 |
– Кили? – позвал Торин. Отвергнута булыжником. – Не вмешивайся, воин. Это между мной и Уилсоном. – Слишком взволнованная, чтобы сидеть, она ходила взад-вперед по центру своей камеры. С глаз долой из сердца вон.
|
|
|
|
– Кили? – позвал Торин.
Отвергнута булыжником.
– Не вмешивайся, воин. Это между мной и Уилсоном. – Слишком взволнованная, чтобы сидеть, она ходила взад-вперед по центру своей камеры. С глаз долой из сердца вон.
По крайней мере в теории. Я одна. Снова.
– Столетиями был здесь, – бормотала она про себя. – Уилсон оставался со мной все это время. Даже, когда я была прикована к стене. – Безоружной, ей пришлось перегрызть запястья, чтобы освободить руки, а потом, когда ладони снова отросли, ей пришлось заточить камни и кости в клинки и отрубить ступни, чтобы освободить ноги.
– И теперь он бросил меня? Он такой же ублюдок, как и Кронос.
Значит, он пропустит большой финал. Она закончит кропотливый процесс срезания серных шрамов со своей кожи… и все взорвется.
У шрамов было название… название… защита! Да. Так их называли ее люди.
Защита! Хоть и потребовалось несколько попыток, поскольку пальцы опухли настолько, что не могли сомкнуться вокруг рукоятки заточки, Кили смогла поднять свое оружие.
– Идиотская защита и глупая сера, – ворчала она. Каким-то образом они стали криптонитом всей ее расы. По существу, худшим кошмаром Кили.
Если провести серными камнями поверх духа или плоти то, это оставит шрамы даже на бессмертном, но для Кили, такие шрамы сопровождались слабостью. Если их будет достаточное количество, то они полностью нейтрализуют ее силы. Какими беспредельными они бы ни были.
Столь немногим, опустилась так низко.
Кили не могла достойно наказать Торина и Кроноса, пока не удалит каждую защиту. А их нужно наказать.
Учитывая, что ее кожа иногда восстанавливалась… со все еще нетронутыми шрамами… это была дотошная, печальная работа.
|
|
|
Все и всегда зависело от состояния ее тела. Хорошо питаясь, она могла создавать абсолютно новые клетки. Изголодавшись, Кили едва возрождала старые.
Вот почему я берегла каждую букашку, заползающую в клетку эти последние недели. Собирала мертвых жуков. Только этим утром хорошо позавтракала.
Когда то, защита покрывала каждый дюйм ее тела. Чтобы удалить их со спины, Кили пришлось использовать стену как адскую терку и тереть, тереть, тереть. Очистить лицо, туловище и ноги было легче, но не менее мучительно.
Теперь ей осталось лишь несколько тонких шрамов на руке… и один, который снова и снова регенерировал.
Не в этот раз.
– Я искренне сожалею, – сказал Торин.
Кили могла бы посчитать хрипловатый, мужественный тенор его голоса захватывающим, если бы не ненавидела его так сильно. Его раскаяние хоть подлинное?
– По крайней мере у тебя все еще есть Уилсон, – добавил он. – Кем бы он ни был.
– Мой ручной булыжник. Мы недавно расстались.
– О-о. Я… ох, мне тоже жаль.
– Не надо. Это было обоюдное решение.
Пауза. Потом:
– Мне все равно жаль.
– Просто… побереги дыхание, скоро оно станет последним. – Кили сжала в руке заточку. Что сделано, то сделано и его нельзя отменить. Никогда, никогда, никогда. – Я сделала ошибку, простив кое-кого, кто обидел меня раньше. – Мужчину, которого любила и за которого собиралась замуж. – С тех пор мне приходится жить с последствиями.
Хотя… ей, наверное, стоит поблагодарить Гадеса. До встречи с ним, Кили очень слабо контролировала свои способности. Простой вспышкой силы, она уничтожила более половины своих людей… меньше чем за секунду.
Оставшиеся стремились отомстить.
|
|
|
Гадес устремился на помощь, отнес ее в преисподнюю, свой дом. Он учил ее всему, что нужно было знать не только для выживания, но и процветания.
Он даже похвалил, когда Кили сравняла с землей его дворец и ему пришлось отстраивать новый.
Вот это моя хорошая, внушающая страх девочка.
Кили так глубоко вонзила заточку, что натолкнулась на кость.
– Я знаю, что ты жаждешь мести, – сказал Торин, его голос казался спасательным плотом спокойствия в море ее нарастающего гнева, – но даже если мы отсюда выберемся, ты не сможешь ее получить. Ты не можешь меня коснутся или же заболеешь.
Казалось, он и в этом раскаивается.
Ложь, конечно.
– Твое убийство не единственный способ добиться мести, воин.
Потрескивающая напряжением пауза.
– О чем ты говоришь?
– Я уже говорила, что слышала о тебе, да? – Гален, хранитель Зависти и Ложной Надежды, являлся одним из величайших врагов Повелителей Преисподней… и он был здесь узником. Несколько месяцев.
Первые несколько недель их соседства, они обмениваясь информацией, и так бы и продолжалось, если бы состояние Галена не ухудшилось из-за болезни и голода, и от него не было ни слуха ни духа.
Что было неудачей. Знание – дороже золота, и Кили всегда жаждала большего. По этой самой причине, она когда-то создала сеть шпионов, распространившуюся по всему миру.
Она знала такое, о чем даже Титаны и Греки не догадывались. Кили просто должна это помнить.
– Ты любишь своих друзей, – продолжила она. – Обеспечиваешь их. Защищаешь их.
– Какое все это имеет отношение к чему-либо?
Как бывший солдат королевской гвардии Греков, в сравнении с которым, римские гладиаторы выглядели зефиром, Торин должен был понимать к чему она клонит.
– Останови меня, если ты такое уже слышал, но… я могу их убить.
|
|
|
