 |
История денежного обращения
|
|
|
|
Хозяйство
У нас не денег нет, у нас ума не хватает.
Самая общая теория.
Для начала ответим на элементарный вопрос: чем занимается экономика? Какова цель всей нашей хозяйственной деятельности? Вопрос, кстати, вовсе не праздный, ведь от ответа на него зависит выбор критерия эффективности нашей работы.
Как ни странно, ответим на него с конца. Какую деятельность считают эффективной рыночные либералы? Прибыльную. Чем больше навар, тем эффективнее. А традиционные экономисты что говорят? Они полагают, что эффективность измеряется степенью удовлетворения потребностей населения. Итак, одни утверждают, что цель хозяйствования – максимизация прибыли; другие же говорят, что задача экономики – максимальное удовлетворение потребностей. Это очень любопытный момент.
Стараниями либералов эти две точки зрения приравнены друг к другу. Для получения прибыли человек якобы начинает искать то, что всем нужно, что пользуется спросом, и таким образом организует предприятие, которое одновременно приносит прибыль и удовлетворяет потребности населения. Действительно, удовлетворение потребностей – частный случай, производная от получения прибыли. Т.е. при определенных условиях два различных вида деятельности (получение навара и создание продукта) совпадают. Но не всегда. Скажем больше – почти никогда.
Ведь если цель – получение прибыли, то удовлетворение потребностей – лишь одно из средств. И далеко не самое эффективное. Намного эффективнее с точки зрения прибыльности устроить рэкет, т.е. просто отобрать продукт. Или торговать наркотиками, табаком, алкоголем и порнографией. Или организовать финансовые махинации. Еще эффективнее – просто присвоить себе право печатать в государстве деньги. Поэтому страны капитализма и особенно их колонии погрязли в пороке, всюду разгул преступности, экономика строится на биржевых спекуляциях, денежных долгах и ограблении колоний. Потому что очень прибыльно. При этом либералы не задумываются, а нужно ли нам такое "удовлетворение потребностей": если есть прибыль, значит, согласно их "единственно верному учению", просто необходимо.
|
|
|
Вообще-то, такая разница во взглядах формирует целые мировоззрения. Один ломает голову над тем, как бы всех одеть, накормить, обогреть, обучить, вылечить и защитить; а другой лишь о том, где что и как побольше урвать.
Либералы тут же возразят, что без алчности, без погони за деньгами любая экономическая деятельность тут же встанет, и потребности вообще никогда не будут удовлетворены, а даже если и удовлетворены, то никогда не будет стремления к росту, к чему-то лучшему. Что ж, каждый судит по себе. Возможно, либералы действительно без денежного подношения никогда и пальцем не шевельнут и ничего делать не будут (это косвенно подтверждается нашим каждодневным опытом, когда без взяток либеральная администрация делать ничего не собирается), но умный добрый человек всегда думает о том, как бы все получше наладить в своем доме, в своей стране. Желание улучшить жизнь людей автоматически толкает на поиск возможных вариантов сделать удовлетворение потребностей более полным и стабильным. А ведь это и есть рост, улучшение.
Короче, нас приучили не видеть разницы между двумя столь различными подходами. И порой даже кажется, что ну и пусть, ведь погоня за прибылью якобы эффективнее удовлетворяет наши потребности. Но не стоит спешить. И пора уже учиться отличать улыбку любящего отца от улыбки алчного торгаша.
В общем, давайте сразу договоримся о понятиях. Учение о том, каким образом эффективно удовлетворять потребности населения – это как раз экономика. А доктрина максимизации прибыли любой ценой – это капиталистическая "экономика". И даже не экономика, а хрематистика. "Разделение экономики на два класса возникло в глубокой древности, когда Аристотель (384-322 гг. до н.э.) ввел для их обозначения два разных термина: «экономика» (хозяйственная деятельность, связанная с производством продукции и услуг, с созиданием) и «хрематистика» (искусство наживать богатство и делать деньги). Аристотель указывал: «В искусстве наживать состояние никогда не бывает предела в достижении цели, т.к. целью-то здесь оказывается беспредельное богатство и обладание деньгами. Все занимающиеся денежными оборотами стремятся увеличить свои капиталы до бесконечности». Разработка схем и способов обогащения и получения прибыли в настоящее время провозглашена основной целью теорий, которые ошибочно именуются экономическими, оставаясь по своей сути чистейшей хрематистикой. О существе таких теорий и основанной на них практике достаточно точно высказался Макс Амстердам: «Бизнес – это искусство извлекать деньги из чужого кармана, не прибегая к насилию»".[1]
|
|
|
Именно поэтому выше мы назвали лозунг "эффективная либеральная экономика" ложью в кубе: это действительно даже не экономика (об эффективности и либеральности поговорим ниже). Если совсем откровенно, то алчная жажда денег – это маммонизм, религия денег. Но, раз уж так теперь принято, чтобы самим не путаться, мы и дальше при разговоре об особенностях современной системы хозяйствования будем пользоваться словом экономика. Так же как придется нам использовать неплохое, в общем-то, слово либерал (от лат. свободный) применительно к современным сатанистам, мечтающим о "технотронном концлагере-человейнике". В таком уж "королевстве кривых зеркал" мы живем.
* * *
Ответ на вопрос, когда же зародилась идеология капиталистической экономики, нам хорошо известен, но повторим его снова: примерно в XVI в. одновременно с появлением протестантизма, доктрины предопределения и избранного народа. Капитализм появился в момент слома христианского миропонимания.
|
|
|
Суть доктрины предопределения, как мы помним, проста: человек от рождения избран Богом для спасения, и вся его судьба наперед расписана от и до. Кто-то избран, а кто-то – нет, это уж как Бог решит, а пути его, как известно, неисповедимы. Однако, кое-как, по косвенным признакам, можно догадаться, избран человек или нет. Избранность якобы проявляется в этом мире через видимый успех человека, т.е. через его благосостояние. Кара небесная – это ущерб этому благосостоянию. Благодать – это полная мошна и высокое положение в обществе. Из всего этого родилась небезызвестная протестантская этика, которая перешла в дух капитализма. Какая связь с капитализмом? Самая прямая. Ведь что такое дух капитализма? Стремление к наживе любой ценой. В лучшем случае эта нажива будет направлена на получение еще большей наживы и, возможно, даже принесет какую-то пользу людям в виде появления товаров и услуг. И если "избранность" определяется размером мошны и полученных материальных благ, то человек начинает всеми силами пытаться доказать свою предопределенность и принадлежность к избранным, чтобы ни в коем случае тебя не записали в отбросы общества. Как? Набить мошну, урвать любыми путями (ведь получается, что избран тот, кто по факту смог хапнуть, а не избран тот, кто, соответственно, не смог).
* * *
Сегодня экономическая теория строится на двух базовых предпосылках: максимизации прибыли и обеспечении роста. Так что давайте начнем разбираться именно с них.
Деньги, прибыль и рост.
"– Вот это меня и беспокоит, – заметил Смит. – Выпускать новые деньги – обязанность государства, но оно должно их чем-нибудь обеспечивать, например золотом или государственными облигациями.
– Но что же, Бог мой, должен представлять собой символ – кроме своего номинального участия в процессе?
– Вы говорите так, словно деньги – простая абстракция.
– А что же еще?
Смит ответил не сразу. Две несхожих, по-разному ориентированных концепции столкнулись – и завели собеседников в тупик".[2]
Суть денег
|
|
|
Можно найти уйму умопомрачительно сложных определений и теорий денег. Но суть, на самом деле, проста: деньги – это мера обмена продуктами. Разделяют, правда, деньги как средство обмена и как средство накопления, но копим-то мы ведь только для того, чтобы потом что-то купить, т.е. на что-то обменять.
В древности перед людьми встала проблема, каким образом обмениваться излишками произведенных продуктов. Например, у меня есть бык, а мне нужно 10 мешков зерна. Но продавцу зерна быки не нужны, зато ему нужна соль. Продавцу соли как раз нужен бык, и мы совершаем обмен по кругу. Довольно громоздкая система.
Для оптимизации были изобретены деньги. Ими могут быть любые предметы. Первоначально деньги были товарными, т.е. просто неким стандартным товаром-посредником. Например, морской раковиной, беличьей шкуркой или кусочком золота. Любую вещь можно сначала обменять у других на кусочки золота, и сразу же с этими деньгами отправиться к продавцу нужного нам продукта, избегая длинных цепочек прямого обмена. В конечном счете, золото и серебро вытеснили все другие деньги, потому что были довольно редкими (т.е. дорогими), компактными и долговечными. Но традиционно это был такой же товар, как и все остальное, только порционный и общеупотребительный.
Сознание цепляется за то, что, отдавая вещь за деньги, мы на самом деле меняем продукт на продукт, т.е. не остаемся с пустыми руками. Но на самом деле не имеет значения, чем является товар-посредник. Для функции денег важны свойства порционности и общеупотребительности, а вовсе не потребительские качества самих денег. Сейчас же никого не удивляет наличие пачки бумаги в кармане или виртуальных цифр в компьютере банковской системы. Какая от таких товаров-посредников практическая польза? Ну, купюрами можно стены оклеить, но цифры в компьютере – это вообще чистая абстракция, номинальные символы. На самом деле деньги – это просто символ, абстракция, независимо от их материального носителя (золота, серебра, меди, бумаги, электронов).
Нам ведь не нужны деньги как таковые, нам нужна возможность легко получить за них необходимые продукты и услуги (далее под словом продукты мы будем подразумевать и услуги тоже). Мы меняем произведенные нами товары и проделанную работу на необходимые продукты, только для удобства нам их выдают не натурой, а символами, позволяющими забрать у других отмеренное на них количество продуктов. Главное, чтобы эти символы были стандартными и все за них отдавали реальные вещи и оказывали услуги. Грубо говоря, деньги – это договоренность между людьми, символ, абстракция. Введены для удобства. Как буквы, цифры, система мер и весов. Деньги, по идее, и должны входить в принятую систему мер и весов наравне с килограммами, метрами и градусами. Деньги просто отмеряют что-то реальное, при этом сами реальностью не являясь. А материал, из которого они сделаны, для нас так же безразличен, как и материал, из которого сделана линейка или гиря.
|
|
|
Ведь как без системы мер и весов невозможна современная наука и промышленность, так и без денежной системы невозможна современная экономика. С помощью этих систем мы измеряем, сравниваем, рассчитываем, планируем и проектируем. Деньги связывают всю хозяйственную систему в единый гармоничный организм. Они как кровь, которая циркулирует в нашем теле и связывает все органы воедино. При этом сами по себе деньги стоимости не имеют, так же как мера веса не есть сам этот вес. Грубо говоря, рубль в нашем кармане – это лишь возможность отмерить себе продуктов или услуг стоимостью рубль. Деньги – это просто эквивалент обмена. Деньги – это экономическая линейка.
Трудно свыкнуться с этой мыслью. Ведь на самом деле деньги в кармане и на нашем счете – это ничто. Они станут чем-то только в тот момент, когда мы на них что-то купим. Причем это "что-то" должно быть в экономике, иначе деньги так и останутся ничем.
Я вижу, что это плохо понимается нашим старшим поколением. Бытует уверенность, что в 1991-1993 гг. были украдены деньги, которые заморозили на счетах и которые съела инфляция. И теперь все требуют, чтобы им вернули их деньги. Правительство даже подыгрывает этому, потихоньку устраивая шоу под названием "выплата компенсаций". На самом деле возвращать-то нечего, потому что советские рубли были той мерой, которой измерялось реальное достояние СССР, вся совокупность его продуктов. За 20 лет наша страна разграблена до основания, а наши заводы, НИИ, колхозы и т.д. и были нашими деньгами, нашими продуктами. Исчез продукт – потеряли смысл и деньги. Допустим, всем сейчас вернут все деньги, "украденные" 20 лет назад, и даже пересчитают их на коэффициент инфляции (т.е. один советский рубль = около 180 рублей 2010 г.). Что случится? Да ничего хорошего. Количество товаров в стране не изменится, а денег станет море. Поэтому цены просто скачком подпрыгнут, чтобы компенсировать возникшее неравенство. За эти деньги больше купить не получится, потому что этого "больше" попросту нет в экономике.
Деньги обслуживают хозяйственные операции в рамках процесса разделения труда, поэтому количество денег условно должно равняться количеству предлагаемых на обмен продуктов. Растет экономика – денег нужно добавить, падает – нужно убавить. Если денег становится больше, чем продуктов, то в стране начинается инфляция, т.е. все дорожает в денежном выражении; если меньше – дефляция, т.е. все дешевеет в денежном выражении. Если продолжить сравнение с кровью в организме, то маленькой девочке крови нужно заведомо меньше, чем взрослому мужчине. С ростом организма и крови должно становиться больше. От потери крови могут начаться проблемы во всем организме, поэтому в таком случае нужно срочное вливание. Баланс должен поддерживаться всегда. Иначе – смерть (либо реальная, либо экономическая).
* * *
История денежного обращения
Казалось бы, все просто. Но в реальности это не так. Чтобы понять систему, которая действует сегодня, нужно немного углубиться в историю.
Выше мы остановились на том, что деньгами стал порционный и общеупотребительный товар – золото. Добывали этого метала не так много, поэтому общий баланс золото-продукт поддерживался довольно неплохо. Экономика потихоньку росла, понемногу в нее добавлялось вновь добытое золото. Проблемы начались в XVI в. с открытием и разграблением сначала Америки, а затем Индии, Африки и Азии. Конкистадоры (исп. завоеватели золота) обрушили на Европу потоки золота и серебра. В итоге наступила, смешно сказать, золотая инфляция – товары стали дорожать в золоте (что естественно, ведь на то же самое количество производимых экономикой продуктов стало распределяться значительно большее количество денег-золота). Торговля резко стала настолько выгодным делом, что для ее расширения начали использовать кредит. Потоки денег подстегнули и производство, к золоту из колоний стали добавляться и продукты, так что экономика Европы начала стремительно расти. Поток награбленного золота довольно быстро по историческим меркам иссяк, а продуктов становилось все больше. Кредит, т.е. деньги взаймы, стал расширяться, ведь растущую экономику нужно насыщать деньгами, а количество золота – величина конечная. Напомним, что золото все еще считается товаром-посредником. Кредит позволил возвращать в экономику то золото, которое без дела лежало по сундукам в виде накоплений. Первоначально все было просто: у меня есть 100 золотых монет, покупать на них пока ничего не хочу, так что я готов одолжить их кому-то для дела. Но просто рисковать своими 100 монетами мне не хочется, поэтому я готов их отдать только за определенную плату. Допустим, 10% в год. Через год ко мне вернется 110 золотых монет.
Появились банки, которые обслуживали этот процесс: принимали на хранение лишнее золото у населения и возвращали его в экономику в виде кредитов. Банки росли, все больше людей хранили свои деньги именно в их сейфах. Банки давали бумажные расписки с указанием того количества золота, которое у них хранится. В случае необходимости купить какой-то продукт, можно было прийти с распиской в банк, забрать свое золото, отнести продавцу, тот бы пошел с этим золотом опять в банк и положил бы его в сейф, за что получил бы бумажную расписку. Очень быстро все сообразили, что намного легче просто обмениваться бумажными расписками, гарантирующими получение в банке определенного количества золота. Вот так, собственно, и появились современные деньги.
Точнее, почти современные. Экономика росла, росла и потребность в обслуживающих ее деньгах. Но столько дополнительного золота взять уже негде! Поэтому появилась система частичного резервирования и заработал банковский мультипликатор. Банкиры знали, что не все люди приходят за золотом, все больше операций ведется напрямую банковскими расписками. Т.е. вероятность того, что все владельцы расписок одновременно прибегут в банк за своим золотом, довольно низка. Поэтому можно выдавать в кредит расписок на большее количество золота, чем реально имеется в сейфах банка: все равно никто не заметит, зато в экономике появится больше столь ей необходимых денег. Главное, чтобы в банке всегда был резерв золота – процентов 10-15 от выданных расписок на случай обращения части клиентов за своими деньгами. Т.е. система частичного резервирования, по сути, позволила банкам делать деньги из воздуха.
Таким же свойством обладает и банковский мультипликатор. Допустим, я принес в банк 100 золотых монет. Банк выдал мне расписку о том, что на моем счете есть 100 монет, и я счастливый ушел домой. Завтра в банк обратился клиент с просьбой выдать кредит в 100 золотых. Банк отдает мои деньги клиенту под процент. Этот клиент тратит их на что-то у продавца, и продавец приносит 100 золотых на хранение в банк и получает расписку о том, что у него на счету 100 монет. За 2 дня банк из моих 100 золотых монет умудрился создать еще 100: в виде кредита и нового вклада. Если бы не система частичного резервирования, это могло бы продолжаться до бесконечности. Но все же банк вынужден часть денег сохранять про запас на всякий случай, так что со временем волна затухает. В современной экономике с 10% резервированием мой первоначальный вклад, в конечном счете, раздуется в 10 раз.
Экономика выскочила из золотой удавки, но почти сразу угодила в процентную удавку кредитных денег. Да, кредит временно увеличивает денежную массу в экономике, но после возвращения основной суммы долга мы уплачиваем и процент, а денежная масса, в конечном счете, реально сокращается еще больше на сумму этого процента. Чтобы компенсировать убыль, экономике приходится брать новые кредиты, и с каждым новым циклом количество золотых денег все уменьшается, зато растет объем кредитов. По сути, кредит уничтожает деньги быстрее, чем их создает. Элементарный пример. Если в экономику пришло 100 рублей кредитных денег под 10% годовых, то через год нужно вернуть 110 рублей. Хорошо, 100 нам дал банк, но где взять еще 10? Изъять из экономики. В конечном счете, все деньги в экономике станут кредитными, т.е. просто чьей-то долговой распиской. И в этот момент выпуск новых кредитных денег под процент приводит к тому, что вернуть долг уже принципиально невозможно. Мы получили 100 рублей кредитных денег на обслуживание хозяйственных операций, и через год вынуждены вернуть банку 110 рублей. Поскольку все деньги в экономике – это, условно говоря, те самые 100 кредитных рублей, то дополнительных 10 рублей под оплату процента просто физически не существует. Нужно снова брать кредит у банка. А учитывая, что нам нужно еще и восстановить прежний объем денежной массы, то новый кредит уже будет не меньше 110 рублей, и в конце года придется возвращать 121 рубль. Долги растут по экспоненте, т.е. с ускорением. Их вернуть принципиально невозможно.
Итак, что же у нас получается? Товарные деньги плохи тем, что жестко привязывают экономический рост к количеству некоего продукта, что рано или поздно вызывает перекосы. Кредитные деньги частично решили проблему гибкости денежной массы, но породили совершенно чудовищную проблему пирамиды принципиально невозвращаемого долга. Например, проследим историю денег в XX в. В начале все ведущие государства строили денежную систему на золотом стандарте, т.е. с привязкой валюты к золотому запасу. Естественно, приходилось добавлять гибкости этой системе с помощью банковского кредитования. В результате двух мировых войн все мировое золото перетекло в США, в результате чего Европе просто не на чем было строить свою денежную систему. Выход нашли своеобразный – все валюты привязали к доллару США, который, в свою очередь, обеспечивался золотом. Система проработала лишь 30 лет, после чего пришлось отвязываться от золота. Сегодня все деньги в мире – кредитные деньги. Финансовая система строится на пирамиде долга. Да, конечно, эту пирамиду пытаются удержать в рамках соответствия производимому продукту, но это уже не получается. Потому что процент растет по экспоненте, и рано или поздно выходит из-под контроля.
Вернемся к цитате, с который мы начали наш разговор. Мистер Смит говорит о товарных и кредитных деньгах, но его собеседник не может понять, зачем такую общепринятую абстракцию, как деньги, привязывать к столь несовершенным механизмам, как товар-посредник или же пирамида долга.
Современная система финансов крайне несовершенна. Она требует серьезного пересмотра.
* * *
Прибыль
Выяснив суть денег, теперь мы готовы перейти к еще одному любопытному моменту – прибыли. Прибыль объявлена целью всей хозяйственной деятельности, на получении прибыли строится вся философия и теория капитализма. Давайте же приглядимся к ней поближе. Итак, максимально упрощенная модель.[3]
Представим себе "остров", на котором существует замкнутая экономика в виде одной деревни (наша Земля – это тот же остров, только побольше), которая на фабрике производит некую "еду" и продает ее в своем "магазине". Вся наша деревня работает (возможно, сама с себя собирает налог, с которого кормит этой "едой" десяток пенсионеров, одного инвалида, детский садик и сторожа возле леса).
Работающие получают зарплату (часть ее уходит в виде налогов на содержание вышеперечисленных "нетрудоспособных" и "армии"), еда раскупается, все довольны.
Если кто-то из работающих "недоедает", то он остается после работы на сверхурочные: производит больше "еды", получает больше зарплаты (и соответственно платит больше налогов и больше тратит в магазине). Ест и сам больше, и больше остается другим (нетрудоспособным).
Идиллия. Деньги вращаются по кругу. Каждый работает ровно столько, чтобы ему хватало.
А теперь представим, что у нашей фабрики появился "хозяин". Фабрика за месяц произвела необходимое количество еды. Цена ее известна и устоялась, налоги уплачены, но... тут "хозяин" накидывает в цену 20% своей законной(!) прибыли, и выставляет "еду" на продажу в магазине.
Что происходит дальше? Правильно. Продано будет только около 80%: строго говоря, сам "хозяин" также является потребителем, но весь избыток он все равно не съест – лопнет. Потому что только на эту сумму выплачено зарплат и налогов. На остальные 20% деревня просто будет недоедать. Не потому что "еды" нет. Есть. Но купить ее нет денег. На возмущение людей "хозяин" порекомендует им не лениться, а лучше и больше работать.
В следующем месяце "хозяин" произведет только 80% от количества необходимой еды. (Зачем больше? У него и те 20% остались нераспроданными). Соответственно, и его рабочие будут заняты на 20% меньше времени, и естественно получат настолько же меньшую зарплату...
Либеральные экономисты могли бы возразить, что проблемы количества денег в обороте просто не существует, потому что "т.н. нехватку" денег компенсирует падение цены. Да, не находя платежеспособного спроса "хозяин" начнет снижать цены, лишаясь части своей прибыли, а залежавшиеся остатки "еды" вообще, скорее всего, раздаст по бросовым ценам ниже себестоимости. Но какие выводы он из этого сделает? Те же самые: наблюдается снижение спроса, для сохранения "нормы прибыли" надо сократить предложение "еды".
В общем, с каждым циклом производство так или иначе будет сворачиваться. В пределе этой сходящейся последовательности мы получим:
1. Остановившееся производство.
2. Полный склад товара ("еды") (А мы еще удивлялись в Советском Союзе, откуда такое изобилие на витринах капитализма? Да просто денег у населения меньше, чем суммарная стоимость товара. Недальновидный Госкомцен, следивший за соответствием суммарной заработной платы – товарной массе, мог организовать изобилие витрин одним росчерком пера. Заодно и стимулы к интенсивной работе).
3. Все деньги, стекшиеся к "хозяину".
4. Голодную, безработную деревню, которой конечно можно посоветовать побольше работать, чтобы заработать денег, но особого смысла в этом нет. В нашей модели экономики просто не осталось денег. Они все выведены из нее и сосредоточились на одном из полюсов.
В учебниках по экономике такая патовая ситуация почему-то называется "кризисом перепроизводства". Хотя какое это ПЕРЕ-производство, когда полно голодных?
Можно ли что-то сделать, чтобы наша экономическая система не погрузилась в кризис, а продолжала работать?
Да, можно.
(1) Если хозяин, к примеру, купит у самого голодного "сарай с курами". Тот получит немного денег. Отдаст долги, отправит перевод матери, даст сынишке на карманные расходы… То есть в обороте нашей экономики снова появились деньги. В магазине купят "еды". Значит, появился спрос. Раз есть спрос, то хозяин срочно наймет работников, раскрутит производство, появятся зарплаты и экономика оживет… Но!
Денег за сарай надолго не хватит. Через несколько циклов производства, чтобы его не останавливать, нужно будет покупать сарай уже у другого. Потом дома, землю… и так далее. Через какое-то количество времени все снова вернется к состоянию "Великой Депрессии", но ни у кого уже не будет ни земли, ни недвижимости, ни имущества.
(2) Можно еще взять денег в долг у хозяина, а взамен предложить ему свою долговую расписку.
Это снова на какое-то время оживит экономику. Пока хозяину не надоест давать в долг. Он назовет всех дармоедами, лентяями, вечными должниками и остановит "кредит".
Вот тут уже сделать ничего нельзя. Если это остров, то всё. Даже натуральное хозяйство здесь уже невозможно, потому что у большинства не осталось ни товаров, ни собственности для обмена или залога.
Для дальнейшего функционирования систему нужно расширять. Иначе где брать новое залоговое имущество? В противном случае грабежи, гражданская война, голод. Других средств перераспределения не осталось. Но расширению какой-нибудь локальной системы всегда мешают соседи. И у них те же самые проблемы.
Что делать?
Да как всегда. Перебрасывать скопившиеся деньги с "вершины пирамиды" вниз. Инвестировать. Но во что?
Нужно куда-то направить энергию быстро нищающего и многочисленного "основания пирамиды". Нужно что-то делать. И для действий у хозяина есть все условия. Деньги все на вершине (у него). Товаров полные склады. Тоже принадлежат Хозяину (некуда девать и портятся). Снизу давит напряжение голодных масс, отделенных от этих товаров отсутствием денег: вот-вот все отберут.
Лучшей инвестиции, чем война, трудно себе представить. На скопленные хозяином деньги запускается производство оружия. Значит, есть работа. Тут же в виде зарплаты в основание пирамиды впрыскивается "платежеспособный спрос". Товары с переполненных складов начинают находить своего покупателя. Экономика снова оживает, причем вдвойне. Нужно ведь еще воспроизводить "еду", до тех пор, пока не накопятся склады оружия. Работы полно. Хватает всем. Все счастливы.
Но… когда склады оружия наполнены в избытке, деньги снова перестают поступать в основание пирамиды.
Что делать дальше? Можно конечно еще некоторое время "дороги строить" и "социал" раздавать за счет "печатаемых" государством денег. Увы, проблемы это не решит.
Но на сцене уже появилось "ружье". В следующем акте оживления экономики оно обязано выстрелить.
Если вокруг нашей экономики оказались не слишком удачливые соседи, они будут объявлены претендентами на Lebensraum (жизненное пространство), а значит врагами, подлежащими уничтожению. Их имущество будет захвачено. Продано за долги хозяину и экономика снова на какое-то конечное(!) время заработает.
Мы видим, что такая безобидная вещь, как прибыль, может разрушать экономику. По той же схеме работает и банковский процент. Кредитные деньги – вещь крайне опасная.
Можно считать, что мы ознакомились с основными тезисами монументальной работы Карла Маркса "Капитал". Необходимость расширения системы и инвестиции в гонку вооружений названы у классика коммунизма переходом капитализма в стадию империализма. И высшая стадия этого процесса – фашизм.
Сам Маркс предлагал банально ликвидировать хозяев с их системой прибыли и процента, что должно было, по идее, уравновесить процесс. На самом деле классик коммунизма представлял себе ситуацию несколько иначе. Если стоимость продукта эквивалента затраченному на его создание труду, то для получения Хозяином прибыли ему приходится присваивать себе часть труда, т.е. часть создаваемой наемными работниками стоимости. Т.е. банально, с точки зрения Маркса, недоплачивать рабочим. Дальше ситуация развивается в точности по вышеописанному сценарию. Карл Маркс, наверное, совершенно сознательно сместил акцент на "эксплуатацию", чтобы разжечь идиотскую ненависть работников к управленцам, что и погубило, в конечном счете, всю систему социализма: хоть какая-то администрация все равно должна быть, а без грамотных предпринимателей-новаторов система коснеет и угасает.
Страны капитализма пытаются стабилизировать систему не столь радикально. Для этого с Хозяина всеми силами сдирают налоги и отправляют их в низ пирамиды – учителям, военным, пенсионерам и т.д.
Стабилизировать экономику предлагал и Джон М. Кейнс. Вышеприведенную модель он дополнил уточняющими деталями о тонкостях инвестирования сбережений. На самом деле, такое понятие, как кризис перепроизводства, имеет место быть. Все капиталисты стремятся к максимизации прибыли. Поэтому, получив свои 20% от заводика "еды", они немедленно пытаются их инвестировать еще во что-нибудь с целью и там заработать 20%. Допустим, решают построить еще один такой же заводик. Деньги направляются строителям, те тратят их в сельпо, и экономическая система работает дальше. Пока капиталисты надеются на рост системы и, соответственно, рост своей прибыли, они будут инвестировать капитал, т.е. тратить свою прибыль. Но с введением в строй второго, и уж тем более третьего заводика количество "еды" на рынке явно превысит возможности жителей деревни все это потребить. Даже снижение цен вряд ли поможет надолго, после чего "еда" останется нераспроданной. Всё, Хозяин остановит строительство, т.е. прекратит инвестировать свою прибыль. Теперь цикл начнет неизбежно сворачиваться и приведет к вышеописанному сценарию. Чтобы этого избежать, Кейнс предложил государству вмешиваться и вбрасывать в экономику дополнительные деньги через организацию общественных работ: строительство дорог, мостов, портов и т.д. Рано или поздно люди оголодают и у них появятся деньги, капиталисты это почувствуют и снова начнут инвестировать капиталы в заводики, и цикл опять пойдет в рост. До следующего кризиса.
Продолжая аналогию с человеческим телом, можно сказать, что в здоровом организме никакой орган не может "выводить из организма прибыль". Не может, к примеру, "мозг" задерживать у себя кровь как "прибыль от своей деятельности", так как это автоматически подавляет весь остальной организм. Равно как и не может вдруг "инвестировать" отобранную ранее кровь, под которую уже давно печень эмитировала новую, восполнив исчезнувший в свое время недостаток. Всему организму от такой эквилибристики хорошо не станет. Такой орган нужно удалять. Это опухоль. Любая задержка денежного обращения (или, наоборот, "необоснованная эмиссия") дестабилизирует работу сбалансированного единого организма экономики. Вплоть до "смерти".
Самое главное во всем этом – капиталистическая "экономика" принципиально приводит к кризисам. Кризис – ее неотъемлемое свойство. Такое же неотъемлемое, как и рост.
Как раз сама по себе прибыль – еще полбеды. С нею можно бороться через правовое регулирование нормы прибыли, через установление прогрессивной шкалы налога или с помощью антимонопольных органов. Настоящая же беда – это рост.
* * *
Экономический рост
Ох уж этот рост… Нам все уши прожужжали про экономический рост. Это такой незыблемый фетиш капитализма, что даже падение стали называть отрицательным ростом… Так что давайте поговорим и об этом тоже.
Мы так привыкли воспринимать экономическую информацию через призму концепции роста, что считаем ее естественной, незыблемой. Экономика должна расти, и для остановки роста даже придуманы страшные слова – стагнация, депрессия, кризис, сокращение темпов роста. И наши родители, и наши деды все время куда-то росли, кого-то догоняли и перегоняли, так что и мы сами уже не мыслим экономической жизни без роста. Мы не замечаем, что концепция роста – плоть от плоти капиталистической концепции максимизации прибыли. А взгляд на экономику с точки зрения роста – подход всего лишь последних 200-300 лет. Мы даже можем отследить, когда произошла смена мировоззрения на Руси. Вспомним, как юный Онегин читал Адама Смита и "ярем он барщины старинной оброком легким заменил". Иван Гончаров в своем романе "Обломов" (1859 г.) еще более точен на этот счет: "Старик Обломов как принял имение от отца, так передал его и сыну. Он хотя и жил весь век в деревне, но не мудрил, не ломал себе головы над разными затеями, как это делают нынешние: как бы там открыть какие-нибудь новые источники производительности земель или распространять и усиливать старые и т. п. Как и чем засевались поля при дедушке, какие были пути сбыта полевых продуктов тогда, такие остались и при нем.
Впрочем, старик бывал очень доволен, если хороший урожай или возвышенная цена даст дохода больше прошлогоднего: он называл это благословением божиим. Он только не любил выдумок и натяжек к приобретению денег.
– Отцы и деды не глупее нас были, – говорил он в ответ на какие-нибудь вредные, по его мнению, советы, – да прожили же век счастливо; проживем и мы: даст бог, сыты будем.
Получая, без всяких лукавых ухищрений, с имения столько дохода, сколько нужно было ему, чтоб каждый день обедать и ужинать без меры, с семьей и разными гостями, он благодарил бога и считал грехом стараться приобретать больше. <…>
Он [Обломов] уж был не в отца и не в деда. Он учился, жил в свете: все это наводило его на разные чуждые им соображения. Он понимал, что приобретение не только не грех, но что долг всякого гражданина честными трудами поддерживать общее благосостояние".
Вот так акценты в понимании задач хозяйственной деятельности с максимального удовлетворения потребностей сместились на капиталистическую максимизацию прибыли. Так рост стал закономерен, стяжательство получило научное обоснование и оправдание в глазах населения, а презренное ростовщичество потихоньку превратилось в респектабельную деятельность банкиров и финансистов.
На самом деле сама по себе идея роста неплохая – организм развивается, растет, усложняется, становится лучше. С ростом связано улучшение жизни, изобилие. Но, как оказывается, рост росту рознь…
"Мы склонны думать, что существует лишь одна разновидность роста, а именно та, которую мы знаем по собственному опыту. Наряду с ней, однако, существуют и другие, нам они известны меньше.
| 
|
На рис. 1 кривая "а" показывает
|
|
|
