 |
Астрология и священный календарь
|
|
|
|
Священный Календарь, который жрецы использовали при предсказании будущего, назывался «Счёт дней». В основе его лежал 260-дневный цикл, базирующийся на комбинации чисел с 1 по 13 с двадцатью названиями дней мексиканского календаря. Каждый день имел свой знак.
Существуют 260 возможных комбинаций названия, и числа и Священный Календарь можно представить как две взаимодействующие шестерни — одна с тринадцатью зубцами (числами), другая — с двадцатью, представляющими дни. Если первый день цикла — Один Аллигатор, то второй — Два Ветра, третий — Три дома и так далее, пока шестерни не вернутся в первоначальное положение. Весь процесс займет 260 дней (13 х 20), после чего следующий Календарный Год снова начнется с 1-го дня Аллигатора.
260 дней Календарного Года делились на 20 групп по 13 дней, каждая из этих «недель» начиналась с цифры 1 в комбинации с различными знаками дней.
Календарь был довольно независимым от Солнечного Года и использовался только для астрологии и предсказаний. Информация была закодирована в пиктографических схемах тоналаматль (Книги Дней), и, делая свои предсказания, жрецы должны были изучить и оценить различные (и зачастую противоречивые) факторы, которые могли повлиять на определённый день.
Знак каждого дня обладал определёнными, присущими только ему свойствами, следовало также принять во внимание число дня. Числа 3, 7, 10—13 были счастливыми, а 4, 5, 6, 8 и 9 приносили неудачу.
День делился на 13 часов, а ночь длилась 9 часов, каждый из которых имел свое собственное божество и плохое или хорошее влияние. Каждая из календарных «недель» также находилась под покровительством божества, отвечающего за весь этот период в целом.
|
|
|
КАЛЕНДАРНЫЙ ЦИКЛ
Самым важным элементом времени был 52-летний период, иногда называемый «Календарный Цикл», который являлся комбинацией 260-дневного Календарного Года и 365-дневного Солнечного Года. Каждый из этих циклов повторялся бесконечное количество раз, и любой день можно было выразить терминами этих двух разных календарей. Вопрос был в том, чтобы открыть элемент, одинаково важный для Календарного и Солнечного Циклов, и ответом, который знали в Мексике еще до Рождества Христова, был 52-летний период.
Любая дата, будь то день или год, могла быть зафиксирована в терминах своего положения в 52-летнем цикле, но, к несчастью, писцы, которые вели хроники, не позаботились пронумеровать каждый цикл отдельно. Событие, имевшее место в 1-й год Тростника, могло произойти в 1519-м, 1467-м или 1415 году или в любую другую дату в пределах 52-летнего интервала.
Ацтекские мифы о мироздании предвещали время, когда наступит конец мира, когда звёзды и планеты превратятся в чудовищ, которые поглотят всё человечество, и когда землетрясение уничтожит Солнце. Эта катастрофа могла произойти в последний день цикла, и пять «пустых» дней, которые завершали год, были временем кризиса и неуверенности. Никто не мог быть уверен, что Солнце снова взойдёт и мир будет в безопасности в течение следующих 52 лет. В течение несчастливых дней гасились все огни, люди наводили порядок в своих домах, выбрасывая старую одежду, и разбивали всю посуду, что должно было символизировать окончание старого цикла.
С наступлением вечера последнего дня жрецы облачались в одеяния богов и процессией двигались от Великого Храма в Теночтитлане до потухшего вулкана, называемого Холмом Звезды и находящегося в 7 милях от города. На его вершине стоял храм, господствовавший над всей долиной. Здесь жрецы-астрономы останавливались и наблюдали за движением звезды Альционы и созвездием Плеяд. У подножия вулкана огромная толпа в волнении ожидала новостей. Те, кто оставался в городе, забирались на крыши домов и смотрели в направлении вулкана, стремясь увидеть отблеск огня, который был знаком того, что Альциона достигла своего зенита и что на следующий день Солнце снова взойдёт.
|
|
|
В тот момент, когда звезда достигала своего зенита, жрецы на вершине вулкана хватали священную жертву и укладывали её на спину на алтаре. На грудь помещали дощечку для разжигания огня, и, когда вся толпа издавала громкий крик, верховный жрец из квартала Капулько в Теночтитлане брал в руки палочку для добывания огня и вращал её по дощечке до тех пор, пока дерево не начинало тлеть. Сердце жертвы вырывали из груди и бросали в огонь, а жрецы раздували огонь до тех пор, пока этот «маяк» не становился виден из каждого уголка долины.
Гонцы из всех близлежащих городов опускали сосновые факелы в Новый Огонь и спешили снова зажечь огни в каждом местном храме. Однажды зажжённому, этому огню не давали угаснуть до окончания 52-летнего цикла. Из храмов Новый Огонь распространялся в каждый дом, и ночь становилась светлее дня.
На следующий день устраивались празднества и совершались жертвоприношения. В знак начала нового цикла люди надевали новые одежды, заменяли разбитую посуду, белили свои дома и даже заменяли домашних божков новыми фигурками. Человечество было спасено, но отсрочка была лишь временной. Никто не мог с уверенностью сказать, не станет ли этот новый цикл последним.
ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЯ
В основе отношения ацтеков к человеческим жертвоприношениям лежат мифы о мироздании. Солнце, а значит, и вся Вселенная обязана своим существованием самопожертвованию богов, да и человек появился только тогда, когда Кецалькоатль окропил своей кровью кости, собранные в стране мёртвых. Устойчивость мира зависела от сотрудничества богов и людей, правильного выполнения ритуалов, а также пожертвования крови в знак признательности за сотворение мира и, уже на более практичном уровне, в качестве пищи для Солнца и прочих богов.
Этих верований придерживались как те, кто брал в плен, так и сами пленники. Между ними возникало что-то вроде мистического родства, в основе которого лежала не семейная родословная, а кровная связь, возникающая благодаря жертвоприношению.
|
|
|
«И тот, кто захватил в плен, не смог отведать плоти своего пленника. И сказал он: «Разве могу я есть свою собственную плоть?» Ибо когда он взял в плен, то сказал: «Вот мой возлюбленный сын». Однако он мог вкусить плоти человека, захваченного в плен другим» (информаторы Саагуна, описывая церемонии второго месяца).
С момента своего пленения у узника возникали особые отношения с пленившим его человеком. В представлении ацтеков они были одной семьей и
одной плотью.
Постепенно человеческие жертвоприношения занимали всё более и более важное место в религии ацтеков, но не практиковались в массовом порядке до середины ХV века. После своей победы над Аскапотсалько в 1428 году Ицкоатль и его советник Тлакаэлель начали вести политику завоеваний, побуждая ацтеков представлять себя избранным народом Уицилопочтли, миссия которого заключалась в обеспечении пищей Солнца. В то же время участившиеся военные операции приносили Теночтитлану всё больше и больше пленных.
В 1487 году обычай человеческих жертвоприношений уже укоренился. В этом году был возведён храм, посвящённый Уицилопочтли, и, чтобы отпраздновать это событие, было умерщвлено 20 тысяч пленных. Правители Теночтитлана и Тескоко открыли кровавый счет, а затем передали оружие в руки жрецов, которые без устали трудились в течение четырёх дней — до тех пор, пока не пала последняя жертва. Пленники стояли в четыре ряда, протянувшиеся на 2 мили по улицам города.
По некоторым данным, ежегодно ацтеки приносили в жертву от 10 до 50 тысяч человек, в основном это были военнопленные, но среди жертв встречались и
рабы, и дети, которых покупали в случае необходимости. Каждый город или
деревня проводили собственные церемонии. Во время празднеств в четырнадцатый
месяц года, писал Мотолиниа, «они принесли в жертву, в зависимости
от величины поселения, 20, 40 или даже 50 или 60 человек. В Мехико
было умерщвлено более 100 человек». Головы жертв насаживались на стоявшие рядами деревянные решётки. Андрес де Тапиа (служивший под
Началом Кортеса) подсчитал количество черепов на решётках, стоявших рядом с Великим Храмом Теночтитлапа: «Автор и некий Гонсало де Умбриа подсчитали количество черепов в ряду и, произведя несложные подсчеы, обнаружили, что всего там было 136 тысяч голов, не считая тех, что были сложены в башни». Башни, которые упоминает де Тапиа, были сооружены из черепов, скреплённых известковым раствором.
|
|
|
Обычно в жертву приносились свежие сердца и человеческая кровь, которой жрецы окропляли изваяния богов. Предназначенного к жертве клали на спину на низкийкаменный блок, и каждый из четырёх жрецов брал его за ногу или за руку. Пятый жрец держал голову, в то время как шестой с помощью кремневого или обсидианового ножа косым ударом вскрывал грудную клетку, при этом надрез проходил через рёбра и грудину. Извлечённое из груди сердце поднималось к Солнцу, затем его клали в деревянный или каменный сосуд, называемый «орлиным блюдом». Вся операция занимала несколько минут. Иногда жертва теряла сознание или её приходилось силой тащить к алтарю, но большинство пленников шли на смерть добровольно, поддерживаемые сознанием того, что они отправятся прямиком в Рай Солнца.
Акт жертвоприношения был кульминацией в цепи церемоний, которые варьировались в зависимости от того, в честь какого бога проводились. В каждом из восемнадцати месяцев устраивались свои празднества, многие из них были длительными и сложными мероприятиями, полными символизма, который так услаждал ум ацтеков. Праздник в честь Тескатлипоки, например, выпадал на пятый месяц, но готовиться к нему начинали за год, когда жрецы выбирали безупречного молодого пленника на роль воплощения бога на земле.
Юношу обучали вести себя как знатный человек, в течение года его почитали, как повелителя и живого бога. Жрецы обучали его игре на флейте, его повсюду сопровождала свита из восьми человек. Его лицо было раскрашено чёрной краской, одет он был в дорогие одежды, на руках сияли золотые браслеты, а на ногах позвякивали золотые колокольчики. Он проводил время в своё удовольствие, а когда прогуливался по городу с курительной трубкой в руке, с висящими на шее гирляндами цветов, все люди воздавали ему почести.
За двадцать дней до празднества человек, изображающий бога, играл свадьбу с четырьмя юными девушками. Теперь он был одет и подстрижен как военачальник, и последние пять дней, оставшиеся до праздника, проходили в пиршествах, пении, танцах в различных частях города.
В день жертвоприношения юношу, сопровождаемого своими жёнами и свитой, которые пытались утешить его, в каноэ перевозили в маленький храм на берегу озера. Здесь женщины прощались с ним, и он всходил по ступеням храма, неся флейты, на которых играл в течение года. У подножия пирамиды свита покидала его, и теперь в совершенном одиночестве он медленно поднимался по лестнице, на каждой ступени разбивая по одной флейте. На вершине пирамиды его уже ждали жрецы. Когда юноша приближался к ним, они хватали его и вырывали у него сердце. Как только жертва умирала, другой пленник выбирался на роль Тескатлипоки, которую он должен был играть в течение следующего года.
|
|
|
Идея о человеке, изображающем бога, находила своё отражение во многих ацтекских церемониях. Праздник в восьмой месяц года проходил под покровительством Шилонен, богини молодого маиса. Её роль играла юная рабыня, которую впоследствии обезглавливали, что символизировало сбор початков маиса. В одиннадцатый месяц женщину, представлявшую богиню спелого маиса, постигала та же участь.
Церемония в честь Бога Огня была одной из самых ужасных. Пленников связывали по рукам и ногам, лица посыпались порошком из растения семейства конопляных, действовавшим как анестетик. Каждую жертву взваливали на спину того, кто её пленил, и воины начинали танцевать вокруг огромного костра. Затем один за другим танцоры сбрасывали своих жертв в пламя, но, прежде чем наступала смерть, жрецы вытаскивали из огня полуобожжённые тела и удаляли сердца.
Не все жертвоприношения подразумевали смерть. На некоторых празднествах воплощением богов служили цветы и початки маиса или фигурки божеств,
ИСПАНСКОЕ ЗАВОЕВАНИЕ
В Страстную пятницу 1519 года Кортес и 600 его солдат высадились на Тихоокеанском побережье Мексики. 13 августа 1521 года Теночтитлан пал. История завоевания неоднократно рассказывалась людьми, принимавшими участие в походе Кортеса, а также историками, изучавшими испанские хроники, но эти люди, что вполне естественно, смотрели на конкисту глазами испанцев или, по крайней мере, судили о ней с точки зрения европейцев, для индейцев же испанское завоевание предстало в совершенно ином свете.
ЗАВОЕВАНИЕ С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ АЦТЕКОВ
В течение двух лет, предшествовавших появлению испанцев, появлялись признаки того, что в Мексике не всё ладно. Кометы, внезапные и необъяснимые пожары, наводнения и рождение детей-уродов — всё предсказывало катастрофу. Наконец, и сам Монтесума, питавший глубокий интерес к магии и астрологии, почувствовал беспокойство. Его прорицатели не в силах были истолковать пугающие знамения. Монтесума вызвал на игру в мяч правителя Тескоко, чтобы проверить предсказание, говорившее о том, что вскоре в Теночтитлане будут править чужеземцы. Проиграв, Монтесума всерьёз начал тревожиться за свой трон. Ещ` более деморализовало его появление гонца с побережья, который прибыл в Теночтитлан, чтобы сообщить о странной «горе», двигавшейся по воде. Император направил туда своих людей с целью проверки информации, и они вернулись с рассказами о «плавающих башнях» (испанских кораблях), о людях с длинными бородами и белыми как мел лицами, об «оленях» (лошадях), которые несли на себе этих странных людей, куда бы те ни пожелали. Эти чужеземцы, доложили посланцы, носят доспехи, у них есть свирепые собаки с горящими жёлтыми глазами и грозная машина (пушка), которая изрыгает предмет, похожий на каменный шар.
Эти чудеса, казалось, совершенно не принадлежали миру людей, и Монтесума испугался, что чужестранцы — это не кто иные, как боги. Монтесума хорошо знал легенду о Кецалькоатле, и в этих могущественных бородатых и белокожих существах он узрел бога с его приверженцами, возвратившегося, чтобы потребовать назад своё царство, как он и пообещал в те дни, когда Мексикой правили тольтеки. В довершение всего, 1519-й был по ацтекскому календарю годом 1-м Тростника, а Се-Акатль — 1-й Тростник - одно из священных имён Кецалькоатля.
Монтесума занял выжидательную позицию. Мексиканские историки говорят нам, что правитель плохо спал, у него были кошмары и видения, порой он даже задумывался о бегстве. Он направил чужестранцам дорогие подарки, включая одежды и регалии Кецалькоатля. Посланцы Монтесумы также принесли Кецалькоатлю/Кортесу пищу и воду. Надо думать, их изрядно взволновали слова, сказанные Монтесумой на прощание: «Если случится так, что принесённая вами пища не придется ему по нраву, и он пожелает съесть человеческое существо, и выбор его падёт на вас, пусть он сделает это. Заверяю вас, что выполню все свои обещания в отношении ваших жён, детей и родных». Посланцы возвратились целыми и невредимыми, но их известия не вернули правителю душевный покой.
Одновременно с оказанием незнакомцам великих почестей Монтесума предпринимал несмелые попытки удержать их вдали от Теночтитлана. Он велел прорицателям читать заклинания, а когда это не принесло желаемого результата, император отправил к испанцам проводника, который должен был провести их в город самой опасной дорогой, в надежде на то, что испанцы свалятся в пропасть и погибнут. Чужестранцы не попались на эту удочку, магия тоже не причинила им никакого вреда, и незадачливый Монтесума всё никак не мог решить, как же следует обращаться с незнакомцами — как с богами или как с людьми.
Тем временем испанцы неуклонно приближались к Теночтитлану. Тласкаланцы, заклятые враги ацтеков, подвергли незваных гостей более практичному испытанию и, проиграв сражение, заключили с Кортесом союз. Вскоре к ним присоединились другие племена, и это сыграло свою роль. Тласкала обеспечила испанцам проход по дружественной территории, тласкаланцы снабдили их провизией и носильщиками. Крошечная испанская армия с её железными доспехами, стальными мечами, мушкетами и лошадьми представляла собой элитное войско, поддерживаемое индейскими союзниками.
Захватчики вторглись в страну, взяли город Чолулу и вышли на дорогу, ведущую в Мексиканскую долину. По распоряжению Монтесумы испанцев встретили в Тескоко и, в конечном итоге, 8 ноября 1519 года позволили войти в столицу. Ацтекская армия так и не скрестила с ними оружия. Испанские войска расположились в городе, и Монтесума позволил им взять себя в заложники. Индейские источники того времени отзываются о поведении конкистадоров крайне нелестно, особенно описывая обуявшую испанцев жажду сокровищ: «Они жадно хватали золото и забавлялись с ним, словно обезьяны. Они были охвачены радостью, сердца их словно осветились...»
На некоторое время жители города подавили своё негодование и смирились с присутствием захватчиков, но это шаткое перемирие подошло к концу, когда Кортес покинул Теночтитлан. Ацтеки собрались, чтобы устроить мирное празднество в честь Уицилопочтли, но Альварадо (заместитель Кортеса), не доверяя толпе, скопившейся в храмовом квартале, приказал своим людям без предупреждения стрелять в индейцев. Горожане восстали против испанцев и осадили их во дворце, но совершили тактическую ошибку, позволив Кортесу вернуться с подкреплением и присоединиться к своим солдатам. Захватчики находились в отчаянном положении, и после четырёх тревожных дней осады Кортес принял решение тайно, под покровом ночи вывести войска из города. Когда колонна испанцев пробиралась по дамбе на материк, её случайно заметила женщина, набиравшая в озере воду. Ацтеки атаковали беглецов с воды и суши, и отступление испанцев превратилось в беспорядочное бегство. Спаслась лишь четверть испанской армии, уцелевших ацтеки не преследовали, и они получили возможность собраться на берегу озера.
Первая кампания закончилась победой ацтеков. Во время осады Монтесума был убит, его преемником стал Куитлауак, а после его смерти от оспы, последовавшей несколько месяцев спустя, на трон взошел Куаутемок, человек большой храбрости и решимости, возглавивший мексиканское сопротивление на его последних этапах.
Испанцы вернулись со свежим подкреплением, на этот раз они были готовы к длительной кампании. Чтобы обеспечить себе контроль над озером, Кортес построил 12 бригантин, и эти суда, оснащённые пушками, быстро очистили озеро от мексиканских каноэ. Акведук был разрушен, и ацтеки лишились пресной воды. Установив контроль над дамбами, которые были единственным связующим звеном с материком, испанцы препятствовали доставке пищи в Теночтитлан. Даже тескоканцы отвернулись от ацтеков и заключили союз с Кортесом. Мало-помалу испанцы продвигались вперёд. Они разрушали встречавшиеся на пути дома, чтобы предоставить кавалерии свободу для манёвров, и использовали обломки, чтобы заделывать бреши в дамбах.
Осада длилась 80 дней. По оценке Иштлилшочитля, в Теночтитлане умерло 240 тысяч человек: некоторые от ран, другие от болезней и истощения. В городе совсем не было пищи: жители ели всё, что подворачивалось им под руку, - ящериц, мелких птиц, водоросли, горькие травы, даже оленьи шкуры и куски кожи. Улицы были полны не погребённых трупов, так что, когда испанцы, наконец, вошли в город, они вынуждены были прижать к лицам платки, чтобы хоть как-то ослабить тошнотворный запах гниющей плоти.
Ацтеки оказали героическое сопротивление, но исход противостояния был предрешён. Истинная борьба развернулась не между двумя армиями, но между двумя цивилизациями, индейской и европейской, каждая из которых обладала своей культурой и традициями. Мексиканцы — ацтеки и те, кто присоединился к испанцам, — поняли это слишком поздно.
Индейцы не сомневались в том, что ведущаяся война — сугубо политическая и цель её — завоевать власть и заставить побеждённого выплачивать дань. Испанцы же вели другую, тотальную войну. Они снова и снова попирали традиционный индейский кодекс чести. Они атаковали без предупреждения, убивали врага вместо того, чтобы взять его в плен живым, а затемпринести в жертву. В довершение всего цели у нихв этой войне были другими. По Мексиканским обычаям побеждённые сохраняли возможность поклоняться своим богам, свои обычаи и личную свободу. Испанцы жепреследовали цель не просто отнять у ацтеков власть над Мексикой, но и навязатьпокорённым народам новый и чуждый образ жизни.
Для ацтеков поражение в этой войне означало не просто увеличение налогового бремени, а конец всего, на чём зиждилась их цивилизация. Они утратили свою культурную самобытность. Общественные земли были отданы испанцам под их частные поместья, многие свободные люди стали рабами, испанские законы пришли насмену индейским, в новом обществе старые ценности больше ничего не стоили. Повержены были даже боги, и неизвестный поэт,живший вто время, выразил в стихах всю горечь и смятение людей, от которых отвернулись высшие силы и дни славы которых миновали:
В Мексике и Тлателолько,
Где прежде царили красота и доблесть,
Не осталось ничего, кроме горя и страданий.
Неужели ты устал от своих слуг?
Неужели твои слуги разгневали тебя,
О Даритель Жизни?
|
|
|
