Обряды посвещения в шаманы

"Обращение" человека в шаманы оформлялось у тюркоязычных народов Сибири обрядами, состоявшими из ритуальных действий, связанных с изготовлением бубна и костюма, и акта посвящения в шаманы. Обряды обычно проводились, если сам человек, страдающий "шаманской" болезнью, и окружающие его люди убеждались в том, что он может стать шаманом. Для этого, после установления "шаманского" характера его недуга, больной некоторое время подражал действиям шаманов, начинал совершать обряды при помощи опахала из березовых веток, или лучка, или колотушки для бубна. И очевидно, в тех случаях, когда эти действия приносили ему действительное пли мнимое облегчение, он начинал вврить в свое "избранство" и необходимость проведения обряда посвящения в шаманы. Хотя в действиях, связанных с посвящением нового шамана, у тюрков Сибири имелось много общих моментов, в них также обнаруживаются и свои локальные варианты и особенности.

Якуты. К подготовительному этапу якутских обрядов, связанных с посвящением в шаманы, относились частично действия, совершавшиеся при изготовлении шаманского бубна и ритуальной одежды (см. фото 1, 2). Так, у якутов считалось, что обечайку бубна можно сделать только из куска дерева, предназначенного духами персонально данному шаману. Это дерево указывал шаман, пригла^-шенный для посвящения своего будущего коллеги. Найдя дерево, он "надевал" на него свой костюм, т. е. привязывал к его стволу. Затем закалывал какую-нибудь скотину и кропил дерево кровью' и водкой, произносил заклинание и осторожно откалывал от живого дерева нужный кусок [Васильев, 1910, с. 45]. Это дерево должно было продолжать расти, так как если оно засыхало или кто-нибудь срубал его, то шаман-"хозяин" мог умереть.

Металлические части бубна и костюма шамана поручали изготовить опытному кузнецу, получившему свой дар от Кыдай Бах-сы - сверхъестественного покровителя кузнецов [Алексеев, 1965 ]. Кузнец выковывал все заказанные шаманом металлические детали и закалял их в крови животного, принесенного в жертву духам в связи с этим событием. Обычно забивали скотину желтой масти с белым пятном на лбу или с белой мордой [Васильев, 1910, с. 2-4].

После изготовления бубна и костюма совершали обряд кормления духов нового шамана. Шаман обмазывал кровью "бубен, ударную палочку и костюм, в частности - подвески и нашивки костюма и - особенно обильно - изображения зверей, птиц, людей и прочие фигуры". Ритуал сопровождался чтением заклинаний, суть которых заключалась в том, что просили духов "ласково и участливо взглянуть на посвящаемого" и "признать его своим новым хозяином" (с. 2).

Затем опытный шаман проводил "оживление" бубна. Это было связано с тем, что бубен, по религиозным воззрениям якутов, в ходе камлания становился сверхъестественным животным, на котором исполнитель обряда путешествовал в иные миры, а колотушка считалась плетью или кнутом шамана [Припузов, 1884, с. 65; Маак, 1887, с. 118; Пекарский, Васильев, 1910, с. 115]. Обряд проводился в форме обычного камлания. Шаман, оживляющий бубен, надевал свой ритуальный костюм, садился на пол, на конскую шкуру, и призывал духов-помощников. Затем трижды зевал, бил колотушкой в бубен и произносил заклинание, в котором описывал дерево, предназначенное духами для своего, нового избранника:

...Знаменитому шаману от роду предназначаясь,
Полым бубном стать желая, с множеством подвесок медных,
Суетливостью болезней устраненных стать желая,
С круглой шапкою-подвеской, с рукояткой-крестовиной,
Вещим, важным стать желая,- дозревали, вырастали!
[Якутский фольклор, 1936, с. 243]

Далее он говорил, что превращает бубен в могучего коня, который способен добраться до любого мира, и "приручает" его. Это изображалось им в виде пантомимы. В заключение исполнитель обряда просил бубен быть надежным щитом в борьбе с враждебными шаманами и духами, хлопал себя колотушкой несколько раз по голове, терся о бубен щеками, плечами, коленом, затем клал его на землю, еще раз терся щекою., В конце обряда шаман, как обычно, демонстрировал свою сверхъестественную "силу" путем показа различных фокусов [Попов, 1936, с. 244-251].

Перед проведением обряда посвящения в шаманы духи-покровители будто бы проверяли, может ли их избранник стать шаманом. Они "рассекали" на кусочки его тело и угощали ими, а также его кровью различных "хозяев" болезней. Срок, когда это должно состояться, указывал сам посвящаемый. На время "рассекания" больной скрывался в лесу, где в глухом уголке для него ставилась ураса (старинное летнее якутское жилище, покрытое берестой) или им самим, или молодыми, еще не женившимися парнями. Место, где она сооружалось, считалось запретным, никому не разрешалось туда приходить. Иногда обряд проводился в юрте. В данном случае соблюдался целый ряд дополнительных правил. Посвящаемого помещали на правой наре юрты. Во дворе от окна, около которого он лежал, до скотного загона строили изгородь; чтобы никто и ничто "из имеющих ноги" не проходил близко с наружной стороны жилища мимо места, где находится его лежанка. В юрте люди не должны были пересекать пространство между нарой, на которой лежал будущий шаман, и очагом.
В ходе "рассекания" шаман впадал, по рассказам, в обморочное состояние, из его рта будто бы обильно выступала белая пена, из всех суставов "проступала" и "струилась" кровь, все его тело покрывалось сильными кровоподтеками. В таком состоянии посвящаемый пребывал от трех до девяти дней. За ним в это время должны ухаживать только "отрок, ни с чем нечистым, греховным не знакомый", или "чистая девушка, еще не познавшая мужчину". Будущий шаман во время "рассекания" соблюдал ограничения в еде: по одним данным, ему давали "одну черную воду", а по другим - он ничего не ел и не пил [Ксенофонтов, 1928, с. 10, 12-13, 15 и др.].

По якутским верованиям, шаман мог помочь своим пациентам "только при условии, если источник данной болезни (злой дух, злое начало, которое причиняет болезнь) получил свою долю - частицу его плоти" (с. 36, 38).

В шаманских мифах говорилось, что духи, "разрезая" тело человека, избранного для служения им, отрезают голову и кладут на полку в юрте или втыкают на кол. Она якобы сохраняла способность видеть и слышать (с. 23, 38). Разделав все тело, духи считали кости посвящаемого. Если их не хватало, должен был умереть один из его ближайших родственников, якобы отдаваемый для выкупа отсутствующей косточки. После проверки скелет собирали вновь (с. 10, 20, 23, 34-35). Таким образом, в период "рассекания" тела больной соблюдал ритуальную чистоту и пищевые ограничения, испытывал физические страдания. Возможно, в прошлом это являлось своеобразным испытанием кандидата.
Необходимо также отметить, что мифы, легенды и предания о страданиях будущих шаманов подтверждали их "избранничество". Мифологически этот обряд осмысливался как своеобразная жертва духам "старого" тела взамен нового, сверхъестественного, и как приобретение обычным человеком способности воздействовать на вездесущих духов.
В верованиях вилюйских якутов "рассекание" шаманов, призванных обитателями верхнего, среднего и нижнего миров, интерпретировалось в основном так же, как это описано выше. Больной лежал в бесчувственном состоянии, и его тело "приносилось в жертву всем злым духам". Характерно для поверий вилюйских якутов, по данным А. А. Попова, следующее: "Если во время кромсания тела удастся духам деревьев и трав (от мае иччитэ) украсть кусочки тела, шаман, хотя бы и предназначался быть добрым, становится злым" [Попов, 1947, с. 285]; "в некоторых случаях, когда кромсают тело шамана среднего мира, отрезают половые органы и бросают их в море болезней. Такие шаманы будто бы при камлании, показывая чудеса, могут наводнять юрту"; при рассекании тела шамана, призываемого нижними духами, кусочки его тела разделяли на три части, одна из них предназначалась северным старухам, "другая - роду Арсан Дуолайя и третья - духам тяжелых различных болезней" (с. 286). По окончании срока "рассекания" на том же месте при стечении большого количества людей проводился обряд посвящения. Для этого призывали опытного шамана, который был "сильнее" посвящаемого [Ксенофонтов, 1928, с. 11, 17].

Обряд посвящения, по сведениям Н. П. Припузова, проводился на высокой горе или на чистой поляне. Оба шамана надевали ритуальную одежду (см. фото 1, 2) и брали в руки бубны. Им помогали девять невинных юношей и девять "чистых" девиц. Юношей ставили справа от посвящаемого, а девушек - слева. Новичок стоял впереди, а опытный шаман становился сзади. Он произносил заклинания, а посвящаемый должен был повторять за ним. Помощники также вторили вместе с будущим шаманом. В заклинаниях говорилось, что шаман будет служить своему духу-покровителю, а он за это должен удовлетворять его просьбы. Шаманы перечисляли всех злых духов, указывали места их обитания, болезни, какие они причиняют, и что надо принести в жертву для того, чтобы их умилостивить. Во время обряда посвящения забивалось домашнее животное. Часть его крови и кусочки мяса приносились в жертву шаманским духам, а основная часть шла на угощение исполнителей обряда и всех присутствующих [Припузов, 1884, с. 65].

По данным Г. В. Ксенофонтова, обряд посвящения начинался с того, что шаман "возвращал" душу посвящаемого. Для этого он совершал камлание к духам, у которых она находилась на воспитании. Для камлания приносили в жертву какую-нибудь скотину. Исполнитель обряда должен был поднять с гнезда кут избранника и вернуть ее хозяину. Для этого считалось необходимым "вскормить" кут слизью особой гуо-рыбы - "источника смерти и несчастий" (елёр-ёлюю луо-балыга), имеющей одну голову и два хвоста. Затем доставить ее к больному и вселить в него [Ксенофонтов, 1928, с. 11, 15, 24].

Вторым этапом посвящения являлось совместное камлание посвящающего шамана и его ученика. Мистерия совершалась в ритуальной одежде и с бубном. Они "взбирались" на "особый хребет, куда поднимаются от горы Дъокуо по проходу Чёнкёйдёёх Айагаь. В ходе "путешествия" учитель шел впереди и показывал будущему шаману "узлы дорог, ведущих к разным голым мысам, где находятся источники человеческих болезней". Закончив знакомство с путем к обитателям верхнего мира, оба шамана направлялись в нижний мир. По -пути посвящающий, дойдя до дорог тех или других злых духов, указывал своему спутнику, какая часть его тела принесена в жертву этим существам и какие болезни они причиняют. Если Кусочки плоти будущего шамана были съедены хозяевами данных недугов, то считалось, что он может излечивать в будущем людей от них. Ознакомившись со всеми дорогами "несчастий нижнего мира", они возвращались на среднюю землю (с. 11).

Согласно другому преданию, записанному Г. В. Ксенофонтовык в бывшем Вилюйском округе, при посвящении в шаманы кандидат и его учитель в ходе мистерии оказывались на хребте под названием Кёмюс Дъирбиит (Серебряная гряда). Если человеку суждено стать большим шаманом, то он поднимался на вершину горы, откуда обозревал все пути к землям хозяев болезней. Если он должен быть средним шаманом, то мог подняться только до половины горы, откуда просматривалась лишь часть дороги в места обитания сверхъестественных существ (с. 39).

Посвящение в шаманы у северных якутов проводилось примерно так же, как и в центральной Якутии [Худяков, 1969; Гурвич, 1977].

Исследователи религии якутов в основном собрали Сведения о сюжете обряда посвящения в шаманы. В литературе и архивах нет описания конкретного случая проведения этого ритуала. В. Л. Приклонский опубликовал перевод заклинания, читавшего в этом случае. В нем будущий шаман клялся: "Обещаюсь быть покровителем несчастных, отцом бедных, матерью сирот; буду чтить демонов, живущих на вершинах, высоких гор, и клянусь служить им телом и душой" [Приклонский, 1886, с. 9б]. Затем перечислял этих духов, упоминал, какие болезни они могут причинять, и указывал жертвы, которые необходимо приносить для того, чтобы излечиться от болезней. В заключение обещал почитать злых духов, "живущих там, куда отравляются души грешников" и сообщал имена духов нижнего мира, к которым он будет обращаться, отмечал, какой вред они могут причинить людям, и описывал жертвы, которые ему необходимо будет приносить им для излечения. Судя по заклинанию, шаман не упомянул злых духов среднего мира (с. 96-97).

Таким образом, обряд посвящения в шаманы начинался с обряда поднятия душа шамана. Посвящающий шаман совершал мистерию с принесением жертвы существам, воспитывавшим кут обучаемого. Получив от них кут, шаман-учитель возвращал ее в тело кандидата. После этого они оба совершали волшебное путешествие на мифическую гору, с которой якобы видны пути в страны духов. Причем на самую вершину горы, с которой видны все дороги злых существ, мог подняться только самый сильный шаман.

Эта часть посвящения являлась фактически обобщением знаний будущего шамана, так как он, посещая камлания, несомненно, знакомился с представлениями о сверхъестественных мирах, обитатели которых "причиняли" людям все беды.

По якутским верованиям, лица, прошедшие обряд посвящения, наделялись двумя особенными телесными свойствами. Первое - ойбон (прорубь) - место на теле шамана, куда он мог воткнуть нож без вреда для себя. Как установил А. А. Саввин, через "прорубь" шаманы убивали злых духов, вселившихся в их тело, а также проглоченные ими кут людей [Архив ЯФ СО АН СССР, ф. 5, оп. 3, д. 301, л. 121]. У знаменитых шаманов могло быть до девяти "прорубей", а у остальных - меньше. Второе: киэли - особое "помещение" в животе, куда шаман мог, будто бы втянуть злых существ, вселившихся в больного, или впускать своих духов-помощников [Попов, 1947, с. 289].

Приведенные сведения о становлении шаманов относились только к тем, кто получил свой сверхъестественный дар от злых духов абаасы. По верованиям якутов, существовали также лица, призванные на служение духами юёр [Серошевский, 1896, с. 624]. По данным В. М. Ионова, шаманы от юёр воспитывались на одном дереве с теми, кого избрали абаасы [Ионов, 1913, с. 8-101. Но он не уточнил, совершался ли обряд посвящения людей, принадлежавших к данной категории исполнителей обрядов.

По материалам А. А. Попова, люди, заимевшие от юёр способность общаться со сверхъестественными существами, не проходили через обряд рассекания тела, соответственно оставались с обычным организмом. Шаманом от юёр мог по желанию сделаться каждый, обучившись у опытного шамана. Он не имел костюма и бубна. Для проведения обрядов употребляли джалбыыр - березовую ветку, увешанную ленточками из материи (опахало). Данная группа исполнителей обрядов не пользовалась популярностью среди верующих [Попов, 1947, с. 292].

Как известно, у якутов имелись и шаманки - удаган. Сведений о них мало. По сообщению Н. С. Горохова, они совершали обряды так же, как и шаманы [1884, с. 57]. По данным В. Л. Приклонского, их было больше, чем шаманов, но они пользовались меньшим авторитетом, к их услугам прибегали при отсутствии поблизости шамана. Считалось, что шаманки лучше отыскивали вора и покраденное, удачнее лечили душевнобольных [Приклонский, 1893, с. 351]. К сожалению, сведений о посвящении их в литературе не имеется.

Таким образом, в XIX - начале XX в. у якутов существовала единая система обрядов, исполнявшихся при посвящении в шаманы: обряды, совершавшиеся опытным шаманом при изготовлении бубна и костюма; "рассекание" тела шамана духами, возможно являвшееся своеобразным пережитком испытаний при инициациях; публичный обряд посвящения, когда люди впервые знакомились с новым лицом, наделенным способностью воздействовать на сверхъестественных существ.

Только у северных якутов А. А. Саввиным были записаны сообщения о становлении шамана От айыы, называвшегося исследователями "белым" шаманом. Как уже отмечалось, айыы ойууна являлись первоначально жрецами культа духов-покровителей племени, они не болели, не впадали в экстаз и не руководили обрядами жертвоприношения духам абаасы. По сведениям А. А. Саввина, айыы ойууна болел, но не так сильно и долго, как шаманы от злых духов. Первоначально он будто бы живет в стране предков якутов, руководимой богиней Элэгэй иэйиэхсит (Элэзэй-покровительница) и первопредком Оногой баай тойоном (господином богатым Оногоем). Там ему снились вещие сны. В месте его жительства, если даже он находился на охоте, на территории, где нет коней, летом на утренней заре должно раздаваться ржание коня. Это слышит не только он, но и его товарищи по охоте. Человек, который должен стать айыы ойууна, тоскует, меняется с лица от печали. Тогда, если спросит кто-то из друзей о причинах тоски, отвечает: "Беспокоят слышащиеся сверху звон колокольчиков и бряцания железных подвесок, мысли и думы мои вертятся вокруг семиглавой, имеющей девять ветвей молодой березы". Затем он догадывался: "Значит, я предназначен стать шаманом в первозданном среднем мире". После этого сам, "став" соколом, "искал" в среднем мире мать и отца, у которых должен родиться. Найдя, "внедрялся" в женщину через темя и по истечении положенного срока "появлялся" на свет в виде младенца [Архив ЯФ СО АН СССР, ф. 5, оп. 3, д. 301, л. 100]. Сведений о том, когда и как узнавали о назначении данного младенца быть айыы ойууна, нет. А. А. Саввин записал, что он, в отличие от шаманов, призванных злыми духами, не имел права наносить вред людям и скоту. Божества-создатели, по якутской мифологии, наказывали его, если в желудке обнаруживали кости людей и скота. В таком случае они проклинали его, и он вскоре умирал [л. 5].

Алтайцы. По религиозным воззрениям всех этнических групп алтайцев, дух-покровитель будущего шамана повелевал своему избраннику изготовить для себя бубен и сшить ритуальный костюм. Бубен должен быть схож с бубном бывшего шамана, от которого к новичку передавался дар общения со сверхъестественными существами. Костюм-маньак-имели шаманы, совершавшие камлания к Эрлику, и все шаманки. Маньак не шили для "белых" шаманов, которые проводили обряды умилостивления Добродетельных божеств-небожителей. По верованиям алтайцев, дух-покровитель "через внушение делает точные указания о том, какого вида должен быть маньак. Поэтому часто на манъаках имелись весьма различные виды привесок в виде кисетов, шкур дятла, медвежьих лап, когтей беркута и т. д. Шаман, не исполнявший требования своего, патрона, подвергался наказанию. Расходы на приобретение ритуальных атрибутов составляли большую сумму - от 80 до 150 рублей. Состоятельные шаманы приготовляли их за два-три месяца, бедные - в течение одного - трех лет. Часть материалов и принадлежностей для шаманских атрибутов доставали родственники, соседи и друзья из религиозных побуждений" [Анохин, 1924, с. 33, 35, 49].
Ритуальную одежду шили женщины из семьи будущего шамана и их соседки из окружающих аилов (с. 36).

Алтай-кижи. Изготовление бубнов у алтай-кижи сопровожда-. лось ритуальными действиями. Люди, участвовавшие в них, соблюдали особые запреты и правила. Весь процесс, подробно описан Л. П. Потаповым [Потапов, 1947, с. 159-182]. Он располагал материалом наблюдения за приобретением бубна шаманом Чортон из урочища Сарыскыр, который дополнил данными, собранными у алтайцев бассейна Катуни.

Срок начала работы Чортон назначил сам. В указанный день собралось много народу. "Чортон заказал рукоятку бубна и колотушку своему соседу Мукулушу Тыдыкину (из сеока мундус). При этом Чортон предупредил, что рукоятку бубна и колотушку необходимо сделать из сухостойной березы, от которой надо отрубить только один кусок дерева, нужного размера, но ни в коем случае не срубать все дерево, ибо это повлечет за собой скорую смерть Чортона". Алтайцы левобережья Катуни делали рукоять бубна из куска от "живой", растущей березы. Они тоже запрещали "срубать это дерево из тех же соображений, которые высказывал и Чортон" (с. 172-173). По данным А. В. Анохина, береза и кедр избранные для изготовления бубна, должны были быть чистыми, без повреждений, расти вдали от жилья в таком месте, где к ним не подходил скот и не прикасалась человеческая рука. [Анохин, 1924, с. 51]. По мнению Л. П. Потапова, шаманы связывали свое благополучие и с сохранностью дерева, "из которого выделывалась рукоятка, изображавшая хозяина бубна" [Потапов, 1947, с. 173]. По словам нашего информатора К. Т. Манышева, кедр для обечайки выбирали в тайге, потом рубили и раскалывали. Он не помнит, чтобы оставляли дерево стоять.

Шаман Чортон сам подготовил обечайку бубна из кедровой пластины. Левобережные алтайцы также делали обечайку из куска кедра, отщепив ее с его восточной стороны (с. 173).
"Для обтягивания бубна Чортон достал у охотника Уземма (брата Мукулуша) маралью шкуру самца, которую выделал сам (мочил в воде, сбрил шерсть и т. п.)" (с. 173). Железную поперечину (киришъ) для бубна и подвески (конгур) Чортону изготовил Чочуш Суулуков (с. 174). Изготовление бубна для Чортона заняло два дня. На третий день на него нанесли красной и белой краской ритуальные изображения. Перед этим "Чортон камлал с "пайры) (квадратный кусок ткани) предку шаману и от него узнал, какие рисунки следовало нанести на бубен. Рисунки наносил Мукулуш на внешней стороне кожи бубна. Он нарисовал трех диких животных с загибающимися назад рогами, солнце, месяц, радугу, звезды, березу - бай кайын" (с. 173-174).

Когда работа была закончена, все желающие били в новый бубен по очереди и подражали камланию. По словам Чортона, его должны были испробовать "не менее девяти человек" (с. 174). Последним брал бубен в руки сам шаман и совершал обряд "оживления" марала, шкура которого пошла на его обтяжку (с. 174). Шаман сперва обращался к духу-хозяину огня и просил покровительства. Затем он поведал присутствующим "биографию" марала, шкурой которого обтянут бубен, и "оживил" его. Угостив марала жертвенными вином и молоком, Чортон сообщил, что якобы отвел марала в горы - Алтай - и спрятал там. При этом от хозяина Алтая он получил трех сверхъестественных животных пура, изображения коих попросил нанести на бубен. После завершения обряда "оживления" марала Чортон "беседовал" с духами-небожителями: Суйлой - посредником в переговорах с Ульгеном и Эрликом, с дочерьми Алтая и др. На этом церемония "оживления" бубна закончилась, и он стал личной принадлежностью шамана, к которой посторонние не имели права прикоснуться без его разрешения (с.174).

