезной для общества». Если отбросить жесткую идеологическую схему, прямо апеллирующую к оп­ределению коллектива Марксом (что в значительной степени «задало» дальнейшую разработку проблемы коллектива в советской социальной

психологии), то в конкретном анализе психологических проявлений коллектива у Макаренко можно найти много весьма интересных и по­лезных подходов. К ним относится, например, характеристика особой природы отношений в коллективе: «... вопрос об отношении товарища к товарищу — это не вопрос дружбы, не вопрос любви, не вопрос сосед­ства, а это вопрос ответственной зависимости». В современной терми­нологии эта мысль означает не что иное, как признание важнейшей роли совместной деятельности, как фактора, образующего коллектив и опосредующего всю систему отношений между его членами. Другой важ­ной идеей является концепция развития коллектива, неизбежность ряда стадий, которые он проходит в своем существовании, и описание са­мих этих стадий, или ступеней. Красной нитью в рассуждениях Мака­ренко проходит мысль о том, что внутренние процессы, происходящие в коллективе, строятся на основе соответствия их более широкой систе­ме социальных отношений, что, по-видимому, может быть рассмотре­но как прообраз идеи «социального контекста». <...>

Наконец, третьим «пространством» латентного существования социальной психологии в период «перерыва» была, конечно, общая психология и некоторые ее ответвления. Особое место здесь занимают работы Л.С. Выготского, получившие всемирное признание. Из всего богатства идей культурно-исторической школы в психологии, создан­ной Выготским, две имеют непосредственное отношение к развитию социальной психологии. С одной стороны, это учение Л.С. Выготского о высших психических функциях, которое реализовало задачу выяв­ления социальной детерминации психики (т.е., выражаясь языком дискуссии 20-х гг., «делало всю психологию социальной»).

С другой стороны, в работах Л.С. Выготского и в более непосред­ственной форме обсуждались вопросы социальной психологии, в ча­стности — ее предмета. Полемизируя с Бехтеревым, Выготский не соглашается с тем, что дело социальной психологии — изучать пси­хику собирательной личности. С его точки зрения, психика отдельного человека тоже социальна, поэтому она и составляет предмет социаль­ной психологии. В то же время коллективная психология изучает лич­ную психологию в условиях коллективного проявления (например, войска, церкви). Несмотря на отличие такого понимания от совре­менных взглядов на социальную психологию, обусловленного пред­шествующей дискуссией, в ней много рационального.

В рамках психологии были и другие, довольно неожиданные «при­ближения» к социально-психологической проблематике. Достаточно упомянуть два из них. Прежде всего, это разработка проблем психотех­ники (И.Н. Шпильрейн, С.Г. Геллерштейн, И.Н. Розанов). Ее судьба сама по себе складывалась непросто, в частности, из-за «связей» с педологи­ей (распространенной в то время), но в период относительно благопо­лучного существования психотехника в определенном смысле смыка­лась с социально-психологическими исследованиями. Разрабатывая про-

блемы повышения производительности труда, психологической и фи­зиологической основ трудовой деятельности, психотехники широко использовали тот арсенал методических приемов, который был свой­ствен и социальной психологии: тестирование, анкетные опросы и т.п. Довольно близко к психотехническим 'исследованиям стояли и работы Центрального Института труда (А. К. Гастев), сделавшие акцент на трак­товке труда как творчества, в процессе которого вырабатывается особая «трудовая установка». Все это подводило к необходимости учета соци­ально-психологических факторов.

Потребность в социально-психологическом знании была настоль­ко сильна, что даже популярный в начале этого периода психоанализ иногда трактовался как своеобразная ветвь социальной психологии.

Все это позволяет заключить, что «абсолютного» перерыва в раз­витии социальной психологии в СССР даже и в годы ее запрета не было. <...>

12345678910Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: