Дифференциация, интеграция и кумуляция

Мне кажется, что некоторые мои давние идеи нахо­дят поддержку в экспериментах, касающихся эмбрионального развития. Этими идеями—в том порядке, как я их излагаю,— являются: идея о последовательной дифференциации и интег­рации в сочетании с принципом -кумуляции в случае нормаль­ного психологического развития, с одной стороны, и идея о дис­балансе развития в случае патологического развития и при объяснении теории фиксации — с другой.

Впервые я изложил свои идеи о дифференциации и интег­рации в работе, представленной в 1936 г. в Венском психоана­литическом объединении. В то время у меня была благоприят­ная возможность в течение года ежедневно проводить деталь­ные наблюдения за сравнительно большим числом благополучных детей, и высказанные в этой работе идеи явились первыми фор­мулировками полученных мной впечатлений.

Я утверждал нечто, по сути, очень простое: прогрессирующее развитие, в результате которого происходит дифференциация способностей; как физических, так и психологических, имеет вид синусоиды. В определенных точках кульминации эти способно­сти, способы адаптации, умственные операции интегрируются в новую психофизическую организацию более высокого уровня. По достижении такой интеграции начинается новый процесс дифференциации, который достигает высшей точки во второй интеграции, и так далее. Однажды я проиллюстрировал это при­мерами, взятыми, с одной стороны, из наших психоаналитичес­ких познаний и, с другой стороны, из бихевиоральных наблю­дений, таких, как наблюдения Мирты Макгроу (1935).

К этому утверждению я добавил еще одно, а именно: на сле­дующем уровне интеграции, достигнутом в ходе развития, не происходит полного отказа от формы удовлетворения, ставшей возможной благодаря достижению данного уровня интеграции. От однажды достигнутого удовлетворения нелегко отказаться, и оно переносится на следующую, более высокую стадию удов­летворения, даже если на этой стадии оно оказывается бессмыс­ленным. В качестве примера я привел ребенка, который про­должает сосать большой палец на стадии анальных и фалличес­ких приносящих удовлетворение действий, — поэтому мы можем наблюдать мастурбацию у детей во время сосания ими большо­го пальца. Я назвал это принципом кумуляции и показал, что этот принцип играет важную роль в объединении — под прима­том генитальности — парциальных влечений, которые происхо­дят от оральной, анальной и фаллической стадий.

Необходимо отметить, что в этих утверждениях понятие по­воротных пунктов, психического развития (представленных ин­теграцией) включало в себя процессы созревания и, кроме того, что в принципе кумуляции была предпринята неуклюжая по­пытка выразить нормальные аспекты зависимой дифференциа­ции в психическом аппарате. Эти идеи претерпели дальнейшее развитие, когда благодаря моим продолжающимся непосредствен­ным наблюдениям за психическим развитием у младенцев мне стало ясно, что возникновение специфического аффективного поведения на определенных возрастных уровнях всякий раз со­ответствует установлению важных организационных уровней в личности младенца, тем самым обеспечивая нас чем-то, что очень напоминает эмбриологическое понятие организатора. Стало также понятно, что на каждом уровне этой эволюции существует ме­няющаяся пропорциональность между ролью созревания и ро­лью развития в различных секторах личности младенца.

Пониманию этого способствовало создание Шарлоттой Бюлер и Хетцер (1932) детских тестов, в которых авторы выделили для анализа детской личности шесть разных секторов: 1) владение телом, 2) владение восприятием, 3) владение социальными отно­шениями, 4) овладение научением и памятью, 5) манипулирование предметами и 6) интеллект. Последовательное применение этих тестов, которые включали в себя выполнение или невыполнение определенных заданий, стандартизированных для данных возра­стов, очень скоро сделало очевидными два феномена:

1. Развертывание различных секторов прогрессирует с меняю­щейся скоростью в течение первого года жизни; поэтому, чтобы до­биться среднего распределения, тесты должны быть взвешенными-

PER = восприятие; ВО. = тело; SOC. = социальный; LEA. = научение; MAN. = манипулирование; JNT. = интеллект; D.A. = возраст развития; D.Q. = коэффициент развития

Рас. 2

2. В постоянной и сравнительно неизменной нормальной среде или, наоборот, в постоянной и неизменной патогенной среде соотно­шение между этими шестью секторами оставалось инвариантным.

Следующая диаграмма (рис. 2) иллюстрирует относительную ин­вариантность этого соотношения в возрасте четырех, пяти, шести и семи месяцев у ребенка, растущего в сравнительно нормальной среде.

Постоянство сил внешней среды, взаимодействующих с дан­ностями созревания одного и того же ребенка, выражается, та­ким образом, в удивительном сходстве эволюционных достиже­ний, которые из месяца в месяц можно наблюдать в разных сек­торах его личности. Такой младенец произведет на наблюдателя впечатление уравновешенного, живого, интересующегося ребенка, не имеющего особых проблем в эти месяцы. На мой взгляд, не меняющийся в течение месяцев профиль развития в случае такого ребенка указывает на благоприятные внешние условия. Под этим я подразумеваю, что условия внешней среды позволяют ребенку

развертывать потенциальные возможности созревания. Я бы даже пошел еще дальше и сказал, что окружающая среда предоставляет не только необходимые условия, но и соответству­ющие возрасту стимулы, которые нужны для адаптации.

ДИСБАЛАНС РАЗВИТИЯ

Однако влияние патогенной внешней среды, когда она экстремальна, также ведет к единообразию в профиле развития в течение всего времени, когда имеет место патогенное воздей­ствие. Это обусловлено постоянством вреда, наносимого ребен­ку, которое и выражается в единообразии дефектов. Последствия этого особенно поразительны, когда большие группы детей од­новременно подвергаются вредоносному воздействию среды на протяжении долгого времени. Профили развития у каждого из этих детей в течение месяцев будут оставаться идентичными. Но, кроме того, записи показывают, что профили развития у мно­гих из этих детей, независимо от возраста ребенка, обладают поразительным сходством до тех пор, пока продолжается дей-

PER = восприятие; ВО. = тело; SOC. = социальный; LEA. =научение; MAN. = манипулирование; JNT. = интеллект; D.A. = возраст развития; D.Q. = коэффициент развития

Рис. 3

ствие вредоносного внешнего фактора. Это настолько бросается в глаза, что производит впечатление, так сказать, воздействия эпидемиологического фактора.

Следующая диаграмма (рис. 3) демонстрирует профили раз­вития троих детей, находившихся в одних и тех же условиях, в возрасте пяти месяцев двадцати двух дней, десяти месяцев двад­цати дней, двух лет и трех с половиной месяцев. Профили по­хожи друг на друга; различие заключается в несоответствии меж­ду хронологическим возрастом этих детей и возрастом их раз­вития. Это несоответствие прогрессивно возрастает, поскольку вредоносное воздействие продолжается, но оно не влияет на со­отношение различных факторов между собой. Таким образом, можно увидеть, что если первый из этих детей достиг уровня развития пяти месяцев и полутора дней, очень близкого к его хронологическому возрасту, то двое других детей задержались в развитии примерно на уровне семи месяцев.

Я еще раз хочу настойчиво подчеркнуть, хотя делал это неод­нократно и даже публиковал это утверждение, что не считаю эти измерения абсолютами или меркдй. Они были стандартизиро­ваны в данной среде и могут использоваться лишь в качестве самого общего индикатора тенденций в развитии конкретного ребенка. Они являются средними величинами, варьирующими у индивидуального ребенка в довольно широкой зоне.

Тем не менее сходство профилей у детей, растущих в оди­наково неблагоприятной среде, поразительно. Оно поднимает проблему нозогенеза и проблему фиксации. И наоборот, профи­ли ребенка, растущего в благоприятной среде, редко являются постоянными. Взлеты и падения в семейной жизни, интеркур-рентные заболевания, появление новых людей, изменение усло­вий порождают калейдоскопические перемещения в силовом поле. В большинстве случаев мы видим, что в течение первого года жизни профиль ребенка смещается и изменяется в соответ­ствии с изменениями в давлении, оказываемом внешней средой. Иллюстрацией* этому служит следующая диаграмма (рис, 4).

Таким образом, возможности, как мы видим, многочисленны или, вернее, неограниченны. От этой меняющейся картины дости­жений в индивидуальном развитии резко отличается постоян­ство, с которым мы можем наблюдать появление аффективных паттернов поведения, указывающих на установление организа­торов психики. Несогласованность кривых развития и характер такой несогласованности у детей, растущих в среде, в которой меняются объектные отношения, поражает еще больше и зас­тавляет задуматься.

PER = восприятие; ВО. = тело; SOC. = социальный; LEA. = научение; MAN. = манипулирование; JNT. = интеллект; D.A. = возраст развития; D.Q. = коэффициент развития

Рис. 4

КРИТИЧЕСКИЕ ПЕРИОДЫ

Если мы хотим разобраться в проблеме зависимой диф­ференциации организаторов психики в течение первого и второго годов жизни, необходимо пояснить эту проблему. Организатор пред­ставляет собой изменение психической структуры, будь то измене­ние от недифференцированного состояния к структурированному или — на следующем этапе — реструктуризация уже существующей структуры на более высоком уровне сложности. Из гипотезы о за­висимой дифференциации следует, что отклонение, аномалия в фор­мировании одного организатора будет влиять на формирование сле­дующего организатора или даже ему препятствовать. Это предпо­лагает существование критических периодов в развитии ребенка, а именно периодов установления каждого конкретного организатора.

Концепция критических периодов в развитии была введена Скоттом и Марстоном (1950) в исследовании на собаках и была расширена в отношении других млекопитающих, включая человека.

Теория критических периодов содержит в себе ряд положе­ний, имеющих непосредственное отношение к нашей теме. На­пример, если не происходит соответствующего возрасту для дан­ного критического периода психологического развития, то ин­дивиду будет сложно, если вообще возможно, достичь его на более поздней стадии. По моему мнению, причина этого двоякого рода.

1.В соответствующий критический период данному элемен­ту психологического развития будут сопутствовать все условия созревания, благоприятные для его установления. В этот период элемент развития может и будет органически соединяться с тен­денциями созревания, а потому я склонен говорить о согласо­ванности созревания. Эквивалентом согласованности созрева­ния является (психологическая) согласованность развития. При нормальном развитии младенца психологическая организация до­стигает степени интеграции, необходимой для того, чтобы вос­пользоваться тем, что было достигнуто⁹ за счет созревания. Я хочу подчеркнуть, что синхронность созревания и развития является неотъемлемой характеристикой нормального развития. Она со­ставляет полную противоположность асинхронности созревания и развития и ее последствиям в патологических случаях.

Приведу простой пример: к концу первого года жизни со­зревание иннервации нижней части тела позволяет ребенку хо­дить. Но для этого необходимо еще и желание ходить; если же его нет, то ребенок ходить не будет, как мне это удалось пока­зать в особенно наглядном случае. Этот ребенок уже был спо­собен стоять и ходить с поддержкой. Но вследствие травмати­ческой аффективной депривации он регрессировал на стадию, где не мог ни ходить, ни стоять, ни сидеть.

2. Если в критический период соответствующий (психологи­ческий) элемент развития не появляется, то тогда факторы со­зревания ухватятся за другие доступные (психологические) эле­менты развития, Эти элементы развития будут изменяться и де­формироваться до тех пор, пока не подчинятся потребностям созревания. Будет достигнута интеграция, отклоняющаяся от нор­мы, по аналогии с эмбриологическим законом гармонической эк-випотенциальности. В результате оказывается, что, когда (пси­хологический) элемент идущего обходным путем развития нако­нец все же становится доступным на более поздней стадии, позиции созревания заняты компенсирующей, но при этом де-виантной структурой и недоступны для нормальной интеграции.

Рудольф Хайнц О РЕГРЕССИИ¹

«Хотя фрейдовские разграничения в конечном счете и не привели к строгому теоретическому обоснованию регрес­сии, все же благодаря им она стала пониматься как комплекс­ный феномен»,—пишут Лапланш и Понталис в «Словаре пси­хоанализа». Задача настоящей статьи — помочь в данной ситуа­ции и строго теоретически обосновать комплексность феномена регрессии. Поэтому настоящая статья выходит за рамки мета-психологии и преследует цель подготовить средства для теоре­тически исчерпывающей идентификации регрессивного поведе­ния. Что же касается практических рекомендаций относительно терапии регрессии, этого от статьи ожидать невозможно.

