Позвольте привести несколько примеров.

Первое. Поразительно, сколь часто встречаются параллельные реальности и процессы. Например, ситуация, только что происшедшая в терапии, вновь «проигрывается» во встрече «терапевт-супервизор». Минуту назад мы видели пассивного терапевта, как вдруг супервизор отмечает внезапно развивающуюся собственную вялость и отсутствие энергии. Подобные феномены известны и часто относятся к области бессознательного теми, кто работает с бессознательным. На как Гештальт обходится с таким «параллелизмом»? Вероятно, можно говорить о со-творенном поле, паттерны существования которого переносятся в другой временной период и место, где есть схожие элементы (из терапии – в супервизию). Конечно, это не в большей степени объяснение, чем ссылка на бессознательное. Но это может помочь сформировать начальный описательный уровень. И здесь мы можем видеть в миниатюре аналогичный процесс – вовлеченность всего поля, – который случается, когда умения, технологические навыки, отношения, поветрия и мода стремительно распространяются по всей планете, или когда «атмосфера» на работе влияет на настроение членов коллектива и на отношения вне работы

Второе. Есть такой феномен: в течение определенного периода времени – например, недели – все клиенты «приносят» одни и те же проблемы, на которых и терапевт сконцентрирован в своей жизни на данный момент. В то время, когда один из моих родственников умирал от рака, было столько упоминаний о раке от моих клиентов, что я просто перестал этому удивляться. Я уже почти ожидал разговора о раке, «новостей» о том, что кто-то из знакомых моих клиентов болен раком, и они (клиенты) действительно говорили об этом гораздо чаще, чем это могло бы быть случайным. Но не подсказывал ли я на самом деле им эти размышления о раке? Не было ли это малым возмущением в совместно творимом поле? Возмущением, которое привносил я, и которое приводило к более частому возникновению данной темы в разговоре. Влияем ли мы на окружающих своими размышлениями? Эту область трудно исследовать, но она, без сомнений, заслуживает тщательного изучения. Возможно, нужны необычные методы исследования. Такие как «исследования в сотрудничестве» (Reason, 1989).

Третье. Часто говорят о том, как маленькие дети, еще не способные разговаривать, «считывают» эмоциональный фон и невысказанные чувства своих родителей. Механизм данного феномена, видимо, - общая сенсорно/чувствительная реакция на все поле в целом. Очень немного было исследований по этому поводу. Некоторые – Гештальтистские. Из этой же серии - рассказы о животных, которые предчувствуют опасность. Подобные случаи не могут быть поняты (по крайней мере, в основных школах современной психологии), но мы как психотерапевты должны быть готовы признавать и исследовать невероятное количество способов влияния на нас окружающей среды и все более детально описывать варианты взаимодействия «организм-среда». Учение Юнга (1952), о синхронности описывает похожие опыты, и, чтобы не отрываться от почвы, Гештальт-терапевты должны, по крайней мере, стать более открытыми для обсуждения и изучения этих феноменов.

Четвертое. Напрямую относящееся к теории поля в физической метафоре с его «силами» предположение о существовании электромагнитных и энергетических полей вокруг и между людьми. Есть люди, видящие ауры, акупунктурщики, шиацу-терапевты, принимающие всерьез теории об энергетических потоках и возможности исцеления одного человека другим человеком непосредственно. Я здесь не хочу вовлекаться в дискуссию между нетрадиционной и ортодоксальной медициной (Fulder, 1988; Staeker and Gilmour, 1989). Я просто хочу сказать о том, что вопросы влияния людей друг на друга являются открытыми.

Исходя из этого, я предполагаю, что многие из нас имели опыт сильного воздействия просто в присутствии кого-то с высокой степенью осознанности, возможно, духовного учителя либо просто часто практикующего медитацию человека. Это поднимает вопрос нашего собственного терапевтического присутствия. Иногда мне кажется, что наиболее важным из того, что мы можем делать как психотерапевты, является полное присутствие, «ясность», включенность. Даже если клиент не находится в контакте ни со мной, ни со своим процессом, я, по крайней мере, сохраняю контакт с ним и со своими чувствами, желаниями и мыслями. Это не бесспорное мнение, но можно предположить, что, даже просто полностью присутствуя, мы уже помогаем клиенту сгруппировать его/ее поле более «здоровым» образом. Быть «полностью присутствующим» - это отдельная тема для разговора о «присутствии».

Zinker (1987) писал о присутствии, и я был поражен тем, что он сказал. Пожалуй, я закончу лекцию цитированием Zinker’a.

«Присутствие подразумевает особое состояние бытия здесь полностью, телом и душой. Это способ «бытия с», без специального делания. Присутствовать - значит быть здесь, полностью, открытым всем возможностям. Присутствие терапевта это фон, на котором фигура другого человека может возникнуть, стать яркой, полной и отчетливой».

Для Другого, для клиента присутствие терапевта - стимул к проникновению в более глубокие слои себя. Zinker продолжает: «Когда я испытываю присутствие другого, я свободно выражаю себя, могу быть собой, обнаруживаю свои слабости, уязвимые места, верю, что меня воспринимают безоценочно. Присутствие моего терапевта позволяет мне бороться со своими внутренними конфликтами, проблемными вопросами, парадоксами, не воспринимая вопросы терапевта как отвлекающие. Присутствие моего терапевта позволяет мне встречаться с собой, зная, что у меня есть мудрый и сопричастный свидетель».

Далее Zinker говорит о том, чем присутствие не является:

«Присутствие - это не поза. Присутствие - это не стиль. Это не харизма. Харизма требует внимания, восхищения. Харизма обращена к самой себе, а присутствие обращено к другому. Харизма это фигура, соревнующаяся с другими фигурами, в то время как присутствие это фон, «требующий, чтобы нечто было начертано на нем». Присутствие это не поза религиозного смирения, на поверку зачастую оказывающегося скрываемой гордыней. Присутствие это не спор, не принятие чьей-либо стороны, она видит все целиком. Присутствие не соревнуется. Присутствие не драматично».

И в завершение Zinker описывает развитие присутствия. «Иногда, пишет он, – кажется, что терапевт – это тот, кто всегда присутствует, что он таким родился. Однако для большинства людей достижение присутствия – весьма длительный процесс, вновь и вновь возвращающий их к пониманию того, как мало они знают, и как много еще предстоит понять. Присутствие – благоприобретенный трепет перед встречей с бесконечно сложной и удивительной вселенной».

Я хочу поблагодарить Hunter Beaumont, Marianne Fry, Peter Hawkins, Gary Yontef, Ray Edwards, Judith Hemming и Pat Levitsky за их комментарии и ободряющую поддержку.