 |
Глава 37. маленький, симпатичный.. и я, наверное, трахну тебя на кухонном столе посреди ночи».
|
|
|
|
Глава 37.
«Ты напоминаешь мне мизинец:
маленький, симпатичный...
и я, наверное, трахну тебя на кухонном столе посреди ночи».
Джеймсон
— Ложись на спину.
Команда выходит более требовательной, чем я предполагала, но производит желаемый эффект. Себастьян бросается на спину, голый, как в день своего рождения, и я восхищаюсь его видом. Его жесткие мышцы, мозолистые руки, все в нем напряженное и твердое.
Но одновременно с тем и нежное.
Я удивляюсь тому, что его заводят мои кардиганы.
Мои жемчужины заводят его.
Настолько, что, когда я протягиваю руку за шею и расстегиваю блестящую нитку, темные глаза Себастьяна зачарованно блестят. Похоть.
— Зачем ты его снимаешь? — протестует он. Его вес перемещается на матрасе под нами, когда он кладет свои толстые руки за голову, чтобы изучить меня. — Пожалуйста, не снимай его. Оно мне нравятся.
Мои брови поднимаются, как бы говоря: «ты знаешь, почему я его снимаю».
— Тебе это нравиться?
Я сжимаю золотую застежку двумя пальцами и позволяю жемчужной веревке болтаться по его крепкой, вздымающейся груди. Затем я не опускаю их, проводя теплыми жемчужинами по вызывающе торчащим соскам.
Себастьян облизывает губы, медленно проводя зубами по дразнящей нижней губе.
— Я сказал, нравятся? Я имел в виду, что люблю его.
Жемчужины скользят вниз по его обнаженному телу, вниз по гладкой коже груди. Вниз по рельефу его каменно-твердого пресса. Его тазу. Я позволяю им погрузиться в ложбинку между его ногами, на его мощные бледные бедра.
Я медленно поддразниваю, перемещаю жемчуг вверх. Потом вниз.
Вверх. Вниз.
Он издает гортанный стон. Чувственный. Настолько голодный, что когда его бедра дергаются, его руки лихорадочно тянутся ко мне, руки трясутся так же, как и ноги.
|
|
|
— Иди сюда, детка, иди сюда.
— Да.
Одно слово, и я хватаюсь за блестящее ожерелье. Я опускаюсь на матрас, моя киска пульсирует и изнывает от желания.
Он горячий, я еще горячее.
Мне это нужно. Ему это необходимо.
Мы оба этого хотим.
Умоляем об этом.
—Да. Пожалуйста, надень презерватив. — Мой голос дрожит от нетерпения так же сильно, как мое женское естество. Я крепче сжимаю жемчуг в руке. — Я так сильно хочу тебя.
— Я надену после того, как ты снова наденешь жемчуг для меня, — хрипло требует он, глаза сверкают, когда я надежно закрепляю их на шее и лажусь на спину, с волосами, рассыпающимися по подушке. — Ты такая сексуальная.
Себастьян начинает медленно двигаться вверх по моему телу, жесткий член и его влажное желание, касается внутренней стороны бедра. Он свисает с кровати, чтобы схватить презерватив со своей прикроватной тумбочки. Мои нервы на пределе. Вибрируют. Я страстно желаю быть наполненной.
Он разрывает фольгу, осторожно вытаскивает презерватив из упаковки. Мы, затаив дыхание, смотрим, как он раскатывает его по всей длине члена, его руки и мышцы напрягаются от предвкушения.
Наполненный похотью воздух и сексуальное напряжение овладевают нами.
Я сглатываю, когда он опускается на колени между моих ног. Моих бедер.
Я шире раздвигаю ноги и приподнимаю свою задницу с кровати. Откидывая голову назад, когда он, наконец, медленно входит в меня. Толкается глубже. Этот большой член скользит внутрь, неторопливо в его непрерывном ритме, с каждым толчком проникая в меня все глубже и глубже.
Его стон хриплый. Мужественный. Опьяняющий.
— О. Блядь. Да, да. Да, милая... В тебе так хорошо, Джеймс... так хорошо, детка, — повторяет он, запечатлевая на моих губах небрежные поцелуи.
Я открываюсь для него, посасывая его язык, в то время как его бедра врезаются в меня необузданно, дико.
|
|
|
Милая. Детка.
Наши глаза встречаются. Сцепляются.
Наблюдать за лицом моего партнера, когда он трахает меня, — это не то, что я обычно делаю; я всегда находила это слишком интимным. Тревожным. Может, потому, что я не была влюблена ни в одного из моих предыдущих партнеров, поэтому смотреть им в глаза, когда они вколачивали меня в спинку кровати? Это не мое.
Но когда Себастьян поднимает на меня свои напряженные, затуманенные глаза, мне конец. Я под гипнозом.
Его вращающийся таз становится неторопливым, темные глаза сосредоточены на моих. Медленно, но верно, атмосфера меняется; его безумное вожделение внезапно сменяется на…
Поцелуи в висок. Срывающиеся, отчаянные стоны в рот.
— Ты прекрасна... так великолепна, — хрипло бормочет он, когда его массивные ладони обхватывают и сжимают мою задницу. Он глубоко толкается, так глубоко заполняя меня, что я задыхаюсь. И стону снова и снова. Звезды вспыхивают перед моими глазами и мое видение размывается. Моя голова мечется из стороны в сторону, волосы рассыпаются по подушке, это так великолепно.
— Джеймсон, Джеймсон. Я... я... — какие бы слова он ни пытался произнести, они застревают у него в горле, эмоции переполняют его. Его хриплые стоны— это музыка для моих женских прелестей и меня.
— Хочу быть сверху, — умоляю я, уткнувшись ему в шею. — Вытаскивай, Оз... в-вытаскивай…
Я могу получить еще один оргазм, если буду сверху. Может, два.
Слова срываются с языка, когда мои ноги широко раздвигаются, удерживая и привлекая его за бедра к себе еще несколько безумных секунд, чтобы он вжался глубже. Толкал сильнее. Глубже и глубже, он вколачивается этими атлетическими бедрами, заставляя меня двигаться с ним в унисон. Его выдержка прекрасна.
Это чудо, что он еще не кончил.
Себастьян замирает, и я тихонько всхлипываю, когда он выходит из меня, стону, как будто умираю от потери его внутри меня. Наши руки и ноги дрожат, когда он переворачивается и ложится на спину, потянувшись ко мне. Скользкий член стоит по стойке смирно.
Я ложусь на него, наслаждаясь прикосновением кожи к коже, прежде чем оседлать его талию и провести языком по его языку для поцелуя, когда его поцелуй начинает имитировать наш секс. Наше занятие любовью.
|
|
|
Мои колени упираются в матрас, когда я неспешно начинаю опускаться на твердый член Себастьяна. Действую в унисон со своей внутренней стриптизершей, я вращаю бедрами, наблюдая, как его веки прикрываются от удовольствия, в то время как влажная головка его члена подразнивает мою изнывающую киску. Затем я опускаюсь на него полностью.
Я двигаю бедрами так мучительно медленно, как мне хочется.
Пальцы Себастьяна сжимают мои бедра, расслабляя мое тело. Обхватывают мою грудь. Он медленно касается ладонями моих твердых сосков. И что бы быть еще глубже во мне, Себастьян приподнимается, напрягая торс. Присаживается. Обхватывает меня за талию своими мощными татуированными руками и зарывается носом в изгиб моей шеи, толкаясь в меня все глубже, заполняя меня.
— Джеймсон, — стонет он, поглаживая меня по спине, вколачиваясь в меня. — Джеймсон, Джеймсон.
Любит меня.
Это рай.
Это ад.
Это блаженство.
— Боже, как я люблю твои звуки, — стонет он. Стоны и толчки. Он гладит мои влажные волосы, в то время как его член ударяет в мою точку G. Его хриплое дыхание отражает мое. — В тебе так хорошо... так хорошо... черт... о-о... черт... я близко... Джеймс, детка, я сейчас кончу.
— О боже, да! Да! Я тоже, — чуть не рыдаю я. — Сильнее... да, oооо боже, боже, да, сильнее... о, боже! Прямо здесь, прямо здесь. Да!
Это громко, красиво и потно.
Это реально.
— Я больше не могу, Себастьян. Оставь меня в покое и принеси мне еды.
— Ну же, Джеймсон. Еще раз, прежде чем мы уйдем. Пожалуйста.
— Ты ненасытный, перестань умолять. Я создала монстра.
— Еще раз и я оставлю тебя в покое. Обещаю.
— Что за чушь. Ты уже говорил это дважды.
— Но в те два раза я не это имел в виду.
— Себастьян, мне нужно принять душ. И мне нужна еда, я голодна!
— Я могу придумать несколько вещей, чтобы удовлетворить твой аппетит.
— Фу.
— Ты не говорила «фу», когда отсасывала мне во время «Игры престолов».
— Во-первых, не мог бы ты не называть это «отсосать»? Я чувствую себя дешевкой. Во-вторых, ты обещал мне гамбургер от Малоуна.
— Уф, ладно.
— Эй, приятель, тебе повезло, что я все ещё здесь. Мы провели в постели, кажется, сотню богом забытых часов.
— Это плохо, что я начинаю находить это сексуальным, когда ты закатываешь глаза?
—Да, это немного странно.
— Каждый раз, когда я тебя вижу, мне хочется обкончаться.
— Странно, что я нахожу это ужасное, несколько унизительное предложение слегка эротичным?
— А я покажусь сильно долбанутым на голову, если скажу, что это не странно?
— Возможно.
— Тогда нет. Это не странно.
|
|
|
