 |
Улыбка на лице говорила о том, что он счастлив, никаких признаков беспокойства или неудовлетворенных желаний.
|
|
|
|
Улыбка на лице говорила о том, что он счастлив, никаких признаков беспокойства или неудовлетворенных желаний.
Если это его будущее, то Кили должна выжить. Это же так логично.
Он надавил на ее раны… и они перестали кровоточить. Но Торин заметил, что ее грудь замерла, больше не поднималась и не опускалась.
Кили перестала дышать.
Он делал ей непрямой массаж сердца, прошла одна минута, две… три… Рана на шее вновь открылась. Кровь, в которой так нуждалась Кили, стала вытекать.
Он закричал:
– Давай же, Кили! Исцеляйся!
Наступившая тишина убивала Торина.
– Пожалуйста! Ты понимаешь почему так важна для меня?
И вновь тишина.
Но… она не могла знать. Он никогда не говорил ей.
С ревом, возникшим где-то в глубине души, Торин пробил дыру в стене, с радостью ощущая боль в суставах. Он не должен был позволять Кили оставаться здесь. Нужно было найти в себе силы уйти во второй раз. Насовсем.
Торин поплатится за эту слабость. Кили поплатилась за это. Только не так, как он предполагал.
– Кили! Ты слышишь меня? – Он опрокинул комод, разбросав ящики по полу. Затем бросился к тумбочке и разнес ее в щепки. – Ты в моей постели. Говорила, что я могу командовать тобой там. Я сказал тебе что делать, так приступай!
Но она оставалась неподвижна.
От каждого вдоха грудь жгло огнем, он сорвал светильник со стены и бросил через всю комнату, добавляя в коллекцию дыр еще одну.
Торин заботился об этой женщине. Чертовски сильно заботился. Когда увидел ее такой беспомощной из-за раны, от которой не смог защитить Кили, хоть и не сам ее нанес… что-то умерло внутри него. Возможно, последние остатки человечности.
|
|
|
Он упал на колени. Ощущал себя отчаявшимся животным, которое морили голодом. Абсолютно диким. Безутешным.
– Успокойся, – сказал Люциус, появляясь позади него.
Успокоиться?
– Почему бы тебе не закрыть свой чертов…
Дверь открылась прежде, чем Торин успел закончить оскорблять друга, и Даника ворвалась внутрь, неся кувшин с… грязью?
– Сиенна вернула меня, – сказала она, останавливаясь у края кровати, чтобы вывалить… да, грязь. Тишина повисла в воздухе, пока раны Кили покрывали крупицами.
Торин поднялся на ноги и подошел к Данике до того, как она смогла закончить, вставая перед ней, почти дотрагиваясь своим носом до нее. Поняв, насколько близок он был, отступил на дюйм.
– Лучше бы у тебя имелась веская причина, чтобы делать это. – Или что-то еще.
Глаза Даники расширились от неожиданно нахлынувшего страха.
– Так и есть, – прозвучал голос от двери, который принадлежал ее паре, Рейесу. – У нее было видение, которое показало, как помочь твоей девушке. – Хранитель Боли стоял, скрестив руки на груди, с ожидаем смотря на Торина. – Отойди от Даники, или у тебя будут проблемы, мой друг.
Нельзя даже бросить вызов своим друзьям, не подвергая их жизни риску.
Сжав зубы, Торин выпрямился и отошел.
Даника с облегчением выдохнула и продолжила:
– Я сейчас наклонюсь, чтобы убедиться, что грязь попала внутрь ран, хорошо?
– Зачем? – рявкнул Торин.
Даника вздрогнула от его резкости, но ответила:
– Ты знаешь, что распространено убеждение о натирании грязью травм для излечения?
Очевидно, это пришло от их вида. От Хранителей. Кили связана с землей и временами года, это говорит о взаимодействии между ней и стихиями.
Они помогут ей.
|
|
|
Он понял, это… имеет смысл. Торин оттолкнул Данику, не прикасаясь к ней и присел сбоку от Кили. Затем нежно начал обрабатывать раны Кили.
Впервые, с тех пор как он увидел, что Неназванный ранил ее, у него появилась надежда.
– Торин, – позвала Даника. – Уверен, что тебе стоит делать это? Ты…
– Я в перчатках, – прорычал он. Торин не оставит Кили в беде, не в этот раз. Он просто… должен прикасаться к ней хоть таким образом.
– Я знаю, но… – Даника облизала губы, когда мужчина припечатал ее взглядом. – Неважно.
Следующие несколько минут в тишине стали настоящей пыткой. Он ждал, но состоянии Кили не улучшалось.
Торин стал втирать землю сильнее, даже открывал порез, чтобы грязь проникла глубже.
Чей-то взгляд жег спину.
– Я не понимаю, – сказала Даника. – Это должно было сработать.
Торин поднялся, выдернул кувшин из рук девушки и наполнил его водой. Если одна стихия может помочь, то две, безусловно, сделают это лучше. Он осторожно вылил воду на рану.
Кили оставалась тихой. Слишком тихой.
Надежда умерла, это было быстрое и жестокое убийство.
Болезнь слишком знакомо и ненавистно рассмеялся.
Уткнувшись лбом в матрас, Торин в своей голове кричал снова и снова, отрицая произошедшее. Он потерял ее… Нет. Нет. Но это так. Он потерял свою прекрасную Фею Драже.
Нет! Должны умирать монстры, а не ангелы. Это несправедливо.
Когда это жизнь… или смерть… стали справедливыми?
Это конец. Цена зла… тьма. Не для нее, а для них. Неназванные. Плохие вещи случились, потому что такие существа как они на свободе.
Теперь не осталось ни секунды на часах Кили.
Что же мне делать дальше?
– Торин? – позвала Даника.
– Убирайтесь. – Кили бы не хотела, чтобы кто-то видел ее такой. – Через несколько секунд я не смогу отвечать за свои действия.
– Но…
– Сейчас же! – Слезы капали с его подбородка, смешиваясь с жидкостью, которая все еще впитывалась в рану.
|
|
|
