Главная | Обратная связь | Поможем написать вашу работу!
МегаЛекции

II. Анализ темы национального своеобразия русской культуры в творчестве Аполлона Григорьева




 

Григорьеву долго в нашем литературоведении "не везло": почти не появлялись о нем работы советских литературоведов. Вследствие этого, конечно, обеднялось представление о русской критике, о разнообразии ее школ и о ее внутренних противоречиях.

Н. Страхов заявлял, что не Белинский, Добролюбов и Писарев, а именно Григорьев является "лучшим нашим критиком, действительным основателем русской критики. Ему принадлежит единственный существующий у нас " полный взгляд на русскую литературу.".

Григорьев очень любил Москву, он воспел родное Замоскворечье ("Мои литературные и нравственные скитальчества"). Григорьев сочувствовал скромным людям, символически связывал их тип с образом Ивана Петровича Белкина. Развитие таких героев он внимательно прослеживал в русской литературе и особенно в творчестве "натуральной школы". Филантропическую линию в ней он броско назвал "школой сентиментального натурализма.

Один из первых в русской и мировой литературе, Григорьев заговорил о важности страдания для человека, о его положительном качестве. Уже писалось нашими учёными, что страдание для Григорьева - "чрезвычайно сложное и ёмкое понятие: это и боль, и болезнь, и интенсивность, и этическая высокость - видение страдания других, и вообще признак настоящих человеческих чувств в противовес бездушию, тупому безразличию, серенькому бесстрастному существованию".

Свою концепцию "органического взгляда" русский мыслитель характеризует "как простой, не - теоретический взгляд на жизнь и ее выражения или проявления в науке, искусстве и истории народов". Правомерность своей "нетеоретической" позиции критик мотивирует тем, что она основана на понятии жизни как основной характеристики объективной реальности, не поддающейся осмыслению в логических формах и потому выходящей за рамки теоретического объяснения. И в этой связи, сама жизнь понимается Григорьевым как нечто таинственное - это неисчерпаемый, безграничный феномен, "необъятная ширь, в которой нередко исчезает, как волна в океане, логический вывод.".

Выступая против "гегельянства", Григорьев защищает "автономию народного начала" или же "близость родной почве". "Почва - это есть глубина народной жизни, таинственная сторона исторического движения".

И в духе своего "почвенничества" критик любил подчеркивать "органичность" народной жизни и вообще всячески выдвигал идею "органической целостности". Но эта органическая целостность имела для него скорее высший духовный, чем биологический смысл. Даже русский быт как таковой Аполлон Александрович ценил именно за эту "органичность". По его мнению, не только крестьянство, но и купечество, в целом, сохранило православный уклад жизни.

Во многом соглашаясь с ранними славянофилами в том, что смирение и дух братства составляют отличительные черты русского православного духа, русский мыслитель обращал особое внимание и на другие русские черты, недостаточно отмеченные славянофилами, как на "широту" русского характера, на его размах - черту, которая была столь ярко выражена близким почвенникам поэтом А.К. Толстым:

Идеи Григорьева во многом были рождены "на острие пера", от разнообразных впечатлений: это и обсуждение театральной премьеры, последний роман Ж. Санд или Л.Н. Толстого - раздумья, сами по себе неотделимые как от страстных сочувствий, так и столь страстных ниспровержений. В то же самое время он ощущал себя одним из представителей формирующегося общенационального стремления преодолеть духовный кризис эпохи.

Философские и социально-политические взгляды Аполлона Александровича формировались в его противостоянии утвердившемуся тогда в России революционно-демократическому направлению, которое он считал "практическим приложением", причем неудачным и во многом поспешным, гегелевской философии в России. Вместе с тем он во многом не принимал и славянофильские идеи А.С. Хомякова и И.В. Киреевского.

Русский мыслитель считал себя поборником "исторической критики", представляющей литературу (так же как и философию, искусство, религию)"как органический продукт века и народа в связи с развитием государственных, общественных и моральных понятий", а также как своеобразный отголосок эпохи, понятий и убеждений. При этом, сама культура отмечена, по Григорьеву, яркой печатью национальной принадлежности. Она и творится народом на интуитивно-бессознательном уровне в эпоху первоначального формирования национальной общности, которая уже в дальнейшем, расцветая и укрепляясь может проявить себя вполне на более высоком уровне развития.

Такое тесное соприкосновение культур, а также рационалистические установки со все более нарастающими сомнениями в значимости своей собственной культуры в итоге ведут к полной утрате способности "воспроизводить" этот идеал в новых формах и к подрыву самой сути национальной культуры. Возврат же к прежним формам не возможен, и тогда появляются те самые разрушительные и разлагающие любое традиционное общество теории, объявляющие единственной ценностью поступательное движение в одном направлении, которое они с пафосом называют прогрессом.

В России эти теории нашли свое отражение в западничестве, находящемся под сильным влиянием гегелевской философии в более извращенном понимании и отягченном порочной идеей предпочтения общего (идеи централизма и отвлеченного человечества) в ущерб единичному (идее самоуправления и национальной самобытности). Кроме этого, по мнению самого Григорьева, современный литературный процесс свидетельствует об увлеченности многих русских писателей теорией упрощенного детерминизма, когда решающее значение при объяснении духовных явлений приписывается непосредственному влиянию среды. И в итоге, в подобного роде литературе явно просматривается "отрыв от почвы", чрезмерное увлечение идеями европейской цивилизации, которая ни по своему историческому опыту, ни по реалиям общественной и духовной жизни не сходна с русской жизнью. Т.о., русские писатели, с точки зрения русского критика, должны обратиться к изучению и отображению родной "почвы", быта, нравов и преданий русского народа и тем самым достичь своего основного предназначения, ибо "поэты суть голоса масс, народностей, местностей, глашатаи великих истин и великих тайн жизни".

В период кризисного состояния русской нации все-таки существует истинная, "живая" тенденция, которой, в отличие от "искусственной", "неспособной к дальнейшему развитию", свойственны самобытность, укорененность в истории, слиянность с народным миропониманием, а также наличие идеала и "ясного сознания простых начал". И хотя данный идеал может быть затерян и скрыт вековыми наслоениями привнесенных извне чужеродных влияний, но не смотря на это, в самих народных глубинах всегда существуют слои, в быте, в преданиях и нравственном строе которых он прибывает, сохраняя способность к возрождению. По Григорьеву, только в купечестве и простонародье еще сохранился народный быт, потому что там удержались язык, понятия и "типы общей, родовой национальности, которой существенные, коренные черты одинаково общи всем слоям" как признаки кровного родства, а также племенного единства. Увековечение этих ценностей "плоти и крови", из которых проистекает весь образ жизни нации, есть призвание литературы, а удержание их - ее общественное служение. Но чтобы все это увековечить, мыслитель, писатель, художник должен сначала, снимая "наносные слои", "дорыться до почвы", до простых основ, до "первоначальных слоев", т.е. всех этих верных хранителей национальных традиций, каждый представитель которых - "органический продукт почвы и народности".

Григорьев старается определить суть народного идеала, а также раскрыть тайны "русской души", пристально обращаясь к столь сложной и многострадальной истории России, но не просто к древним мифическим ее истокам, которые уже необыкновенно ярко опоэтизировали славянофилы, а к истории в целом, со всеми ее зигзагами и вражескими нашествиями, оставившими неизгладимый след в душе народа, которые также мучили своим беспамятством Чаадаева, а Карамзина и Погодина - бездумным легким заимствованием. И тогда обнаруживается, что эта душа и ее идеал состоит из парадоксального совмещения смиренного и мятежного, славянского и татарского с варяжским и еще много неисповедимого.

Сутью же философских размышлений Григорьева - в противостоянии просветительской философии, с ее пафосом всесилия человеческого разума, уверенностью в праве и способности человека преобразовывать действительность и изменять ее в соответствии со своими планами. Современная философия, в этом отношении, по его убеждению, дошла до крайности в возвеличивании многих рациональных начал, науки, приписывая им абсолютное, исключительное значение. Однако, отрицая правомерность восторгов просветительства, уверенного в том, что найдено простое решение всех вопросов, Аполлон Александрович предостерегает и против опасности чрезмерного увлечения скептицизмом и сомнением, доводящим до "бездны, поглощающий всякий конечный разум". Позитивным же моментом он считает крепнущее движение, в целом ориентированное на реальное, которое обладает внутренней мощью вне и помимо человеческого вмешательства, а также на "жизнь", которая властно все более и более заявляет о себе, "кричит разными своими голосами, голосами почв, местностей, народностей, настроений нравственных, в созданиях искусств". И человеческая мысль, вполне обоснованно считал он, должна быть соединена с чувством, слитым с народным миропониманием.

Идеи Аполлона Григорьева о народах и эпохах как организмах во времени и пространстве, о самобытности национальных культур, развивающихся и дифференцирующихся в ходе своей эволюции, а также о значении национального фактора в истории и о характере "русской души" попали в России на плодородную почву. Во второй половине XIX века эта проблематика фактически стала центральной в теоретических построениях многих русских философов. Сильное влияние Григорьев оказал на Н.Н. Страхова, в атмосфере обсуждения занимавших его вопросов складывалось мировоззрение Н.Я. Данилевского, а позднее и К.Н. Леонтьева, В.В. Розанова, В.Ф. Эрна, А.А. Блока. Но при этом влияние мыслителя не ограничивается только теоретическими параллелями. От почвенничества отталкивался антипод Григорьева - Л. Шестов, создавая свою "философию беспочвенности".

Сам А.А. Григорьев в жизни был "широкой русской натурой". Он то занимался днями и ночами, лихорадочно работая, то "прожигал жизнь" в кутежах. При этом Аполлон Александрович превосходно играл на гитаре и был автором таких популярных романсов, как "Поговори хоть ты со мной, гитара семиструнная." и "Две гитары за стеной жалобно заныли". Умер он сравнительно рано, в 42 года, в основном из-за последствий невоздержанной жизни. По-русски широкоталантливая натура, он слишком сильно разбрасывался и, наверное, дал гораздо меньше, чем мог бы. Однако, как справедливо считает С.А. Левицкий, "он оставил более чем заметный след в русской философской и общественной мысли".


Заключение

 

В ходе данной работы были рассмотрены вопросы, связанные творчеством русского поэта, прозаика, литературного и театрального критика Аполлона Александровича Григорьева, его вкладов в развитие журналистики в России.

Также следует отметить, что философская мысль Григорьева - это развитие его первичных интуиций, изначальных верований, или, чтó то же самое, его изначально двуединой веры. Той веры, о которой он говорит буквально в каждой своей статье (и во множестве писем) как о вере в душу и как о вере в народ.

Таким образом, можно сделать вывод, что несмотря на огромный вклад в национальную философию - а может быть, именно из-за обширности этого вклада, а в еще большей степени из-за его потрясающей новизны - Аполлон Григорьев еще не был классиком русской философии XIX века.


Список литературы

 

1. Благой Д. Д.А. Блок и А. Григорьев // От Кантемира до наших дней. Т.1 М., 1979. с.506-535

. Глебов В.Д. Аполлон Григорьев. М., 1996.281 С.

Крупич В. Об особенностях поэзии А. Григорьева. // Грани. 1968. т.68. с.169 - 231

. Егоров Б.Ф. Аполлон Григорьев. М., 2000 с.219

. Носов С. Аполлон Григорьев. Судьба и творчество. М., 1990.189 С.

. Раков В. Аполлон Григорьев - литературный критик. Иваново, 1980.203 С.

. Федоров Г.А. Новые материалы о ранних годах жизни Ап. Григорьева. М., 1982. с.368 - 373

. http://grigorev. ouc.ru/apollon-grigorev-i-popytka-vozrodit-moskvityanin.html

8. Научная библиотека КиберЛенинка: http://cyberleninka.ru/article/n/apollon-grigoriev-o-rossiyskoy-istoriografii-v-epohu-velikih-reform#ixzz2rBrUEilN <http://cyberleninka.ru/article/n/apollon-grigoriev-o-rossiyskoy-istoriografii-v-epohu-velikih-reform>

Поделиться:





Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 megalektsii.ru Все авторские права принадлежат авторам лекционных материалов. Обратная связь с нами...