 |
– Ты столетиями находилась взаперти, правильно?
|
|
|
|
– Ты столетиями находилась взаперти, правильно?
– Правильно.
– Тогда почему ты такая… современная?
– Все просто. Когда-то мне служила одна провидица. Она обладала восхитительной способностью позволять другим находиться в ее сознании, чтобы увидеть каким будет будущее. Что я и делала. Часто.
– Забавно, но не совсем полезно. Ты знала, что будет, и все же оказалась в тюрьме.
– Это правда. Я подозреваю, что она умышленно не показывала этот аспект моей жизни. Что может быть лучше, чтобы избежать моей зловещей хватки? – Но хватит о ней, – Как насчет тебя? Расскажи мне какие-нибудь непристойные подробности.
Неверный выбор слов. Или может как раз верный. Они оба вздрогнули.
Кили вздрогнула от воспоминания о еще пульсировавшем желании.
Почему вздрогнул он?
– Если ты хочешь ответов, – сказал Торин, – то поешь. Я серьезно.
Ох, очень хорошо. Он был честен на протяжении всего их путешествия. Он говорил, что не отравил бы ее, и Кили ему верила. Она сделала большое событие из поедания одного кусочка, преувеличивая каждое движение.
– Ешь еще.
Отлично! Она все взяла в горсть и засунула в рот. Рот оказался так набит, что она едва могла жевать
Его глаза весело мерцали, придавая ему мальчишеское, даже плутоватое выражение.
– Я никогда не был женат, – сказал Торин после того, как она все проглотила.
Когда он больше ничего не сказал, Кили округлила глаза:
– Ух ты. Притормози-ка. Не уверена, что справлюсь с потоком новой информации.
– Мой самый большой недостаток – это то, что у меня нет недостатков. Знаешь ли ты, что это за бремя, постоянно быть совершенным во всем?
|
|
|
Она слегка взбила прическу.
– Да, вообще-то, знаю.
Он улыбнулся и подтолкнул ее плечом. А когда понял, что сделал, нахмурился и прокашлялся.
– Что ты хочешь обо мне знать?
Она ненавидела его расстройство из-за спонтанного прикосновения, но ей очень понравилось, что он это сделал. Не говоря уж о радости прогресса.
– Почему у тебя тату в виде бабочки?
Он выгнул одну бровь.
– А я думал, ты знаешь все обо всем.
– Я знала о Повелителе Преисподней до того как… ну, раньше. Мои шпионы предоставляли мне разные отчеты о татуировке.
– Шпионы? Как секретные агенты в плащах.
– Я училась у самого лучшего. У Гадеса, – добавила она на тот случай, если он не сложил кусочки этой мозаики. Кили указала на его талию, – Значение.
– Разное для разных людей. Я получил его в день, когда демон завладел мной.
– Значит… это метка зла.
– Для меня – да.
– Ну, если ты спросишь меня, – сказала она, – то бабочка – странный символ для зла.
– Я не думаю, что это символ. Мне кажется, это напоминание о том, что зло может скрываться и под самой красивой оболочкой.
– Тебе часто необходимо напоминание?
– Каждый раз, когда смотрюсь в зеркало.
Кили фыркнула.
– Неужели ты только что похвалил свою красивую внешность? Твоему эго и впрямь необходимо, чтобы его погладили.
– Кое-чему нужно, чтобы его как следует погладили, – пробормотал он, окинув ее жарким взглядом, который заставил ее задрожать.
Нужен блестящий, сексуальный ответ.
– О, да?
Молодец, Ваше Величество.
Торин напрягся и резко переключил свое внимание.
– Что касается некоторых подробностей обо мне. Мой порно-псевдоним мог бы звучать как Доктор Длиннющий. Я бы скорее съел Нефилима, которого поймал, чем изюм. Извини, Кис, но изюм – это испражнения природы.
|
|
|
Ха!
– А мой порно-псевдоним был бы Иванна ПодСтатьТебе. А если ты не будешь осторожен, то я подниму целую армию изюма, и мы тебя съедим.
– Вообще-то, это может быть забавно. Для меня, – его улыбка вернулась, осветив всё лицо, – Я хорошо разбираюсь в компьютерах, могу " хакнуть" что хочешь, и за века я убил больше людей, чем смогу пересчитать. В свое время, – признался он нерешительно, – я жил ради этого. Я это любил.
– И до сих пор любишь, – она вспомнила, как умело он обращался с пауками, – Но только на поле боя.
– И когда нужно защитить моих друзей.
Знакомая ревность кольнула сильнее, чем раньше. Быть объектом этой защиты… не раз или два, а всегда, когда ее будущее так же важно для него, как его собственное… могло ли вообще что-нибудь быть лучше этого?
– А они так же относятся к тебе? – спросила Кили.
– Да.
– Должно быть это классно
– Более чем.
– Есть ли хоть малейший шанс, что они и ко мне бы также отнеслись?
Вау! Потребность в этом, практически сочившаяся из ее голоса, была унизительна.
Кили хотела бы засунуть свои слова обратно, но он посмотрел на нее взглядом полным тревоги и даже боли.
– Принцесса, да они расшибутся ради тебя.
***
Они прошли еще через три реальности, и у Кили появилось подозрение, что их преследуют. Она ничего не сказала Торину. Никаких причин делится с ним ее переживаниями не было, пока не будет доказательств.
А он бы переживал. Его настроение ухудшалось с каждым прошедшим днем. Он даже воплотил в жизнь свое обещание, данное в пещере: никогда не смотреть и не разговаривать с Кили.
Первая реальность была землей, абсолютно лишенной чувств. Тьма и безмолвие. Прохождение по ней было мучительно как физически, так и морально.
Во второй не было ничего кроме гор изо льда, по которым они были вынуждены взбираться, и так как Торин отказался от каких-либо объятий, то холод казался таким же злом, как и тьма.
|
|
|
