 |
Глава 39. «Моя прогулка позора. становиться позитивным аспектом;. я остановился выпить кофе. и вышел с таким видом,. словно шел на работу».
|
|
|
|
Глава 39.
«Моя прогулка позора
становиться позитивным аспектом;
я остановился выпить кофе
и вышел с таким видом,
словно шел на работу».
Джеймсон
Я не могу выбросить из головы Зика Дэниелса. Его безразличие. Его грубое поведение. Его бестактные манеры.
Что-то в том, как он наблюдал за нами с Себастьяном с другого конца комнаты, привлекло и удержало мое внимание; задолго до того, как его пристальный взгляд превратился в хмурый, он был наполнен чем-то совершенно неожиданным.
Болью.
Я не психолог, и я могу ошибаться, но нельзя отрицать: у Себастьяна Осборна есть то, чего хочет Зик Дэниелс, и он раздражителен, как ребенок, который не может выразить свои чувства, и справляется с этим единственным известным ему способом: через разочарование и гнев.
Отсюда и истерика.
Но почему?
Почему он счел необходимым унизить Эллисон? Почему он счел необходимым унизить мои зарождающиеся отношения с Озом? Я думала, что они друзья, но теперь в этом не уверена.
Никто не стал бы так обращаться с другом.
Нет, если друг ему дорог.
Я обдумываю этот факт, пока Оз ушел в ванную. Через несколько мгновений он выходит и забирает меня с дивана в гостиной, на котором я сидела.
Он ведет меня за руку по короткому коридору в свою спальню, переплетая наши пальцы, когда мы переступаем порог. Включив свет, он осторожно прижимает меня к двери. Большие руки обхватывают мое лицо, большие пальцы медленно поглаживают подбородок. Темные проницательные глаза сканируют мое лицо, пока мы молча изучаем друг друга.
Грубая подушечка его указательного пальца медленно проводит по моей коже, по скуле и вдоль изгиба брови. Его большой палец скользит вниз по моей переносице, пока не достигает купидоновой дуги. Задерживается там.
|
|
|
Проводит большим пальцем по моим мягким, приоткрытым губам, его нежное прикосновение оставляет след на моей коже, как клеймо.
Как заявление о намерениях.
Себастьян скользит своими великолепными руками по моей шее, проводит ими по волосам и наклоняется, раздувая ноздри. Прижимается губами к моим губам.
Целует меня. Мягко. Нежно.
Углубляясь.
Голодные поцелуи с открытым ртом, языки сплетаются.
Прижатая к двери, моя спина выгибается, когда он опускает свои волшебные руки ниже. Через мои плечи и вниз по рукам, очень медленно. Хватает меня за бедра. Скользит сзади и обхватывают мои ягодицы. Он сгибает колено, и прежде, чем я успеваю среагировать, он без усилий поднимает меня, как будто я ничего не вешу, наши рты все еще слились в поцелуе.
С Себастьяном я изящна, миниатюрна и восхитительно уязвима.
Повиснув в воздухе, мои ноги инстинктивно обвиваются вокруг его талии. Он наклоняется ко мне, все наши вкусные, интимные кусочки сливаются в идеальной симметрии, выстраиваются как сексуальная, тяжело дышащая головоломка.
Мы подходим друг другу.
— Я всю ночь хотела поцеловать тебя.
Я задыхаюсь, когда его губы касаются уголка моего рта.
— Вкусно. Ты на вкус как пиво и мед, — нашептывает он мне в ухо. — И я. Ты на вкус как я.
— Мне нравится, что ты чувствуешь себя на мне, — мурлычу я ему между поцелуями. — Это сексуально.
— Господи, Джеймс, я не могу насытиться тобой. Ты…
Гулкий грохот останавливает все, что он собирается сказать; Себастьян замирает, прислушиваясь.
Хлопает дверь, глухой стук сопровождается приглушенными голосами и хриплым женским смехом. Хихиканье. Более двух человек, очевидно, спотыкаются в коридоре и задевают мебель. Хлопает еще одна дверь, из соседней комнаты доносятся голоса. Предательский скрип пружин матраса. Хихиканье девушки.
|
|
|
Стон. Хихиканье.
О боже.
— Отлично, придурок вернулся с поклонницами, — жалуется он мне в губы. — Нам нужно установить домашнее правило.
— Тссс, тише, — шепчу я. — Они нас услышат.
— Я не буду молчать. — Его бархатистый голос вызывающе повышается. — Этот придурок может поцеловать мою белоснежную задницу, особенно после того дерьма, что он натворил на вечеринке. — Мозолистые пальцы погружаются в вырез моего розового ангорского свитера, исследуя выпуклости моей груди. — Ты ждала, чтобы поцеловать меня всю ночь, а я ждал, чтобы остаться с тобой наедине.
— Но мы вместе со вчерашнего вечера. — Я игриво щиплю его за мочку уха. — Я пошла домой только принять душ и переодеться.
— Не имеет значения. — Ловкие руки откидывают назад мои волосы, в то время как его соблазнительные губы находят сладкое место на моей шее, нежно покусывая его, сухожилия в его бицепсах изгибаются при каждом движении, когда он удерживает меня в своих руках. — Такая мягкая и красивая... твой свитер сводит меня с ума.
Его голос низкий, грубый и горячий, такой сексуальный. Я стону, когда его рот неторопливо облизывает мою шею одним движением, проводя своим непослушным языком по моей коже, как будто он лакает мед.
Мне никогда не нравилось, когда меня облизывали. Но мне нравится это лизание. Люблю его рот, губы и язык. Они провоцируют меня таким образом, что я горю от нетерпения, чувствую волнение, и десять оттенков возбуждения.
Я уже влажная.
Я выгибаюсь, покачиваясь к пульсирующей длине между его мускулистыми бедрами, мои глаза блуждают по кровати у дальней стены. Должно быть, я смотрю на него с тоской, потому что он спрашивает: — Хочешь раздеться?
— Да. — Я чувствую себя более живой, чем когда-либо, более сексуально пробужденной, чем за всю мою долбаную жизнь.
Я чувствую себя сексуальной. Желанной.
В безопасности, под защитой его сильных рук, обнимающих меня.
Обожаемой.
Я чувствую себя могущественной и уважаемой, и нет никаких сомнений, что здесь я отдаю приказы.
Себастьян подводит нас к кровати, кладет меня на край и опускается на одно колено. Расстёгивает ремешки на моих туфлях, по одному тонкому кожаному ремешку за раз, прежде чем снять их с ног и отложить в сторону. Массирует пятки перед тем, как поцеловать розовые ногти на ногах.
|
|
|
Наши руки одновременно тянутся к молнии моих джинсов.
Кнопка.
Застежка-молния.
Я приподнимаю бедра и с легкостью снимаю их. Оз целует мои колени, проводит грубыми руками по бедрам, пока не начинает покалывать каждый мой нерв. Я дрожу.
Дрожу всем телом.
Мои трясущиеся ноги непроизвольно раздвинулись, когда я потянулась к подолу свитера, стягивая его через голову. Он падает на пол в то же самое время, как пальцы Себастьяна касаются голой кожи на моем животе. Он поднимается, наклоняясь вперед, и прижимается теплыми губами к месту под моей грудью, его большие руки сжимают мои ребра.
Я изумленно смотрю на него сверху вниз, как его татуированные руки обнимают меня за талию, а он прижимается лбом к моему животу, удерживая меня.
Просто... держат меня.
Это странно.
И красиво.
Мои пальцы пробегают по его коротким волосам, затем скользят по твердым плоскостям дельтовидных мышц; они твердые и сильные, одна из моих любимых частей мужчины, особенно сзади. Ладонями я касаюсь его лопаток и мощной шеи, массируя и разминая его плотное, мускулистое тело.
Расслабившись, Себастьян мурлычет.
Удовлетворённо.
Через некоторое время оставляя легкие поцелуи на моем животе, этот великолепный рот движется по моей коже к декольте.
— Джеймсон, — бормочет он, прижимаясь к моей пылающей плоти, его пальцы обводят чашечку моего кружевного бюстгальтера. Изящное кружево почти прозрачно, и я остолбенело смотрю, как Себастьян утыкается носом в мою левую грудь. Нежно сосет твердый сосок через ткань. Ласкает правую грудь своей огромной ладонью. Завораживающее зрелище.
