Последствия экуменической открытости

Обновленческие решения собора и последовавшая за ним практика имели для церкви самые серьезные последствия. Главным результатом их стало утверждение религиозного плюрализма и терпимости, приведшие к тому, что католическое учение стало приобретать все более размытый характер, а среди части католиков стал распространяться религиозный индифферентизм. Попытки церкви приблизиться к обществу, открыться ему и стать более понятной обернулись для нее потерей авторитета и уважения с его стороны, падением ее общего влияния.

Крайне обострились внутрицерковные разногласия, а также усугубилась поляризация между прогрессистами и традиционалистами как в области теологии, так и в области политики. Многие прогрессисты восприняли решения собора как разрыв с традицией, в том числе доктринальной, и возможность создать "новую церковь". В Латинской Америке и среди иезуитов широкой популярностью стала пользоваться новая форма христианского социализма - "теология освобождения", испытавшая большое влияние новейших направлений социологической и экономической мысли.

Другая же часть верующих, напротив, считала, что церковь со своими реформами зашла слишком далеко - так оценивали ситуацию около 40% католиков. Многие в церковном руководстве опасались, что ситуация выйдет из-под контроля. Кардинал Йозеф Ратцингер (будущий папа Бенедикт XVI), бывший на соборе богословским консультантом, в связи с этим писал: "Принесенные собором результаты, как сегодня можно об этом судить, жестоко обманули ожидания всех..- Папы и отцы-делегаты собора надеялись достичь нового католического единства, однако вместо него начались конфликты, переходящие, говоря словами самого Павла VI, от самокритики к саморазрушению... Вместо ожидавшегося прорыва мы, напротив, имеем дело с процессом постепенного упадка...". Действительно, Павел VI признавал, что характерным явлением стали "смешение и нетерпимость сознания, религиозное обеднение, недостаточность нравственных барьеров против наступления гедонизма". Однажды он даже сказал о постсоборных беспорядках: "В храм Бога через какую-то щель просочился сатанинский дух".

Однако главные идеологи собора отказывались видеть причину подобного положения в самих реформах. Так, тот же Ратцингер, описывая "лавину" ухудшений, отмечал: "Я убежден, что вред, который мы на себя навлекли за эти двадцать лет, произошел не из-за собора, а из-за того, что внутри церкви были спущены с привязи скрытые полемические центробежные силы, а снаружи церкви из-за того, что на Западе произошла культурная революция, успех в которой одержала верхушка среднего класса, новая буржуазия с ее либерально-радикальной идеологией индивидуализма, рационализма и гедонизма".

Вместе с тем, среди католиков-традиционалистов были и такие, которые отказались принять решения собора. Радикальность либерального переворота, совершенного собором, вызывала у многих из них такое недоумение, что Павла VI стали называть еретиком, раскольником и отступником. Некоторые разделяли даже мнение, что было два папы: истинный понтифик содержался в подвалах Ватикана, а другой - самозванец, двойник - правил во вред церкви. Наконец, существовало мнение, что Павел VI не отвечал за свои действия, будучи заложником окружения.

Принципиальным противником реформ и нового чина мессы, как мы уже писали, выступил архиепископ Марсель Лефевр. В 1970 г. он основал Священническое братство св. Пия Х и семинарию в Эконе (Швейцария) для священников- традиционалистов, начав открытую борьбу с Ватиканом за сохранение прежних устоев. После того, как Лефевр рукоположил в священники 12 своих семинаристов, Ватикан приостановил его религиозные полномочия, запретив ему совершать богослужения и таинства, однако Лефевр продолжал свою деятельность, не прекращая критику обновленчества. Влияние Братства продолжало расти, и оно распространило свое влияние на многие страны, сохраняя наиболее сильные позиции во Франции.

В уже упомянутой нами книге Марсель Лефевр определил собор как "смуту" и "либеральный переворот", которому присутствовавшие на нем папы не оказали сопротивления. Он откровенно указывал, что собор, движимый либеральным духом отступничества, "совершил измену, подписав мировое соглашение со всеми врагами Церкви", что он "выражал "безграничное сочувствие" к мирскому человеку, к человеку без Бога! Пусть бы еще целью его было пробудить этого падшего человека, открыть ему глаза на его смертельные раны,...исцелить его... Но нет! Целью было провозгласить мирянам: как видите, Церковь тоже исповедует культ человека".

 

 

В ответ на слова Ратцингера: "Я оправдываю Собор!" - Лефевр писал: "Я обвиняю Собор! Поясню: я утверждаю... что кризис Церкви по сути своей сводится к постсоборным реформам, исходившим от высочайших официальных властей Церкви и предпринятым во исполнение доктрины и директив II Ватиканского Собора. Поэтому в причинах случившейся после Собора катастрофы нет ничего постороннего или таинственного. Не будем забывать, что одни и те же люди и, что еще важнее, один и тот же папа - Павел VI - организовали Собор и затем как нельзя более последовательно и официально, пользуясь своим иерархическим положением, осуществляли его решения".

Принципиально важную роль, сыгранную папами, Лефевр выделял особо. Описывая более ранние времена, предшествовавшие зарождению модернизма в церкви, он указывал: "Проникновение либерализма во всю церковную иерархию вплоть до папской курии, еще два столетия назад немыслимое, было-таки задумано, предсказано и спланировано в начале прошлого века масонами. Достаточно привести документы, доказывающие реальность этого заговора против Церкви, этого "высшего покушения" на папство".

Главным документом, который приводит Лефевр, являются секретные бумаги (переписка) руководителей "Верхней венты" (высшей масонской группы) итальянских карбонариев 1820-1846 гг., попавшие в руки папского правительства и опубликованные Кретино-Жюли в его книге "Римская церковь и революция". Папы приняли решение придать их гласности, чтобы верующие узнали о том заговоре, который готовили тайные общества, могли бы во всеоружии встретить его возможное осуществление. Мы приводим отрывки из этого текста, поскольку в нем изложен механизм самоуничтожения церкви посредством самого высшего ее руководства, который в итоге был применен в отношении католичества и может рассматриваться как наиболее эффективное возможное средство подрыва и Православных церквей.

"Папа, каким бы он ни был, никогда не придет в тайные общества; им самим следует сделать первый шаг к Церкви, дабы подчинить себе и ее, и Папу... Мы не рассчитываем привлечь Пап к нашему делу, обратить их в наши принципы, сделать их проповедниками наших идей... Мы должны просить, мы должны искать, мы должны ждать, подобно евреям в ожидании Мессии, нужного нам Папу... Это вернее приведет нас к захвату Церкви, чем памфлеты наших французских братьев и даже чем золото Англии. Хотите знать почему?...Мы будем иметь мизинец вовлеченного в заговор наследника святого Петра, и этот мизинец будет стоить в нашем крестовом походе дороже всех Урбанов II и всех святых Бернардов христианства... Чтобы получить Папу требуемых качеств, нам нужно подготовить для него - для этого Папы - поколение, достойное царства, о котором мы мечтаем. Оставьте в стороне стариков и людей зрелого возраста; обратитесь к молодежи и, насколько это возможно, к детям... Среди них вам нетрудно будет создать себе репутацию добрых католиков и патриотов. Эта репутация откроет молодым священникам и монахам доступ к нашим доктринам. За несколько лет это молодое духовенство постепенно возьмет в свои руки все функции Церкви; оно будет руководить, управлять, судить, оно войдет в ближайшее окружение властей и будет призвано, чтобы избрать нового Понтифика, который, подобно большинству его современников, обязательно будет в той или иной степени привержен... общечеловеческим принципам, принципам, распространение которых мы сейчас начинаем...

Если вы хотите осуществить в Италии революцию, ищите Папу, портрет которого мы представили выше. Если вы хотите установить царство избранных на троне Вавилонской блудницы, то пусть к вам присоединится Духовенство, убежденное, что идет под знаменем апостольских ключей... закиньте ваши сети по примеру Симона. Закиньте их...в ризницы, семинарии и монастыри, и если вы наберетесь терпения, то мы обещаем вам улов более чудесный, чем улов Симона... Вы будете проповедовать революцию в тиаре и сутане, с крестом и хоругвью в руках, и достаточно будет малейшего толчка, чтобы эта революция зажгла огонь в четырех оконечностях мира".

"На наши плечи возложена трудная задача... Мы должны подвергнуть Церковь аморальному воспитанию и с помощью малых, точно отмеренных, хотя и весьма неопределенных пока средств добиться того, чтобы Папа привел нас к торжеству революционной идеи. Сейчас мы лишь робко приступаем к осуществлению этого плана, за которым мне всегда виделся сверхчеловеческий расчет...".

В результате начавшихся перемен уже в конце 60-х годов церковь впала в состояние внутреннего кризиса и обмирщения, ускоривших дехристианизацию западного общества, обусловленную его экономической модернизацией и индустриализацией. Это проявлялось в первую очередь в таких показателях, как сокращение числа священников ("кризис призвания") и верующих, а также уменьшение религиозной практики. Так, в Италии число назначений священников сократилось с 872 в 1961 г. до 388 в 1977 г. Численность организации "Католическое действие", которая была главным гражданским оплотом итальянского католицизма, упада за те же годы с 3 млн. до 650 тысяч человек. Уже в начале 70-х годов только меньшинство итальянцев регулярно ходило в церковь. Во Франции в 1972 г. число семинаристов сократилось на треть по сравнению с 1962 г., и в силу старения священников и сокращения притока молодежи крайне остро встала проблема нехватки духовенства. Чтобы решить эту проблему, в приходах стали прибегать к новой практике - поручать управление группам мирян, которые занимались не только катехизацией, но и подготовкой верующих к литургии и принятию таинств. Но и это уже не могло остановить угасание приходской жизни, уменьшение ее духовной наполненности и живой веры, которые постепенно подменялись чисто внешним следованием ритуалам и обрядам.

Наиболее же опасным явлением стали те изменения, которые происходили в сфере теологических размышлений под влиянием утверждавшейся религиозной терпимости, с провозглашением которой церковь стала допускать серьезные отступления от христианской веры. В первую очередь это проявилось в развитии "диалога" с иудаизмом.

"Диалог" обернулся дальнейшими уступками со стороны католицизма, который под давлением крайне наступательной позиции иудаизма начал создавать новую теологию иудейско-католических отношений, требовавшую дальнейшего пересмотра основополагающих положений христианского учения. О том, кстати, какие методы использовались определенными кругами для навязывания нового взгляда на иудаизм, красноречиво свидетельствует, в частности, история с молитвой за иудеев, якобы сочиненная Иоанном XXIII незадолго до смерти.

Первая версия ее на французском языке была опубликована в швейцарском журнале La Liberte 9 сентября 1966 г. В ней говорилось: "Милосердный Боже! Ныне мы осознаем, что на протяжении веков наши глаза были слепы и мы не в состоянии больше увидеть красоту Твоего избранного народа и узнать в чертах его лица наших привилегированных братьев. Мы понимаем, что клеймо Каина начертано на наших челах. На протяжении веков наш брат Авель лежал в крови и слезах по нашей вине, так как мы забыли Твою лю- бовъ. Прости нам, что мы ошибочно присоединяли проклятие к имени Евреев. Прости нам, что мы второй раз распяли Тебя в их лице, так как мы не ведали, что творили..."

2 октября 1966 г. этот текст перепечатал журнал La Documentation Catholique (№ 1479, кол. 1728), в котором утверждалось следующее: "Ватиканские круги подтвердили 7 сентября существование и подлинность молитвы, сочиненной Иоанном XXIII за несколько дней до его смерти, в которой папа просит прощение у Бога за все страдания, причиненные евреям Католической церковью. О существовании этой молитвы, которая в соответствии с намерениями ее автора, должна была читаться во всех церквах, сообщил недавно в ходе выступления в Чикаго монсеньер Джон С. Куинн, который был одним из экспертов Ватиканского собора". Однако через месяц тот же журнал опубликовал опровержение, ссылаясь на госсекретаря Ватикана. Позже выяснилось, что La Liberte перепечатала текст молитвы из голландской газеты De Tide, которая, в свою очередь, взяла его из статьи некого Ф.Е. Картуса, опубликованной в чикагском журнале American Commentary (январь 1965 г.) - официальном органе Американского еврейского комитета (АЕК), и в которой даже не было дано никакой ссылки на источник. Однако стало известно, что под псевдонимом Картус скрывался ирландский иезуит Малаши Мартэн, бывший в свое время личным секретарем кардинала Беа. Во время II Ватиканского собора он вел двойную игру, работая на АЕК и передавая ее представителю в Европе Шустеру секретную информацию из секретариата. На этом история должна была бы закончиться, но в действительности и после официального опровержения "молитва за иудеев" не раз появлялась в различных изданиях. В последний раз это произошло в 2008 г., когда ее опубликовала итальянская газета La Repubblica.

Итак, приравняв к ветхозаветной религии современный иудаизм, Ватикан стал последовательно проводить политику сближения принципиально разных религиозных воззрений и этических норм, осуществляя одностороннюю ревизию Нового Завета и истории христианства в угоду представителям талмудического иудаизма, для которого единственно приемлемым христианством является христианство без Христа Сына Божия. Как писала активная участница иудейско-католического "диалога" и составительница соответствующей хрестоматии Хелен Фрай, "иудаизм может прекрасно обойтись и без Иисуса: существует богатая иудейская раввинистическая традиция, которая развивалась параллельно христианству и свидетельствует о возможности иного, нехристианского использования библейского наследия. Но вместе с тем иудеи могут принять и принимают Иисуса как человека, через которого язычники узнали Бога Израиля".

Начиная с 1971 г. встречи на уровне представителей двух конфессий приняли форму ежегодно проходящих собраний Международного комитета по связи (или просто Комитетом по связи) между Католической церковью и Международным иудейским комитетом по межрелигиозным консультациям". Одной из главных задач его стало формирование католической "теологии после Освенцима" (как назвал ее католический деятель Иохан Баптист Мет), которая стремится избегать любой антииудейской формулировки и призвана "обогатить христианское мышление с помощью лучшего понимания значения того или иного термина или той или иной реальности в иудаизме". Обе стороны изначально договорились, что новое понимание отношений между иудеями и христианами должно быть отражено в основах катехизиса и догматического образования в университетах. Как написал исследователь иудео-католических отношений А. Валь, в идеале "образование должно быть таким, чтобы евреи могли в нем присутствовать, не чувствуя себя плохо понятыми".

Естественно, формирование новой теологии осуществляется поэтапно, постепенно подготавливая католиков к принятию положений, не соответствующих церковному учению. Первое, что полагалось сделать - это добиться более ясного признания того, что Ветхий Завет сохраняет полную силу и что иудеи остаются избранным народом.

И вот в апреле 1973 г. французская Епископальная конференция, ссылаясь на Nostra Aetate, опубликовала революционный документ - декларацию "Отношение христиан к иудаизму" (или "Пастырские наставления по случаю иудейской пасхи"), подготовленную Епископальным комитетом по отношениям с иудаизмом. Здесь уже четко было заявлено, что "нельзя вывести из Нового Завета заключение, что иудейский народ лишился своего избранничества", что "первый Завет... не был отменен Новым", что доктрина фарисеев не противоположна христианству и утверждалось неизменное призвание иудейского народа, который и сегодня является "благословением для всех народов земли".

Более того, утверждалось, что иудейский народ имеет всемирную миссию в отношении народов, в то время, как собственная миссия церкви "может лишь входить в этот самый вселенский план о спасении". В связи с этим авторы документа задавали такой риторический вопрос, который фактически объединял христиан и иудеев в ожидании мессии: "Хотя иудеи и христиане совершают свое призвание, идя различными дорогами, их пути постоянно перекрещиваются. Их общая забота не касается ли мессианских времен?".

Наконец, признавая, что "историческая ответственность за смерть Иисуса была поделена между некоторыми иудейскими и римскими властями", документ категорически осуждал "обвинение иудеев в богоубийстве", что можно толковать, как отказ признавать Христа Богом. Как писали по этому поводу архим. Серафим (Алексиев) и архим. Сергий (Язаджиев), "тут скрыта кощунственная хитрость, равносильная отрицанию Христа как Богочеловека: раз признается исторический факт, что евреи - убийцы Христа, но при этом отрицается, что они БОГОубийцы, то сие равносильно отрицанию Божественного достоинства Спасителя со стороны французского епископата в полном согласии с раввинатом!". Об этом "проговорилась" и уже цитированная нами Хелен Фрай, написавшая во введении к составленной ею хрестоматии по иудейско-католическому диалогу: "В 1965 г. Католическая церковь сняла с иудеев обвинение в "богоубийстве": ранее считалось, что, совершив убийство Иисуса, иудеи убили самого Бога".

Следует подчеркнуть, что раввинат Франции высоко оценил данную декларацию, указав, что "Пастырские наставления" французского епископата совпадают с учением величайших иудейских богословов, согласно которым происшедшие из иудаизма религии имеют миссию подготовить человечество к наступлению мессианской эры, возвещенной Библией. Наиболее ярким воплощением исполнения этой миссии стала деятельность Парижского архиепископа Жан- Мари Люстиже, назначенного на эту должность в 1981 г. (в 1983 г. он станет кардиналом). Израильское радио, комментируя это событие, откровенно заявило: "Новый Парижский архиепископ, который не скрывает своего еврейского происхождения, является иудаистом, который будет осуществлять иудаизм в христианстве". Сам Люстиже высказывался достаточно определенно: "Я - еврей. По моему мнению, эти две религии (иудаизм и христианство), по сути дела, являются единым целым, а потому я не предавал своих предков". "С точки зрения евреев, христианство - это преждевременное явление. Поэтому еврейство обладает своего рода "властным контролем" над христианством". "По моему убеждению, призвание Израиля в том, чтобы нести свет гоям. Это моя надежда, и я считаю, что христианство является наилучшим способом достичь этого. Я думая, что я - последователь Христа особого рода, думаю, что я вхожу в этот проект Бога как частично осуществленное намерение".

Характерно, что иудейские богословы не позволяли себе в этом вопросе никакой двусмысленности. Как писал духовный лидер иудаизма Джошуа Иехуда в своей книге "Антисемитизм - зеркало мира", "христианство претендует на то, чтобы нести миру "настоящий" мессианизм. Оно стремится убедить всех язычников, включая и иудеев. Но пока существует монотеистический мессианизм Израиля, который присутствует даже не выявляя себя открыто,...мессианизм христианский предстает тем, что он есть на самом деле: только имитацией, которая исчезает при свете истинного мессианизма". Он же утверждал: "Ваш монотеизм является ложным монотеизмом; это побочная имитация и фальсифицированная версия единственного истинного монотеизма, каковым является еврейский монотеизм, и если христианство и вернется к своим еврейским корням, оно будет окончательно осуждено".

В октябре 1974 г. при Секретариате по делам единства христиан была создана новая структура - Комиссия по религиозным отношениям с иудаизмом, которая стала отвечать за развитие связей и сотрудничество между католиками и иудеями во всех сферах во исполнение решений II Ватиканского собора. Именно ею был подготовлен известный документ "Направления и добавления для применения примирительной Декларации Nostra Aetate", опубликованный Ватиканом по случаю 10-летия этой декларации в январе 1975 г. Он подтвердил новый подход к иудаизму и стал своего рода хартией диалога между католиками и иудеями, наметившей уже практические шаги для его реализации. В нем шла речь о необходимости "уважения к партнеру такому, каков он есть", которое дает возможность постичь богатства другой религиозной традиции и идет вплоть до предложения "совместной встречи перед Богом в молитве и молчаливом созерцании там, где это будет возможно". Документ особо выделил ценность иудаизма, перечислив объединяющие две религия положения (вера в единого Бога, иудейская Библия и др.) и подчеркнув необходимость проповедовать миру Христа с осторожностью: "Чтобы своим свидетельством не оскорбить иудеев, католики, исповедуя в жизни и распространяя христианскую веру, должны с предельным уважением относиться к религиозной свободе... Они также должны постараться понять, насколько трудно для души иудея - в которой самым верным образом укоренилось необыкновенно возвышенная и чистая идея божественной трансцендентности - воспринять тайну воплощенного Слова".

Особое внимание в документе было уделено значению соответствующего преподавания и подготовки богословов, которые уже по-новому должны были освещать историю отношений между католиками и иудеями. Именно после этого во многих университетах стали создаваться кафедры по иудаике, а иудаизм вошел в программы религиозного обучения в школах и семинариях. Началась самоорганизация иудейского сообщества, создававшего свои институты и учреждения, включая организации постоянного обучения, открытые и для христиан, которые могут воспользоваться этой возможностью и углубить свои познания в области иудаизма.

Другим следствием новой политики открытости католицизма стал диалог с христианскими церквами и участие в экуменическом движении. Однако, если в случае с иудаизмом диалог означал фактически односторонние уступки со стороны католицизма, то межхристианское сближение, напротив, мыслилось Ватиканом, в соответствии с решениями собора, как процесс вхождения всех иных церквей в лоно Католической церкви. Не приемля диалога на равных с другими христианскими конфессиями, Римско-католическая церковь не вошла во Всемирный совет церквей, но только посылает своих наблюдателей и участвует в работе отдельных его комиссий.

Наиболее активное сотрудничество Ватикан наладил с Константинопольской православной церковью и с ее главой - патриархом Афинагором, известным своими проэкуменическими и прокатолическими взглядами. Став патриархом в 1949 г., он немедленно послал архиепископа Американского Иакова засвидетельствовать устно свое почтение папе Иоанну XXIII, которого он назвал "вторым предтечей". В своей экуменической теологии "единства церквей" он исходил из того, что между различными христианскими церквами нет существенной разницы и поэтому не существует препятствий для объединения католиков и православных. Однако данная "теология примирения" требовала серьезной ревизии православного учения, особенно его экклесиологии (учения о Церкви), исключающей признание видимого главы церкви на земле, которым провозгласил себя Римский понтифик.

В 1964 г. в Иерусалиме состоялась первая за прошедшие 526 лет встреча глав Рима и Царьграда (если не считать встречи патриарха Иосифа II и папы Евгения IV в Ферраре в 1438 г.), в ходе которой патриарх Афинагор прочитал совместно с Павлом VI молитву "Отче наш" и обменялся с ним поцелуем мира. А 7 декабря 1965 г. одновременно в Риме и Фанаре состоялась церемония подписания отмены анафемы 1054 г., после чего Римско-католическая церковь была провозглашена "сестринской" (понятие "Церкви- сестры" ввел Павел VI).

Важно подчеркнуть, что снятие анафемы было сделано за спиной всей полноты Православной церкви. Лишь небольшой телеграммой предстоятели поместных Православных церквей были уведомлены о свершившемся факте. Патриарх Афинагор представлял только 1% православных верующих, так что совершенный им акт был неканоническим и не обязывал православных принимать его. О его неканоничности и незаконности тогда говорили все видные богословы, канонисты и иерархи. Абсолютно все подчеркивали, что снятие анафем 1054 г. было бы возможно только после отказа Рима от своих заблуждений и только на Вселенском Православном Соборе. Но эти два обязательных условия не были выполнены. Наиболее жесткая и принципиальная позиция среди православных была в то время занята Архиепископом Афинским Хризостомом И, который назвал действия патриарха Афинагора дерзким вызовом православию. Не признал этот шаг и Святейший Патриарх Московский Алексий (Симанский), который в своей ответной телеграмме предстоятелю Элладской Церкви указал на невозможность даже говорить о каком-то соединении с Римом по причине многочисленных догматических отступлений католицизма.

В 1967 г. состоялась новая встреча папы с патриархом в Стамбуле, в ходе которой они взаимно признали друг друга, а в октябре 1967 г. Афинагор посетил Рим, где провел совместную службу с Павлом VI. В экуменических кругах патриарха Афинагора считали "пророком нового времени", "духовным отцом православного ренессанса". Так что именно на него и его преемников Ватикан будет возлагать главные надежды в стремлении добиться реформирования Православных церквей на Востоке и признания ими примата Римского понтифика.

В этих же целях была серьезно активизирована понтификальная дипломатия в Восточной Европе. Развивая начатую Иоанном XXIII Восточную политику, Павел VI стал налаживать контакты с руководителями восточноевропейских стран и СССР, пригласив в 1967 г. в Ватикан В.П. Подгорного, А.А. Громыко, маршала И.Б. Тито, Я. Кадара и Э. Терека. Важную роль в налаживании контактов с Православными церквами играл заместитель госсекретаря Ватикана кардинал Агостино Казароли, участвовавший в 1975 г. в Конференции по безопасности и сотрудничеству в Европе (Хельсинки) для "внесения католической лепты в достижение уважения фундаментальных прав человека, включая религиозную свободу".

МИРСКАЯ ЦЕРКОВЬ ПАВЛА VI

Наряду с идейным обновлением в церкви происходили и организационные изменения. В целях претворения в жизнь епископальной коллегиальности в 1965 г. был создан новый институт - Синод епископов, наделенный консультативными полномочиями, который при Павле VI собирался 5 раз. Одновременно в целях централизации руководства в 1967 г. была предпринята реформа курии, укрепившая Государственный секретариат. Перемены произошли и в сфере контроля за цензурой: вместо Священной Канцелярии - символа инквизиции - была создана Конгрегация по делам доктрины веры, во главе которой был поставлен югославский кардинал Франциск Сепер, известный своими обновленческими взглядами, заменивший итальянского кардинала консерватора Оттавини. Вместе с тем в 1969 г. была сформирована Международная теологическая комиссия, которая призвана была претворять в жизнь решения собора, не допуская их слишком произвольного толкования, которое могло бы привести к неподконтрольным процессам в церкви. Состояла она из таких видных теологов и ведущих кардиналов, как Ратцингер, Бальтазар, Конгар и др.

Однако более важные изменения коснулись скрытого уровня управления Св. Престолом, ставшие отражением нового характера отношений между церковными иерархами и итальянской политической элитой. Речь идет о тесном союзе, который был установлен между Павлом VI и представителями влиятельных итальянских масонских кругов в целях недопущения укрепления в стране позиций левых сил и в первую очередь коммунистов.

Главную роль в обеспечении этого союза сыграли все те же спецслужбы Ватикана, Священный Альянс (СА) и Sodalitium Pianum (SP). Находясь в состоянии бездействия в годы понтификата Иоанна XXIII, при Павле VI они заработали в полную силу, получив фактически второе дыхание. Если традиционно одним из главных направлений деятельности папской контрразведки был сбор информации об агентах масонских лож в Ватикане в целях противодействия их деятельности, то теперь задачи изменились на противоположные. С 1968 г. в течение трех лет SP вела активное расследование, собрав к 1971 г. объемный материал, воссоздававший полную картину всех связей масонов в различных отделах Ватикана, после чего Павел VI лично попросил главу контрразведки прекратить следствие по этому делу и распорядился поместить материалы в Тайный архив. С тех пор, как пишет исследователь Фраттини, никто не занимался поиском масонов в стенах Ватикана.

Во главе СА был поставлен священник Паскуале Макки, ставший личным секретарем и доверенным лицом папы, который установил активное взаимодействие разведывательных органов с масонами. Самым влиятельным из них был банкир Микеле Синдона, которого папа назначил своим советником по финансовым вопросам, а затем поставил во главе Института по делам религии (ИДР), называемого Банком Ватикана. Кроме Синдоны руководителями банка стали уже упоминавшийся Умберто Ортолани, а также Личо Джелли - оба члены ложи "Пропаганда-2" (Р-2), одной из самых могущественных и жестоких тайных неофашистских организаций Италии, ставящей целью уничтожение в стране парламентской демократии. Как указывал французский журналист Пьер Карпи, в ложу входили многие епископы и кардиналы, и она была связана с английской Объединенной ложей. В просочившемся в прессу докладе утверждалось, что "масоны разбили Ватикан на восемь секций, в которых действуют четыре масонские ложи, соблюдающие шотландский ритуал, и что члены этих лож, высокопоставленные чиновники крошечного государства Ватикан, вошли в братство каждый сам по себе и, кажется, не опознают друг друга даже по трем постукиваниям кончиком большого пальца".

В списке важных масонов Ватикана, составленном SD и похороненном в Тайном архиве, фигурировали кроме известного кардинала Беа также госсекретарь Ватикана кардинал Жан Вийо, заместитель госсекретаря кардинал Агостино Казароли, префект Святейшей епископской конгрегации Себастьян Баджо, архиепископ лилльский Ашиль Ленар, сам Паскуале Макки и др.

Характерно также, что когда в 1974 г. руководство С А и SP по личному указанию Павла VI начало операцию Nessun Dorma ("Никому не спать") по сбору информации о недостатках в департаментах и актах коррупции чиновников Ватикана, собранный в связи с этим обширный материал был похищен неизвестными лицами. Однако папа приказал всем, участвовавшим в проведении расследования, хранить по этому поводу обет "понтификальной тайны", нарушение которого влекло за собой отлучение и изгнание из лона Католической церкви. С тех пор к этой теме больше не возвращались, а подобных расследований уже никогда не проводилось.

Что касается Банка Ватикана (ИДР), то наряду с разведывательными органами он принадлежит к числу самых засекреченных папских служб. Основанный в 1887 г., он был реформирован при Пие XII в 1942 г. таким образом, чтобы избежать инспекции фашистских властей. Он никогда не считался официальным учреждением Ватикана, а существовал как особая организация, без видимой связи с делами церкви или другими подразделениями Св. Престола. Как писал исследователь Т.Ж. Рис, "ИДР - это банк папы, поскольку в определенном смысле он является его единственным и уникальным акционером. Он им обладает, он его контролирует". В силу этого банк не подвергался никаким аудиторским проверкам внутренних или внешних агентств, мог всегда легко переводить средства за рубеж, в любую точку планеты, что стало возможным для других европейских банков только в 90-е гг. в связи с либерализацией перемещения капиталов. Эти преимущества создавали возможности для различного рода махинаций и нарушений международных законов о финансовой деятельности, поэтому банк стал причиной бесчисленных скандалов, будучи замешан в продаже оружия конфликтующим сторонам, учреждении обществ-призраков в фискальных райках, финансировании государственных переворотов, отмывании денег мафии и пр. Как пишет Фраттини, "он нарушил сотни международных финансовых законов, но ни один из его руководителей никогда не был судим ни одним земным судом".

В 1967 г. Павел VI создал Генеральное бухгалтерское бюро, которое получило название "Ватиканская префектура Святого Престола по экономическим вопросам", руководителю которой было запрещено "понтификальным секретом" говорить на любые касающиеся ее темы. Отвечавший за работу префектуры обнаружил, что в Банк Ватикана каждую неделю без каких либо объяснений поступали миллионы долларов неизвестного происхождения, направлявшиеся на номерные счета в швейцарских банках и в учреждения, принадлежавшие личному банкиру папы Микеле Синдоне. Из этих денег финансировались мятежи и государственные перевороты, подобные тому, что произошел в Греции в апреле 1967 г., в результате которого был установлен режим "черных полковников".

Со временем операции Банка Ватикана становились все более опасными и начали угрожать уже стабильности экономики и Ватикана, и Италии. Ситуация особенно осложнилась после того, как в 1968 г. во главе ИДР был поставлен бывший начальник охраны Павла VI гражданин США (по отцу литовского происхождения) епископ Пол (Казимир) Марцинкус. Он стал ярким воплощением проатлантистской ориентации курии, стремившейся в борьбе против влияния левых сил заручиться надежной поддержкой американских спецслужб. Марцинкус находился под покровом Центрального разведывательного управления и был тесно связан с архиепископом Нью-Йорка кардиналом Фрэнсисом Спеллманом, также тесно связанным с ЦРУ. Спеллман обеспечивал в свое время контакты американского руководства с Пием XII, бывшим его близким другом, а затем - с Павлом VI, который установил личные связи с кардиналом (еще не будучи папой) во время своего визита в США в 1951 г. Павел VI тесно общался с Спеллманом и во время заседаний II Ватиканского собора в ходе обсуждения документа об отношении католицизма к иудаизму.

В 1974 г. разорился Частный Банк Микеле Синдоны, в результате чего Ватикан потерял, по некоторым данным, от 240 млн. до 1 млрд. долл. После этого ИДР стали подозревать во всевозможных преступлениях. В одном из докладов ЦРУ, попавшем в руки Священного Альянса и уничтоженного им, говорилось о тесных связях Микеле Синдоны с американскими семействами Гамбрино, Коломбо и др., замешанными в приобретении, транспортировке и продаже героина, кокаина и марихуаны. Синдона занимался прикрытием части их доходов от торговли наркотиками, проституции, банковских махинаций, порнографии и использования тайных банковских счетов в Швейцарии, Лихтенштейне и Бейруте. Вместе с тем, как указывают надежные источники, Синдона оказывал услуги и ЦРУ, переводя на счета этой организации деньги с доходов от продажи героина.

Особенно активно финансовыми махинациями занимался банк "Амброзиано", возглавляемый банкиром Робертом Кальви, тесно связанным с Марцинкусом. Созданный в 1896 г. этот "банк священников" (названный по имени св. Амвросия Миланского) при Кальви превратился фактически в "прачечную" по отмыванию денег мафии, а Банк Ватикана, как было установлено позже в ходе судебного расследования, владел в нем крупным пакетом акций.

После смерти Павла VI новый понтифик Иоанн Павел I начал расследование деятельности ИДР, имея планы реформировать финансовые структуры Ватикана. К 23 сентября 1978 г. у него имелись уже почти все материалы

⇐ Предыдущая123456789Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: