Структура сознания: Общие свойства

Наблюдаемость компонентов структуры. Биодинамиче­ская ткань и значение доступны постороннему наблюдателю, различным формам регистрации и анализа. Чувственная ткань и смысл лишь частично доступны самонаблюдению. Посторонний наблюдатель может делать о них заключения на основе косвенных данных, таких как поведение, продукты де­ятельности, поступки, отчеты о самонаблюдении, изощренные экспериментальные процедуры, психотерапевтическая и пси­хоаналитическая практика и т. д. Чувственная ткань частично манифестирует себя в биодинамической, смыслы — в значе­ниях. Следует сказать, что как биодинамическая ткань, так и значение выступают перед посторонним наблюдателем лишь своей внешней формой. Внутреннюю форму движения, дей­ствия, значения, слова приходится расшифровывать, реконст­руировать. Наибольшие трудности вызывает исследование смысла, хотя он присутствует не только во всех компонентах структуры, но и в продуктах деятельности субъекта. Напомню поэтический вызов М. Лермонтова:

Мои слова печальны. Знаю. Но смысла вам их не понять. Я их от сердца отрываю, Чтоб муки с ними оторвать.

Другой поэт — И. Северянин — убеждает нас в том, что смыслы открыты ему:

Я так бессмысленно чудесен, Что Смысл склонился предо мной!

Различия в наблюдаемости компонентов,, трудности в ре­конструкции ненаблюдаемого приводят к тому, что нечто, дан­ное пусть даже в самонаблюдении, выдается за целостное со­знание, а данное постороннему наблюдателю кажется не слишком существенным для анализа такого субъективного, более того — интимного образования, каким является созна­ние, и отвергается вовсе, не включается в контекст его изучения. При этом не учитывается, что образ мира и смысл в прин­ципе не могут существовать вне биодинамической ткани дви­жений и действий, в том числе перцептивных и умственных, вне значений и материи языка. Смысл по своей природе комплиментарен: он всегда смысл чего-то: образа, действия, значе­ния, жизни наконец. Из них он извлекается или в них вклады­вается. Иногда даже кажется, что было бы лучше, если бы все компоненты были одинаково доступны или одинаково недо­ступны внешнему наблюдателю. В первом, к сожалению, нере­альном случае это бы облегчило задачу непосредственного исследования, во втором, к счастью, тоже нереальном случае, дало бы значительно большую свободу в конструировании со­знания, но, как когда-то сказал Дж. Миллер, человек (добавим и его сознание) создан не ради удобства экспериментаторов.

Относительность разделения слоев. В рефлексивном слое, в значениях и смыслах, конечно, присутствуют следы, отблес­ки, отзвуки бытийного слоя. Эти следы связаны не только с тем, что значения и смыслы рождаются в бытийном слое. Они содержат его в себе и актуально (ср. пастернаковское: «Образ мира, в слове явленный»). Выраженное в слове значение со­держит в себе не только образ. Оно в качестве своей внутрен­ней формы содержит операционные и предметные значения, осмысленные и предметные действия. Поэтому само слово рассматривается как действие. Аналогичным образом и смысл не является пустым. Если воспользоваться образом В. А. Лефевра о вакууме, то мне представляется, что последний как раз и может служить аналогом смысла. Он пронизывает более плотные образования (образ, действие, значение), которые выступают для него в роли материи. Со своей стороны, непре­рывно рождающиеся в этих плотных образованиях виртуаль­ные частицы пронизывают вакуум-смысл. Эта логика вакуу­ма помогает представить себе, что структура сознания, как и оно само, является целостной, хотя и включает в себя различ­ные образующие. В то же время на различиях в образующих основаны противоречия, возникающие в сознании, его болез­ни и деформации, связанные с гипертрофией в развитии той или иной образующей, в ослаблении или даже в разрыве связи как между слоями, так и между их образующими. В таких слу­чаях мы говорим о разорванном сознании.

Бытийный слой сознания несет на себе следы развитой реф­лексии, содержит в себе ее истоки и начала. Смысловая оценка включена в биодинамическую и чувственную ткань, она неред­ко осуществляется не только во время, но и до формирования образа или совершения действия. Это очевидно. <...>

Таким образом, рефлексивный слой сознания одновремен­но является событийным, бытийственным. В свою очередь бы­тийный слой не только испытывает на себе влияние рефлек­сивного, но и сам обладает зачатками или исходными форма­ми рефлексии. Поэтому бытийный слой сознания с полным правом можно назвать со-рефлексивным. Иначе не может быть, так как, если бы каждый из слоев не нес на себе печать другого, они не могли бы взаимодействовать и даже узнавать друг друга. <...>

Гетерогенность компонентов структуры сознания. Перво­причиной родства бытийного и рефлексивного слоев является наличие у них общего культурно-исторического генетическо­го кода, который заложен в социальном (совокупном) пред­метном действии, обладающем порождающими свойствами. Конечно, рождающиеся в действии образы, смыслы, значения приобретают собственные свойства, автономизируются от действия, начинают развиваться по своим законам. Они выво­димы из действия, но не сводимы к нему, что и дает основания рассматривать их в качестве относительно самостоятельных и участвующих в образовании сознания. Но, благодаря наличию у них общего генетического источника, благодаря тесному взаимодействию каждого компонента структуры в процессах ее развития и функционирования со всеми другими, они все являются не однородными, а гетерогенными образованиями. Общность генетического кода для всех образующих создает потенциальную, хотя и не всегда реализующуюся, возмож­ность целостного сознания. Эта же общность лежит в основе взаимных трансформаций компонентов (образующих) со­знания не только в пределах каждого слоя, но и между слоя­ми. Образ осмысливается, смысл воплощается в слове, в обра­зе, в поступке, хотя едва ли исчерпывается этим. Действие и образ означиваются и т. п. <...>

Приведенное выше описание работы предложенной струк­туры сознания не потребовало от нас обращения к подсознанию

или бессознательному. Она описывает работу сознания, в ко­торой причудливо смешано наблюдаемое и ненаблюдаемое, спонтанное и детерминированное. Можно надеяться, что та­кое пренебрежение подсознанием не вызовет неудовольствия у специалистов в области психоанализа. Они ведь и сами ре­шают задачу извлечения событий из подсознания, перевода их в сознание, а не погружения, выталкивания или вытеснения их из сознания в подсознание. С последней процедурой многие справляются своими силами, без помощи психоаналитиков, и притом достаточно успешно. <.„>