Что означает регрессия? Регрессия означает определенный душевный процесс, а также результат этого процесса—возник­шее в итоге состояние.

С чего начинается этот процесс, каковы причины регрес­сии? Процесс регрессии разворачивается в рамках поведенчес­кого континуума, представляющего собой актуализацию опреде­ленного поведенческого репертуара, который, & свою очередь, следует рассматривать как результат определенного развития, происходящего на основе врожденной, постоянно обогащающейся в адаптивном смысле схемы психосексуального развития. Ос­новой регрессии является поведение, которое, если рассматри­вать его под определенным углом зрения, выражает овладение адаптационными стандартами, которые были приобретены в ре­зультате психосексуального развития и которые можно распо­знать с точки зрения их происхождения.

Как выглядит регрессия с этих позиций? Процесс регрес­сии представляет собой определенную реакцию на нарушение адаптационного равновесия. Это нарушение — неспособность справиться с возникшей задачей приспособления — предшествует наступлению регрессии как попытки восстановить нарушенное равновесие. Сама регрессия проявляется в виде неадекватного типичного способа реагирования; ее можно распознать благода­ря тому, что реакция на констелляцию раздражителей остается внешней, гетерогенной, «бьет мимо цели». Однако эта неадек­ватность становится надежным критерием регрессии только в том случае, если она однозначно распознается как возвращение к более стабильным возможностям поведения, которые с психо-

Энциклопедия глубинной психологии. Т. I. М.„ 2000, стр. 498—503.

генетической точки зрения восходят к более ранним, менее адап­тивным, но остающимся в распоряжении человека фазам раз­вития. С этим представлением о возврате, движении вспять и связан термин «регрессия». Однако подобное возвращение имеет и позитивный смысл, поскольку, погружаясь на более низкий уровень адаптации, индивид занимает надежную стартовую по­зицию, чтобы в новой попытке возместить первоначальное по­ражение в решении проблемы. При таком понимании регрес­сии в психологии Я особый акцент делается на адаптационном значении регрессии; соответственно этому преобладающий ас­пект избегания рассматривается в психоаналитической литера­туре лишь как фрагмент общего процесса регрессии.

Ступенчатая градация этого возврата составляет глубину рег­рессии. Ее можно измерить. Ее степень определяется величиной разрыва между констелляцией раздражителей и реакцией, по­скольку последняя в психогенетическом отношении является об­ращением к более ранним стадиям развития, а не к надлежащим более поздним. Таким образом, глубину регрессии нельзя полнос­тью установить через психогенетическую идентификацию опреде­ленного поведения; ее можно определить лишь как нарушение ре­акции, выраженное промежутком в возвратном психогенетическом движении. Чем больше этот промежуток, тем глубже регрессия.

Что же регрессирует, каков объект регрессии? «Что» регрес­сии — это все психосексуальные системы. С топографической точ­ки зрения эти системы в процессе регрессии сдвигаются от вторич­ной организации к первичной: это топическая регрессия. Ей соот­ветствует временная регрессия на психогенетическом уровне, в психосексуальной схеме развития. Эти формы регрессии неизмен­но имеют своим следствием понижение структурного уровня, т. е. формальную регрессию, а также лабильность инстинктивно-эконо­мических связей. Фрейд разграничивает эти виды регрессии в «Тол­ковании сновидений» (глава VII, Б) при изложении топографической модели; именно здесь он впервые использовал понятие регрессии в качестве психоаналитического термина в строгом смысле слова.

Объект регрессии следует рассматривать в основных мета-психологических аспектах — динамическом, топографическом, ге­нетическом, структурном и экономическом. Сам по себе объект регрессии может различаться в действии, мышлении (представле­нии) и аффекте. Отчасти эти параметры регрессии представляют собой объективные основания отдельных аспектов, например параметр аффекта является основанием экономического рассмот­рения. Все эти параметры выявляют первичную и вторичную организацию и поэтому подвластны регрессии.

Каков субъект регрессии? Субъект регрессии — это Я, со­вокупность адаптивного управления. С точки зрения адаптации регрессия выступает как целесообразный процесс, стремящий­ся восстановить нарушенное равновесие и делающий для этого первый шаг. Обычно регрессия не является добровольной, «сво­бодной», скорее она представляет собой вынужденную реакцию, в которой на первый план непременно выдвигается Я. Избы­точность выраженного вмешательства Я следует рассматривать как верхнюю границу регрессии. Снизу границу составляет ут­рата Я; она возможна тогда, когда психогенетическое движение вспять уже не наталкивается ни на какое замещающее основа­ние, когда на этом пути неизбежна дезинтеграция, а Я не мо­жет быть эффективно «задействовано». К ускорению темпа рег­рессии, к стремительной регрессии ведет прежде всего внезап­ность серьезных требований к адаптации, которые не могут быть исполнены. В любом случае регрессия, как бы глубоко она ни заходила, в какой-то момент останавливается.

Каким образом действует Я в качестве субъекта регрессии? Рабочим модусом является модус бессознательности. Регрессия не является сознательным состоянием Я, она скорее относится к тем адаптационным процессам, которые протекают автоматичес­ки. То, что она происходит бессознательно, не исключает ее це­лесообразности, равно как и возможности сделать ее сознатель­ной (представить теоретически) и даже сознательно скопировать.

В чем состоит цель регрессии? Цель регрессии состоит в попытке восстановить нарушенное адаптационное равновесие. Эта попытка является успешной в тех случаях, когда движение вспять фактически приводит к некоему замещающему' основа­нию, благодаря которому становится возможной новая ориента­ция на то, чтобы этим окольным путем вновь приступить к ис­ходной задаче. Или, если сформулировать мягче, когда достиг­нутое замещающее основание по крайней мере сдерживает дальнейший процесс дезинтеграции.

Такова первая часть этого общего процесса регрессии в уз­ком значении. Вторая часть, процесс прорыва, когда индивид вновь приступает к выполнению исходной, поначалу все еще слишком сложной задачи, есть акт аутопластической адаптации. Если эта форма приспособления достаточно стабильна, она может служить предпосылкой для того, чтобы в актах аллопластичес-кой адаптации изменить данный аспект внешнего мира таким образом, чтобы сложная ситуация, вызывающая здесь регрес­сию, уже не могла задаваться извне. Неотложные меры регрес­сии вначале не позволяют проникнуть в это активное измене-

ние внешнего мира. Однако любая успешная регрессия, следуя до конца своей цели, навязывает действия, которые затрагива­ют саму инициирующую констелляцию травматических раздра­жителей, а не только соответствующие паттерны реакций. Ос­тается случай, когда регрессия происходит, но этим все дело и заканчивается: она останавливается, достигнув замещающего ос­нования, и не обеспечивает возможности для новой ориентации на возвращение к исходному состоянию. В этом случае одно­сторонней регрессии успешность регрессивной стабилизации не­избежно достигается определенной ценой: оставленное исходное состояние вместе с пропущенными уровнями развития заявля­ют о себе в качестве требований приспособления. Невозможно устранить требования этих уровней, просто перескочив через них; напротив, чем дальше заходит регрессия, чем более глубо­кого уровня она достигает, тем массивней их натиск. Достигну­тое регрессивное замещающее основание не может избавиться от пятна первоначальной неудачи приспособления, если в про­цессе регрессии оно захватывает отброшенные более высокие уровни адаптации. Если это противоречивое состояние нераз­решимо — именно здесь приходит черед психопатологии, — ос­лабевшее на этом пути Я должно достроить достигнутое в про­цессе регрессии замещающее основание и в конечном счете в нем окопаться. Подобное сооружение постоянной обороны на рег­рессивной основе равнозначно симптомообразованию; оно пред­ставляет собой длительную одностороннюю регрессию в каче­стве защитного механизма. Здесь неизбежна гипертрофия дан­ного основания; оно должно компенсаторно разбухать, чтобы сделать правдоподобной суггестию: якобы ничего пропущено не было и вообще, кроме этого основания, ничего другого не су­ществует. Таким образом, удачная регрессия занимает проме­жуточное положение между блуждающей регрессией, которая, как бы глубоко ни проникала, не может найти прочного основа­ния, с одной стороны, и гипертрофией приобретенного в про­цессе регрессии основания с закреплением симптомов — с дру­гой. Удачная регрессия сохраняет требования избегаемой зада­чи и не делает избегание окончательным.