Таким образом, согласно Л. П. Потапову, у алтай-кижи шаман сам оживлял свой бубен. По рассказам наших информаторов, для посвящения новичка приглашался опытный шаман. В ходе камлания они оба созывали своих духов-помощников. Затем "оживляли" марала, кожей которого был обтянут бубен. В заклинаниях обратным ходом описывалась жизнь марала: как и в каком месте он был убит, где обычно пасся, куда ходил на водопой н т. д. (по сообщениям, М. С. Агылдаева и К. Т. Манышева). В процессе камлания шаманы обменивались бубнами. Можно предположить, что в этом месте посвящения в шаманы определялась "сила" новичка - сравнивалась степень его умения с действиями пользующегося известностью коллеги. В целом же, по верованиям алтай-кижи, обряд посвящения в шаманы мог совершаться как самостоятельно, так и при участии опытного профессионала.

Теленгиты. Теленгитские шаманы, так же как шаманы алтай-кижи, делали для себя бубен и ритуальную одежду по принуждению духов-покровителей (по полевым материалам, собранным в Улаганском районе Горно-Алтайской АО, 1977 г.). В литературе нет описания обрядов, связанных с посвящением теленгитских шаманов, изготовлением их ритуальных принадлежностей и т. п.

Телеуты. Хотя телеуты относятся, как и алтай-кижи и теленгиты, к южным алтайцам, их шаманы пользовались бубнами шорского типа (см. ниже). По телеутским обычаям, в изготовлении бубна принимало участие много людей. Они оказывали помощь шаману продуктами, деньгами, делали отдельные детали бубна. Процесс создания бубна сопровождался рядом ритуальных действий. Согласно традициям телеутского шаманизма, считалось, что рукоятка должна быть сделана "из куска растущей березы", обечайка вытесывалась из части живого кедра и т. п. Интересно, что телеуты "железные части бубна брали близ могилы умершего шамана-предка если они сохранились" [Потапов, 1947, с. 165].
По данным Л. П. Потапова за 1927-1935 гг., телеутский шаман "после обтягивания бубна кожей и нанесения рисунков, когда в бубен покамлали желающие из присутствующих... брал бубен сам и показывал новый бубен Улъгену и затем "старику, духу порога..." (с. 165). В этот период, видимо, в связи с тем, что бубен стал обтягиваться шкурой домашнего животного, телеуты стали "оживлять" лишь колотушку для бубна. После завершения изготовления бубна им мог пользоваться только его владелец (с. 165).

Сведений о процессе шитья шаманского костюма у телеутов в литературе, к сожалению, немного. Так, Е. Д. Прокофьева отметила, что шапки телеутских шаманов имели несколько иной, чем у алтай-кижи и теленгнтов, вид и были схожи с шапками североалтайских шаманов. Но не все североалтайские шаманы имели шапки - у челканцев шаманы пользовались платком (см. ниже).

Интересно, что, по данным Г. Н. Потанина, в прошлом у телеутских шаманов встречались шапки, сделанные из цельной шкурки филина с крыльями [Потанин, 1883, с. 53].
Кумандинцы. Человек, заболевший "шаманской" болезнью, во время приступов сам мог начать совершать ритуальные действия. Первое время он проводил простые обряды "очищения" - изгнания злых духов при помощи пучка березовых веток (шырба). Продолжительность использования шырбы шаманом зависела от воли его духа-покровителя, который определял количество лет, в течение которых избранник должен совершать обряды с этим атрибутом. Иногда шаман всю жизнь обладал только шырбой. Таких шаманов называли аласчи (делающий алас - магическое очищение) [АГАИ, ф. AM, д. 216, д. 151-159, 218]. По истечении срока пользования шырбой дух-покровитель "давал" указание шаману сделать для себя колотушку для бубна или сразу бубен и колотушку к нему.

В изготовлении бубна у кумандинцев принимало участие много людей. Сам шаман указывал, как нужно его делать. Дерево, из куска которого делали обечайку, кумандинцы срубали, оставляя пень высотой в три пальца. Сделав обод, на нем укрепляли шишечки-резонаторы. Они осознавались как колокола, висящие на косах бубна. На них во время камлания якобы садились духи-помощники шамана из числа горных духов и следили за тем, чтобы на их хозяина внезапно не напали враждебные духи и шаманы. Внутри бубна укрепляли рукоятку. Если это был бубен типа марс, то в орнаментированных резных рукоятках делали ряд отверстий. Они имели два назначения: или в них прятался сам хозяин бубна, или шаман затягивал в них другого шамана или кут человека, которого собирался отдать злым духам. Бубен кумандинцы обтягивали кожей из шкуры марала. Последний имел особую метку, свидетельствующую о том, что его шкура предназначена для шаманского бубна. К сожалению, В. Диосеги и Ф. А. Сатдаев, записавшие эти сведения, не выяснили, каким был отличительный знак у убитого марала. Их информатор лишь подчеркнул, что в прошлом все охотники могли отличить этого зверя от обычных маралов. Его, по моему предположению, не убивали до того, как появлялась потребность в шкуре для обтяжки шаманского бубна. Сроки обновления обтяжки бубна были хорошо, известны всем членам рода, так как при посвящении шаман сообщал, через сколько лет и в какое время года он должен будет сменить кожу на своем бубне. В связи с этим охотники, выследившие марала с какой-нибудь особенной меткой, не убивали его, а дожидались указанного срока. Тушу марала разделывали по-особому. Если с добытых копытных животных шкуру сдирали, сделав разрез вдоль ног и, живота, то у марала с меткой ее снимали как с пушных зверей - чулком, для чего делали надрез только в задней части туши от коленных суставов к хвосту. При этом копыта, нижняя часть ног и голова не отделялись от шкуры. Не разрешалось также разрезать на части его жилы. Голова и копыта марала отделялись при обработке шкуры в доме шамана.
Для обтяжки бубна кумандинцы использовали шкуру только марала-самца. Информатор В. Диосеги и Ф. А. Сатлаева уточнил, что это правило обязательно и при создании бубна для шаманки. [АГАИ, ф. AM, д. 216, л. 220-221, 223, 227-230].

После заготовки всех материалов шаман назначал день начала изготовления бубна. Его кумандинцы всегда приурочивали "ко времени нарождения молодого месяца или к первым дням народившегося месяца". [Потапов, 1947, с. 166]. Все виды работ проводились по указанию самого шамана. Согнув обод для бубна, на нем укрепляли резонаторы, вставляли рукоятку и железную поперечину с привесками. Внутри бубна к верхней части обода прикрепляли железные привески, называвшиеся кылыч - сабля. Все железные детали бубна делал кузнец по заказу шамана [АГАИ, ф. AM, д. 216, л. 218]. Собрав все деревянные и железные детали бубна, на него натягивали кожу. На ней, опять же под руководством шамана, наносили священные знаки. Количество их соответствовало числу духов-помощников, подчиненных шаману. Он указывал, какой краской и на каком участке бубна дать изображение того или иного духа. Помимо духов на обтяжке рисовали небесные светила, священную шаманскую березу, к которой привязывали жертвуемый скот, и разных пресмыкающихся, считавшихся духами-хозяевами огня в семейном очаге [л. 145-146, 223-224, 231-242].

Процесс изготовления бубна длился три дня [Потапов, 1947, с. 166]. После этого шаман обязательно "оживлял" марала, из шкуры которого выделывалась кожа для обтяжки. Нарушивший это правило будто бы умирал через один год [л. 217].

Для "оживления" своего главного атрибута кумандинские шаманы готовили "жертвенную брагу из ячменя, называемую ортко, в количестве тозоков (сосуд из бересты), соответствующем количеству предков-покровителей" [Потапов, 1947, с. 166]. Обычно брагу ставили в двух или трех сосудах. Во время камлания при "оживлении" бубна шаман описывал все подробности его производства, жизнь деревьев, из части которых были сделаны детали атрибута, и жизнь животного, кожей которого он обтягивался (с. 166). "Оживив" марала, шаман "подражал ему голосом, движениями, причем усиленно просил его служить ему хорошо и долго" (с. 166). Затем с такой же просьбой он обращался к духам-покровителям, изображенным на обтяжке (с. 167). В процессе "оживления" бубна шаман показывал его "своим духам-покровителям, особенно почитаемым родовым горам, от которых зависели его судьба и жизнь" (с. 167). "Владыки" последних "проверяли", правильно ли сделан бубен, нет ли каких изъянов. Затем испытывали его на прочность. Иногда бубен разбивался. Это делал злой дух горы Кара Пур - младший сын Мустага (главной родовой горы шорцев). Он "бил", размахнувшись изо всех сил, и редкий бубен выдерживал, его удар. Если бубен оставался цел, то шаман возвращался домой с торжеством, и после этого его "слушались", все духи. Он становился настоящим шаманом. В том случае, когда рвалась обтяжка бубна, его хозяин якобы умирал [АГАИ, ф. AM, д. 216, л. 216]. В случае незначительности ошибок, допущенных при изготовлении бубна, духи-хозяева родовых гор напускали на нового шамана болезнь или сокращали срок его жизни. Если бубен удовлетворял родовых духов гор-покровителей, он "мог быть не сменен, по решению этих покровителей, до девяти лет. Показывая новый бубен родовым горам, шаман одновременно нес им угощение ортко. Родовые горы определяли, сколько бубнов в течение своей жизни должен был сменить данный шаман" [Потапов, 1947, с. 167]. У кумандинцев шаман мог иметь "не более девяти бубнов, камлая каждым, по определению духов, от одного года до девяти лет" (с. 167). При этом практически у бубна обновлялась лишь кожа, а деревянные и железные детали сохранялись. Натянув свежую кожу на бубен и нарисовав необходимое количество символических сакральных изображений, шаман "оживлял" зверя, шкуру которого использовал в этот раз [АГАИ, ф. AM, д. 216, л. 250].

У кумандинских шаманов не было сложного специального ритуального костюма. Они совершали обряды в обычном традиционном халате и шапке, которые надевали только в этих случаях. Сведений о каких-либо правилах их шитья и сопровождающих его ритуалах исследователями не зафиксировано.

Челканцы. У этой этнической группы, как и у кумандинцев, шаман первое время совершал обряды, используя ширва - березовую ветку, к которой привязаны ленточки. Это был постоянный шаманский атрибут. Его не обновляли к каждому обряду (по сообщению челканцев Кайдака Торгочоковича Пустогачева, 1906 г. рождения, род шахшылу; Байрама Ивановича Пустогачева, 1897 г. рождения, род челканды, села Чуйка и Бийка Турочакского района Горно-Алтайской АО, 1974 г.). По истечении срока пользования ширвой, указанного духом-покровителем, шаман получал бубен.

Для получения бубна челканский шаман "камлал своей родовой горе-покровительнице Юч Сююр (в верховьях р. Байгола) при помощи маленького лука, называемого (в отличие от охотничьего) ырык, прося разрешения сделать первый бубен" [Потапов, 1947, с. 168]. Изготовив бубен, челканцы совершали обряд его "оживления", как кумандинцы (с. 168).

Тубалары. Сведений об атрибутах тубаларских шаманов значительно меньше, чем об аналогичных предметах, использовавшихся шаманами других этнических групп алтайцев. В литературе нет сведений о том, что шаманы тубаларов совершали обряды при помощи шырба (пучка березовых веток). Зато в ГМЭ СССР имеется тубаларский шаманский лук, привезенный А. Н. Глуховым в 1925 г. (лук сделан из тополевого прута; тетива - 0,5 м бечевки из лыка акации). В пояснении к экспонату сказано: "Во время гадания кам берет в правую руку, большим и указательным пальцем захватывает посередине, уравновесив оба конца лучка; ждет, загадав что-либо ранее, на что хотят получить ответ; лучок по его словам должен сам закачаться на тетиве, как на оси, под воздействием невидимой силы какого-то духа, которого кам и спрашивает, утвердительный или отрицательный ответ у разных камов определяется различно - или стоянием неподвижно, или более или менее сильным качанием лучка" [ГМЭ СССР, кол. 4332-127]. В связи с этим можно предположить, что указанной Л. П. Потаповым камлание челканского шамана своей родовой горе "при помощи маленького лучка" было не сложной мистерией, как принято понимать шаманское камлание, а тоже простым образцом гадания, как и у тубаларов.

Обряды, совершавшиеся тубаларскими шаманами при получении бубна, совпадали в основном с челканскими и кумандинскими. Только у табаларов сам шаман не участвовал в изготовлении бубна;

[Потапов, 1947, с. 168, 170] (см. фото 17). Сведений о порядке шитья,! ритуальной одежды тубаларских шаманов нет.

Хакасы. Процесс получения личных ритуальных атрибутов шаманами различных этнических групп хакасов изучен неравномерно.

Качинцы. Наиболее полно исследованы представления и обряды, совершавшиеся при становлении качинских шаманов. Но в них обнаруживается определенное противоречие, которое, возможно, объясняется своеобразием обрядов, исполнявшихся отдельными локальными группами качинцев, находившимися в этнокультурных контактах с разными этносами. Как отметил П. Е. Островских, "у качинцев молодые люди, посвятившие себя шаманству, не идут в учение к каму, как у алтайцев, например (Потанин), а уже заранее, в силу своей незаурядной наблюдательности, изучают как всю обрядовую сторону камского искусства, так и напевы; затем понемногу упражняются" [Островских, 1895, с. 345 Г. Иными словами, человек, заболевший "шаманской" болезнью, как и у северных алтайцев, мог начинать совершать обряды еще до получения основных атрибутов. Любопытно другое сообщение, записанное П. Островских, в котором указано, что, "по словам качинцев, бубнов будто бы ранее не было, и еще в недалеком прошлом хорошие шаманы их не употребляли. М. Ив. Райкову несколько лет назад приходилось видеть пользовавшегося славой старика, шаманившего без бубна; он не пускался в дикую-бурную пляску, и у него даже не было сильных вздрагиваний" (с. 344).

В конце XIX в. среди качинцев были шаманы, имевшие полный комплект ритуальных атрибутов. Так, в 1899 г. Н. Ф. Катанов получил от священника Г. Е. Суховского (из бывшего Минусинского уезда) шаманский костюм <

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: