 |
Гамеш после ухода Римакова
|
|
|
|
Каждый раз, когда кто-то из авдов называл его «Аркадием Семеновичем», Гамеш с огромным трудом сдерживал гримасу брезгливости и отвращения, непроизвольно готовую появиться на его лице. Но что поделать – живя в окружении авдов было необходимо максимально на этих двугногих походить. Для них Гамеш был Аркадием Семеновичем – бывшим членом ЦК, отошедшим от дел и только время от времени вмешивающимся в политику страны. И опять-таки, не самостоятельно – а посовещавшись с другими бывшими товарищами по партии.
После ухода Римакова следующим был какой-то новый кадр из администрации президента. Этот был здесь впервые в жизни, потому его приводили со всеми полагающимися случаю правилами, в частности заставив перед входом разуться, чтобы не портить дорогую напольную мозаику, в свое время тайно вывезенную из сдаваемой туркам Византии. Но этот юнец проявил такое рвение от радости оказанного ему доверия, что готов был языком здесь полы лизать. Гамеш усмехнулся: у него будет такая возможность, хотя уже, видимо и не здесь.
Здание, построенное в середине прошлого века проектировалось и с расчетом на средства слежения того же времени, для которых стоящий вокруг штаба Гамеша занавес был абсолютно непроницаем. И только сегодня, с появлением сверх чувствительной техники, в перспективе позволявшей снимать звук даже с многометровых стен сканируемых бункеров, над штаб-квартирой Гамеша возникла теоретическая угроза.
Тогда, через нужных людей, мэру города Полянкину была отдана команда, наложить на сильно разросшийся мегаполис новое магическое кольцо высоток, – кольцо, рассчитанное на перспективу. И Полянкин, поощренный обещанием дальнейшего своего нахождения на важном посту, с энтузиазмом бросился выполнять задуманное, даже не подозревая о тайных причинах проекта. Некоторые из зданий уже были готовы, но до проведения ритуала перебираться туда было невозможно.
|
|
|
А этот юнец не плох, не плох. Пожалуй, мы его определим вместо Римакова, когда эта старая кукла полностью отыграет своё и её вслед за предшественниками можно будет без сожаления списать. Списание было отработанным методом, чтобы не пугать других. Просто уже не нужный человек внезапно впадал в маразм. Гамеша забавляло, что о таких простых вещах, никто из этих авдов даже не догадавался. Материалистическое образование, наука, исключавшее всё оккультное крепко сидело в головах, помогая племени Гамеша хранить свою тайну.
Гамеш встал и подошел к огромному, на половину стены окну. Его раньше здесь не было, поскольку 33-й этаж, где помещалась штаб-квартира, был объектом абсолютно секретным и о его существовании знал только архитектор проекта, по завершении работ отправленный в лагеря. А окно было подарком соплеменников в Израиле, где у аннунаков хотя и были кое-какие корреспонденты во власти, но как раз там мимикрировать было сложнее всего. Наоборот прошли слухи о том, что какие-то сионисты нащупывают тайну аннунаков. Напуганные аннунаки совсем не любили эту страну, где их могли раскрыть дотошные евреи. Хотя евреи, надо признать, были самой лучшей ширмой на протяжении сотен лет. Но, как только появилось это государство, вред от него сводил на нет многие планы.
Одно время расстроенный этим предшественник Гамеша предполагал даже стереть эту страну в порошок, но сил не хватало. Однако и они пригодились, придумав стекла с мимикрирующей поверхностью – одну из его сторон можно было закамуфлировать хоть под металл, хоть под гранит, которым был обложен небоскреб.
Нажав кнопку, Гамеш включил механизм, отодвинувший тяжелые портьеры. Гамеш с удовлетворением посмотрел на открывшийся из окна вид огромного города. Столицы страны, вот уже 90 лет безраздельно принадлежащей его, Гамеша племени.
|
|
|
Но эта проклятая земля лежала далеко от истинных земель. Да, здесь они имели власть, но теряли силы. В мирах присуствовало равновесие и без дара Наинны - Экура-Ме, это равновесие взамен влияния и власти отбирало ум у их потомства. Их, анунаков, было очень мало, но даже среди этой малости у них всё реже и реже рождались дети, но всё чаще и чаще среди них рождались уроды и дебилы.
Их не бросали, заботилось, даже такие, они были своими. Кого-то делали учёным, кого–то даже чиновником, однако кровь многих была настолько скверной, что доверять тайну им было нельзя. Ни к чему, кроме как пустому болтанию языком, они не были способны. Таких дебилов отправляли в шоу-бизнес или двигали их в журналистику. Одним своим видом и словами, подчинённые только инстинкту крови, они укрепляли Вуаль Беспамятства над авдами.
Мутации становились настолько частыми, что не обошли стороной семью самого Гамеша. Одним из таких дебилов был племянник Гамеша, на которого ни авды ни даже аннунаки, не могли смотреть без содрогания. Мальчик вырос и был хотя и уродлив, имел массу недостатков, но довольно не глуп для выродка. Сейчас он возглавлял радиостанцию, которая славилась полной отмороженностью в поношении русских авдов, и попутно крушил этих кукол у власти. Дурачёк, он не понимал, почему его не трогают.
Глава 17
Наследник
Чуткий, словно у земноводного, слух Гамеша уловил пока еще далекие шаги своего сына – Балсара, которого по паспорту звали Борис. Он был относительно молод и подтянут, отлично смотрясь и в седле арабских жеребцов, и за рулем нового «Порше», подаренного ему королём Сирии. Другую машину Балсару не позволял его внешний статус. В Российской Федерации он изображал лидера одной из мелких демократических партий, которой даже не суждено было когда-либо появиться в парламенте. Её роль была другая.
Гамеш, равно как и его отец, никогда не занимал особо высоких постов в КПСС. Посты были уделом слуг из авдов. Вместе с тем, Гамеш, как и каждый молодой анунак был проведен по всей номенклатурной карьерной лестнице подобно тому, как сын и преемник директора корпорации начинает там работу каким-нибудь мелким служащим. Тем самым, работая сначала в одном из московских райкомов ВЛКСМ, а далее в учреждениях КПСС областного и союзного уровня, Гамеш изнутри познавал выстроенную систему управления огромной страной, попутно присматривая себе кадры.
|
|
|
Ничто не было вечно в этом мире, и старые, проверенные слуги отцов один за другим уходили. А молодых было мало, поскольку людей, готовых к этой роли было мало, ведь слуга должен был быть и умным, и одновременно не сильно рассуждающим о сути отдаваемых ему приказов. Он не просто не должен был задавать лишних вопросов – такие вопросы вообще не должны были приходить ему в голову. Кроме всего прочего, слуга должен был иметь тот или иной порок, сильно неодобряемый в обществе.
Прошли, к сожалению, те времена, когда неверного исполнителя можно было просто тихо придушить в его же постели. В 20-м веке их летоисчисления система была совершенно иная, а уж в 21-м – и тем более. Несколько иной была и система управления, ведь от многих, десятилетиями обтачиваемых наработок, пришлось отказаться. Потому и приходилось Балсару многие часы проводить в обществе «соратников» по кукольной партии, дыша непередаваемой вонью от их тел и из их глоток. Подчас молодой аннунак, преемник, скорее всего, Гамеша, вынужден был даже изображать просителя у разного рода «олигархов» - подставных кукол, с которыми общались только через помошников Наблюдателей, но вместе с тем – кукол очень удобных.
Гамеш был еще ребенком, когда его деду пришлось разбираться с опасной номенклатурной группировкой, появившейся в тогда еще Ленинграде. Их лидером был очень умный слуга по фамилии Киров, который кое о чем стал догадываться, высказывая мысли об этом вслух. С ним пришлось срочно разобраться, что вызвало серьезное волнение в рядах номенклатуры. Его стадо – и то начало волноваться, очень популярный был этот Киров в народе. Но что будет, если срочно убрать кого-то из «олигархов»? Все будут только рады, и больше всего – верные слуги, от которых эти тупые марионетки призваны отвести удар.
|
|
|
Балсар был здесь уже несколько часов, потому зашел без приветствия, ограничившись ритуальным поцелуем отца и сразу вернулся к прерванному разговору:
- Мы еще раз всё перепроверили. К сожалению, информация просочилась, и этот еврей с кем-то контактирует.
- Выяснили с кем?
- Пока нет. Но кто-то всё вынюхивает.
Гамеш не был удивлен новостью. Он предвидел это. Предвидел с того момента когда здесь появилась эта тварь, этот мерзких демон, способный побеждать их воинов. До этого мало кто мог противостоять игигам – наполненных силой Наинны избранным аннунакам, каждый из которых был способен в одиночку противостоять десятку вооруженных людей. И хотя прошли те века, когда вопрос власти решался копьем и мечом, сегодня мало что изменилось. Избегать стрел и ядер катапульт было, конечно, проще, чем защищаться от выстрелов, но зато и стрелки уже были далеко не те.
- Приход этого существа из Тьмы был предсказан нашими пророками, - Гамеш покачал головой, словно соглашаясь сам с собой, - В его появлении я не вижу и не видел особой угрозы, ибо скоро с нами будет Наинна. Близится ритуал восстановления Экура-Ме! Но то, что эти мерзкие авды стали искать союзников на Ближнем Востоке меня пугает.
- Меня тоже, отец. Там знают о нас слишком много, и там сейчас очень мало людей из нашего народа.
- И что им уже известно?
- Мы проверяем. Я поручил надавить на того человека из Моссада и вынудить его проявить свои главные связи. Попятно сняли данные с его компьютера.
- Всё прошло гладко? Ты же знаешь, что этого человека защищают.
- Это были наши игиги, отец. Моссад ничего не должен узнать. Тем более живущие в Израиле наши агенты направят врагов в нужном направлении.
- Боюсь, сил для этого у них будет недостаточно. Эти гнусные евреи, знают слишком много. А ты ведь знаешь главный Закон: тайна – основа нашего владычества. Когда приходится выбирать между победой с утечкой информации и поражением, с сохранением тайны, мы выбираем поражение.
- Я помню, отец, но у нас нет другого выхода. Если сейчас не вбить клин между авдами здесь и авдами там, рано или поздно они забудут былые обиды и объединяться, а их объединенные знания о нас и будут той самой утечкой.
Гамеш кивнул, тяжело вздохнув:
- Хорошо. Только действуй осторожно. Что еще?
- У меня интересуются мнением по кандидатуре преемника. Слуги волнуются ….
Лицо Гамеша исказилось гримасой:
- Кукольный театр – удел кукол. Пусть сами решают. Главное чтобы ничего не заподозрили
- Конечно, отец, - Балсар встал, - Я могу идти?
|
|
|
Гамеш дал знак глазами и Балсар ушёл.
На душе Гамеша появилось какое-то нехорошее предчувствие. Надо делать ритуал с гаданием по воде, решил он.
Тайна
Провожая взглядом удаляющуюся фигуру сына, Гамешь про себя прочел древнюю молитву Наинне, прося его укрыть аннунаков от шпионов авдов. Увы, тысячелетия назад ушли те времена, когда аннунаки могли править варварами, не таясь, как это было в Вавилоне. С потерей Великого Зиккурата и хранящегося там Экура-Ме, оборвалась живая связь анунаков с Наинной, он перестал приходить к ним сам и они обращались к нему через пропасть миров, говоря как простые через терафима. Власть аннунаков базировалась уже не на силе, а на Бесконечных знаниях и Тайне, но без силы Наинны это было бледное подобие былого могущества. Десять столетий назад правило Тайны было нарушено и это чуть не обернулось для аннунаков непоправимой катастрофой.
После падения Вавилона спастись смогло только шестьсот пятдесят два анунака. Персы, искали их везде, подняв против них все народы. В течении десяти лет им удалось найти и уничтожить пятьсот девять из этого количества. Осталось только сто сорок три человека, или сорок две семьи, тех, кто догадался скрыться среди избранных ими авдов, и пользуясь ими, как ширмой затаиться, ожидая времени возвращения Наинны. Так решили старейшины семей, которые выжили.
Ещё долго персы искали анунаков и в течении семидесяти лет смогли найти и убить девять семей. Ещё, в течении ста лет, они искали и находили анунаков, с каждым десятилетием всё меньше и меньше. Больше всего повезло тем, кто скрылся среди евреев - их выжило больше всех. Но даже после разгрома Великим Александром персидской державы персы продолжали помнить про анунаков, а их жрецы искать их. Тогда старейшины семей ещё раз собрались и указали затаится, до тех пор, пока не вернут себе Экура-Ме, называемую персами Дверью Демонов, пока не выкуют печати повеления над демонами четырёх сторон, не возведут Великий Зиккурат и женщина не родит там нового сына Наинны. Пока они не сделают эти четыре столпа возвращения, им быть скрытыми – тайна превыше всего. Так решили старайшины.
Время шло. Им удалось построить тайный зиккурат, анунаков становилось всё больше и они становились сильнее. Часть аннуаков попробовала взять реванш над миром. Найдя приют среди разрозненных племен скотоводов, именуемых хазарами, аннунаки построили мощное государство, силой которого стали пользоваться, как раньше пользовались силой Вавилона. Они возвели башни пентакля и окутали подвластные племена Вуалью Беспамятства, названную персами Мароком. Вуаль покорила волю авд – никто и в мыслях не имел восстать. Всё шло успешно и прямые предки Гамеша – слегка посмеивались над теми семьями, что ушли в Европу.
Эта часть аннунаков не бедствовала, конечно, как не дано было бедстовать в этом мире аннунакам – обладавшим бесконечным знанием, и покровительством их праотца Наинны, сына Ану. Освоив Европу, эти семьи быстро разобрались в сложных противоречиях между местными царьками, делящими между собой наследие Рима. Аннунаки щедрой рукой финансировали военные кампании варваров, всячески помогая им, убивать друг друга, и наживаясь на них.
В это время Персия была разгромлена арабами и приняла ислам. Те, кто знал их тайну и мог бороться с анунаками, сошли с арены. Предкам Гамеша показалось, что час пробил, можно выйти на свет, до обретения четырёх столпов и они, среди степных скотоводов, создали государство – Хазарию и стали правит открыто. Почти весь континент подпал под их власть. Солнце не заходило над их землями. Но когда грянул гром – события показали, что древние старейшины были правы.
Гром пришел опять из Персии, где еще во времена царя Кира, разгромившего Вавилон, был создан тайный жреческий орден, члены которого сохранились в Персии и, особенно среди парсов, огнепоклонников укрывшихся от мусульман в Индии в Гуджарате. Его посвященные, знали о существовании аннуаков. И не просто знали, а следуя воле Кира, не переставая, тайно искали аннуаков по всему миру, с целью уничтожить. Они умели рассеивать чары и возвращать волю покорённым. Они владели древними знаниями и были опасны.
И когда над Саркелом взошла воля анунаков, и казалось, анунаки обретут былое могущество, раньше, чем возведут четыре столпа – грянул гром. Лазутчики персов вдруг появились у князей степных варваров, открыв им тайну анунаков и Вавилона. Они знали как рассеять Вуаль Беспамятства и они сломали башни пентакля.
Тотчас, раздираемые междуусобицами авды, объединилиь и одним ударом покончили с Хазарией. Удар был столь неожиданным, что под руинами города погибло девять десятых анунаков. И опять они спасались, скрывая себя, и опять персидские жрецы их искали. И опять их осталась ничтожная кучка.
С тех пор, получив второй страшный опыт, на всеобщем Совете, семьи принесли клятву соблюдать Тайну до тех пор, пока они не возведут хотя бы три из четырёх столпов. Тайна была основой всего – основой безопасности, основой управления. Стоит авдам только заподозрить о существовании аннунаков, об их силе, о бесконечных знаниях, о Вуали Беспамятства и башнях пентакля – участь их будет решена в считанные дни. Потому незыблемым стало правило: лучше десять раз проиграть в тайне, чем один раз ради победы нарушить Тайну.
Войдан ставит прослушку
Войдан висел над бездной на одной вытянутой до предела руке. В почти сотне метров ниже шумела и сверкала огнями, уходящими в даль, Котельническая набережная. Выбора не было и приходилось снова ползти вниз по изрытой атмосферой и временем стене. Сделав мах ногами, Войдан зацепился за карниз второй рукой, подтянулся, и молча поздравил себя с прибытием на нужный этаж. Пройдя по узкому бетонному выступу, он замер возле начинающегося балкона.
Осталось только проникнуть в одну из квартир и разместить приготовленное Ладой оборудование. Его собирали по крупицам, как и информацию об этом странном здании. Первую группу приборов он поставил в шахте, в которой слышал голоса, и около неё. Вторую группу надо было поставить здесь. Алгоритм был таков, что расшифровка могла быть успешной при записи с нескольких сторон.
В хорошо известном многим москвичам небоскребе, куда еще партия и правительство СССР населили выслужившихся перед ними академиков и писателей, был дополнительный секретный этаж, не существующий ни на одном из доступных планов здания. Этаж вычислили случайно. Надей сразу же связался со Старшиной Московской Прави, попросив его достать все имеющиеся планы этого странного здания. Пока поиски были безрезультатными, но времени, как считал Надей, терять было нельзя.
Официально, согласно всем хранящимся в архивах чертежам в здании было 26 этажей. Так же официально это был суперпристижный многоквартирный дом, который товарищ Джугашвили приказал построить для своих товарищей по партии – вместе с другими пирамидальными домами-зиккуратами наподобие МИДа и МГУ, наложенными на Москву магическим пентаклем. Центром схемы был зиккурат на Красной площади. Позже были построены два дополнительных сдания, энергетически объединяющих пентакль, с опять-таки пятью высотками, выполненных в виде открытых книг.
Принципа работы системы пока не смог объяснить никто, но в том, что это была система чужой Черной Геомантии – у Надея не было ни малейшего сомнения. Пока его интересовало другое, ибо было абсолютно непонятно, кто находился в заинтересовавшем их здании, точнее – кто им заправлял. Вряд ли товарищ Джугашвили или кто бы то ни было стал ради им же назначенных «академиков» стал упражняться в оккультной архитектуре.
Московским правичам удалось накопать более чем интересную информацию о доме, полученную от диггеров. По их словам к дому вела секретная ветка Метро-2, пользовавшаяся у исследователей подземелий недоброй славой – все, пытавшиеся обследовать это место исчезали бесследно.
Обследовав этажи верхнего уровня Войдан начинал понимать, с чем пришлось столкнуться диггерам – преодолеть лабиринт узких запутанных тоннелей, то и дело заканчивающихся тупиками или уходящими в никуда колодцами было сложно даже для него, бояра. И абсолютно невозможно для сил обычного, пусть и очень подготовленного человека. Собтвенно даже установка здесь прослушивающих устройств поначлу казалась неразрешимой проблемой.
Когда на совещании на московской базе, Надей участвовавший в ней по видеосвязи, предложил как можно скорее исследовать здание и оставить там прослушивающие устройства, не дожидаясь схем, Дубровин только грустно улыбнулся:
- Вопрос не в доставке. У них там наверняка все набито пеленгующими системами и поставщиками электронных помех. Это не офис КРОТа.
Анализируя все собранные данные, дополняя материалами, полученными от Саид-Оглы, Озерова и других, группа делала единодушный вывод - всё сходилось здесь.
На обсуждении способов доставки прослушки, Дубровин сразу выразил свое скептическое отношение к идее и некоторое время не принимал участия в разговоре, переводя взгляд с Войдана на экран настенного монитора с Надеем. Лада тоже долго молчала, задумавшись. Идти без плана здания, опираясь только на догадки и предположения относительно секретного этажа было просто безрассудно. В какой-то момент от идеи обследовать небоскреб, ввиду полной неясности его схемы Надея вроде бы удалось отговорить. Однако было видно, он сильно огорчился таким настроем. Лада сама расстроенная безнадёжностью ситуации ушла в другую комнату, пообещав кое с кем поговорить в Интернете. Появилась она только к позднему ужину, состоявшемуся глубоко за полночь. Она вошла в гостиную базы, уставшая, но довольная:
- Я, думаю, знаю, каким образом всё сделать!
- Тогда присядь и расскажи, - Дубровин пододвинул стул.
Расположившись на мягком стуле, Лада склонилась над распечатками имевшихся на данный момент чертежей здания – явно неполных, но в общих чертах отражающих его конструкцию, в части несекретных уровней.
- Это предположительно квартира – Лада указала пальцем на одну из распечаток, - просто специально спроектирована для наших целей! Вот здесь и здесь, - палец Лады быстро обежал схему, - находятся вентиляционные каналы. Мы установим возле них беспроводные жучки, нужны, по меньшей мере, четырехполосные. Судя по плану, в этой комнате отличная акустика и она облегчает нам задачу.
Присутствующие удивленно переглянулись.
- Объясни попонятнее, - предложил Дубровин.
- Да, и думаю надо вызвать Надея.
Через пару минут, лицо слегка сонного волха, появилось на большом экране на стене.
Идея с жучками – это первое, что сегодня обсуждалось, но Дубровин вынужден был всех разочаровать, объяснив, что на сегодняшний день не существует надежного способа выделить нужный звуковой сигнал из сопутствующих исскуственных и естественных шумов, превосходящих его по силе на порядки, если жучёк расположен далеко. Вдобавок глушилки, а они давили весь эфир в здании, всё забьют. Нельзя будет передать информацию.
- Я только что пообщалась в сети кое с кем, - Лада победоносно осмотрела свою небольшую аудиторию, - есть четырёхканальные радиожучки всенаправленного действия с умением снимать информацию на дистанции через твёрдую среду. Это первое. Второе ребята разработали частотный алгоритм, которому не страшны глушилки. Сигнал от жучков поступает на небольшой приёмо-передатчик, который мы тоже спрячем в этой квартире, а он уже в свою очередь передаст данные за пределы здания тоже по специальному алгоритму. Ни засечь, ни подавить нельзя.
- Но зачем четыре канала, - переспросил Дубровин, всё остальное было очевидно. И непонятно.
- Главная, как мне объяснили, проблема – это нейтрализовать электронные глушилки и шумы в здании: работу лифтов, насосов, элеткроинфраструктуры. Далее сейсмические и атмосферные шумы, естественные звуки в квартире вроде включенного холодильника - и так далее. Поэтому должны быть две группы приборов по разнам сторонам, сканирующие среду по направлению друг к другу. Надо только их поставить грамотно. Два канала мы используем для слежения за нужными нам звуками, еще два – а еще лучше в четыре раза больше – нужны для ликвидации фонового шума.
Дубровин улыбнулся:
- Это невозможно. У нас этой проблемой занимался целый научно-технический отдел. Кода я поступил на службу – они её уже давно на тот момент решали, а когда я уходил – проблема так и не была решена, хотя отдел разросся до размеров института. Не-воз-мож-но! – торжественно закончил Дубровин, четко выговаривая каждый слог.
Лада кивнула, соглашаясь:
- Многие пытались решить эту проблему, в том числе с помощью теоретической математики. И никто не добился результата. Служба электронной безопасности этих людей не хуже вас информирована об этом, потому, так же как и вы даже не подозревает о возможности прослушки. Тем не менее, один головастый парень из АНБ США решил проблему. Просто анализ немного усложняется, разбиваясь на два этапа. Первый этап – сбор с уже установленных микрофонов фоновых шумов и частот радиоподавления. Всё это регистрирует специальный софт, выясняющий все особенности помех – они ведь стабильны, не так ли?
Дубровин утвердительно качнул головой:
- И потом это программное обеспечение как-то нейтрализует шум?
- Да. Меняет фазу по особым алгоритмам.
- Ну и, - Войдан озадаченно взглянул на Ладу, - где этот башковитый парень? У Прави нет никого в Агентстве Национальной Безопасности Соединенных Штатов.
Дубровин невесло улыбнулся.
Лада пожала плечами:
- Он нам и не нужен. В Новосибирске живет другой башковитый парень, который как-то случайно залез в компьютер к этому парню из АНБ – они там, в чате что-то не поделили. Всю работу американец делал дома, в качестве личной инициативы. АНБ наложило на всё лапу секретности только по завершении, когда программер решил похвастаться своему боссу.
- Ты хочешь сказать, что этот твой приятель может нам сбросить эти разработки? - Надей, на мониторе, до этого молча и крайне заинтересованно слушавший Ладу, удивленно поднял брови?
- Что он за это хочет? – Дубровин сразу перешел к практической части вопроса.
- Ну, - Лада загадочно улыбнулась, посмотрев на Дубровина, - у него там кое-какие проблемы с вашими козлами. Если вы поможете их уладить – он готов это всё перебросить.
Войдан вопросительно посмотрел на Дубровина.
- Я поговорю с Озеровым, у него, кажется, есть кто-то в Новосибирске. Если этот парень только не пытался похитить коды запуска баллистических ракет, то, думаю, мы его отмажем.
Выслушав ситуацию хакера, Дубровин твёрдо обещал помочь разрулить проблемы Новосибирского «Смита» - под этим ником его знала Лада, а тот в свою очередь поделился программой, цены которой по видимости и не представлял. Московская Правь помогла с оборудованием, и оставалось только его разместить, в квартире придурковатого старого маразматика, проживающем на последнем, как он думал этаже.
Академиков Войдан не любил, хотя не любил – это было немного не то слово. Он их просто глубоко презирал – как, собственно, и сами они друг друга. Будучи еще студентом Олегом Власовым, Войдан как и все студенты с большим пиететом относился к академическим и прочим регалиям, пока однажды один его немолодой уже преподаватель не поведал группе будущих хирургов историю как лечил себя от аппендицита Василий Колесов – русский абдоминальный хирург еще старой школы, ученый с мировым именем, сделавший его как раз на исследовании проблемы острого аппендицита и связанных с ним осложнений. Когда Колесов поставил однажды этот диагноз себе и под дверями его кабинета выстроилась целая очередь учеников-академиков, рвавшихся спасти его лично – доктор чуть ли не в пижаме драпал от них из окна, пробираясь к вокзалу. Там он сел на электричку, вышел на первом попавшемся полустанке и как рядовой советский гражданин с болящим животиком пошел в местную поликлинику – где его от академиков и спасли. А другого академика – господина Королева – академики зарезали.
И таких историй у Войдана была масса, самой грустной из которых была история про директора станции техобслуживания ВАЗа – очень важной фигуры по советским понятиям. Мужик возглавлял ВАЗ в родном городе Войдана и был фигурой достаточно известной, потому когда попал в больничку – его все сразу узнали и стали спорить кто будет спасать ибо за спасение, причиталось по меньшей мере пожизненное техобслуживание лайбы оперировавшего операцию профессора. Лайбы были у всех, и потому у съехавшейся на консилиум профессуры возник конфликт, плавно перешедший в выкрики матом и далее в рукоприкладство и таскание друг друга за волосы. Спор длился часа четыре, и битва докатилась даже до операционной, откуда ученые мужи друг друга выпихивали. Но операция так и не началась, ибо больной умер.
Ветер принес глухой металлический щелчок. Замок на двери. Очевидно убиравшаяся в квартире консьержка вышла. Перебросив через перила сумку с оборудованием, Войдан прыжком перелетел следом, мгновенно распластавшись на полу. Выждав несколько минут Войдан подполз к окну, бросив короткий взгляд на свое отражение в стекле.
Надев тонкие кожаные перчатки Войдан зажал в зубах тонкий фонарик и достал стеклорез. Укрепив на окне присоски, Войдан присоединил к ним раздвижной штатив, выставив достаточный для свободной работы радиус. Алмаз с треском впился в гладкую холодную поверхность, оставляя за собой сверкающую полосу надреза.
Войдан взялся за рукоятку и с легким хлопком вырезанный круг стекла упал на тут же подставленную ладонь. Прислушался. Ни в квартире, ни на улице не было никаких признаков движения. Выплюнув фонарик в ладонь, Войдан протянул руку в образовавшееся отверстие. Свет отразился от пластин сигнализации, закрепленных на раме и тонкой полоской обегающих окно.
Достав из сумки пару зажимов, Войдан затаив дыхание подключил клеммы к выступающим головкам никелированных винтов. Прислушался. Ничего не происходило. За спиной, по-прежнему дул холодный ветер, принося выхлоп снующих далеко внизу машин. Открыв балконную дверь Войдан словно тень, проскользнул в комнату. Медленно обвел фонариком помещение. Через десять минут все блоки были установлены так, чтобы в ближайшие десять лет никто бы их не обнаружил.
После того, как он покинул квартиру, и просунув руку закрыл опять окно, Войдан обмазал край вырезанного стекла специальным клеем и острожно вставил его в вырез, совместив плоскости. Отличная работа подумал он, сняв присоски. Радиус надреза можно было увидеть только через сильную лупу.
Сьём информации
Со скоростью света инфракрасные волны, которые нельзя было запеленговать, проделывали сверхкороткий по их меркам путь от высотки с засекреченным этажом, к ретранслятору, спрятанному на крыше соседнего здания. Там сигналы записывались на жесткий диск, усиливались и уже пакетами снова отправлялись в путь.
Он лежал к антенне, спрятанной под пластиковым кожухом на крыше стоящего в двух километрах микроавтобуса. Это был неброский, лишенный окон «Фольксваген», по бортам которого красовались короткие рекламные тексты. Из них следовало, что автобус перевозил мебель и был готов откликнуться на зов любого, позвонившего по указанному на каждом борту телефону. Однако вместо дюжих мебельщиков внутри фургона сидела хрупкая Лада в глухих наушниках и в окружении целых стеллажей самой разной электроники. Саму машину и начинку пригнали люди из Зеленогорской Прави. Такая передвижная техника проходила по их разряду ответственности для Прави.
Группа работала в машине и снимала информацию уже пятый день. Программа работала отлично, но был один нюанс. В запись попали голоса сотен людей. Прослушивать, что сказали все, было бессмысленно. Нужен был голос главного – хозяина. Выяснить кто это, как оказалось, было делом не простым. Конечный, очищенный от шумов и помех аудиофайл, выдавал голоса без интонаций и эмоций. Голоса были как у роботов. Накладываясь друг на друга, они давали совершенно запутанную абракадабру слов. Прослушивала в основном Лада, находясь в фургоне.
Дубровин, переодетый в подобающий случаю комбинезон изображал сидящего за рулем водителя, а затянутый в такой же наряд Войдан расположился неподалеку на скамейке, со скучающим видом разглядывая подъезд напротив. Всё было так обыденно и настолько похоже на правду, что сидящие у подъезда пенсионерки уже около получаса напряженно обсуждали – кто, что и куда собрался перевозить? Сверхчуткий слух бояра внимательно следил за захватывающими перипетиями разговора.
Пенсионерки начали с обсуждения социализма, при котором им, по их мнению, жилось очень неплохо, ибо нихрена не нужно было делать. Потом вскользь обменявшись вопросами по поводу мебельного фургона, бабушки вспомнили Горбачева, обругали последними словами Ельцина и похвалили ГКЧП. Далее они опять повернули головы к «Фольксвагену» и сразу перешли к разговору о Глазине – последней, по их мнению, надежде пенсионеров. Судя по всему бабушки понятия не имели о находящемся неподалеку пентхаузе этого борца за права пролетариата, с продажи которого можно было столетие выплачивать пенсии пришибленному пролетариату микрорайона.
Увидев незаметный знак Дубровина, Войдан встал и отправился к нему в кабину.
- Всё?
Дубровин кивнул, включая зажигание:
- Да.
Автобус тронулся, выворачивая из двора на улицу.
- Почему так долго? Бабки уже вопросы друг другу задавать начали.
Войдан это парировал
- Мы уже весь район объехали, нас везде уже могут вспомнить. Придётся, везде как можно больше тянуть время.
«Фольксваген» нырнул в пустое пространство, образовавшееся между машинами и чуть не столкнулся с внезапно увеличившей скорость BMW с тонированными стеклами.
- Не, вот урод, блин! – вырвалось у Дубровина. До упора утопив педаль в пол, он резко набрал скорость, избегая столкновения. Автобус рванулся вперед, вдавив Войдана в сиденье:
- Ну, ни хрена себе!
В качестве ответа Дубровин использовал в основном нецензурную лексику, пользуясь отсутствием в кабине Лады.
Войдан начал обдумывать, где остановиться, чтобы перейти к Ладе и подробнее узнать, что там с расшифровкой.
Их начал обгонять тот самый черный BMW. Сровнявшись с автобусом, он опустил стекла, показав сидевших на передних сидениях двух толстых бритых типов. Водитель увлеченно ковырял в носу а пассажир, высунув лоснящуюся разъяренную морду в окно махал рукой Дубровину, не то приказывая остановиться, не то изображая, что он с ним сейчас сделает. Затем BMW резко их обогнал и оставив на асфальте дымящуюся полосу резины остановился. Дубровин затормозил.
Не обращая внимания на вывалившуюся из BMW пару больших приматов, Войдан открыл боковую дверь фургона. На пороге появилась Лада, придерживающая ушибленную руку – когда Дубровин резко набрал скорость, она слетела с кресла и здорово стукнулась об стеллажи с электроникой. Предвидя её комментарии в адрес Дубровина, Войдан в двух словах объяснил ей ситуацию. Не долго думая, Лада словно разъяренная кошка пошла разбираться с обидчиками. Войдан не торопясь двинулся следом.
Пацаны из BMW с недоумением уставились на несущуюся к ним девушку, не обращая никакого внимания на Войдана. Спокойно подойдя к тому, что был поближе, Войдан, молча, взглянул на Ладу. Получив одобрительный кивок, он мощно схватил мужика за шиворот и швырнул через крыши нескольких автомобилей. Что с ним стало Войдан не проследил, ибо уже легонько бил мордой о столб второго, после каждого удара посматривая на Ладу. Получив, второй одобрительный кивок он отпустил пацана, тут же рухнувшего как мешок со свинцом. Взяв Ладу под локоть, он помог ей забраться в машину. Надо приземлять зарвавшихся уродов. Маленькое дело, но и его нужно было время от времени делать, считали и Лада и Войдан.
- Куда теперь, - давясь от смеха, спросил наблюдавший за показательной экзекуцией Дубровин.
- На базу – ответила Лада – я уже вычислила голос хозяина, сфокусировала расшифровку на предположительно том объёме, где у него кабинет и успела кое-что послушать. Теперь у нас есть куча информации.
На базе, речи хозяина секретного этажа слушали вместе, выделяя самые интересные куски, вычислили голоса его помошников, все остальные голоса отсекались. Постепенно складывалась картина. За неделю с момента начала записей, главный, которого звали Аркадий Семёнович и ещё как-то непонятно, был на этаже каждый день от трёх до шести часов, но в разное время. Судя по всему, даже из того, что группа поняла в разговорах, сильные мира сего были просителями в этом кабинете. Наряду с этими обычными встречами, там шла подготовка к чему-то очень важному. То и дело звучало слово экура-ме ещё целый ряд непонятных слов, давались какие-то указания. Очень многое было непонятно, но всё вместе почему-то создавало ощущение чего-то надвигающегося, чего-то недоброго. Не зря Надей так торопил их.
Файл с голосом хозяина этажа, который удалось отделить от других голосов, после окончательной очистки был переслан Надею. Через пару часов, он вышел на связь и озабоченным голосом сказал
- Многое чего мне ещё понятно, но ясно одно нам срочно нужно собраться, всем. Время не ждёт. Более того я пригласил Озерова, а вас Николай, он обратился к Дубровину, прошу связаться с Абреновичем и уговорить его приехать ко мне. Думаю, без него мы не разберёмся. Оборудование на высотке деактивируйте, его вот вот засекут. Они не должны выйти на нас.
Лада и Войдан расстроено выслушали последнее указание. С таким трудом всё поставили, отладили, но возражать не стали. Если Надей говорил, значит, на то были оч<
|
|
|