В оптимальном случае удачной регрессии становится возмож­ным, имея обеспеченную регрессией основу для отступления, вновь приступить к исполнению требований слишком сложной по­началу задачи приспособления. Этот процесс, представляющий собой вторую часть инициированного регрессией общего процесса восстановления нарушенного равновесия, может рассматриваться как определенный случай так называемой регрессии на службе у Я.

Несмотря на исключительное психоаналитическое значение это­го процесса, его название не слишком удачно, поскольку и ранее представленные регрессии в качестве целенаправленного процес­са приспособления по определению находятся на службе у Я. Далее, обретение нового уровня адаптации с обеспеченного ис­ходного основания даже с психогенетической точки зрения является прогрессом, а не отступлением. Эти идеи подробно из­ложены у Лоха (Loch, 1963/1964). Кроме того, обеспеченное ис­ходное основание регрессии на службе у Я не всегда является результатом этой самой регрессии, так что обе формы регрессии не обязательно возникают одновременно. Наконец, сфера данно­стей регрессии на службе у Я представляет собой в основном подражания по образцу естественных процессов интеграции (игры, юмора, искусства, психоаналитической ситуации). Опасе­ние, что подобная критика лишит понятие регрессии на службе у Я главного момента — увеличения адаптивных способностей за счет устранения вытеснений, содержания которых по своей приро­де все же являются регрессивными, —.неоправданно. Ведь интег­рация вытесненного при «нормальных» внешних условиях все­гда является непосредственным шагом вперед в приспособлении, а не регрессией, которая, правда, косвенным путем может при­вести к такому прогрессу. Также и содержания, проявляющиеся в этом непосредственном процессе, отнюдь не являются регрес­сивными; это просто содержания, которые, если рассматривать их с психогенетической точки зрения, можно идентифицировать по их психосексуальному происхождению. Тем самым понятие рег­рессии на службе у Я не дает нам никакого средства, чтобы от­личить хорошую регрессию от плохой. Плохая регрессия — это не регрессия, а состояние дезинтеграции, которое при известных условиях преодолевается прежде всего посредством регрессии. Хорошая же регрессия, регрессия на службе у Я, — если уж раз­делять общий процесс удачной регрессии — тоже является не регрессией, а прогрессивным процессом,-который в некоторых случаях начинается с регрессии. Исходный пункт регрессии на службе у Я не должен быть достигнут благодаря регрессии в об­щепринятом значении. Это, несомненно, верно, однако трудно дать альтернативное название образованию этого исходного пункта. Во всяком случае в психоаналитических феноменах'— естественных или смоделированных {сновидениях, остроумии, искусстве, психо­аналитическом методе) — имеются исходные пункты, которые до­стигаются если не через регрессию, то через редукцию напря­жения и эффективно действуют только на этом редуцированном основании (состояние сна, «иллюзорность»). Эго позволяет

рассматривать регрессию скорее как определенный случаи ре­дукции, нежели как более общий процесс.

Что вызывает регрессию? Необходимым условием возникно­вения процесса регрессии является определенная констелляция раздражителей, оказывающих травматическое воздействие из-за того, что отсутствует адекватная реакция в смысле адаптивной переработки раздражения. Степень травматизации не может быть столь велика, чтобы не наступила остановка и оказался закрыт обратный путь от замещающего основания до травматической ис­ходной ситуации. Побуждающее к регрессии воздействие травма­тической констелляции раздражителей является переменной, за­висимой от адаптивного стандарта развития личности, т. е. это не абсолютная величина. Чем более выражен этот стандарт развития, тем меньше при обычных внешних условиях опасность возникно­вения регрессий, в особенности тех, что граничат с дезинтеграци­ей и симптомообразованием. Однако, несмотря на эту зависимость, сама по себе констелляция раздражителей — получившая столь малоудачное и недифференцированное название — тоже небезраз­лична. Насколько она является важной, учитывая эти отношения, показывает выяснение причины регрессии.

Какова причина регрессии? Причина регрессии состоит в недостатке адаптивности, слабом месте в репертуаре приспособ­ления, вызванного травматическими воздействиями. Но чтобы спе­цифическая причина регрессии оказалась действенной, наряду с этим недостатком адаптивности в поведенческом репертуаре дол­жно быть хотя бы одно место, к которому можно вернуться обход­ным путем и которое в психогенетическом отношении проистека­ет из более ранней, неповрежденной фазы развития. Условия аль­тернативного выбора регрессии (или выбора других адаптивных обходных действий, «защитных механизмов» — см. статью В. Шмид-бауэра) и условия распространения регрессии до сих пор еще не выявлены. Не установлено также и значение регрессии как «фор­мы защиты». Без сомнения, имеющийся богатый эмпирический психоаналитический материал еще не настолько теоретически про­работан (в сравнении, например, с общими причинами регрессии), чтобы его можно было уже использовать. Во всяком случае регрес­сивные процессы, по-видимому, ведут к симптомообразованию, а потому за регрессией — как неудачным обходным маневром, рег­рессией без возврата — можно, пожалуй, признать ключевую по­зицию с точки зрения психопатологии. Также весьма вероятно, что кратковременные и неглубокие регрессии являются самым рас­пространенным (как сохраняющим наибольшую автономию) сред­ством выбора для осуществления адаптивной переориентации.

В конечном счете причины регрессии, позволившие вывес­ти ее цель, о которой здесь говорилось, лежат, с одной сторо­ны, в направлении предполагаемого конгенитального характера регрессии: в онто- и филогенезе, а с другой стороны — в обще­ственной организации жизни и производственных отношений. Правда, едва ли уже возможно показать на самой регрессии, каким более глубоким может быть ее смысл, если исходить из этих основных параметров.

«Строго теоретически обосновав комплексность феномена» регрессии, мы получили по крайней мере возможность более чет­ко разграничить различные способы применения этого термина.

Регрессия — это мера по восстановлению нарушенного адап­тивного равновесия. Как таковая она обращается к замещающе­му основанию, которое — если рассматривать его с психогене­тических позиций — проистекает из ранних фаз развития, что­бы оттуда вновь вернуться к месту, которое вызвало нарушение. Этот общий процесс можно назвать регрессией в значении ме­диального обходного маневра.

Однако, как уже отмечалось, имеется тенденция называть регрессией фрагмент из этого общего процесса, а именно отступ­ление, явный шаг назад. Затем особо подчеркивается его харак­тер избегания, и в итоге регрессия подается как защитная мера.

Оставаясь защитой, регрессия как защитная мера перехо­дит в симптомообразование. В таком случае «регрессия» озна­чает— и в этом смысле термин «регрессия» также часто при­меняется — психопатологическое состояние, сопровождающееся симптомами.

В этом направлении негативное значение термина «регрес­сия» зачастую заходит столь далеко, что им обозначаются и психопатологическое состояние дезинтеграции, и замещающее основание, и закрепление возникших в результате симптомов.

В соответствии с этой цепочкой разнится также и значение прилагательного «регрессивный»: от временно отступающего до окончательно дезинтегрированного.

По-видимому, выражением <фегрессия на службе у Я» (Kris, 1941) была сделана попытка спасти хотя бы часть позитивного значения регрессии. В нем делается акцент на том, что (вновь) достичь с исходного основания (пусть даже обеспеченного ре-дуктивно) бессознательной, вытесненной области с риском дой­ти до предела дезинтеграции — это вопрос высокой адаптивно­сти. Таким образом, вновь становится очевидной прогрессивная сторона процесса регрессии как промежуточной меры —возвра­щения к месту повреждения.

⇐ Предыдущая47484950515253545556Следующая ⇒

Поделиться: