Последующее преобразование бюрократии

Светское использование термина «бюрократия», а также производного от него термина «чиновничество», применяемого для «обозначения всей гражданско-служащей корпорации», сложилось в первые годы правления Александра I в кругах, близких к реформатору той поры М. Сперанскому. Но, как отмечали позднее разные исследователи, корень в обоих словах был один, а именно - чин, то есть чинящий «дело и порядок». Иными словами, предполагалось, что слово «чиновник» должно было означать «и деятеля, и упорядочника», администратора и законника [4, С. 177-178]. Однако в языковой практике опять произошел сбой, в первую очередь благодаря появлению западного термина «бюрократия». Вследствие этого в России XIX - начала XX вв. понятия «бюрократия» и «бюрократизм» стали употребляться в самых разных и несовпадающих смыслах.

Анализ художественной и научной литературы пореформенного времени демонстрирует первое оценочное использование понятия, при котором под бюрократами понимались только высшие чины администрации. Научное значение этого толкования было ничтожно малым и сводилось только к пропаганде и легализации иноземного термина. Скорее всего, эта трактовка имела идеологическую нагрузку. Первый поход был связан с реформами «красного бюрократа» М. Сперанского. Сперанский настаивал на введении образовательного ценза для государственных служащих, поощрении вхождения в их состав лиц с гимназическим и университетским образованием, он убедил Александра I ввести «литерную систему» управления в виде единой вертикальной министерской власти, потеснив старую патриархально-барскую губернаторскую власть. Сперанский составил план преобразования центрального и областного управления, намереваясь осуществить «народное представительство и широкое проведение выборного элемента в местном управлении»¹. Второй поход был связан с подготовкой «бюрократией» освободительной реформы 1861 г. «Оба раза лозунг борьбы против бюрократии, - отмечал один из исследователей отечественного бюрократизма М. Александров, - был лозунгом наиболее отсталой, крепостнической части дворянства». С конца XIX в. этот лозунг начинает эксплуатировать демократия всех оттенков, что не мешает ему оставаться обноском с господского плеча» [2, С. 109]. Логика всевозможных борцов против бюрократии была предельно прямолинейной: так как бюрократы - это вершина административной пирамиды, стремящейся в целях самосохранения к жесткой централизации, то ей необходимо противопоставить децентрализацию; при этом особо не объяснялось, что последняя из себя конкретно представляет и как она будет работать.

В первое десятилетие XIX века высшими государственными учреждениями являются Государственный совет, первоначально учрежденный 30 марта 1801 г. специально в качестве законовещательного учреждения, реформированный манифестом 8 сентября 1802 г. Сенат, учрежденные в тот же день министерства и тогда еще не упраздненные коллегии. Взаимные отношения всех этих учреждений были намечены довольно неясно. Министерства являлись какой-то надстройкой над коллегиями, не вносившей ничего принципиально нового, так как уже и раньше (при Павле) некоторые коллегии подчинялись «главным директорам». Коллегии были расписаны по (восьми) министерствам, причем каждый министр получал от подчиненных ему коллегий мемории и представления. По делам, не превышавшим власти министра, он давал коллегии и «решительные ответы», прочие же, смотря по важности, или вносил в Государственный совет, или докладывал в комитет министров, который не был особым учреждением, но лишь формой совокупного доклада: по единоличному докладу министров окончательных Высочайших резолюций воспоследовать не могло.

Таким образом основная идея, которая определяла организацию государственного совета и его отношение к другим учреждениям, потеряла практическое значение, и Государственный совет оказался несогласованным с другими центральными установлениями, кроме министерств; известный modus vivendi выработался между ними лишь мало-помалу, путем прецедентов и обычаев. Первоначально Государственный совет был учреждением и законовещательным, и административным, и судебным. Это последняя функция сократилась, и весьма существенно, раньше других. В 1812 г., по случаю отъезда Государя на войну, комитет опять получил чрезвычайные полномочия (с 1816 по 1825 г. это повторялось почти ежегодно) и мало-помалу приобрел первенствующее значение: сюда стекались дела законодательные, важнейшие административные и судебные. Начиная с царствования Николая I <01140174.htm> значение комитета начинает падать. Судебные дела, в особенности после судебной реформы, туда более не поступают. Комитет министров приобретает характер высшего учреждения по административным делам, причем все большее число этих дел предоставлялось разрешению отдельных министерств или по взаимному их соглашению. Никакой определенной, последовательно проведенной идеи ни в организации комитета, ни в его компетенции, ни в его положении среди других государственных установлений сознательно положено не было; отношения его к Государственному совету, а отчасти и к Сенату, остались совершенно неопределенными. Дела вносятся в комитет или министрами, или по особенным Высочайшим повелениям. Дела эти - либо такие, для разрешения которых недостаточна власть министра, либо такие, по которым нужно совместное действие нескольких министров; сюда же относятся дела о частных изъятиях из закона, а также общие правила в изъятие от законов, издаваемые «временно» - но так как «временно» в действительности означает «впредь до отмены», то по действию своему временные постановления ничем не отличаются от общих законов, издаваемых, без такой оговорки, Государственным советом. В царствование Александра I и Николая I министерства фактически вполне подчинили себе губернские правления, действующие, по закону, именем Его Величества, и обратили губернатора, представителя верховной власти в губернии, в своего чиновника. Власть министров сделалась, так сказать, снизу ничем неограниченной. Этот порядок вещей настолько укоренился, что законы о земском и городском самоуправлении фактически почти не могли его поколебать. Отношение власти министров к высшим государственным установлениям и к закону также приобрело характер, не свойственный первоначальным видам законодателя. Над министрами, объединяя и направляя их деятельность, должен был стоять реформированный правительством Сенат.

Рядом с бюрократическими министерствами должен был, по плану Сперанского, стоять самостоятельный выборный орган - государственная дума. За ее отсутствием, министерствам не было противопоставлено реальной силы какого-либо другого государственного установления; даже отвлеченная сила закона их мало сдерживала, в виду возможности испрашивать личными всеподданнейшими докладами Высочайшие повеления и даже именные указы. Кроме посредства министров, верховная власть может действовать еще через два установления: Государственный совет и комитет министров. Но комитет состоит почти исключительно из тех же министров и лишь увеличивает их влияние, а Государственный совет, по закону, лишен инициативы и состоит в значительной степени из министров, настоящих и бывших. Таким образом, тот слой общества, к которому или по происхождению, или в силу своей административной карьеры, принадлежат или принадлежали министры, является единственной крупной политической силой в государстве; явления общественной жизни, восходя до сведения Высочайшей власти не иначе, как через посредство представителей этого слоя общества, не могут не окрашиваться его взглядами; вместе с тем представители того же слоя являются и ближайшими исполнителями каждой Высочайшей воли, и руководителями и начальниками всех остальных ее исполнителей, вследствие чего значительно изменяется иногда первоначальный характер того или другого закона (примеры - освобождение крестьян, земская реформа). Число министерств и главных управлений, под тем или другим названием (канцелярия, управление и т. п.) пользующихся правами министерств, не постоянно: под влиянием тех или других практических, иногда личных, соображений, отдельные группы дел выделяются в новые министерства (так было образовано в 1837 г. министерство государственных имуществ), другие министерства сливаются в одно (в 1868 г. министерство почт и телеграфов слито с министерство внутренних дел, в 1880 г. отделено от него, в 1882 г. вновь соединено с ним).

Во главе каждого министерства стоял министр, с одним или двумя товарищами (с военным министром их нет, в министерстве внутренних дел - 3), по общему правилу не имеющими самостоятельной власти. При каждом министре имелся совет, мнение которого должно быть запрошено по всем существующим делам, но мнение для министра не обязательно.

Усложнившиеся задачи управления и появление в государственном аппарате чиновничьих должностей, требовавших технических знаний, снова вынудили самодержавное государство ставить вопрос о реформе гражданской службы и упразднении «Табели о рангах» Специальная комиссия о службе гражданской 1895-1901 гг. даже подготовила новый проект «Устава о службе гражданской» с предложением некоторых полумер, призванных повысить оперативность бюрократии (сокращение числа чинов, упразднение производства за выслугу лет и т. п.) В условиях кануна революции был сохранен старый «Устав о службе гражданской» 1832 г., в архаичных нормах которого самодержавие видело известную гарантию сохранения дворянской однородности верхов бюрократии. Установившиеся в пореформенные годы связи бюрократии с буржуазным предпринимательством вынудили принять закон, запрещающий чиновникам участие в правлениях акционерных обществ и компаний. Несмотря на введение буржуазных реформ и изменений в организации, составе и деятельности правительственных учреждений, Россия оставалась абсолютной монархией с неограниченным самодержавным императором во главе В стране сохранились основные дореформенные государственные высшие, центральные и даже местные учреждения (особенно органы администрации и полиции) с дворянским чиновничьим большинством, а также и основы дореформенного права. Реформы 60-70-х годов укрепили правительственный аппарат самодержавной России. Начинается открытое наступление на буржуазные реформы. Его вдохновителем был Александр III (1881-1894), сменивший убитого народовольцами 1 марта 1881 г. Александра II. Последовавший 29 апреля манифест провозглашал незыблемость самодержавия и установление режима политической реакции.

Этот реакционный курс пытался продолжить в начале своего правления и последний император России Николай П (1894-1917).

В деятельности государственных учреждений России накануне первой революции сохранялись формализм, обширное бумажное делопроизводство, полная бесконтрольность чиновничества. Весь политический строй России с его огромным карательным аппаратом и попытками лавирования оказался бессильным предотвратить революцию.