 |
Человеческая фауна
|
|
|
|
III
ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ ФАУНА
1. О патаграфических Сфинксах
Патаграфия, разбирая по частям всю совокупность человека, выявляет синтезированных в нем животных. Схемой анализируемого таким образом человека можно считать Сфинкса, что сообразно представлению Сократа, который в человеческой душе усматривал гармоничное сочетание мудреца, льва и змеи, заключенных в один кожаный мешок. В зависимости от субъекта и даже времени обследования, мы увидим, как преобладает то одно животное, то другое.
2. О малой толике человеческого
И тогда нам придется констатировать, что среди существ, которых мы из милосердия называем себе подобными, лишь немногие заслуживают звания человека, которое мы им присуждаем. Почти все оказываются замаскированными животными. По правде говоря, каждый человек есть синтез множества животных, но часто одна из таких тварей развивается за счет других, и вот, беседуя, как нам кажется, с человеком, мы на самом деле задаем языковой корм накапливающим жир червяку, щуке, барану или волку. Благодаря разумному применению патаграфического искусства отныне мы будем знать, с кем имеем дело.
3. О некоторых ускоренных методах общей патаскопии
Когда мы оказываемся в поездке, на прогулке, в кафе, на публичном собрании и т. п., под рукой не всегда находится необходимое оборудование для патаграфического обследования собеседников. Тем не менее весьма часто и достаточно точно нам удается определять, какого рода животное скрыто за обращенной к нам человеческой внешностью. Сейчас мы опишем некоторые из таких методов.
4. Прямая провокация
1. По принципу подобия. Подкидываем собеседнику наживку, способную разжечь аппетит самых разных животных. Внимательно наблюдаем за плутом и скрупулезно отмечаем все его реакции.
|
|
|
Невзначай, но с удовольствием поговорим о теплом хлеве, о дойных коровах, о парном молоке в ведрах; лицо собеседника оживляется, словно окрашивается; он с трудом сдерживает легкий свист, который готов сорваться с его губ. Этот человек — уж!
Заводим разговор о баранах, бедных барашках, нежных овечках, восхитительных ягнятках; наш сосед багровеет и обнажает клыки: это волк!
Примеры можно перечислять бесконечно.
2. По принципу противоположности. Прием тот же, но вместо желания мы будем вызывать гнев, отвращение, возмущение.
(NB: Здесь допустимо использовать психоаналитические методы, но не следует забывать, что до сих пор их применение ограничивалось изучением фауны с половым размножением: змеи, ящерицы и т. д. )
5. Патаскопические растворы
Подготовим растворы с субстанциями, точно высчитанными в гомеопатических дозах и способными вызвать аппетит у животных, которых мы собираемся выявить. Подмешаем жидкость в вина или крепкие алкогольные напитки и — якобы запросто и по-дружески — предложим их выпить обследуемым. Очень быстро они проявят свою истинную природу.
6. Приготовление патаскопических растворов
Предположим, нам нужен раствор для выявления козла. Поместим тщательно выбранный экземпляр в зону действия нашего аппарата, желательно с зеркалом из твердого водорода, чья фокальная сфера заполнена девственной патаплазмой. Так мы получим патаграмму козла.
Следует заранее позаботиться о том, чтобы до эксперимента животное не ело неделю, не имело половых контактов три месяца, не двигалось пять дней, не спало три дня и не пило два дня; две последние недели следует держать его в кромешной тьме. Полученная таким образом патаграммма отразит все козлиные желания в их самой чистой форме.
|
|
|
Итак, у нас есть патаплазма, заряженная нужной пищей, но в негативном изображении; дабы изменить минус на плюс, первую патаплазму следует спатаграфировать; в итоге у нас выделится чистейшая козлиная нутриплазма, из которой мы получим сыворотку, являющуюся основным компонентом раствора со следующим содержанием:
Нутриплазмическая сыворотка……0, 0000000075
Гуано……………………………………………1, 85
Желудочный сок…………………………9, 165
Цереброспинальный раствор
обычного человека Q. S. на………1000 сантикремов
Одной капли на три литра арамона или на литр старого мара, выпитого залпом, обычно достаточно для получения искомого результата.
7. Комплексный патаскопический раствор
Принцип приготовления тот же, но теперь перед аппаратом мы проводим уже не одно животное, а всех возможных животных. В результате многовековой работы в наших подвалах накапливается запас из шести бочек этой комплексной сыворотки. Несколько капель lacrimae rerum гарантируют прекрасную сохранность препарата.
Этот раствор может применяться во всех случаях, для воздействия на любые виды, за одним исключением.
8. Об исключении крайнего насекомого
Бывает, что после приема раствора у субъекта не отмечается никакой реакции, кроме глубокого сна. Здесь мы сталкиваемся с крайним случаем энтомологической эволюции, и человек оказывается даже не насекомым, а простой машиной; обычно машиной для выполнения той или иной социальной функции, иногда машиной вычислительной. В первом случае он никогда не отвечает на ваши слова так, чтобы можно было заподозрить малейший интерес с его стороны. Во втором случае он хватается за вашу речь с такой жадностью, что вы задумываетесь: «Какая невиданная, чудовищная тварь скрывается за этой формой homo sapiens и почему наша патаскопическая сыворотка никак его не выявляет? » Мой дорогой друг, вы заблуждаетесь: перед вами не человек и не животное, а счетная машина, и любые предложенные продукты, напитки и речи сразу же превращаются в машинное масло для смазывания деталей его сложного механизма.
9. От автономии к ликантропии
Коренным народностям всего мира известны практики ликантропии — мы даем этому термину очень широкий смысл, — которые позволяют им превращаться в то или иное животное. После всего сказанного о человеческой фауне совсем нетрудно понять, как человек, будучи гармоничным сочетанием самых различных животных, может в самом себе развивать на какое-то время ту или иную животную форму. Но это всего лишь субъективный ликантропизм: внешне человек сохраняет свою человеческую форму, внутренне чувствуя и действуя, как краб, муха или медведь гризли.
|
|
|
Объединив патафизические размышления и эксперименты с данными зоологической психологии, мы сумели выработать объективную технику ликантропии, благодаря которой каждый может изменяться как внутренне, так и внешне в угодное ему животное. Позднее мы рассмотрим, идет ли на самом деле речь лишь о том, чтобы осознанно представлять и преждевременно реализовывать процесс метемпсихоза. Но не будем забегать вперед. Я продолжаю.
Физиологическую основу экспериментальной ликантропии следует искать преимущественно в аутотомической деятельности, которая проявляется у многих так называемых низших видов; поскольку любое животное, и особенно человек, может раскладываться на полную серию предшествующих животных, то для осуществления какой-нибудь одной метаморфозы будет достаточно, если человек разложится на систему животных, обладающих аутотомической способностью. Но сначала поговорим об этой функции у «низших» животных.
Оставим в стороне аутотомию, свойственную одноклеточным (инфузориям, бациллам и проч. ), которая, выполняя исключительно воспроизводительную функцию, приводит лишь к размножению и образованию себе подобных.
Обратимся сразу к дифференцированным животным, проявляющим аутотомические свойства. По тем же причинам, что и ранее, мы не станем рассматривать аутотомию аннелид и прочих существ, способных делиться на сегменты: фрагментация и количественное увеличение нас не интересуют: если земляного червяка разрезать пополам, что это даст нам с патафизической точки зрения? Разумеется, ничего! Так зачем он нам нужен? Отметим лишь то, что некоторые аннелиды способны сами делиться на фрагменты: к этому сводится вся их аутотомия.
|
|
|
Единственный вид аутотомии, заслуживающий нашего патафизического внимания, присущ животным, которые делятся на части, исторгая свои собственные внутренние органы. Почетное место в этом ряду по праву займет Голотурия (более известная в полусгнившем и засушенном состоянии под названием «трепанг», «морская кубышка» или «морской огурец» и считающаяся деликатесом в Малайзии и Китае). Все голотурии практикуют исторжение задней части кишки, а некоторые виды ампутируют себе еще и Кювьеровы трубочки.
У Морской звезды, известной своими приступами ярости, все попытки аутотомии оставались до сих пор тщетными; впрочем, даже их она подчиняет вульгарно утилитарным целям. Так, чтобы съесть свою обычную жертву, мидию, она выворачивает наружу желудок и обволакивает им моллюска; таким образом, вывернутый желудок переваривает добычу вне тела, а затем втягивается.
Полипы и Медузы также практикуют аутотомию, выстреливая обжигающими клетками (книдоцистами). Некоторые авторы усматривали аутотомию в том, что отдельные аннелиды сбрасывают фосфоресцентные чешуйки; по нашему мнению, в большинстве случаев эти аннелиды самоотсекаются не больше, чем вы или я, когда у нас выпадают волосы; наличие фосфоресцентности (частое сопровождение процессов разложения) может ввести в заблуждение лишь самых наивных.
Таким же образом, когда артроподы (крабы, лангусты, кузнечики и т. п. ) оставляют тот или иной отросток, лапку или клешню, отделение является не органическим, а чисто механическим; клешня рака не представляет собой автономный орган или — в еще меньшей степени — отдельное животное: это всегда лишь часть рака, неспособная жить, едва она отделяется от тела.
Напротив, желудок сам по себе своеобразная живность; если управляющие им сплетения останутся целыми и ему будет поставляться его кровяной рацион, он сможет по-прежнему переваривать в одиночку, даже отдельно от тела. Когда голотурия выталкивает свою пищеварительную трубку, этой трубке недостает какой-то малости, чтобы зажить как новая особь. Итак, мы будем считать голотурию типичным случаем аутотомической сегментации.
|
|
|
