Обличие обывательщины в «маленькой трилогии»

Если в начале своего творческого пути Чехов смеялся над духовным убожеством мещанина, то в более поздних произведениях он обличает обывательщину как страшное общественное зло.

Чеховские рассказы 90-х годов поражают емкостью содержания, масштабами художественных обобщений. Таковы три рассказа, написанные в 1898 году: «Человек в футляре», «Крыжовник» и «О любви». Они связаны между собой общей идеей, сюжетом, персонажами, поэтому именуются «маленькой трилогией»

Учитель греческого языка Беликов («Человек в футляре») смешон своим страхом перед жизнью, стремлением спрятаться в футляры и свои вещи и себя самого: «Он носил темные очки, фуфайку, уши закладывал ватой, и когда садился на извозчика, то приказывал поднимать верх».

И древние языки, которые Беликов преподавал, были для него, в сущности «те же калоши и зонтик, куда можно спрятаться от действительной жизни». Мысль свою он также старался запрятать в футляр. «Для него были ясны только циркуляры и газетные статьи, в которых запрещалось что-нибудь».

На примере Беликова Чехов показывает, что из среды интеллигенции, равнодушной и пассивной, нередко выходили и убежденные защитники мракобесия. По мнению писателя, это закономерно: кто не борется за новое, за справедливость, тот рано или поздно оказывается ревнителем отжившего, косного.

Болезненный страх Беликова, над которым мы смеемся, отравляет, однако, общественную атмосферу и становится пугающе активной силой. Запуганное, дрожащее существо, подобное щедринскому пескарю, пятнадцать лет держит в своих руках не только гимназию – весь город! Сам Беликов этого не понимает. В образе Беликова Чехов дал символический тип человека, который сам всего боится и держит в страхе всех окружающих. Классической формулой трусости стали беликовские слова: “Как бы чего не вышло?” Буркин, рассказавший об учителе Беликове, отмечает: “Под влиянием таких людей, как Беликов, за последние десять — пятнадцать лет в нашем городе стали бояться всего. Бояться громко говорить, посылать письма, знакомиться, читать книги, бояться помогать бедным, учить грамоте”. И в этом была опасность Беликовых для общества: они душили все живое, воплощая косность, стремление остановить жизнь, опутав ее паутиной мещанства.

За фигурой Беликова мы видим беликовщину – типичное явление общественной жизни России 80-90 гг позапрошлого века. Тем не менее рассказ не оставляет ощущения безнадежности. В нем изображены и силы, враждебные беликовщине. В отповеди учителя-демократа Коваленко слышны гневные интонации щедринской сатиры.

Духовным братом Беликова мы воспринимаем героя рассказа “Крыжовник” Николая Ивановича Чимшу-Гималайского, все жизненные помыслы которого свелись к приобретению усадьбы с крыжовником. Эта усадьба, собственнические интересы стали для него своеобразным футляром, которым он отгородился от окружающего мира.. На пути к воплощению своей “голубой мечты” Николай Иванович растерял все человеческое, оскотинился, даже внешность его изменилась: “постарел, располнел, обрюзг; щеки, нос и губы тянутся вперед — того и гляди хрюкнет в одеяло”. Став владельцем имения, прежний работяга-чиновник превратился в настоящего барина, говорящего важным тоном, “точно министр”. И взгляды, и высказывания его стали реакционными, вроде такого: “Образование необходимо, но для народа оно преждевременно”.

Иван Иванович, рассказывая о брате то с насмешкой, то с тоской и гневом, обращается к молодому поколению: “Пока молоды, сильны, бодры, не уставайте делать добро. Если в жизни есть смысл и цель, то смысл этот к цели вовсе не в нашем счастье, а в чем-то более разумном и великом. Делайте добро!”

Эти благородные призывы возвышают Ивана Ивановича в наших глазах, но вместе с тем мы чувствуем его слабость, о которой и сам он говорит с горечью.

Еще одному аспекту темы духовного оскудения русской - интеллигенции 80—90-х годов посвящен рассказ “О любви”. В нем Чехов повествует о разбитом счастье, о том, как погибла тихая, грустная любовь, да и вся жизнь милого, интеллигентного человека, погрязшего в мелких хозяйственных заботах. Алехин духовно гибнет сам и невольно губит жизнь любимой женщины.

Побуждения Алехина были благородны: он посвятил себя заботам об имении не в целях приобретательства, а для того, чтобы расплатиться с долгами отца. Но хозяйственные заботы становятся еще одним вариантом футляра. Жизнь героя рассказа, замкнутая в кругу сельскохозяйственной коммерции, теряет смысл. Он духовно гибнет сам и невольно губит жизнь обаятель­ной женщины — Анны Алексеевны. Они любят друг друга нежно, преданно, они словно созданы друг для друга.

Однако Алехину некуда — не в бытовом, а в нравственном смысле — позвать с собой любимую женщину. «Она пошла бы за мной, но куда? Куда бы я мог увести ее? Другое дело, если бы у меня была красивая, интересная жизнь, — рассуждает он,—,если б я, например, боролся за освобождение родины или был знаменитым ученым, артистом, художником, а то ведь из одной обычной, будничной обстановки пришлось бы увлечь ее в другую такую же или еще более будничную».        

В мире Беликовых нет простора для живых человеческих стремлений. Своей “маленькой трилогией” Чехов подводит читателя к неизбежному выводу, прозвучавшему в словах Ивана Ивановича: “Видеть и слышать, как лгут... и тебя же называют дураком за то, что ты терпишь эту ложь: сносить обиды, унижения, не сметь открыто заявить, что ты на стороне честных, свободных людей, и самому лгать, улыбаться, и все это из-за куска хлеба, из-за теплого угла... — нет, больше жить так невозможно”.