Моя голова откидывается назад, и я задыхаюсь, хватаясь за матрас подо мной, когда он облизывает и дразнит мои соски, увлажняя мой лифчик. Сосет. Щелкает кончиком языка.
Он все время смотрит на меня, его темные глаза горят желанием.
Для меня.
Наши глаза сталкиваются, пылают и возбуждаются. Полуприкрыты и одурманены.
|
|
|
Пьяны от похоти.
Мои губы приоткрываются. Язык пробегает по моей нижней губе, голова кружится, волосы спадают волнами, я ошеломлена тем, что Себастьян уже знает, как управлять моим телом.
Знает зоны, которые доводят меня до оргазма.
Моя грудь одна из них.
— Голый, — хнычу я. — Раздевайся.
— Я хочу трахнуть эти сиськи, — рычит он, отпуская мою грудь и поднимаясь.
Мои руки тянуться к его молнии, и я смотрю, как он отчаянно дергает её вниз, толкая металлические зубцы... расстегивает. Полный доступ. Облегчение, когда его джинсы наконец-то высвобождают его эрекцию.
Затем он срывает футболку, отбрасывает ее в сторону, и я наслаждаюсь его телом. Это великолепное произведение искусства. Мускулистый, невозможно описать. Здоровый. Сильный. Мощный. Широкие плечи и крепкая грудь. Гладкий во всех нужных местах, с дорожкой удовольствия, спускающейся в его боксеры-путь, по которому я следую указательным пальцем.
— Боже, я чертовски твердый.
Он пульсирует под своими светло-серыми боксерами, очертания его члена напрягаются, чтобы пробиться сквозь хлопок. Я тянусь к поясу, лаская кончиками пальцев только слегка внутрь резинки и обратно, туда-сюда (подразнивая), прежде чем скользнуть своими ладонями внутрь его боксеров, к его твердой заднице. Сжимаю эту чертовски красивую задницу.
Спускаю его нижние бельем вниз по самым стройным бедрам, к которым я когда-либо имела честь прикасаться, глажу его эрекцию, мои ладони обхватывают его ягодицы и сжимают.
Он на уровне моих глаз. Он прямо перед моим лицом, и он огромен.
У меня слюнки текут, я жадно опускаю голову и облизываю его, как леденец на палочке, дразня кончиком языка, прежде чем полностью обхватить его губами и пососать. Только. Кончик.
— О, черт, Джеймс, блядь. Дерьмо, — пыхтит он немного неистово, бедра толкаются ко мне. — Пососи его.
Я посасываю только кончик, проводя языком по прозрачному предэякуляту и злорадствую с каждым стоном и ворчанием, исходящим из его крепкой груди. Себастьян сжимает и разжимает кулаки по бокам, верный признак того, что он пытается сохранить самообладание.
— Черт, остановись. Мне нужно, чтобы ты остановилась, но черт... о черт... это чертовски хорошо. — Его татуированные руки уходят за шею (кладет руки под голову), голова опускается на подушку, веки трепещут, как крылья бабочки. Он открывает их, с остекленевшим взглядом наблюдая, как мои зубы игриво задевают его. — Возьми все, возьми его весь, — умоляет он, повышая голос на несколько октав. — Пожалуйста, Джеймсон, пожалуйста, просто соси.
И я даю ему это. Схватив руками его прекрасную задницу, я позволяю им уйти на юг, одновременно втягивая его толстый твердый член глубже в рот. Руки продолжают двигаться вперед, ища, и без усилий обнаруживая секретное место под его яйцами, о котором я читала в интернете, и я нажимаю, растираю его круговыми движениями, пока сосу.
|
|
|
— О... мой... гребаный... Боже, — хрипит он, его громкий стон звучит как мучительная смесь удовольствия и боли. — Джеймсон... о... о... бля…
Крепкие мышцы Себастьяна сокращаются, бицепсы сгибаются за шеей, бедра толкаются вперед.
— Черт, черт, я кончу, я сейчас кончу, — повторяет он. — А потом я... т-трахну... тебя.
|
|
|
